Примечание

1. Статья выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России». Проект «Процессы трансформации традиционной культуры населения юга России».

Литература

Катаев, В. Б. Литературные связи Чехова / В. Б. Катаев. – М., 1989.

Кургузова, Н. В. Мифопоэтический аспект пространственно-временной системы русской свадебной лирики (песни и причитания). Дисс. … канд. филол. наук. / Н. В. Кургузова. – Орел, 2006.

Ларионова, М. Ч. Миф, сказка и обряд в русской литературе XIX века / М. Ч. Ларионова. – Ростов н/Д, 2006.

Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия / Сост. и подгот. текста К. Чистова и Б. Чистовой. – Л., 1984.

Славянская мифология. Энциклопедический словарь. – М., 2002.

Ханзен-Леве, А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика / А. Ханзен-Леве. – СПб., 2003.

Чехов, А. П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Т. 13 / А.П. Чехов. – М., 1987.

Пространство растительной символики в русской и китайской поэзии первой трети хх века

Ши Хан

Китай, Чаньчунь

shihang@mail.ru

Проблема исследования пространства природы и пространства культуры тесно соотносится с проблемой изучения соотношения Востока – Запада, европейской и восточной культурной традиции. Одним из путей исследования этой проблемы является сравнительное изучение разнонациональных культур и литератур, относящееся к кругу традиционных направлений в литературоведении. В. Н. Топоров отмечает: «соотнесение-сравнение того и этого, своего и чужого составляет одну из основных и вековечных работ культуры» [Топоров 1989: 7]. На современном этапе, отмеченном столь тесным и многогранным взаимодействием народов и цивилизаций, задачи, стоящие перед компаративистикой особенно важны. Китайский исследователь Цянь Чжуншу отметил: 钱钟书指出：通过比较研究，我们应能加深对作家和作品的认识，对某一文学现象及其规律的认识，这就要求作品的比较与产生作品的文化传统、社会背景、时代心理和作者个人心理等因素综合起来加以考虑。换言之：文学之间的比较应在更大的文化背景中进行，（因为必须）考虑到文学与历史、哲学、心理学、语言学及其他各门学科的联系。[张隆溪：“钱钟书谈比较文学”，“读书”北京. 1981年第十期 137页]:

«Через сравнительное исследование мы должны иметь возможность углубить понимание писателей и литературного произведении, понимание явления и его закономерности, что требует больше работы с учетом культурных традиций, социального происхождения, возрастной психологии и отдельных авторов и психологических факторов, которые должны рассматриваться совокупно. Другими словами: сравнение литератур следует проводить в культурном контексте, потому что вы необходимо учитывать факты литературного процесса и истории, философии, психологии, лингвистики и других предметов, связанных между собой» (Перевод Ши Хан). Российский исследователь Е.Е.Завьялова пишет о настоятельной необходимости значительного «расширения охвата материала и способов его истолкования сравнительным литературоведением» [Завьялова 2008: 4] как об одной из насущных задач современной компаративистики.

При всех давних и традиционных культурных связях двух народов – русского и китайского – конкретное заимствование отдельных образов их литературами, как правило, оказывается минимальным, а сама флора двух стран значительно различается. И при этом сравнение отдельных флористических мотивов в русской и китайской поэзии представляется нам весьма продуктивным: такое сравнение позволяет выявить существенные грани самого механизма смыслопорождения поэтических образов, который отчетливее выявляется при сопоставлении столь далеко отстоящих друг от друга художественных систем.

Предмет рассмотрения в данной статье – пространственная отнесенность образов цветов в русской и китайской поэзии. Семантика образа цветка в литературе является предметом рассмотрения в ряда исследователей [см: Шарафадина: 2003; Фаустов 2009; Молоткова 2006 и др.]. Образ цветка как в европейской, так и в восточной поэзии занимает существенное место. Художественная семантика и пространственная приуроченность образов цветов может значительно дифференцироваться, что связано как с их ботаническими свойствами – цветы садовые, полевые, луговые, цветы как составляющая интерьера, так и с их семантикой, которая во многом обусловлена культурной традицией.

