!!Экзамен зачет 2023 год / Тузов Реституция и защита приобретателя 2007

§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

правленному на отчуждение, но переход права собственности не зарегистрирован).

Однако все подобные случаи характеризуются одним общим моментом – недействительностью сделки, заключенной между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем1. Следовательно, они представляют для исследования двоякий интерес: с точки зрения, во-первых, отношений между самими сторонами такой недействительной сделки, а во-вторых, отношений между добросовестным приобретателем и третьим лицом – собственником неправомерно отчужденного имущества.

Добросовестное приобретение a non domino2, знакомое практически всем современным правопорядкам, не было известно древнеримской правовой системе, не допускавшей ни добросовестного приобретения от неуправомоченного лица, ни каких-либо связанных с этим ограничений виндикации. «В том, кто приобретает от несобственника, римляне в любом случае видят по меньшей мере легкомысленного человека, недостойного защиты (в отношениях, разумеется, с собственником)»3; поэтому «их правовому чувству кажется необоснованной (incivilis) не только претензия третьего лица – приобретателя представить добросовестность как основание непосредственного приобретения права, но также и более умеренная претензия не быть обязанным вернуть вещь виндиканту…»4 Впрочем, это лицо могло приобрести право собственности посредством узукапии, однако истинным мотивом, «политической ratio» последней был при этом «скорее коллективный интерес в определенности правовых отношений и, следовательно, в снижении количества споров»5, чем защита интересов такого приобретателя.

С развитием торгового оборота отношение к этой проблеме изменилось. Практически все современные законодательства предусматривают, хотя и с помощью различных приемов юридической

1Вопреки господствующему мнению, недействительным в данном случае является не обязательственный договор об отчуждении, а распорядительная сделка передачи вещи (traditio). Подробнее см. ниже, § 15.

2A non domino (лат.) – букв.: от несобственника, т.е. от неуправомоченного отчуждателя.

3Mengoni L. Gli acquisti «a non domino». 3a ed. Milano, 1975. P. 42.

4Ibid. P. 41 s.

5Ibid. P. 42.

151

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

техники, защиту добросовестного приобретения от неуправомоченного лица. Эта защита может выражаться в следующих формах:

а) наделение добросовестного приобретателя правом собственности;

б) предоставление ему сокращенного срока приобретательной давности для приобретения этого права1;

в) предоставление ему в случае изъятия у него вещи, когда таковое допускается, права на возврат уплаченной покупной цены или на возмещение убытков (ответственность за эвикцию)2.

Последняя из указанных форм будет рассмотрена ниже, в заключительном параграфе настоящей работы. Защита интересов добросовестного приобретателя путем предоставления ему сокращенных сроков приобретательной давности не представляет особого интереса как ввиду относительной простоты, так и по причине отсутствия этой формы в российском законодательстве. Здесь же сосредоточим внимание на первой из названных форм.

В разных правовых системах основание возникновения права собственности у добросовестного приобретателя формулируется поразному. Так, во французском, а через него и в итальянском, праве действует известный принцип en fait de meubles, la possession vaut titre (art. 2279 Сode civil), или in fatto di beni mobili il possesso vale titolo3

(art. 1153 Codice civile), согласно которому добросовестный4 приобретатель a non domino, получивший реальное владение движимой вещью, становится (именно становится, а не только презюмируется) ее собственником непосредственно в силу владения. Это как бы узукапия, только без истечения какого-либо срока5. Можно, таким

1Например, по итальянскому ГК, в тех случаях, когда за добросовестным приобретателем не признается право собственности немедленно, он приобретает таковое по истечении сокращенных сроков приобретательной давности. Это действует в отношении недвижимостей, а также подлежащих регистрации движимых вещей (artt. 1159–1162 c. c.).

2Такая форма защиты была известна и римскому праву.

3En fait de meubles, la possession vaut titre (фр.); in fatto di beni mobili il possesso vale titolo

(ит.) – «в отношении движимостей владение равнозначно правооснованию (титулу)».

4В art. 2279 Сode civil ничего не говорится о добросовестности, однако необходимость таковой вытекает из art. 1141, применяемого в системе с art. 2279 (см.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 2. М., 1960. С. 152).

