А именно:

1. С VII в. до н. э. свободное население требует проведения записей правовых норм (при победах для смещения родовой аристократии, умаления ее пол­номочий демос стремится к фиксации социально-политических реалий в законодательстве). После­довательно возникают законы Залевка (Локр), Харонда (Сицилия), Диокла (Сиракузы), Парменида (Элея), Драконта (Афины). Принципиальное зна­чение этих первоначальных кодексов — исключе­ние произвола из практики судебных решений, универсализация наказания посредством демокра­тизации правовой процедуры. По локрийским за­конам допускалось обжалование приговоров в на­родном собрании, по законам Харонда выборы судей проводились всенародно (всеобщим голосо­ванием), по законам Драконта государство брало обязательства обеспечения личной безопасности граждан (запрет на ношение оружия в публичных местах).

****

2. В 594 г. до н. э. борьба демоса с земельной арис­тократией увенчивается реформами Солона, спо­собствовавшими прогрессу частной собственнос­ти, искоренению пережитков родовых отношений, подрыву положения родовой знати. Пафос ре­форм — во внедрении:

а) сейсахтейи — отмена долгового рабства, личной кабалы в обеспечение ссуд (списание задолженности с жителей Аттики);

б) гелиеи — суд присяжных как высшая кассаци­онная инстанция (совместно с ареопагом, рассмат­ривавшим дела об убийстве);

в) дифференциации населения согласно имущественному цензу; выде­лено 4 разряда людей, в зависимости от доходов имеющих четко определенные гражданские и военные обязанности перед обществом;

г) нового тер­риториального принципа деления страны (очеред­ной удар по родовым атавизмам — родоплеменной принцип организации социальности окончательно сменяется территориально-социальным) — Аттика расчленялась на 48 навкрий (округов) с ясно вы­раженными обязательствами перед целым (госу­дарством) (так, каждый округ поставлял афинско­му флоту по одному военному судну с экипировкой и экипажем и т. д.).

****

3. В 509 г. до н. э. все социально-правовые новации общественной жизни закрепляются конституцией Клисфена, фиксирующей:

а) необходимость публич­ной власти,

б) разделенность населения не по ро­довому (фратрии, филы), а по территориальному признаку (триттии, навкрий — административные самоуправляемые единицы).

В итоге в общественном сознании, межсубъектном обмене деятельностью укореняется принцип «трех И»: исегории — свобода слова, исотомии — гражданская свобода участия (равенство в занятии должностей), исономии — гражданское равенство (равенство перед законом).

Значение:

Во-первых, приобретшая общественные свободы личность не нивелировалась в волюнтаристическом, насаждавшем бесправие институте власти, характер­ном для стран Древнего Востока. Демократическая форма греческого общественного устройства, с одной стороны, предполагавшая необходимость участия в политической жизни (народные собрания, публичные обсуждения, голосования) каждого из свободных граж­дан, а с другой — фактически способствовавшая мак­симальному раскрытию его талантов и возможностей, не только лишала «привилегии рождения», но и обус­ловливала отсутствие какого-либо пиетета перед пра­вителями, бюрократами, чему содействовали также их выборность, конвертируемость. Стержень аксиологического сознания у греков составило понятие не происхождения и социального положения, а личного досто­инства человека. Как говорил Исократ, само имя элли­на обозначает одно: культуру.

Во-вторых, утверждение общезначимого граждан­ского права детерминировало труднейший переход от истолкования порядка общественной жизни в терми­нах Темиса (Themis— божественное установление, ниспосланное как бы свыше в силу определенного порядка вещей) к его истолкованию в терминах Номоса (Nomos— законоположение, имеющее статус об­сужденной и принятой правовой идеи). Последнее оз­начало своего рода секуляризацию общественной жизни, определенное ее высвобождение из-под власти религиозных, мистических представлений.

Рассматривая переход от традиционного общества к нетради­ционному, в котором возможно создание науки, развитие фило­софии, искусства, М. К. Петров считает, что для традиционного общества характерна личностно-именная и профессионально-имен­ная трансляция культуры. Каждая семья, являющаяся группой связанных кровным родством людей, — носитель определенной профессии. Большинство профессий наследственные. Семья яв­ляется транслятором освоенных профессиональных навыков из поколения в поколение. Семьи обмениваются продуктами своей профессиональной деятельности. Соотношении между численно­стью профессиональных групп жестко регламентируется и зави­сит это от того, сколько продуктов земледелия можно выделить на нужды других профессий: гончаров, плотников, воинов и т. д. Как правило, на земле должно работать не менее 80% населения.

