книги2 / 272

В каком:то смысле Сеул вынужден выбирать, на что ему реагиро: вать — на традиционные угрозы безопасности (представленные КНДР) или на исторически обусловленные «онтологические» угрозы (их воплощением является Япония) [Ku, p. 76]. Антияпонская и анти: коммунистическая ориентации зафиксированы в Конституции стра: ны [Конституция...], и её руководство выбирает, какую идентичность в каком случае эксплуатировать. Впрочем, выбор не всегда однозна: чен: так, в годы президентства Ли Мён Бака Республика Корея кон: фликтовала и с Севером, и с Японией.

Изначально КНДР как мишень для критики предпочитали кон: серваторы, не желавшие конфликтовать с Токио, в то время как либе: ралы, наоборот, были склонны выступать с антияпонских позиций и не раздражать Пхеньян [Yi et al., p. 494—495]. Сейчас же ситуация из: менилась. Критиковать жёсткую политику по отношению к КНДР по:прежнему считается допустимым, однако осуждение Японии ста: ло господствующим подходом. Выражение альтернативных точек зре: ния на спорные исторические вопросы считается непатриотическим и зачастую преследуется [Современная Корея..., с. 108]. Отчасти это и есть итог многолетней последовательной «политики памяти» и ре: зультат систематического представления японского руководства как потомков военных преступников, отрицающих прошлое [Yi et al., p. 499], а отчасти — следствие действий и высокомерия самого Токио.

Рост национализма в Японии стал особенно заметным в годы пребывания у власти С. Абэ (2006—2007; 2012—2020). Стремление Токио освободиться от ограничений, наложенных по итогам Второй мировой войны, в частности сделать японскую армию «нормальной», вызывает большие подозрения и опасения у корейцев. Эти ощущения подпитываются и окрашиваются историческим опытом непосредст: венной встречи с японским милитаризмом [Ku, p. 86]. Поэтому юж: нокорейская «политика памяти» просматривается как своеобразный ответ на попытки соседней страны сбросить груз прошлого и стать «полноценной» державой.

Настрой Токио также возможно объяснить с точки зрения исто: рической памяти. После исторических трагедий, таких как колони: альный захват, агрессивная война и т. д., разные стороны конфликта склонны воспринимать ситуацию по:разному. Коллективная память «виновной» стороны подавляет «неприятный» эпизод, а у «жертв» па: мять сохраняется и поддерживается [Shibata, с. 108], в корейском же случае — встраивается в национальный политический миф [Стено: грамма...]. Расходящиеся нарративы воспринимаются как взаимоис:

ключающие, а не как взаимодополняющие, поэтому спокойные дис: куссии всё чаще уступают место политическим конфликтам. «Пари: тет» политико:экономических потенциалов Республики Корея и Японии, а также националистическая ориентация власти в обеих странах обуславливают крайне высокий риск эскалации подобных споров [Ku, p. 78].

Одна из важнейших задач политического использования памя: ти — укрепление идентичности в условиях растущей региональной конкуренции. Строительство престижной идентичности позволяет повышать личную и групповую самооценку, что, в свою очередь, спо: собствует распространению «мягкой силы» за рубежом. Разумеется, традиционная «жёсткая сила» не остаётся в стороне: исторически обусловленные компенсации, штрафы и рестрикции порой весьма чувствительны.

Страны Северо:Восточной Азии давно соревнуются в «историче: ском национализме»: для государств региона крайне важно опреде: лить, кто «древнее», кто от кого «произошёл» и на кого повлиял. Си: туацию усложняет длительность «соревнования», идущего с раннего средневековья, и тяжесть накопившихся за века действительных и мнимых исторических обид [Ku, p. 85—86]. Актуальность этих, каза: лось бы, малозначимых вопросов в том, что прославленность и древ: ность истории, «старшинство» в прошлом определяют статус госу: дарства в сегодняшней политике как для «своих», так и для «чужих» [Lee, 78].