Естественно предположить, что и пространственная приуроченность флористического образа, в данном случае образа цветка, может быть различна в разных культурах. Это можно увидеть на примере образа хризантемы в русской и китайской поэзии.

Классическая поэзия Китая глубоко символична. Она изобилует традиционными образами, связанными с устойчивыми понятиями, а также бесчисленными символами, многообразными формами напоминаний о каких-либо фактах и событиях. Каждое стихотворение имеет, как правило, подтекст.     В ряду этих образов из мира цветов и птиц первое место отводится дикорастущей сливе – мэйхуа и хризантеме, тысячу раз воспетых в поэзии, запечатленных в живописи и произведениях прикладного искусства.

Семантический спектр образа цветка хризантемы как в русской, так и в китайской поэзии достаточно широк. С этим связана и широта его пространственной приуроченности.

Одно из таких значений в поэзии Китая связано с тем, что хризантема – цветок осени. Хризантемы цветут до поздней осени, когда почти все другие цветы не выдерживают напора холодного ветра и осыпаются с первыми заморозками, гибнут на корню. Эта временная приуроченность цветка, обусловленная ботаническими свойствами, обнаруживается как общая в русской и китайской лирике. Однако ее смысл различен.

В поэзии Китая этот цветок символизирует силу и несгибаемость характера, тогда как в русской лирике актуализировано свойство цветка хризантемы, которое можно обозначить как устойчивые для концепта «цветок» в целом «признаки <…> “красота”, “хрупкость”, “недолговечность” [Молоткова 2006: 6]. Таков образ хризантемы в стихотворении А.Ахматовой «Подражание И. Ф.Анненскому»:

И всегда открывается книга

В том же месте. Не знаю, зачем!

Я люблю только радости мига

И цветы голубых хризантем.

[Ахматова 1998: 54]

Знаменателен в этом тексте цветовой образ – голубой цвет, непосредственно восходящий к определению из стихотворений И. Анненского, нередко ассоциируется с чем-то хрупким, эфемерным, а также то, что цветы хризантем даны в прямом сопоставлении с безвозвратно уносящимся мгновением («радости мига»). Образ хризантемы в стихотворении Ахматовой вписан в характерное для ее лирики пространство натюрморта с присущими ему атрибутами: это книга с загнутой страницей, в свою очередь, являющая знак памяти, противостоящей мигу. Можно отметить перекличку этих строк и с другим ахматовским натюрмортом, в который также вписан цветок хризантемы – «Жужжит пчела на белой хризантеме, / Так душно пахнет старое саше» («Вечерняя комната») [Ахматова 1998: 45].

Другие значения образа цветка хризантемы в русской и китайской поэзии тоже значительно различаются. В лирике Китая хризантема символизирует отшельничество.

Так, известный китайский поэт, Тао Юаньмин, обращается в своих стихотворениях к образу хризантемы. Он покинул высокий официальный пост и вернулся в деревню. Его самое известное стихотворение «Пьющий вино» содержит строки:

采菊东篱下，

悠然见南山。

晋·陶渊明 饮酒

Хризантему сорвал под восточной оградой в саду,

И мой взор в вышине встретил склоны Южной горы .

(Перевод Л. 3. Эйдлина)

В стихотворении он писал жизни в деревне, когда он был слишком беден, чтобы купить вино, к которому имел пристрастие, а лепестки хризантем заменяли ему пищу. В стихотворении поэт делает цветок хризантемы символом отшельничества, он наслаждается тихой сельской жизнью. Для Тао Юаньмина цветок хризантемы – знак поэтического вдохновения, внутренней раскрепощенности художника, его единения с природой и умения воспринимать красоту окружающей действительности. Таким образом, обозначается пространственная приуроченность образа хризантемы в поэзии Китая: он является символом покоя и уединения, частью мирного сельского пейзажа, который, исходя из европейской традиции, мы назвали бы идиллическим.