5См.: Trabucchi A. Istituzioni di diritto civile. 39a ed. aggiornata con le riforme e la giurisprudenza. Padova: Cedam, 1999. P. 461. Впрочем, против такой аналогии известно

152

§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

образом, сказать, что вследствие купли-продажи движимой вещи a non domino происходит тот же эффект, что и при покупке вещи у собственника, если покупатель реально приобрел владение и при этом действовал добросовестно1. В германском праве наделение добросовестного приобретателя правом собственности связано с идеей абстрактности вещного договора (Einigungsvertrag)2, переносящего на такого приобретателя право собственности даже в случае неуправомоченности отчуждателя (§ 929, 932 BGB).

Однако нетрудно видеть, что при обоих вариантах решения принцип все же один, и основанием возникновения права собственности у добросовестного приобретателя является не добросовестное владение и тем более не добросовестное совершение абстрактного вещного договора, но совокупность условий, именуемая сложным юридическим составом. В любом случае требуется, чтобы вещь была передана приобретателю, т. е. чтобы он получил владение ею. Для французского и итальянского права это вытекает непосредственно из самого цитированного принципа и иных положений закона; для германского – из конструкции абстрактного вещного договора, который включает, наряду с соглашением о переходе права собственности, также фактическую передачу имущества. Но самого по себе добросовестного владения еще недостаточно. Во французском и германском праве необходимо также, чтобы вещь не была похищена у собственника или иного титульного владельца, не была потеряна или иным образом утрачена им помимо его воли (art. 2279 Code civil; § 935, I BGB); в итальянском – требуется наличие титула (договора об отчуждении), пригодного к переносу права собственности, т. е. договора, не имеющего иных пороков, который сам по себе перенес бы право собственности, если бы отчуждатель был управомочен на отчуждение (art. 1153, co. 1, Codice civile). Аналогичное требование к абстрактному вещному договору вытекает и из смысла § 932 BGB. Условия приобретения a non domino недвижимостей, а также подлежащих

возражение о том, что «основным условием давности является… определенная продолжительность владения. Поэтому понятие мгновенной давности внутренне противоречиво» (Жюллио де ла Морандьер Л. Указ. соч. С. 154).

1См.: Trabucchi A. Op. cit. P. 460.

2См.: Ваке А. Указ. соч. С. 136 слл.

153

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

регистрации движимых вещей иные1, но как бы то ни было, они также составляют некоторую совокупность, необходимую для приобретения права собственности добросовестным приобретателем. Таким образом, право собственности у последнего в любом случае возникает в силу сложного юридического состава2, элементы которого в различных законодательствах могут отличаться.

Российский ГК (ст. 302) в числе этих элементов наряду с указанными выше (владение, титул, вещь не должна быть похищена или утеряна) называет также возмездность приобретения. Вместе с тем, в отличие от упомянутых европейских кодификаций, а также ГК РСФСР 1922 г. (ст. 1833), он связывает с выполнением данного фактического состава – если речь идет о движимой вещи – лишь недопустимость виндикации этой вещи у добросовестного приобретателя, не указывая на то, что последний при выполнении перечисленных условий становится ее собственником. Аналогичное положение существовало до недавнего времени и в отношении недвижимостей4. Для ряда авторов это послужило поводом утверждать, что в российском праве добросовестный приобретатель может стать собственником лишь по давности владения (ст. 234 ГК). К вопросу об основании защиты добросовестного приобретателя путем ограничения направленной против него виндикации нам еще предстоит вернуться в следующем параграфе. Сейчас же необходимо выяснить, насколько

1Например, в итальянском праве для приобретения недвижимостей ими являются, помимо добросовестности приобретателя и наличия действительного титула (договора), запись (trascrizione) последнего в реестр сделок с недвижимостями, а также сокращенная (10 лет с момента совершения такой записи) узукапия; в германском праве – соглашение о переходе права собственности на недвижимость (Auflassung), внесение соответствующей записи в поземельную книгу и существование этой записи в течение 30 лет (§ 900 (I) BGB).

2Применительно к германскому праву более подробное обоснование этого тезиса см. ниже, § 15.

3Статья 183 ГК РСФСР 1922 г.: «Если имущество продано несобственником, покупатель приобретает право собственности лишь в тех случаях, когда согласно ст. ст. 59 и 60 собственник не вправе истребовать от него имущество». (Статьям 59 и 60 ГК 1922 г. в настоящее время соответствует ст. 302 ГК.)

4Федеральным законом от 30 декабря 2004 г. п. 2 ст. 223 ГК был дополнен абзацем 2, установившим правило о том, что при наличии всех элементов сложного фактического состава, предусмотренного п. 1 ст. 302 ГК, а также акта государственной регистрации права собственности приобретатель становится собственником спорной вещи.