Так, политическое и экономическое влияние Японии велико, од: нако корейцы считают, что держава, не принявшая и не преодолев: шая своё постыдное прошлое, не имеет морального права играть серьёзную роль в регионе [Hundt, Bleiker, p. 70]. Опросы показывают, что большинство корейцев и японцев с недоверием относятся друг к другу, и неудивительно, что первые считают раскаяние Токио недос: таточным, а вторые — чрезмерным [Shibata, с. 110].

В итоге история становится языком государственной политики как внутри страны, так и на международной арене. «Разогретая» внут: ренняя аудитория, с одной стороны, не даёт правительству сбавлять эмоциональный накал в исторических вопросах, с другой — готова безусловно поддерживать борющихся за «правильную» историю на: ционалистов и в других политических вопросах [Дьячков, 2021, с. 88—89].

«Политика памяти» оказывается мощным инструментом обеспе: чения внутренней консолидации и давления на потенциального кон:

курента. Главное средство её реализации — исторические претен: зии — позволяет без использования силы создавать «управляемую не: стабильность», не выгодную для оппонента [Ku, p. 75—76]. Впрочем, риски также велики: разворачиваемая «борьба за прошлое» превраща: ется в игру с нулевой суммой, где любая уступка воспринимается как проигрыш всё распаляющейся внутренней аудиторией. В высококон: куретном, конфликтоопасном регионе Северо:Восточной Азии столкновение «политик памяти» становится дополнительным, весьма тревожащим фактором нестабильности.

Библиографический список

Дьячков И.В. Историческая память и политика: проблема «женщин для утеше: ния» в современных южнокорейско:японских отношениях // Японские исследо: вания. 2019. № 4. С. 72—87.

Дьячков И.В. Взаимные исторические претензии КНДР и Японии // Япон: ские исследования. 2021. № 2. С. 78—91.

Проблемы исторического прошлого в отношениях Японии со странами:сосе: дями / под ред. Д.В. Стрельцова. М.: Аспект Пресс, 2022. 336 с.

Современная Корея: метаморфозы турбулентных лет (2008—2020 гг.) / А.В. Торкунов, Г.Д. Толорая, И.В. Дьячков. М.: Просвещение, 2021. 448 с.

Стенограмма дискуссии в рамках секции «Корейский политический миф: версии Севера и Юга» на XIII Конвенте РАМИ в МГИМО // Россия в глобальной политике. URL: https://globalaffairs.ru/wp:content/uploads/2021/12/stenogramma:dis kussii:v:ramkah:xiii:konventa:rami:v:mgimo.pdf (дата обращения: 07.03.2022).

Тэханмингук хонпоп [Конституция Республики Корея] // Korean Law Infor: mation Center. URL: https://www.law.go.kr/lsInfoP.do?lsiSeq=61603&lsId=001444& chrClsCd=010202&urlMode=lsInfoP&viewCls=lsInfoP&efYd=19880225&vSct=%ED %97%8C%EB%B2%95&ancYnChk=0#0000 (дата обращения: 07.03.2022).

Чеснокова Н.А. «Исправить ландшафт» и подняться над прошлым (к 20:летию сноса бывшего здания японского генерал:губернаторства) // Корея: 70 лет после освобождения. М.: ИДВ РАН, 2015. С. 192—200.

Gong, Gerrit W. The Beginning of History: Remembering and Forgetting as Strategic Issues // The Washington Quarterly. 2001. Vol. 24, Issue 2. P. 45—57.

Ku Minseon. The Role of Identity in South Korea’s Policies Towards Japan // Korean Social Science Journal. 2016. Vol. 43. P. 75—94.

Lee Chong5sik. History and Politics in Japanese:Korean Relations: the Textbook Controversy and Beyond // Journal of Northeast Asian Studies. Vol. 2. No. 4. P. 69—93.

Hundt, D. Bleiker, R. Reconciling Colonial Memories in Korea and Japan // Asian Perspective. 2007. Vol. 31. № 1. P. 61—91.