К образу цветка хризантемы обращаются и китайские поэты ХХ века. В китайской традиции образ хризантемы связан с традиционным праздником Чунъян, который отмечался в Девятый день девятого месяца по лунному календарю – время поздней осени, когда повсюду расцветают хризантемы. По древнему обычаю, люди отправлялись в горы, чтобы наслаждаться хризантемами, пить вино из этих цветов, есть особые пирожные "чунъян", также приготовленные с добавлением хризантем. Этот праздник широко отмечался в Китае и в первой трети ХХ века и нашел отражение в поэтических образах. Так, поэт 闻一多 (Вэнь Идо), который в 1922 году жил в США, где изучал живопись и литературу, создал стихотворение "Думы о хризантеме", которое написал накануне праздника Чунъян:

啊！诗人底花呀！我想起你，

我的心也开成顷刻之花，

灿烂的如同你的一样；

我想起同我的家乡，

我们的庄严灿烂的祖国，

我的希望之花又开得同你一样。

习习的秋风啊！吹着，吹着！

我要赞美我祖国底花！

闻一多 忆菊

О цветок благородный! Ты - сердце поэта!

Я пою о тебе - и душа оживает,

А когда я в раздумье о родине нашей -

Хризантемой надежды мои расцветают.

Вей же, вей над Китаем, о ветер осенний!

Я желаю воспеть - нет прекраснее темы! -

Хризантему - красу моей милой отчизны,

И отчизну, прекрасную, как хризантема!

Перевод Г.Ярославцева

Таким образом, в китайской поэзии образ цветка хризантемы устойчиво приурочен к пространству родины в локальном и глобальном значении: он может олицетворять собой и родное селение, пространство отчизны, «прекрасной, как хризантема».

В русской поэзии первой трети ХХ века образ хризантемы встречается нечасто – его можно сопоставить с образом орхидеи, о которой А. А.Фаустов пишет: «... цветок придется считать скорее редким, чем частым гостем русских литературных произведений эпохи «конца века» [Фаустов 2009: 207]. При этом, помимо отмеченного выше значения – цветок, воплощающий красоту и хрупкость быстротекущего мгновения, цветок хризантемы в русской традиции, вслед за европейской традицией, получил устойчивое значение, связывающее его с танатологической тематикой. К изображению хризантемы обращался в своих стихотворениях И.Анненский. В стихотворении «Хризантема» этот образ наделен трагическим звучанием, что соответствует европейской традиции:

И казалось мне, что нежной

Хризантема головой

Припадает безнадежно

К яркой крышке гробовой... (Анненский 1990: 61)

Такая семантика в поэзии Анненского устойчива – она встречается и в стихотворениях «Перед панихидой» («И вянут космы хризантем / В удушливом дыму»), «Невозможно». В поэзии Анненского репрезентировано значение образа цветка хризантемы, обусловленное особенностями русской поэзии Серебряного века: «<…> “красота”, “хрупкость”, “недолговечность” актуализируются и манифестируются в творчестве поэтов Серебряного века, соотносятся с основными мотивами жизни, любви, смерти» (Молоткова 2006: 6). В соответствии с этой семантикой образ хризантемы в русской поэзии соотносится с пространством смерти: это либо комната, в которой находится мертвый человек («Перед панихидой»), либо пространство последнего пути, кладбища.

Итак, можно отметить, что один и тот же флористический образ в поэзии двух народов – русского и китайского – может иметь значения, которые соотносятся между собой, порой совпадают, а может быть наделен и различным художественным смыслом. Отметим при этом, что разные народы могут опираться на реальные биологические свойства растения, но при этом в их творчестве, в соответствии со сложившейся в фольклоре и литературе традиции, актуализируются его различные грани, что порождает и различную пространственную приуроченность образов.