4. Единое и многое

Одно из основополагающих представлений античного миросозер-

цания - совершенное превосходство единства над множеством. В

самом деле, единое и сверхсущее Благо и, пожалуй, сверхъединое

единое, которому ничто не причастно, - начало бытия и единения.

Представлением же этого абсолютного единства в мире в связи с ним,

называемой причастностью, ~m`ehezis, служит бытийное единое, едине-

ние, представляемое единством пребывания в потоке и течении вещей

мира: по слову Стагирита, "единое как [бытийное] единое не подвер-

жено возникновению" (<Метафизика> XIII 8, 1084а31).

Поэтому, прежде всего, 1) явленное единство есть бытие'.

"быть" - значит быть чем-то одним, единым и цельным. Но если

бытие тождественно мышлению, единство - также существенная ха-

рактеристика мышления: ум - един, ибо мыслит самого себя (Пло-

тин, <Эннеады> V, 3, 5), мысль и постигаемое мыслью в нем - одно

и то же, и разделение их чисто условно. Единство указывает на тожде-

ственность, а тождественность - принцип познания и мышления, ибо

вообще нельзя мыслить, если не мыслится что-то одно, тождественное

самому себе, т.е. неизменное и нетекучее (Аристотель, <Метафизика>

IV 4, 1006ЫО). Впрочем, принцип множественности присутствует и в

сфере бытия - пока еще как начало мультипликации, умножения

тождественных сущностей, в единораздельном "единое-есть". Отсюда

в сфере бытия - множественность форм, каждая из которых самото-

ждественна и, с одной стороны, связана по закону всеединства и 06-

щения-койнонии со всеми прочими, а с другой - сама пребывает во

множестве преходящих вещей, при этом нисколько не смешиваясь с

ними и не изменяясь, т.е. оставаясь отделенной от них, трансцендент-

ной вещному миру становления. .

Кроме того, 2) единство предполагает цельность', целое - цель-

но, и прежде всего в том смысле, что имеет цель своей деятельности.

Целое - бытийно, поскольку преходящее - телесное - не цело, но

состоит из материи и формы и делимо. Что же такое целое? Целое -

прежде всего неделимое, т.е. дискретное. "Дискретное" происходит

от латинского discernere - отделять, различать, отличать: только то и

может быть познано, что различено, у чего есть свое лицо, лик, облик,

т.е. в конечном счете эйдос как умопостигаемый прообраз; поэтому

для античности дискретное выше непрерывного. Непрерывное - то,

что всегда делимо на всегда делимые части (Аристотель, <Физика> VI

2, 232а23 слл.), т.е. нечто такое, что не может быть разложимо на

последние конечные ясно познаваемые элементы и не может быть прой-

дено до конца, причастное разверзающейся бездне бесконечности. По-

этому дискретное - характеристика сущего, предела; непрерывное,

континуум - не-сущего, беспредельного. Поэтому и мысль - дис-

кретна, тело же - непрерывно.

А неделимое (для атомистов) - это атом, или амера, - бесчаст-

ное, т.е. цельное и единое. Будучи дискретным и неделимым, атом и

есть само бытие (именно поэтому Левкипп и Демокрит утверждают,

что хотя только атомы и существуют и лежат в основе всей реально-

сти, составленной из них, простейших кирпичиков мироздания, тем

не менее истинная их природа чувственно не воспринимаема и позна-

ется лишь разумом, т.е. мыслима), - не может быть части атома, -

он может либо быть, либо не быть. Хотя из атомов и состоит вся

реальность физическая - атомы и суть эта реальность, тем не менее

они представляют своеобразный аналог идеальной формы, тогда как

второй компонент атомизма - пустота - соответствует не-сущей не-

прерывной материи. Конечно, большинство античных мыслителей от-

вергают атомизм (по Плотину, "атомов же нет вовсе: всякое тело бес-

предельно делимо" - <Эннеады> II, 4, 7), тем не менее эйдосы,

идеальные бытийные сущности, в действительности суть атомы как

неделимые. Не случайно Аристотель утверждает, что "невозможно

знать, пока не доходят до неделимого (та атоца)" (<Метафизика> II

2, 994b21). Таким образом, для античного атомизма атом есть совер-

шенная упорядочивающая структура мира, вносящая в него некий мер-

ный принцип всеобщего мироустройства, так что атом есть мир в ма-

лом, или микрокосм.

Совершенное бытийное единство представляется (более поздней)

античной философией как чистая форма, а множественность - как

текучесть материи. Материя представляет сложность и множествен-

ность, тогда как форма проста, т.е. едина, единственна в своем роде

и не имеет частей. Форма соответствует одному, сущему, тогда как

материя - не-сущему, множеству (Аристотель, <Метафизика> IV 2,

1004026-27; XII 8, 1074а34). Материя - то, что текучее изменяется,

и даже сама изменчивость; форма - то, во что, ради чего изменяется,

составляет смысл и предназначение изменения, которое бессмысленно

само по себе, ибо оно близко к небытию и ничто. Форма - это то, что,

с одной стороны, позволяет знать точно и до всякого возможного опы-

та восприятия и переживания текучего мира, и, с другой стороны,

позволяет всякой определенной сущности быть тем, что она и есть.

Поэтому античное миросозерцание ставит чистую пустую форму

неизмеримо выше материи. Не случайно греки в классическую эпоху

воплотили свое переживание формы в скульптуре, по точности и строго-

сти линии и пропорции не превзойденной ни в одну из последующих

196

эпох: ведь пластика имеет дело с явлением чистой формы в грубом

веществе. Неслучайно и то, что греки развили геометрию как первую

из наук, ибо геометрия также имеет дело с чистой формой, воплощен-

ной и впечатленной в особой тонкой материи.

Замечательна и исключительная чуткость греческой философии к

форме слова - не только поэтического, но и метафизического: такие

ключевые понятия, как

~NuN ("теперь", признак вечности), ~JDJ ("уже",

признак бытия), ~NOEIN=EINAI ("мыслить"="быть", первоначальное

тождественное сущее-мыслимое, члены тождества, совпадающие бук-

вально с точностью до перестановки) отлиты в точную и прекрасную

геометрически-символическую форму.

Неизменно и тождественно пребывающая бытийная форма, кото-

рая "не может быть иначе", есть чистая деятельная действительность,

единственный настоящий предмет знания, тогда как материя являет

возможность, способность изменяться, становиться другим, всегда

иным. "Одно есть материя, - говорит Аристотель, - другое - фор-

ма, и первое - в возможности, второе - в действительности" (<Ме-

тафизика> VIII 6, 1045а23-24; ср. <О душе> II 1, 412а10). Поэтому

можно сказать, что бытие, форма, энергия - синонимичные характе-

ристики упомостигаемого.