Shibata, Ria. The Construction of Cultural Identity: National Identity and Collective Forgetting in Japan:South Korea Relations // Globalisation, Cultural Identity and Nation:Building The Changing Paradigms. Dordrecht: Springer Nature B.V., 2021. P. 107—122.

The Nobel Peace Prize for 2000. URL: https://www.nobelprize.org/prizes/peace/ 2000/press:release/ (дата обращения: 07.03.2022).

Yi, Joseph; Phillips, Joe; Lee Wondong. Manufacturing Contempt: State:Linked Populism in South Korea // Society. 2019. Vol. 56. P. 494—501.

References

Chesnokova, N.A. (2015). «Ispravit landshaft» i podnyatsya nad proshlym (k 20:letiyu snosa byvshego zdaniya yaponskogo general:gubernatorstva) [“Correcting the landscape” and rising above the past (20 years after the demolition of the Japanese General Government Building)]. Koreya: 70 let posle osvobozhdeniya [Korea: 70 years after liberation]. Moscow: IDV RAN: 192—200 (In Russian).

Daehanminguk heonbeop [Constitution of the Republic of Korea]. Korean Law Information Center. URL: https://www.law.go.kr/lsInfoP.do?lsiSeq=61603&lsId=001444 &chrClsCd=010202&urlMode=lsInfoP&viewCls=lsInfoP&efYd=19880225&vSct=%E D%97%8C%EB%B2%95&ancYnChk=0#0000 (accessed: 7 March, 2022) (In Korean).

Dyachkov, I.V. (2019). Istoricheskaya pamyat i politika: problema “zhenschin dlya utesheniya” v sovremennyh yuzhnokoreysko:yaponskih otnosheniyah [Collective memory and politics: the “comfort women” issue in contemporary relations between South Korea and Japan]. Yaponskie issledovaniya [Japanese studies]. No. 4: 72—87 (In Russian).

Hundt, D. Bleiker, R. (2007) Reconciling Colonial Memories in Korea and Japan. Asian Perspective. Vol. 31, No. 1: 61—91.

Gong, Gerrit W. (2001) The Beginning of History: Remembering and Forgetting as Strategic Issues. The Washington Quarterly. Vol. 24. Issue 2: 45—57.

Ku Minseon (2016). The role of identity in South Korea’s policies towards Japan.

Korean Social Science Journal. Vol. 43: 75—94.

Lee Chong5sik (1983). History and politics in Japanese:Korean relations: the textbook controversy and beyond. Journal of Northeast Asian Studies.Vol. 2. No 4: 69—93.

The Nobel Peace Prize for 2000. URL: https://www.nobelprize.org/prizes/peace/ 2000/press:release/ (accessed: 7 March, 2022).

Shibata, R. (2021). The Construction of Cultural Identity: National Identity and Collective Forgetting in Japan:South Korea Relations. Globalisation, Cultural Identity and Nation5Building The Changing Paradigms. Dordrecht: Springer Nature B.V.: 107—122.

Stenogramma diskussii v ramkakh sektsii «Koreyskiy politicheskiy mif: versii Severa i Yuga» na XIII Konvente RAMI v MGIMO [“Korean political myth: Northern and Southern versions.” Transcript of discussion at the 13th RISA Convention, MGIMO University]. Russia in Global Affairs. URL: https://globalaffairs.ru/wp:content/uploads/

2021/12/stenogramma:diskussii:v:ramkah:xiii:konventa:rami:v:mgimo.pdf (accessed: 7 March, 2022) (In Russian).

Streltsov, D. (ed.) (2022). Problemy istoricheskogo proshlogo v otnosheniyah Yaponii so stranami:sosedyami [Problems of history in Japan’s relations with its neighbors]. Moscow: Aspekt Press (In Russian).

