tom_1

грационные группировки – Европейские Сообщества и Европейскую Ассоциацию свобод­ ной торговли. В итоге получился единый рынок, функционировавший на территории 19 стран. Подключение стран ЕАСТ к процессу общеевропейской интеграции было весьма успешным. Надо иметь в виду, что в сотрудничество с Сообществами вовлекались не окраинные регионы Европы, нуждающиеся в экстренной экономической помощи со сто­ роны Сообществ, а весьма развитые страны. Национальный доход на душу населения в этих странах был даже выше, чем в среднем в странах Сообществ.

Единое Европейское экономическое пространство рождалось непросто. Оно появилось на свет в результате продолжительных переговоров, после ряда отсрочек и уточнений. Реша­ ющая инициатива была проявлена со стороны Сообществ на Совещании министров ино­ странных дел заинтересованных стран в декабре 1989 г., когда тогдашний председатель Комиссии Жак Делор пригласил страны ЕАСТ к возобновлению переговоров. Такие пере­ говоры велись еще раньше на уровне Комитета ЕЭС по делам единого внутреннего рынка, но были прерваны странами ЕАСТ, отвергшими, как им казалось, дискриминационные предложения Комитета. Процесс общеевропейской интеграции предопределил роль ЕАСТ как «зала ожидания», в котором проходила своего рода подготовка некоторых европей­ ских государств ко вступлению в Европейские Сообщества. Кроме того, ЕАСТ и Европей­ ские Сообщества всегда стремились оформить на основе международных соглашений как можно более глубокие связи в экономической сфере между собой. Первым подобным опытом стало заключение 22 июля 1972 года 14 соглашений о свободной торговле между ЕАСТ и Европейскими Сообществами (семь - между ЕАСТ и ЕЭС, еще семь - между ЕАСТ и ЕОУС).[383] Следующим важным шагом по сближению двух организаций стало подписание 9 апреля

1984 г. Люксембургской декларации, выработанной в ходе Совещания на уровне мини­ стров стран ЕАСТ и государств-членов Сообществ. Эта Декларация обозначила переход к более тесному экономическому сотрудничеству между ЕАСТ и Сообществами, а также развитие такого сотрудничества в сферах не экономического характера, например, в обла­ сти здравоохранения. Итогом же совместной работы организаций в заданном направлении стало создание Европейского экономического пространства (ЕЭП) в 1994 г. Первый проект Соглашения о ЕЭП появился в конце 1989 г., однако его доработка и согласование его положений между сторонами заняли достаточно долгое время. Концепция, заложенная в Соглашении, была воспринята не однозначно и вызывала ряд возражений у сторон.

Наиболее серьезные споры на переговорах вызвали пожелания стран ЕАСТ о предоставле­ нии им статуса, влекущего многие исключения из правил, установленных правом Сооб­ ществ. С другой стороны, отмечалось нежелание Сообществ иметь наряду со своими институтами систему институтов ЕЭП. Сообщества попросту опасались, что в новых институтах у стран ЕАСТ (если к ЕАСТ примкнут новые страны) может оказаться большинство голосов, что, естественно, отразилось бы на решениях, принимаемых этими институтами. В результате, хотя это было нелегко сделать, сторонам удалось прийти к со­ гласию – с помощью компромиссов и отказов от взаимонеприемлемых предложений. На совещании министров государств-членов ЕС и ЕАСТ, состоявшемся 19 декабря 1990 г. в Брюсселе, были согласованы позиции по ряду важных аспектов будущего соглашения, в том числе по вопросам институциональной структуры ЕЭП.

В октябре 1991 г. в г. Люксембурге переговоры успешно завершились. Было достигнуто соглашение об объединении усилий Сообществ и ЕАСТ в рамках единого Европейского экономического пространства. Можно было приступать к реализации статей Соглашения. Но не тут-то было. Злой рок, казалось, преследовал начатое дело. Суд Европейских Сооб­ ществ в своем решении от 14 декабря 1991 г. признал создание совместного Суда Сооб­ ществ и ЕАСТ несовместимым с правом Сообществ. Понадобились дополнительные пере­ говоры, в результате которых было установлено, что судебный контроль за соблюдением права ЕАСТ будет осуществлять не совместный Суд, состоящий из трех судей от ЕАСТ и пяти судей от Сообществ, а специально создаваемый Суд ЕАСТ. Суд Европейских Сооб­

301

ществ оставался судом, рассматривающим дела, относящиеся к одному только праву — праву Сообществ. Никакой иной суд, в том числе планировавшийся совместный Суд Со­ обществ и ЕАСТ, не мог включаться в судебное рассмотрение вопросов права Сообществ. [384] Окончательно Соглашение о ЕЭП было подписано в г. Порто (Португалия) 2 мая 1992 г.