Общество такого типа может развиваться либо через совер­шенствование приемов и орудий труда, повышения качества про­дукта, либо за счет увеличения профессий путем их отпочкова­ния. В этом случае объем и качество знаний, передаваемых из поколения в поколение, увеличивается благодаря специализации. Но при таком развитии наука появиться не могла, ей не на что было бы опереться, уж ли не на знания и навыки, передаваемые от отца сыну? Кроме того, в таком обществе невозможно совме­щение разнородных профессий без снижения качества продукции. Что же тогда послужило причиной разрушения традиционного общества, положило конец развитию через специализацию?

По мнению М. К. Петрова, такой причиной стал пиратский корабль. Для людей, живущих на берегу, всегда существует угро­за с моря, поэтому гончар, плотник обязательно должен быть еще и воином. Но и пираты на корабле — это тоже бывшие гончары и плотники. Следовательно, возникает настоятельная необходимость совмещения профессий. А защищаться и нападать можно только сообща, значит, необходима интеграция, которая гибельна для профессионально дифференцированного традиционного общества. Это означает и возрастание роли слова, подчиненность ему (одни решают, другие исполняют), что впоследствии приводит к осоз­нанию роли закона (номоса) в жизни общества, равенства всех перед ним. Закон выступает и как знание для всех. Систематиза­ция законов, устранение в них противоречий — это уже рацио­нальная деятельность, опирающаяся на логику.

****

В-третьих, отношение к общественному закону не как к слепой силе, продиктованной свыше, а как к демократической норме, принятой большинством в результате выявления ее гражданского совершенства в процессе всенародного обсуждения, зиждилось на просторе риторики, искусстве убеждения, аргумента­ции. Коль скоро инструментом проведения закона ока­зывались сила довода, критицизм, возрастал удельный вес слова, умение владеть которым становилось «фор­мой политической и интеллектуальной деятельности... средством сознательного выбора политической линии, способом осуществления правосудия». Греки даже ввели в свой пантеон специальное божество — Пейто, олицетворяющее искусство убеждения.

Хозяйственную и политическую жизнь античного полиса прони­зывает дух соревнования, конкуренции. Причем, что очень важно с точки зрения А. И. Зайцева, соревновательный, атональный дух присущ чаще всего формам деятельности, лишенным утилитар­ного значения. Призы за победу не представляли никакой мате­риальной ценности, ценной была сама победа. Кроме атлетичес­кого агона, существовал мусическии агон, т. е. соревнования пев­цов, музыкантов, танцоров и т.д. Около V в. до н. э. усиливаются демократические тенденции в жизни греческого общества, приводящие к критике аристокра­тической системы ценностей, среди которых важнейшее место занимал атлетический агон. Но агональный дух не умер, он пере­местился в сферу культуры. В это время в социуме стали стиму­лироваться творческие задатки индивидуумов, даже если сначала плоды их деятельности были практически бесполезны. Стимули­руются публичные споры по проблемам, не имеющим никакого прямого отношения к обыденным интересам спорящих, что спо­собствовало развитию критичности, без которой немыслимо на­учное познание.

****

В-четвертых, правовое равенство граждан, подчи­нение их единым законам, преклонение перед искус­ством убеждения имели следствием релятивизацию человеческих суждений. Поскольку все, входящее в интеллектуальную сферу, подлежало обоснованию, а всякое обоснованное, подпадая под критику, могло быть обосновано каким-то более изощренным образом, у греков каждый имел право на особое мнение. Это право нарушалось только случаями конфликта частных мне­ний с принятыми к исполнению законами. Иначе гово­ря, универсальный принцип критикуемости, поиска лучшего обоснования оказывался недееспособным только в ситуациях, находящихся под юрисдикцией точных законов, которые, будучи приняты, более не критиковались. Следовательно, можно зафиксировать принципи­альное отношение греков к истине, которые воспри­нимали ее не как продукт догматической веры, поддер­живаемый авторитетом, но как продукт рационального доказательства, основанный на обосновании.

****

Таким образом, важнейшим результатом демокра­тизации общественно-политической сферы античной Греции явилось формирование аппарата логического рационального обоснования, переросшего рамки сред­ства непосредственного осуществления политической деятельности и превратившегося в универсальный алгоритм продуцирования знания в целом, инструмент трансляции знания от индивида в общество. На этом фоне уже могла складываться наука как доказатель­ное познание «из основания», что без труда иллюстри­руется обращением к фактическому материалу.

Б