Torkunov, A. Toloraya, G. Dyachkov, I. (2021). Sovremennaya Koreya: metamorfozy turbulentnyh let (2008—2020 gg.) [Modern Korea: metamorphoses of the turbulent years (2008—2020)]. Moscow: Prosveshchenie (In Russian).

Yi, Joseph; Phillips, Joe; Lee Wondong (2019). Manufacturing Contempt: State: Linked Populism in South Korea. Society. Vol. 56: 494—501.

DOI: 10.48647/IFES.2022.94.85.020

А.А. Киреева

ПРИЧИНЫ УХУДШЕНИЯ ОТНОШЕНИЙ РЕСПУБЛИКИ КОРЕЯ И ЯПОНИИ: ВЗГЛЯД ИЗ ТОКИО

Аннотация. В работе рассматриваются причины ухудшения от: ношений между Республикой Корея и Японией, произошедшего в 2018—2019 гг. с точки зрения японского правительства. Во5первых, в Японии по:другому воспринимают вопросы исторической памяти, в особенности так называемых женщин комфорта. Рост влияния кон: сервативной правой идеологии при нахождении у власти в Японии кабинета С. Абэ, отказ администрации Мун Чжэ Ина от соглашения об урегулировании данного вопроса 2015 г. и постоянный акцент на данный вопрос с южнокорейской стороны стали факторами, которые предопределили довольно негативный взгляд большей части япон: ского общества и политической элиты на Южную Корею. Во5вторых, произошло ухудшение отношения Японии к Республике Корея из:за воспринимаемого как нарушение достигнутых ранее договоренно: стей решения южнокорейского суда, угрозы экспроприации собст: венности японских компаний, послевоенное управление которых не имеет никакого отношения к колониальному и военному периодам из:за смены форм собственности, а также иррациональной с япон: ской точки зрения эмоциональной реакции на действия Японии в южнокорейском обществе. Странам так и не удалось выстроить отно: шения доверия, несмотря на важную роль альянса обеих стран с США. В5третьих, в японских политических кругах негативно и с не: доверием рассматривают политику южнокорейской администрации, которая была направлена на улучшение отношений с КНДР при том, что действия последней рассматриваются как одна из ключевых угроз национальной безопасности. С точки зрения Японии правительство РК пошло на большое количество уступок, не получив ничего взамен.

В5четвертых, Япония считает РК «слабым звеном» в регионе, слиш: ком зависимым от Китая, и даже не рассматривает страну как партне: ра в своей Индо:Тихоокеанской стратегии, обращая внимание на не: готовность южнокорейского правительства ее поддержать. В этом смысле для японской элиты Южная Корея представляет собой доста: точно ненадежного союзника США, который не готов поддержать «региональный порядок, основанный на правилах». Япония опасает: ся большей независимости РК от США в случае пересмотра механиз: ма управления альянсом и полноценного «сползания» в орбиту КНР.

Ключевые слова: Япония, Республика Корея, США, Китай, жен: щины комфорта.

Автор: Киреева Анна Андреевна, кандидат политических наук, доцент кафедры востоковедения, научный сотрудник Центра ком: плексного китаеведения и региональных проектов МГИМО МИД России.

ORCID: 0000:0002:0376:9734. E:mail: a.kireeva@my.mgimo.ru

Kireeva A.A.

The Reasons Behind the Deterioration of Japan$South Korea Relations: A View from Tokyo