Данный документ содержит преамбулу и 129 статей (сгруппированных в 9 частей, причем некоторые части разбиваются на главы, а ряд глав - на разделы). Составной частью Согла­ шения являются 22 приложения и 47 протоколов к нему.[385] Договор дополняют: двусто­ ронние соглашения между государствами ЕАСТ и Европейским Союзом об импорте неко­ торых сельскохозяйственных продуктов; двусторонние соглашения между Европейским Союзом и Норвегией и Исландией о свободной торговле рыбой.

Соглашение вступило в силу 1 января 1994 г. Сегодня в ЕЭП участвуют все страны Евро­ пейского Союза, с одной стороны, и Исландия, Лихтенштейн и Норвегия, с другой сторо­ ны. Соглашение о ЕЭП стало звеном, соединившим две интеграционные структуры и со­ здавшим возможности для более тесного сотрудничества между государствами, входящи­ ми в них. Соглашение о ЕЭП позволило распространить на европейские государства, фор­ мально не являющиеся членами Европейского Союза, правовой режим общего рынка, за­ конодательство ЕС по вопросам свободного перемещения товаров, лиц, услуг и капита­ лов, а равно в смежных с ними сферах.

Прежде всего, Соглашение 1992 г. предусматривает распространение «четырех свобод», действующих на Едином внутреннем рынке ЕС, на страны ЕАСТ. Это предполагает гар­ монизацию правил конкуренции и других общих правил экономической деятельности в странах ЕС и странах ЕАСТ в целях достижения однородности экономического про­ странства в странах — участницах соглашения. Для достижения этой цели страны ЕАСТ (кроме Швейцарии) в одностороннем порядке приняли нормы европейского права.[386] Был создан международно-правовой механизм, позволяющий странам ЕАСТ и в последу­ ющем интегрировать новые акты ЕС в свое национальное законодательство. Таким об­ разом, с юридической точки зрения Соглашение о Европейском экономическом про­ странстве относится к категории соглашений об ассоциации Сообществ с третьими стра­ нами и другими международными организациями. Согласно ст.2, создание Европейского экономического пространства является «средством достижения продолжительности и рав­ номерной поддержки торговых и экономических отношений между сторонами Соглаше­ ния при равных условиях конкуренции».[387] Европейское экономическое пространство предусматривает: свободное передвижение то­

варов, лиц, услуг и капиталов; введение системы, гарантирующей от искажения конкурен­ ции и равное уважение к этим правилам; а также тесное сотрудничество в других обла­ стях, таких как исследования и развитие, окружающая среда, образование и социальная политика. Соглашение определяет основные принципы функционирования ЕЭП, заклады­ вает правила для реализации свободы передвижения товаров, облегчения торговли путем укрепления таможенного сотрудничества, отдельно рассматривая положения о сельскохо­ зяйственной и рыболовной политики, а также торговли углем и изделиями из стали. В Со­ глашении о ЕЭП рассматриваются подробно также вопросы реализации других экономи­ ческих свобод - свободы передвижения работников, лиц свободных профессий и права на учреждение, свобод предоставления услуг и движения капиталов. Особое внимание доку­ мент уделяет сферам транспорта и конкуренции. Отдельные положения посвящены дру­ гим сферам - социальной политике, окружающей среде, защите потребителей, статистике, совершенствованию права компаний.

За пределами четырех рыночных свобод согласно ст.78 Соглашения в рамках ЕЭП сторо­ ны могут развивать сотрудничество в сферах исследований и технологического развития, информационных услуг, образования, обучения и молодёжи, поддержки малых и средних предприятий, туризма, аудиовизуального сектора и защиты граждан. Европейское эконо­ мическое пространство предусматривает введение идентичного или схожего по содержа­

302

нию законодательства по вышеперечисленным вопросам в Сообществах и государствахчленах ЕАСТ. Положения Соглашения о сотрудничестве в различных областях деятельно­ сти временами дословно повторяют положения Договора о Европейском Экономическом Сообществе 1957 г.[388] Соглашением также учреждена организационная структура ЕЭП, которая дополняет

структуру органов ЕАСТ. В рамках ЕЭП проводят свою деятельность: Совет ЕЭП, Сов­ местный комитет ЕЭП, Совместный парламентский комитет ЕЭП, Совместный консульта­ тивный комитет ЕЭП, Контролирующий орган ЕАСТ, Суд ЕАСТ. Совет ЕЭП – это вер­ ховный орган принятия решений. В него входят все члены Совета Европейского Союза и Европейской Комиссии, а также по одному представителю от каждой страны-члена ЕАСТ. Он контролирует применение Соглашения о ЕЭП и принимает решения по изменению Со­ глашения. Совместный комитет ЕЭП, состоящий из представителей сторон, обеспечивает применение Соглашения и консультации в процессе функционирования ЕЭП. Таким об­ разом, это форум для обмена мнениями и информацией, а также орган для поиска и при­ нятия решений.