154

§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

абсолютно в российском праве само это ограничение, насколько полной, следовательно, является защита добросовестного приобретателя в его владении приобретенной вещью безотносительно к правовому основанию такого владения.

Выяснение данного вопроса связано с широко известной в современной российской юриспруденции проблемой конкуренции исков о реституции владения, с одной стороны, и о виндикации – с другой, направленных против третьего лица, добросовестно приобретшего вещь у стороны недействительной сделки, в которой оно не участвовало, – проблемой, всецело порожденной уже обсуждавшимся выше специфическим пониманием реституции в российской доктрине и судебной практике.

Действительно, за десятилетие, прошедшее после принятия части первой Гражданского кодекса РФ, проблема защиты добросовестного приобретателя стала, без сомнения, одной из наиболее острых в отечественном гражданском праве. Добросовестный приобретатель, защищенный в силу ст. 302 ГК от виндикационных притязаний, зачастую оказывался беззащитным против иска, заявленного в порядке применения так называемых последствий недействительности ничтожной сделки (т. е. реституции – п. 2 ст. 167 ГК): сделка об отчуждении спорной вещи признавалась недействительной вследствие неуправомоченности отчуждателя, и в результате применения реституции ни о чем не подозревавший покупатель лишался возмездно приобретенной им вещи. Таким образом создавалась неопределенность в правовом положении добросовестного приобретателя, который практически лишался всякой защиты, ибо ограничение виндикации, предусмотренное ст. 302 ГК, легко могло быть обойдено путем использования механизма реституции, безразличного, по общераспространенному мнению, к добросовестности. И хотя этот механизм обеспечивал и обеспечивает возврат неправомерно отчужденной вещи не ее первоначальному обладателю, а другой стороне недействительной сделки, требовать реституции согласно п. 2 ст. 166 ГК формально вправе любое заинтересованное лицо. При этом предмет иска мог быть сформулирован таким образом, что в результате нескольких реституций (а иногда и целой их «цепочки») либо сочетания реституции с иными гражданскоправовыми средствами (например, с виндикацией или договорным

155

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

требованием) вещь в конечном счете возвращалась бы истцу, несмотря на добросовестность ее владельца и предписание ст. 302 ГК.

Итак, опасаясь, что виндикация ввиду добросовестности приобретателя – третьего лица окажется безуспешной, собственник, казалось бы, мог воспользоваться, опираясь на п. 2 ст. 167 ГК, реституцией и потребовать возвратить вещь неуправомоченному отчуждателю с тем, чтобы затем (но, как правило, в том же процессе) истребовать эту вещь уже от него непосредственно. Громоздкость подобной конструкции компенсировалась бы для собственника тем преимуществом, что, следуя буквальному толкованию п. 2 ст. 167 ГК, для удовлетворения реституционного иска добросовестность приобретателя значения не имеет.

Именно в этом смысле подходили к решению вопроса некоторые авторы1. «…То обстоятельство, – указывал В. В. Витрянский, – что покупатель может оказаться в роли добросовестного приобретателя, в отношении которого закон не допускает виндикации, не должно служить препятствием для предпринятия собственником иска о последствиях недействительности ничтожной сделки», поскольку «фигура добросовестного приобретателя появляется лишь в правоотношениях, возникающих в связи с предъявлением… виндикационного иска…»2. К. И. Скловский, также полагая, что «механизм реституции безразличен к добросовестности как таковой», видел в этом, впрочем, недостаток нашего гражданского законодательства: ведь в нем, по мнению автора, «не проведена последовательная защита добросовестного приобретателя в обороте. Если он и защищен… от виндикационного иска собственника, то в рамках реституции истребование вещи… не исключено»3. Вообще, мысль о том, что добросовестность не имеет значения для реституции, не является новой. Она высказывалась еще в период действия ГК РСФСР 1922 г.

Вчастности, О. С. Иоффе, будучи, как известно, принципиальным

1См., напр.: Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С. А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский. М., 1998. С. 139 сл.; Скворцов О. Ю. Указ. соч. С. 56 сл.; Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. С. 105–112; Ровный В. В. Указ. соч. С. 127–140.

2Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 654; Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике. С. 139 сл.

3Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. С. 107, 112.

156

§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

противником идеи конкуренции исков, использовал это же положение при разграничении реституции и виндикации1, хотя, даже если признать его правильным, оно явилось бы скорее следствием, а не основанием такого разграничения.