Abstract. The paper looks into the reasons for deteriorating Japan:So: uth Korean relations in 2018—2019 from Japan’s perspective. Firstly, Ja: pan has a different understanding of historical memory, especially on the issue of “comfort women”. Japan’s society and elite started to be more ne: gatively inclined towards Seoul due to the refusal of the Moon Jae:in ad: ministration to adhere to the 2015 agreement and constant South Korean criticism against the background of rising Japan’s conservatism under the Shinzo Abe administration. Secondly, Japan’s negative stance towards the ROK was motivated by its court decision perceived as infringing upon legal foundations of bilateral relationship as well as by the threat of expropriati: on of Japan’s companies’ assets and irrationally emotional reaction by the South Korean Society. Even given that the two states are both American allies, they failed to build mutual trust. Thirdly, the Japanese policy com: munity is cautious about South Korea’s progressivist engagement policy toward North Korea, with the latter regarded as one of the key national se: curity threats. In Japan’s view, the ROK government made a lot of conces: sions without gaining anything in return. Fourthly, Japan perceives South Korea as a weak link, too dependent on China and falling short of being a solid partner in its Free and Open Indo:Pacific strategy which Seoul is re: luctant to support. In the eyes of Japan’s elite, the ROK is an unreliable U.S. ally that is not ready to commit to the rules:based order. Japan fears that South Korea could become more independent from the United States

in case of reforming of the alliance decision:making mechanism and could drift into China’s orbit.

Keywords: Japan, the Republic of Korea, the United States, China, comfort women.

Author: Anna A. KIREEVA, Ph.D. (Political Sciences), Associate Professor, Department of Asian and African Studies and Research Fellow, Center for Comprehensive Chinese Studies and Regional Projects, Mos: cow State Institute of International Relations (MGIMO University).

ORCID: 0000:0002:0376:9734 (e:mail: a.kireeva@my.mgimo.ru).

Отношения Японии и Республики Корея расцениваются как на: ходящиеся на самом низком уровне со времени их нормализации. Глубокий кризис возник в 2018—2019 гг. прежде всего из:за вопросов истории и различных интерпретаций сложных и драматических собы: тий в двусторонних отношениях. Согласно проведенным японской Genron NPO в 2021 г. опросам общественного мнения, 48,8 % япон: цев негативно относятся к Южной Корее, а 25,4 % — положительно. Помимо этого, 52,7 % респондентов охарактеризовали отношения как плохие, и только 8,1 % — как хорошие. Пессимизм японцев по поводу будущего отношений хорошо иллюстрируется следующим фактом: только 4,6 % опрошенных полагают, что отношения изме: нятся к лучшему [What signs...].

Помимо вопросов исторической памяти, можно выделить целый ряд других проблем и факторов, которые усложняют текущий кризис. Важно отметить, что в правящих кругах Японии отношение к Южной Корее ухудшилось до такой степени, что она перестала считаться на: дежным партнером несмотря на то, что остается одним из ближайших союзников США в Азии. В данном материале анализируются причи: ны данного явления с точки зрения Токио: взгляд Японии на вопросы исторической памяти и решение южнокорейского суда по поводу компенсации принудительного труда во время Второй мировой вой: ны, различия в позициях по КНДР, а также опасения по поводу чрез: мерного тяготения Республики Корея к Китаю.

Безусловно, вопросы различных интерпретаций истории и исто: рической памяти являются одним из основных факторов, оказываю: щих негативное воздействие на восприятие Сеула со стороны Токио. Рост влияния консервативной идеологии и национализма при адми: нистрации С. Абэ (2012—2020) стал одной из основных тенденций политического развития Японии, однако негативно воспринимался в Сеуле. Значимой целью японского премьера было перевернуть стра:

ницу послевоенной истории и подвести итог под событиями Второй мировой войны, соответственно разрешив ключевые вопросы с сосе: дями и выстроив новую идентичность. В Японии накопилась сильная усталость от необходимости постоянно извиняться за события воен: ного периода, при том что текущее поколение не имеет к ним отно: шения, и с тех пор страна показала себя как не участвующая в насту: пательных военных операциях и внесшая значительный вклад в эко: номическое развитие РК и Азии в целом [Sakaki, Nishino, p. 747—749].

В отношениях с Республикой Корея ключевым историческим во: просом был вопрос «женщин комфорта», или «женщин для утеше: ния», — кореянок, которые в военное время работали в борделях японской армии. В 1995 г. был основан Национальный фонд мира в Азии для женщин как негосударственная и некоммерческая органи: зация, получавшая государственное финансирование. Фонд выделил компенсации 61 женщине в Республике Корея и был распущен в 2007 г., однако многие корейские женщины отказались от компенса: ций. [Sakaki, Nishino, p. 737—738].