Совместный парламентский комитет ЕЭП формируется на паритетной основе из предста­ вителей Европейского парламента и парламентов государств ЕАСТ. В ходе своей деятель­ ности этот орган заслушивает отчеты и доклады Совместного комитета ЕЭП и обсуждает актуальные вопросы функционирования ЕЭП. Совместный консультативный комитет ЕЭП, состоящий из членов Экономического и социального комитета ЕС и Консультатив­ ного комитета ЕАСТ, обладает консультативными полномочиями при принятии решений в рамках ЕЭП.

Контролирующий орган ЕАСТ является постоянно действующим органом и формируется из представителей государств ЕАСТ, участвующих в Европейском экономическом про­ странстве. Штат сотрудников Контролирующего органа ЕАСТ насчитывает 49 человек. Возглавляет Контролирующий орган ЕАСТ Коллегия из 3 человек, назначаемых по обще­ му согласию от правительств Исландии, Лихтенштейна и Норвегии сроком на четыре года. Председатель Коллегии избирается на 2 года из состава членов Коллегии. Основной функцией Контролирующего органа ЕАСТ является контроль за соблюдением правил конкуренции, вводимых в рамках ЕЭП на территории стран ЕАСТ..

Суд ЕАСТ состоит из 3 судей назначаемых тремя странами ЕАСТ — участницами ЕЭП на 6 лет. Из числа своего состава судьи Суда ЕАСТ каждые 3 года избирают Председателя Суда ЕАСТ. Суд ЕАСТ в отношении применения положений Соглашения о ЕЭП проводит действия, по надзору за исполнением обязательств государств-членов ЕАСТ, является апелляционной инстанцией по отношению к решениям Контролирующего органа ЕАСТ в сфере конкуренции, разрешает споры между двумя и более государствами-членами ЕАСТ о применении Соглашения о ЕЭП.[389] Кроме того, Постоянный комитет государств ЕАСТ занимается распространением инфор­

мации, организацией консультаций, а также подготовкой заседаний Совместного комитета ЕЭП. Таким образом, деятельность Европейской ассоциации свободной торговли практи­ чески полностью завязана на обеспечении функционирования Европейского экономиче­ ского пространства. На настоящий момент в ЕАСТ входят всего 4 государства - Исландия, Лихтенштейн, Норвегия и Швейцария. Из них только Швейцария не принимает прямого участия в ЕЭП, так как общенациональный референдум высказался против этого.

Наблюдательный орган ЕАСТ и Суд ЕАСТ регулируют действия членов ЕАСТ относи­ тельно их обязательств по Европейскому экономическому пространству (ЕЭП). Так как Швейцария не является членом ЕЭП, она не участвует в этих учреждениях. Наблюдатель­ ный орган ЕАСТ выполняет роль Европейской Комиссии как «гарант соглашений» для стран ЕАСТ, в то время как Суд ЕАСТ выполняет для них роль Европейского суда.

Для Соглашения о ЕЭП характерно то, что, согласно ему, ЕЭП во многом опирается не только на опыт и пример Сообществ, но и на их действующее право. Вместе с тем необхо­ димо видеть отличия ЕЭП от Сообществ: проводить полную аналогию между ними было

303

бы серьезной ошибкой. Достаточно указать на следующие положения. Во-первых, ЕЭП не является таможенным союзом. Страны ЕАСТ сохранили свою прежнюю автономию во внешней торговле. Они могут заключать международные договоры с третьими странами в сферах, которые остались за ними по Соглашению. Во-вторых, в ЕЭП сохраняется без из­ менений пограничный контроль в отношении лиц и товаров из третьих стран. В-третьих, взаимодействие стран, охватываемых ЕЭП, развивается далеко не во всех сферах. Если до­ вольно быстро определились отдельные конкретные сферы (например, транспорт и рыбо­ ловство), то за рамками ЕЭП остались многие другие сферы, в том числе сельское хозяй­ ство. В Соглашении лишь в самой общей форме говорится об общей задаче либерализа­ ции аграрной политики, но практически страны ЕАСТ сохранили в этой сфере полную свободу рук. Финансовая, налоговая и валютная политика в Соглашении вообще не затра­ гивается.

Из семи первоначальных участников Соглашения со стороны ЕАСТ три (Австрия, Фин­ ляндия и Швеция) 1 января 1995 г. стали полноправными членами ЕС. Швейцария не ра­ тифицировала соглашение в связи с отрицательными результатами референдума по этому вопросу. Поэтому в настоящее время в ЕЭП официально входят лишь три страны — Нор­ вегия, Исландия и Лихтенштейн. Однако, несмотря на то, что ряд стран ЕАСТ вступил в Европейский Союз, а Швейцария не ратифицировала Соглашение о ЕЭП, само Европей­ ское экономическое пространство не сошло со сцены. Действительно, Швейцарская Кон­ федерация, которая упоминается в тексте Соглашения о Европейском экономическом про­ странстве, не имеет прямого доступа к действующим механизмам ЕЭП. Однако взаимоот­ ношения Швейцарии и Европейского Союза строятся на основе семи специальных согла­ шений, вступивших в силу в 2002 г. По нашему мнению, особая модель взаимодействия Швейцарии и ЕЭП, которая исторически сложилась, позволяет говорить о фактическом участии Швейцарской Конфедерации в Европейском экономическом пространстве.

Главная цель Соглашения о ЕЭП состояла в том, чтобы укрепить экономические и особен­ но торговые отношения между участниками на равных (по возможности) условиях. Во имя достижения этой цели страны ЕАСТ принимали переходные и предварительные меры, направленные на то, чтобы установить у себя в скором времени положения о четырех свободах (свободе движения товаров, лиц, услуг и капиталов), действующие в праве Сообществ. Особое значение придавалось обеспечению равных условий конкурен­ ции, что также было связано с воспроизведением в странах ЕАСТ норм права Сообществ. В ряде других сфер, например в сфере образования и технологического развития, имелось в виду усилить и расширить сотрудничество. Результатом же стало распространение норм европейского права на страны ЕАСТ. Можно сказать, что, благодаря Соглашению о ЕЭП, единый внутренний рынок Европейского Союза ныне охватывает также страны ЕАСТ - без их вступления в Сообщества, что знаменует собой определенный успех общеевропей­ ской интеграции.

19.Европейская и американская модели постиндустриального общества: сравнительный анализ

Противостояние Европы и Америки, острова и материка занимают ключевое место в геополитических теориях "новых правых". Идея такого противостояния не нова: еще Аристотель понимал решающую роль островов. Та же идея чётко прослеживается у Челлена и Макиндера. В короткой статье "Географическая ось Истории" английский геополитик вводит понятие "срединной земли", Хартлэнда, под которой он понимал континентальное пространство, не подверженное влиянию морских держав. Роль такой «срединной земли», вокруг которой должно будет сложиться «европейское большое пространство», в геополитических концепциях "новых правых" принадлежит Германии, а точнее Mitteleurope, то есть "срединной Европе". Геополитические интересы Германии, по

304

утверждениям "новых правых", традиционно были противоположны атлантистским тенденциям Запада. Это касалось как собственно континентальных, так и колониальных аспектов геополитики. Германия всегда выступала противником англосаксонских колониальных завоеваний и стремилась к созданию сугубо сухопутной, континентальной цивилизации, основанной на традиционных, иерархических и почвенных ценностях.

Mitteleurope в лице Австро-Венгерской империи Габсбургов была, по мнению идеологов "новых правых , «последним европейским следом Великой Римской империи, к которой и восходит корнями европейская цивилизация в её государственно-социальном аспекте» . Собственно говоря, Римская империя и была Большим Пространством, объединившим Западную и Среднюю Европу в единый геополитический организм. И сегодня идея "Великой Европы" напрямую связывается с Германией и странами, входящими в зону германского влияния. В качестве конкретного примера, который часто используют "новые правые", служит целенаправленная политика генерала де Голля на восстановление оси Париж-Бонн, без которой невозможно европейское объединение.

C другой стороны, в течение столетий лучшие мыслители человечества стремились, применяя доступные им методы и анализируя доступные факты, познать закономерности развития того общества, в котором им приходилось жить. Мы, в свою очередь, являемся свидетелями уникальных процессов, происходящих в мире на современном этапе развития общества. В то время, когда мировой политический процесс характеризуется существенными изменениями и трансформациями, представляющими собой весьма противоречивые тенденции, которые приводят к выводу о том, что человечество движется к новому мировому порядку, возникает много концепций, старающихся объяснить происходящие изменения, выявить их закономерности, охарактеризовать данный этап и сделать прогнозы дальнейшего развития. Теория постиндустриального общества является сегодня одной из наиболее распространенных социологических концепций, позволяющих адекватно осмыслить масштабные перемены, произошедшие в западных обществах на протяжении последних тридцати лет.

Представления о современном обществе как постиндустриальном были систематизированы в стройную концепцию к середине 70-х годов, когда социологи стремились подчеркнуть, что три наиболее значимых в экономическом отношении региона мира – Соединенные Штаты, Западная Европа и Япония – развиваются в едином направлении, объективно заданном логикой технологического прогресса. Прошедшие годы в значительной мере подтвердили продуктивность такого подхода, но продемонстрировали также и необходимость объяснить ряд процессов, оказавшихся за пределами прогнозов классической постиндустриальной теории, так как стали заметны и различия как в экономическом и технологическом потенциале, так и в путях развития обществ, считавшихся постиндустриальными. При рассмотрении западного общества как воплощения постиндустриальных особенностей, прогресс постиндустриальных тенденций выглядит очевидным. В 80-е годы на путь быстрого технологического развития встали государства Юго-Восточной Азии; в начале 90-х потерпела поражение коммунистическая модель развития, долгое время претендовавшая на статус основной альтернативы западной цивилизации. Крах Советского Союза показал, что технологические достижения сами по себе не являются гарантией прогресса; им должно сопутствовать усвоение соответствующих социальных ценностей и институтов. Затяжная экономическая депрессия в Японии свидетельствует о глобальном кризисе модели «догоняющего» развития. В то же время динамика европейских стран убеждает в том, что у США впервые за последние восемьдесят лет появился равный им по экономическому потенциалу партнер (а возможно, соперник).

Обращая свое внимание на эти изменения , мы сталкиваемся с рядом вопросов. Можно ли обобщить все эти факты в рамках единой тенденции? Почему история пошла именно по такому пути? Каковы источники быстрого развития западных стран и почему впечатляющий прогресс их последователей не воплотился в аналогичных результатах?

305

Насколько значительным может стать в будущем разрыв между Западом и другими регионами планеты? Обостряют ли сложившиеся тенденции те глобальные противоречия, что стали слишком заметны в современном мире? Сформулированные нами вопросы представляются более чем актуальными для современной науки, и именно их наличие сподвигло нас на написание данной работы. Однако в нашем исследовании мы обращаемся, прежде всего, к проблеме, заключающейся в том, реально ли и прочно ли то единство западного мира, которое обычно воспринимается как данность и от которого современные исследователи нередко отталкиваются как от очевидного постулата. Принимая во внимание происходящие в мире изменения и трансформации, мы полагаем, что развитие человечества в XXI веке будет в значительной мере зависеть от взаимного экономического, социального, политического и социокультурного позиционирования США и Европы. За годы, прошедшие после «холодной войны», европейские страны сумели добиться впечатляющих экономических достижений и заложить основы нового наднационального политического образования, какого не знала история. Нарастающие различия между Соединенными Штатами и странами Европейского Союза в экономической, социальной и культурной сферах обусловлены не конъюнктурными соображениями, а глубинными социокультурными процессами, объективно протекающими в обоих обществах. Преодоление этих различий, если оно вообще возможно, окажется крайне сложным и длительным процессом.

Здесь мы проводим анализ двух моделей постиндустрионального общества - американской и западноевропейской. Бесспорно, что подобный анализ невозможно провести без четкого понимания и осмысления того, что же представляет собой теория постиндустриального общества, как происходило ее формирование, и кто внес существенный вклад в развитие данной теории. Именно по этой причине мы считаем необходимым и важным более подробное обращение к историографии вопроса.

В «Политической энциклопедии» мы находим следующую трактовку теории постиндустриального общества и ее основных положений:

«Постиндустриального общества теория - широкая социополитологическая концепция, объясняющая основные закономерности развития человеческого общества на основе анализа его технологогического базиса. В своих работах классики теории постиндустриального общества исследуют взаимообусловленность научно-технического.

исоциального прогресса, предлагая оригинальную модель исторической периодизации, позволяющую рассматривать перспективы цивилизации как постиндустриального общества. Последнее характеризуется смещением центра хозяйственной активности от производства материальных благ к созданию услуг и информации, повышающейся ролью теоретического знания, возрастанием значения политического фактора в развитии общества и замещением взаимодействия человека с элементами природной среды интерперсональным общением. На протяжении последних десятилетий теория постиндустриального общества является универсальным методологическим основанием большинства исследований, ведущихся в рамках либерального направления западной социологической науки. Теория постиндустриального общества сформировалась как результат развития основного течения европейского позитивизма.»[390] Далее авторы данного определения делают краткий исторический экскурс, показывая, как происходило зарождение и развитие идей теории постиндустриального общества, начиная с работы Ж.-А. де Кондорсэ "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума" (1794)

изаканчивая классическими трудами Д. Белла "Грядущее постиндустриальное общество" (1973) и "Культурные противоречия капитализма" (1978) , в которых освещены все базовые элементы теории постиндустриального общества. [391]

Мы, в свою очередь, считаем необходимым рассмотреть то, как происходило развитие теории постиндустриального общества начиная с к. XIX- н. XX в. и обратить особое внимание на середину ХХ в., так как именно на современном этапе она оформилась в стройную концепцию.

306

Итак во второй половине XIX в. наряду с марксистской концепцией периодизации истории стала развиваться позитивистская концепция, с точки зрения ряда философов и социологов в большей мере отвечавшая потребностям нового столетия, нежели изложенная в работах классиков позитивной науки. В относительно завершенном виде концепция периодизации, основанная на изучении принципов организации производства и обмена благ, увидела свет в работах представителей “новой исторической школы” в начале XX в.

В это же время известный экономист и социолог Т. Веблен [392] предпринял удачную попытку создания теории прогресса на базе глубокого исследования развития промышленной системы, дополненного изучением институциональной структуры общества. Последнее придало его концепции гораздо более прогностический характер по сравнению с работами предшественников. Его концепция, учитывавшая также многие другие факторы, в том числе организацию обмена, взаимодействие между социальными группами и классами, формирование индивидуальной мотивации, является, безусловно, одной их наиболее полных и многофакторных теорий общественного прогресса, созданных в первой половине ХХ века.

Развивая эти идеи, после Второй мировой войны исследователи обратились к изучению проблем общественного воспроизводства в условиях ускорения технологического прогресса, которые стали основными чертами послевоенного периода, привели как к радикальному изменению западных обществ. В конце 40-х годов в работах американского экономиста К. Кларка “Экономика в 1960 году” и французского исследователя Ж. Фурастье “Великая надежда XX века” были сформулированы основные методологические принципы теории постиндустриального общества – подразделение всего общественного производства на первичный (сельское хозяйство), вторичный (промышленность) и третичный (сфера услуг) секторы и положение о грядущем росте доли третичного сектора по сравнению с первичным и вторичным как в совокупной рабочей силе развитых стран, так и в структуре валового национального продукта[393]. Указывая, что в хозяйстве будущего до 90 рабочей силы сосредоточится в секторе производства услуг и информации, что человек сможет посвятить себя более совершенным занятиям, нежели непосредственному производству, что возникнут элементы господства технократии, государство начнет осуществлять действенный контроль за экономикой, а средства производства перестанут быть объектом классовой борьбы, Ж. Фурастье во многом предвосхитил классиков постиндустриализма 1970-х гг. [394]

В то же время, следует сказать, что сам термин «постиндустриальное общество» возник вне рамок этого научного направления. Он был впервые применен в начале ХХ века анархистами, «считавшими, что будущее общество должно уничтожить индустриальный строй.»[395] Особенно широко в то время использовал его А. Пенти, теоретик английского либерального социализма[396]. Однако при этом сам А. Пенти ,по мнению выдающегося российского исследователя, занимающегося проблемой постиндустриального общества В.Л. Иноземцева, «признавал приоритет в использовании данного понятия за А. Кумарасвами, автором ряда работ по доиндустриальному развитию азиатских стран. Оба исследователя использовали термин "постиндустриальное общество" для обозначения такого идеального общества, где возрождены принципы автономного и даже полукустарного производства, каковые, по их мнению, могли составить социалистическую альтернативу индустриализму.»[397]

Во второй раз понятие "постиндустриальное общество" появилось уже в 50-е гг. ХХ в. в статье американского социолога Д. Рисмена "Отдых и труд в постиндустриальном обществе" (1958)[398], который исследовал сокращение рабочего времени в условиях послевоенного экономического бума. С этого момента понятие «постиндустриальное общество» вошло в терминологический арсенал социологической и политической наук. В 1959 году профессор Гарвардского университета Д. Белл, выступая на международном

307

социологическом семинаре в Зальцбурге (Австрия), впервые употребил понятие постиндустриального общества в широко признанном теперь значении - для обозначения социума, в котором индустриальный сектор теряет ведущую роль вследствие возрастающей технологизации, а основной производительной силой становится наука. Потенциал развития этого общества во все возрастающей степени определяется масштабами информации и знаний, которыми оно располагает. В этот период идея противопоставления индустриального общества всей предшествующей истории стала привычной настолько, что уже в конце 50-х гг. Р. Арон писал: “Я убежден, что... Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров: советского или западного. Имеется единая реальность – индустриальная цивилизация.»[399] Некоторые элементы концепции содержатся также в работах У. Ростоу “Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест” и “Политика и стадии роста”, причем в последней, наряду с периодизацией истории народного хозяйства, отмечена и следующая за индустриальной цивилизацией новая стадия, характеризуемая ориентированностью экономики на обеспечение возможностей развития человеческой личности[400].

Важным аспектом в развитии теории постиндустриального общества также явился тот факт, что его основателям приходилось вести постоянный диалог с марксистской концепцией, претендовавшей в 1950-1970-е гг. на роль одной из важнейших мировых идеологий по целому ряду проблем, в частности по вопросам классовой структуры современного общества, роли технологических изменений в общественном прогрессе, различным аспектам функционирования политических институтов и т. д.

Cтановление системы представлений о природе и характере современного общества, в свою очередь, сопровождалось активными дискуссиями и спорами относительно адекватного обозначения формирующегося социального состояния. Вплоть до середины 1970-х годов предпочтение отдавалось понятиям, в которых использовался префикс "пост-". Примером могут служить распространившиеся в то время в литературе определения западного общества как "постбуржуазного", "посткапиталистического", "постпредпринимательского" или "пострыночного"[401], а также более общие понятия, строившиеся на признании за современным социальным состоянием посттрадиционного, постцивилизационного или даже постисторического характера[402]. Некоторые из этих терминов используются и по сей день, а соответствующие концепции имеют своих сторонников и в настоящее время.

Что касается непосредственно понятия постиндустриального общества, то его широкое распространение начинается в середине 1970-х гг., чему в большой степени способствовал выход в свет в 1973 году книги профессора социологии Гарвардского университета Д. Белла "Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования ", которая и сейчас является основным трудом, вобравшим в себя все основные положения и методологические основы концепции постиндустриализма. Роль работ Д. Белла в становлении теории постиндустриального обществ трудно переоценить. Так он еще в 1962 г. написал пространный аналитический доклад «Постиндустриальное общество: гипотетический взгляд на Соединенные Штаты в 1985 году и далее», который стал первой работой, целиком посвященной данной проблеме. В 1967 г. были изданы две большие статьи Д.Белла в журнале «The Public Interest»[403], а в 1973 г. вышла его книга «Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования»[404].

Понятие постиндустриального общества рассматривалось Д. Беллом скорее как инструмент теоретического анализа, чем как обозначение реально существующего строя: оно «является аналитической конструкцией, а не картиной специфического или конкретного общества. Оно есть некая парадигма, социальная схема, выявляющая новые оси социальной организации и стратификации в развитом западном обществе»[405]. Д. Белл подчеркивает также, что «постиндустриальное общество... является ‘идеальным типом’, построением, составленным социальным аналитиком на основе различных изменений в обществе, которые, сведенные воедино, становятся более или менее

308

связанными между собой и могут быть противопоставлены другим концепциям»; в то же время «в качестве социальной системы постиндустриальное общество не приходит ‘на смену’ капитализму или социализму, но… пронизывает оба эти социальные типа»[406]. Теория постиндустриального общества. предстает в его работах как концепция, объясняющая природу и основные черты формирующегося нового типа социальной организации. Индустриальному обществу противопоставляется аграрное в качестве предшественника и постиндустриальное - в качестве преемника.[407] В последующем термин "аграрное общество" постепенно был вытеснен понятием "доиндустриальное общество" и возникшая триада "доиндустриальное - индустриальное - постиндустриальное общество" приобрела вполне завершенный с методологической и терминологической точек зрения характер. Аграрное хозяйство отличается от индустриального тем, что в качестве основного ресурса оно использует сырье, а не энергию, предполагает извлечение продуктов из природных материалов, а не их производство, вынуждено наиболее интенсивно применять труд, а не капитал. Напротив, постиндустриальное общество рассматривается Д. Беллом как такое, в котором основным производственным ресурсом становится информация, основным продуктом производства - услуги, а место капитала занимают знания. При этом отмечаются особая роль науки и образования, значение политических институтов общества и возникновение нового класса, представители которого способны преобразовывать информацию в знания и в силу этого занимают доминирующие позиции в обществе будущего. Авторы теории постиндустриализма не стремятся четко определить хронологические рамки постиндустриального общества. Реальные изменения, позволяющие говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к середине и концу 1970-х гг. и включают радикальное ускорение тех. прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения, а также рост роли государства в управлении хозяйственными процессами.

