Природа

Вторая книга Физики распадается на три главные части. Первая глава обсуждает значение слова «природа»; вторая глава различие между физикой и математикой; главы III–IX «причины», которые физика должна признавать. Аристотель начинает с различения того, что существует по природе, от того, что не существует по природе. К первому виду относятся 1. живые существа и их части, 2. растения, 3. простые тела. Очевидное различие заключается в том, что природные вещи сами по себе имеют в себе источник движения и покоя, тогда как рукотворные вещи имеют тенденцию к движению (например, вверх или вниз) не сами по себе, но в силу материала, из которого они сделаны. Аристотель не всегда включает в свое рассуждение о природе понятие принципа покоя, и небесные тела, на самом деле, не имеют, по Аристотелю, такой тенденции. Но здесь они не входят в число «вещей, существующих по природе», и кроме того он здесь еще не обосновал, что их существование не имеет покоя, но заключается в постоянном движении. Все природные процессы, кроме движения природных вещей, то есть движение вверх и вниз земных элементов и их сочетаний, рост растений и животных, качественное изменение — все это имеет terminus ad quem, у которого по природе они должны придти в состояние покоя.

Аристотель обычно говорит так, как если бы в движении вверх и вниз элементов и их сочетаний, а также в движении животных движение запускается изнутри, и это, действительно, то различие, которое он проводит между природными и рукотворными объектами. Но когда он начинает исследовать, может ли движение когда-либо начаться или прекратиться, и указывает, что этот кажущийся запуск движения не есть настоящий запуск. 1. Локальное движение животных обусловлено движениями, заложенными в их тела путем пищи и кормления и соответствующими процессами ощущения и желания, заложенными в их души. И 2. «природные» движения неодушевленных тел запускаются не сами по себе, но случайным образом посредством того, что устраняет препятствие для их природного движения, и напрямую тем, что их породило и сделало их легким или тяжелым соответственно (то есть, вероятно, «первичными противоположностями» жарким и холодным, которые являются принципами, действующими в произведении легких тел из тяжелых или тяжелых тел из легких). Неодушевленные тела, таким образом, имеют в себе «начало подвижности», но не «начало причинения движения».

Природа, следовательно, есть «врожденное стремление к движению». То, что это существует, очевидно из опыта и не нуждается в доказательстве. Доказывать ее существование значило бы ставить себя в положение слепца, который должен доказывать наличие цветов, не имея возможности воспринимать их напрямую. Две главных точки зрения, указывает Аристотель, существует относительно «природы» вещей. Некоторые мыслители находят ее в материи, в том, «что напрямую присутствует в данной вещи, будучи в себе неоформленным». Так, говорят о дереве как о «природе» кровати, о сохраняющемся, относительно неоформленном материале. Но дерево может быть само преходящим свойством, приданным чему-то более фундаментальному, например, земле, которая в свою очередь будет «природой» дерева. Следовательно, огонь, воздух, вода, земля были описаны как природа вещей, вечный материал, а все остальные вещи лишь его преходящие модификации. Другие отождествляют природу вещей с их формой, как она установлена в их определении, свойство, которое они имеют в состоянии полного развития. Это, по Аристотелю, природа вещи в более собственном смысле, чем ее материал, поскольку вещь есть то, что она есть, имеет свою природу, более полно, когда она существует актуально, когда она достигла своей формы, чем когда она существует потенциально, то есть когда существует только материя для нее. Он обычно отождествляет природу как силу движения с природой как формой. Форма или способ структуры вещи — например, живого существа — это именно то, благодаря чему она движется, растет или меняется, и приходит в состояние покоя, когда достигает предела своего движения. И наоборот, сила движения, роста и изменения в определенном смысле есть именно форма или характер каждой вещи.

Помимо этих употреблений слова «природа» у Аристотеля мы должны признать его использование во многих фразах, из которых «природа ничего не делает напрасно» — типичный образчик. Природа здесь понимается не как трансцендентальный принцип, но как собирательный термин для природ всех «природных тел», гармонично осуществляющих общее дело.