Изложенный подход, допускающий, по сути, конкуренцию исков и признающий за собственником возможность истребовать вещь у добросовестного приобретателя вопреки предписанию ст. 302 ГК, не соответствует и никогда не соответствовал подлинному смыслу закона2. Ведь принцип ограничения виндикации, сформулированный еще древнегерманским правом в интересах развивающегося торгового оборота (известное правило Hand muss Hand wahren3) и воплотившийся в ст. 302 ныне действующего российского ГК, как раз и рассчитан именно на те случаи, когда вещь переходит к добросовестному приобретателю по недействительной (в силу неуправомоченности традента) распорядительной сделке4. Допущение при таких условиях конкуренции исков и игнорирование момента добросовестности приводило бы по существу к отмене данного принципа. Поскольку речь идет о недействительной сделке, во всех случаях применялась бы реституция в ее устоявшемся понимании как отличного от виндикации средства; ей просто не с чем было бы «конкурировать», а ограничение виндикации в ст. 302 ГК, лишенное сферы своего применения, теряло бы всякий смысл5.

1 Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. С. 72 сл. К возврату вещи, писал О. С. Иоффе, «принуждается зачастую и невиновное лицо (например, при двусторонней реституции), вне учета имеющих значение для виндикационного иска моментов добросовестности» (там же).

2Мной обращалось на это внимание еще в тот период, когда данный подход только получал свое теоретическое обоснование и Конституционный Суд еще не признал его не соответствующим Конституции РФ (см.: Тузов Д. О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 14 сл.). Подробнее о позиции Конституционного Суда по этому вопросу см. в следующем параграфе.

3Hand muss Hand wahren или Hand wahre Hand (нем.) – «рука за руку отвечает».

4Подробнее об этом, а также о содержании и истории правила Hand muss Hand wahren см. § 15.

5Справедливую критику этого подхода см. также: Гражданское право: Учебник /

Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Т. 1. М., 2002. С. 560, особенно сн. 1 (автор главы. – А. П. Сергеев); Рахмилович В. А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (К вопросу о приобретении права собственности от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. М.: Городец, 2000.

157

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

Примечательно в связи с этим, что В. В. Витрянский, обоснованно опасаясь возможности применения п. 2 ст. 167 ГК к добросовестным участникам последующих сделок с чужим имуществом, о числе которых трудно было бы даже предположить, счел целесообразным ограничить действие реституции только сделкой, совершенной первым неуправомоченным отчуждателем, не затрагивая последующей цепочки сделок – второй, третьей и т. д.1 Однако каковы были бы законодательные основания подобного решения? Если применять реституцию против добросовестного приобретателя, то нужно идти дальше и рушить всю цепочку сделок с чужим имуществом, поскольку последующий добросовестный приобретатель ничем не «лучше» и не «хуже» первого. Однако если все же защищать добросовестное приобретение, то почему бы не распространить ограничение истребования также и на сделку, совершенную первым неуправомоченным отчуждателем, если приобретатель по такой сделке добросовестен? Добросовестность и явилась бы тем естественным ограничителем реституции (виндикации), которого требуют интересы оборота.

Именно по этому пути, несмотря на некоторые колебания2, пошла и арбитражно-судебная практика. Согласно разъяснению, дан-

С. 131; Чуваков В. Б. Приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. Вып. 8 / Под ред. Е. А. Крашенинникова. Ярославль, 2001. С. 23 слл. Вместе с тем нельзя согласиться с А. П. Сергеевым, по мнению которого «вопрос этот четко решен как в действующем законодательстве, так и в трудах ученых, в том числе И. Н. Трепицына, Б. Б. Черепахина и др.», и «нет никаких оснований муссировать его, как это имеет место в статьях» некоторых современных авторов (указ. учебник. С. 560, сн. 1). Следует учитывать, что ученые, на которых ссылается А. П. Сергеев, писали свои труды в условиях действия иного законодательства. В частности, Черепахин признавал возникновение у добросовестного приобретателя права собственности, когда ст. 183 действовавшего в тот период ГК РСФСР 1922 г. прямо говорила об этом. Сейчас такой общей нормы, которая относилась бы к любым вещам, как недвижимым, так и движимым, в ГК нет, зато имеется отсутствовавшая в ГК 1922 г. норма о приобретательной давности. Это обстоятельство и является одним из главных аргументов сторонников критикуемого подхода. Поэтому до тех пор, пока последний окончательно не преодолен, его критика не может считаться ни безосновательной, ни излишней (подтверждением этому может служить и тот факт, что для преодоления вредных последствий указанного подхода потребовалось специальное постановление Конституционного Суда РФ).

1См.: Витрянский В. В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике. С. 140 сл.

2При применении реституции вопрос о добросовестности лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, арбитражными судами зачастую не

158

§ 13. Ограничение виндикации и проблема конкуренции исков

ному Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 25 февраля 1998 г. № 81, добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, должна учитываться независимо от того, какой иск об истребовании имущества ему предъявлен – виндикационный или о реституции. «Если в такой ситуации, – говорится в постановлении, – собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (статья 302 ГК РФ),

вудовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано» (абз. 2 п. 25). На основе данного разъяснения сложилась достаточно устойчивая практика применения нормы ст. 302 ГК при разрешении арбитражными судами дел, в которых истец ссылается на недействительности сделки, заключенной между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем, вследствие отсутствия у первого права распоряжения вещью. Интересно заметить, что в большинстве таких дел, рассмотренных Президиумом ВАС в порядке надзора, разногласия между различными судебными инстанциями касались не вопроса о том, применять или не применять норму ст. 302 ГК, а о том, добросовестен ли был в каждом конкретном случае приобретатель2.

Эта позиция, не допускающая применения реституции владения там, где невозможна виндикация, представляется единственно верной. Однако, прочно утвердившаяся в практической деятельности арбитражных судов, она не получила еще, к сожалению, своего надлежащего теоретического обоснования. Одна из немногих попыток

вэтом направлении объясняет возможность подобного ограничения реституции указанием самого п. 2 ст. 167 ГК на то, что его правила

ставился и не решался: см., напр., п. 12 приложения к инф. письму Президиума ВАС РФ от 13 нояб. 1997 г. № 21 «Обзор практики разрешения споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости» (Вестник ВАС РФ. 1998. № 1. С. 89).

1Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февр. 1998 г.

№8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Вестник ВАС РФ. 1998. № 10. С. 21.

2См., напр., постановления Президиума ВАС РФ от 29 сент. 1998 г. № 3239/98 (Вестник ВАС РФ. 1998. № 12. С. 71 слл.); от 23 авг. 2000 г. № 7464/99 (Вестник ВАС РФ. 2000. № 11. С. 26 сл.); от 30 янв. и 15 мая 2001 г. №№ 5482/00 и 9291/00 (Спра- вочно-правовая система «КонсультантПлюс: Арбитраж»).

159

Глава III. Защита добросовестного приобретателя

применяются, «если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом»; норма же ст. 302 ГК как раз и устанавливает именно такие «иные последствия»1.

Данное объяснение вызывает, однако, сомнения, ибо вряд ли корректно представлять невозможность изъятия вещи у добросовестного приобретателя как последствие недействительности совершенной им сделки. Если признать, что добросовестный приобретатель, у которого нельзя истребовать имущество, становится его собственником, подобное объяснение просто излишне, ибо невозможность виндикации находит в этом случае свое основание в изменении самих отношений собственности2, а не наоборот, возникновение права собственности у добросовестного приобретателя – в ограничении виндикации3.

Однако вопрос о том, становится ли добросовестный приобретатель сразу же собственником или нет, при применении арбитражными судами ст. 302 ГК, как правило, не затрагивается, ибо закон не дает на него четкого ответа. При таких обстоятельствах применение к реституционному требованию лица, считающего себя собственником, ограничений, установленных ст. 302 ГК, может опираться только на признание виндикационной природы этого требования. Ведь если мы распространяем на него специфические нормы о виндикации непосредственно, не прибегая к аналогии закона, то не признаём ли мы тем самым, что возможность этого обусловлена именно их правовой природой? Ибо как можно, настаивая на самостоятельности и независимости друг от друга реституционных и виндикационных притязаний, объяснить применение к первым правил, относящихся ко вторым?!

Итак, применение ст. 302 ГК для защиты добросовестного приобретателя против иска, в котором истец ссылается на п. 2 ст. 167 ГК,

1Заключение НКС ФАС СЗО. См. также: Сергеев А. П. Указ. соч. С. 19.

2Заметим, что в цитированных выше европейских гражданско-правовых кодификациях ничего не говорится об ограничении виндикации вещи у добросовестного приобретателя. Указывается лишь, при каких условиях последний становится собственником (см. выше).

3Между тем именно такая логика законодателя отражена, например, в цитированной выше ст. 183 ГК РСФСР 1922 г.: «Если имущество продано несобственником, покупатель приобретает право собственности лишь в тех случаях, когда согласно ст. ст. 59 и 60, собственник не вправе истребовать от него имущество».

160