В1970-е и 1980-е годы возникло множество теорий, в которых, с одной стороны, предлагались иные обозначения формирующегося нового общества, основанные на противопоставлении его прежним социальным формам, и, с другой стороны, предпринимались попытки охарактеризовать новый тип общественного устройства на основе выделения в нем неких определяющих черт.[408] Рассматривая данные работы как составные части концепции “постиндустриального общества”, по мнению В. Л. Иноземцева, «необходимо отвлечься от целого ряда отличий в представлениях тех или иных авторов и сосредоточиться, с одной стороны, на основных принципах оценки исторического процесса, содержащихся во всех рассматриваемых работах, и, с другой, – на открываемых ими возможностях исследования перспектив экономического и социального развития цивилизации.»[409]

В1990-е годы появилось множество работ, посвященных организации корпорации в постиндустриальном обществе, инвестиционным процессам[410] и взаимодействию развитых стран с "третьим миром"[411]. Начинающееся десятилетие, безусловно, еще более расширит спектр проблем, рассматриваемых с позиций постиндустриальной теории.

Таким образом, концепция постиндустриального общества и по сей день остается в центре внимания различных обществоведческих дисциплин, причем воспринимается, как правило, в качестве не столько одного из течений социологической или экономической мысли, сколько методологического основания широкого спектра современных исследований. В том ее виде, в каком данная теория предстает в работах ее основоположников, представляет собой целостную социологическую концепцию, целью

которой является исследовать наиболее фундаментальных тенденций в развитии современной цивилизации.

Определяя доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общества, основатели постиндустриальной концепции всегда стремились использовать предельно корректные формулировки, избегая излишней категоричности. Еще Р.Арон отмечал, что

309

хотя индустриальный строй, приходящий на смену традиционному аграрному обществу, и представляет собой «такой тип социума, который открывает новую эру в историческом развитии,.. легко дать (только) абстрактное определение каждой формы социума, но трудно обнаружить его конкретные пределы и выяснить, является ли то или иное общество архаическим или индустриальным»[412]. Д. Белл, в свою очередь, пишет: «Постиндустриальное общество... не замещает индустриальное, так же, как индустриальное общество не ликвидирует аграрный сектор. Подобно тому, как на древние фрески в последующие эпохи наносятся новые и новые изображения, более поздние общественные явления накладываются на предыдущие слои, стирая некоторые черты и наращивая ткань общества как единого целого», а позднее отмечает, что это общество приходит «на смену индустриальной системе так же, как она пришла на смену аграрной,.. но это не должно означать прекращения производства материальных благ. Постиндустриальные тенденции, – продолжает он, – не замещают предшествующие общественные формы как ‘стадии’ социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры»[413].

Между тем Д. Белл и его последователи, избегая четкого выделения какого-то одного признака, радикально отличающего новое общество от прежних, противопоставляют постиндустриальное общество доиндустриальному и индустриальному по трем важнейшим направлениям: основному производственному ресурсу, которым оказывается информация, тогда как в доиндустриальном и индустриальном обществе таковым являлись, соответственно, сырье и энергия; характеру производственной деятельности, который квалифицируется как обработка (processing) в противоположность добыче (extraction) и изготовлению (fabrication); и технологии, называемой наукоемкой, в то время как первые две стадии характеризовались трудоемкой и капиталоемкой технологиями. В результате возникает знаменитая формулировка о трех обществах, первое из которых представляет собой взаимодействие с природой, второе – взаимодействие с преобразованной человеком природой, а постиндустриальное общество выступает в таком случае как взаимодействие между людьми[414].

На основании подобного анализа Д. Белл предлагает определение постиндустриального общества: это «общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания»[415].

Разумеется, такой подход усложняет и определение периода времени, на протяжении которого совершился переход к постиндустриальному обществу. Обычно утверждается, что новые тенденции стали нарастать после Второй мировой войны, хотя зачастую это происходило в формах, дававших, казалось бы, возможность говорить об экспансии индустриализма[416]; если считать критерием развитость третичного сектора, то своеобразной критической точкой считается середина 50-х годов, когда в США численность работников сферы услуг превысила численность занятых в материальном производстве[417]. Однако реальные изменения, заставившие подавляющее большинство западных футурологов говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к середине и концу 1970-х годов и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости и становление нового менталитета у значительной части населения.

Поскольку классики постиндустриальной теории определяли постиндустриальное общество, не обращаясь к его фундаментальному отношению или принципу, а отмечая совокупность признаков, следует повторить основные из них.

Важнейшей экономической особенностью постиндустриального строя Д.Белл считает формирование общества, основанного на производстве услуг и информации. Это

310