Попытка полноценно и окончательно урегулировать этот вопрос была предпринята администрациями С. Абэ в Японии и Пак Кын Хе в Южной Корее в декабре 2015 г. В связи с достигнутым соглашени: ем, со стороны Японии приносились официальные извинения, сред: ства на компенсацию общим объемом 1 млрд иен (около 8,3 млн долл.) выделялись из японского бюджета и должны были управляться правительством РК; Южная Корея обещала решить вопрос со статуей около японского посольства, и стороны договаривались, что вопрос будет считаться «окончательно и необратимо» урегулирован. В 2016 г. был создан Фонд примирения и исцеления с общей суммой в 9,1 млн долл. [Glosserman].

Однако соглашение вызывало негативную реакцию южнокорей: ского общества. В 2017 г. президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин зая: вил о том, что соглашение не может разрешить данную проблему, а в 2018—2019 гг. правительство РК фактически отказалось от его выпол: нения и распустило Фонд примирения и исцеления, объявив о том, что оно само выплатит компенсации пострадавшим женщинам. С точки зрения Токио отказ от достигнутой между лидерами госу: дарств договоренности являлся недопустимым и наносил значитель: ный ущерб двусторонним отношениям. Фактически в глазах япон: ской элиты он ставил под сомнение договороспособность южноко: рейского правительства [Glosserman].

Отношение японского правительства к Сеулу еще больше ухуд: шилось после того, как в 2018 г. Верховный суд Южной Кореи вынес решение о том, что японские компании Nippon Steel & Sumitomo Metal и Mitsubishi Heavy Industries должны выплатить индивидуаль: ные денежные компенсации корейцам, которые принудительно тру: дились на японских предприятиях в годы Второй мировой войны. Размеры компенсаций варьируются от нескольких десятков до ста с лишним тысяч долларов. Правительство Японии заявило, что данное решение нарушает международное право и юридически действующие соглашения между странами. В соответствии с заключенным в 1965 г. при установлении дипломатических отношений и подписании Базо: вого договора соглашением, Япония обязалась выделить 300 млн долл. в грантах и 200 млн долл. в льготных кредитах на экономиче: ское сотрудничество с Южной Кореей. Помимо этого, в соглашении было указано, что все требования сторон и все конфликты по поводу собственности, прав и интересов сторон считались урегулированы. С точки зрения Южной Кореи решение суда было основано на том, что соглашение не урегулировало индивидуальные претензии. Токио предложил разрешить этот вопрос по дипломатическим каналам или в арбитраже, но Сеул отказался. Японские компании заявили о том, что они не будут выплачивать компенсации, а вопросом будет зани: маться японское правительство. После этого южнокорейской сторо: ной был поставлен вопрос о принудительной экспроприации собст: венности японских компаний. С точки зрения японской стороны требования о компенсациях нелегитимны, в том числе потому что по: слевоенное управление данными компаниями не имеет никакого от: ношения к колониальному и военному периоду из:за смены форм собственности. Следует отметить, что президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин не предпринял серьезных попыток разрешить данный вопрос по дипломатическим каналам [Sakaki, p. 2].

Эти события привели к тому, что японское общество и истеб: лишмент стали намного более негативно относиться к РК. В особен: ности угроза экспроприации собственности из:за решения суда рассматривалась в Японии как несоблюдение международных дого: воренностей и сознательное разрушение основ двусторонних отно: шений. В июле 2019 г. японское правительство ограничило экспорт трех химических соединений, используемых в электронной промыш: ленности, в Южную Корею, обязав контрагентов обращаться за ли: цензией на их покупку. В августе того же года РК была исключена из списка «белых стран», для которых работает упрощенный режим экс: