5. Понятие, структура и содержание
альтернативного обязательства
Понятие и структура альтернативного обязательства
"Обязательство нередко осложняется особым отношением, в силу которого одна сторона имеет право односторонним волеизъявлением другой стороне изменить или прекратить обязательственное правоотношение. Примеры этого в обязательственном праве очень часты. Например, если предмет обязательства определен альтернативно, право выбора при отсутствии в законе или договоре иных указаний принадлежит должнику" <63>. Если применить рассуждения М.М. Агаркова к определению альтернативного обязательства, то можно сделать вывод, что под понятием альтернативного обязательства скрывается не одно, а совокупность нескольких правоотношений. Совокупность указанных правоотношений представлена: а) обязательственным правоотношением, содержанием которого являются субъективные права и юридические обязанности по предоставлению неопределенного предмета исполнения, одного из множества возможных предметов исполнения (основное отношение), и б) правоотношением, содержанием которого является субъективное право (в отдельных случаях субъективное право и юридическая обязанность), предметом которого является юридический акт, - выбор предмета исполнения по основному отношению (дополнительное отношение).
--------------------------------
<63> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 67 (см. также с. 73, 74).
Насколько представленная выше с учетом мнения М.М. Агаркова структура альтернативного обязательства соответствует действительности? Представляется разумным начать исследование структуры альтернативного обязательства с уже выявленных характеристик. Так, альтернативное обязательство возникает по поводу совершения гражданско-правового акта - выбора предмета исполнения. При этом субъект выбора, которым по общему правилу является должник, управомочен, но не обязан совершить выбор. Данное положение следует из формулировки ст. 320 ГК РФ, предусматривающей общее правило - право выбора должника в альтернативном обязательстве. Насколько правомерен такой вывод об управомоченности, а не об обязанности субъекта выбора? С чем связана управомоченность должника?
Представляется, что основанием для формулирования общего правила о совершении выбора как правила об управомоченности или об обязанности может быть один из двух возможных ответов на вопрос о том, какое из обязательств легче реализовать: либо то, в котором должник является управомоченным субъектом выбора, либо то, в котором должник является обязанным субъектом выбора. Несмотря на то что порядок реализации альтернативного обязательства видится предметом отдельной статьи, в данный момент возможно указать на то, что российское законодательство не предусматривает порядка реализации альтернативного обязательства с должником, управомоченным на совершение выбора. По сути, в такой ситуации реализация альтернативного обязательства ставится в зависимость единственно от воли должника - стороны, не заинтересованной в большинстве случаев в реализации указанного обязательства. При этом отсутствие юридической обязанности приводит к тому, что должник не может быть принужден к совершению выбора, а альтернативное обязательство в рамках законодательных норм не может быть реализовано (путем реального исполнения) даже принудительно.
Российский законодатель, формулируя общее правило ст. 320 ГК РФ, поступил достаточно странно. Признание за должником права на совершение выбора в альтернативном обязательстве не обеспечено никакой иной нормой, стимулирующей должника к совершению такого выбора. Ведь до тех пор, пока выбор не будет совершен должником, никто иной не в состоянии совершить выбор, а равно и обязать должника к совершению выбора. Вместе с тем указанные выше причины отнюдь не означают, что необходимо пересмотреть точку зрения об управомоченности должника как субъекта выбора на ту, что должник по общему правилу является обязанным субъектом выбора.
Трудно сказать, по какой причине российский законодатель решил управомочить, а не обязать должника к совершению выбора. Законодатель вполне мог бы возложить на него обязанность совершить выбор, что в рамках существующих институтов принудительной реализации альтернативного обязательства было бы намного разумнее даже по той причине, что при просрочке должника кредитор мог бы принудительно реализовать свое право требования к должнику о совершении выбора. Однако российский законодатель, видимо, основывался на собственном историческом опыте и опыте иностранных законодательств, где в подавляющем большинстве общим правилом в альтернативном обязательстве было и существует право должника совершить выбор, если иное не было предусмотрено сторонами.
Применительно к альтернативному обязательству с кредитором, управомоченным на совершение выбора <64>, ситуация обстоит несколько иначе. Баланс интересов в таком альтернативном обязательстве мог бы обеспечиваться тем, что его реализация зависит от действий кредитора, лица, непосредственно заинтересованного в осуществлении прав по альтернативному обязательству. Если кредитор не совершал бы выбора, это означало бы, что он не заинтересован в реализации альтернативного обязательства. Между тем такая позиция представляется не совсем обоснованной. Состояние неопределенности относительно того, какой же из предметов альтернативного обязательства будет выбран кредитором, может быть для должника так же обременительно, как и для кредитора.
--------------------------------
<64> См., напр.: Постановление ФАС Московского округа от 29 января 2003 г. N КГ-А40/10-03, в котором управомоченным субъектом выбора является кредитор по альтернативному обязательству.
Нет никаких явных препятствий для того, чтобы представить альтернативное обязательство, где должник является обязанным субъектом выбора, например, в том случае, когда стороны прямо и недвусмысленно это оговорили. При такой структуре альтернативного обязательства кредитор приобретает возможность принудить должника к совершению выбора в рамках иска о понуждении к совершению определенного действия. Представляется возможным также описать ситуацию, в которой субъекты альтернативного обязательства возложат юридическую обязанность по совершению выбора на кредитора. Очевидно, что такая конструкция имеет право на существование только тогда, когда стороны прямо и недвусмысленно оговорили в основании возникновения альтернативного обязательства, что кредитор обязан совершить выбор определенного предмета исполнения. Отмеченная конструкция указывает на то, что кредитор и должник в альтернативном обязательстве меняются местами применительно к обязанности кредитора совершить выбор: кредитор в альтернативном обязательстве становится обязанным совершить выбор, а должник в альтернативном обязательстве вправе требовать от кредитора совершения такого выбора.
Описанные выше ситуации, могут создать ложное впечатление о том, что субъектами выбора всегда являются участники альтернативного обязательства. Между тем вполне мыслима ситуация, когда кредитор и должник договариваются о том, что управомоченным на совершение выбора будет являться третья сторона - субъект, не участвующий в альтернативном обязательстве. Так, допустим, что поставщик обязался поставить покупателю либо партию телескопов "Алькор", либо партию телескопов "Meade", причем покупатель не разбирается в телескопах и по каким-либо причинам не доверяет своему контрагенту. В такой ситуации вполне возможно, чтобы стороны договорились о том, что выбор конкретной партии телескопов будет произведен третьим лицом, которому покупатель доверяет, и после совершенного выбора телескопы могут быть направлены покупателю.
Представляется возможным помыслить ситуацию, в которой на третье лицо будет возложена юридическая обязанность совершить выбор. Очевидно, что такое возложение юридической обязанности возможно только при наличии явно и недвусмысленно выраженного согласия третьего лица. Следствием описанной конструкции будет являться то, что третье лицо будет вовлечено в альтернативное обязательство в качестве обязанного к совершению выбора субъекта.
Содержание альтернативного обязательства
Рассмотренные выше ситуации позволяют прийти к выводу о том, что содержание альтернативного обязательства исчерпывается совокупностью субъективного права кредитора требовать передачи одного или нескольких возможных предметов исполнения и юридической обязанностью должника произвести соответствующее исполнение, осложненных либо правом субъекта выбора совершить выбор, либо юридической обязанностью субъекта выбора совершить выбор. При этом остаются открытыми следующие вопросы: корреспондирует ли с правом выбора какая-либо обязанность; корреспондирует ли обязанность совершить выбор с каким-либо правом; существуют ли право совершить выбор и обязанность совершить выбор в рамках правовой связи кредитора и должника по альтернативному обязательству?
Первоначально рассмотрим ситуации, когда альтернативное отношение осложнено правом совершить выбор. Как было означено выше, выбор является сделкоподобным актом, направленным на изменение альтернативного обязательства. В юридической же литературе не раз делались попытки сформулировать и обосновать "особые правомочия", на которых основываются односторонне обязывающие сделки. В связи с этим представляется обоснованным выяснить, обладает ли в альтернативном обязательстве управомоченный субъект выбора субъективным правом либо неким секундарным правом и, как следствие, корреспондирует ли с правом субъекта выбора какая-либо юридическая обязанность.
Так, М.М. Агарков утверждал, что возможности установления, изменения или отмены конкретных правоотношений посредством односторонних волеизъявлений не являются субъективными правами, а относятся к секундарным правам. При этом право является субъективным правом в том случае, когда оно может быть приведено в действие государственным аппаратом принуждения <65>. С.С. Алексеев указывал на то, что в случаях, когда результатом односторонней сделки является возникновение правоотношения, такая сделка основывается на правообразовательном правомочии; в случаях, когда результатом сделки является изменение или прекращение правоотношения, то сделка основывается на секундарном правомочии (правомочии на изыскание юридического положения) <66>. М.А. Гурвич, в свою очередь, высказал точку зрения о том, что отсутствие возможности использовать аппарат государственного принуждения для осуществления права не означает отсутствия права <67>, и, как следствие, отождествил секундарные права с субъективными. Аналогичной точки зрения о том, что секундарные права являются субъективными правами, придерживался и С.Н. Братусь <68>.
--------------------------------
<65> См.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 71 - 73.
<66> См.: Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925 - 1989. М., 2001. С. 64 - 67.
<67> См.: Гурвич М.А. Право на иск. М., 1949. С. 146.
<68> См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 10.
Не признавал отдельного юридического существования за секундарными правами также и О.С. Иоффе. Суть его аргументации заключалась в том, что возникновение субъективного права зависит от наличия юридического факта (либо фактического состава) и наличия у определенного субъекта правоспособности, т.е. субъективное право возникает, когда правоспособность преломляется посредством юридического факта (либо фактического состава). Секундарное право в такой трактовке представляется чем-то большим, нежели правоспособность, и чем-то меньшим, нежели субъективное право. Поскольку необходимость в таком промежуточном звене не была обоснована в науке гражданского права, О.С. Иоффе не видел необходимости выделять секундарные права в качестве отдельной правовой категории <69>.
--------------------------------
<69> См.: Иоффе О.С. Спорные вопросы теории правоотношения. М., 2003. С. 690 - 691 (серия "Классика российской цивилистики").
Представляется бесспорным утверждение о том, что существуют такие возможности, осуществляя которые своими односторонними волеизъявлениями обладатель таких возможностей порождает у своих контрагентов необходимость совершения определенных действий, направленных на удовлетворение интереса обладателя указанных выше возможностей, т.е. порождает юридические обязанности. При этом указанные возможности в отличие от абстрактной способности обладать правами, правоспособности возникают в тот момент, когда наступает конкретный юридический факт, преломляющий правоспособность. Порожденные возможности не создают в момент порождения корреспондирующих с ними обязанностей. Такие обязанности порождаются только после осуществления указанных возможностей. Однако контрагент обладателя возможностей связан тем, что после их осуществления он станет носителем конкретных юридических обязанностей.
Любое субъективное право представляет собой вид и меру возможного поведения, поэтому правомерным видится вопрос: а не являются ли указанные возможности разновидностью субъективных прав? Ответ на указанный вопрос необходимо дать отрицательный. С любым субъективным правом с момента его порождения корреспондирует юридическая обязанность. Между тем с указанными выше возможностями не корреспондирует никакая обязанность. Следовательно, указанные возможности являются правами, не являющимися субъективными правами.
Осуществление любого субъективного права также направлено на удовлетворение собственного интереса обладателя субъективного права. Однако указанные выше возможности также не направлены на удовлетворение такого интереса. Они направлены на создание юридической обязанности у контрагента - обладателя таких возможностей. При этом суть юридической обязанности, порождаемой осуществлением таких прав, может заключаться в необходимости определенного поведения субъекта, в действии или воздержании от совершения действия или в необходимости претерпевания негативных последствий своей неправомерной деятельности, в том числе в нарушении имплицитного запрета. Юридическая же обязанность не может существовать без субъективного права, с которым она корреспондирует. Следовательно, последствием осуществления указанных выше возможностей является порождение, изменение, а в отдельных случаях (в зависимости от порождаемой обязанности) и прекращение правоотношений. В интерпретации М.М. Агаркова такие возможности могут называться секундарными правами.
Попытаемся экстраполировать сделанные выводы о существовании секундарных прав на случаи альтернативного обязательства с управомоченным субъектом выбора. Содержание права на выбор заключается в совершении сделкоподобного акта, направленного на изменение альтернативного обязательства. До момента совершения такого акта не существует обязательства передать определенный предмет исполнения. С осуществлением права выбора должником кредитор становится обязанным принять исполнение в отношении выбранного предмета; с осуществлением права выбора кредитором должник становится обязанным предоставить исполнение в отношении выбранного предмета; с осуществлением права выбора третьим лицом должник становится обязанным предоставить исполнение в отношении выбранного предмета, а кредитор становится обязанным принять исполнение в отношении выбранного предмета. Право совершить выбор существует с момента заключения соглашения об альтернативном обязательстве, однако в тот момент с указанным правом не корреспондирует никакая обязанность. Более того, с осуществлением такого права связано порождение обязанностей. Следовательно, представляется правомерным полагать, что право выбора в рамках альтернативного обязательства является разновидностью секундарного права.
Рассмотрим теперь ситуации, когда субъект выбора в альтернативном обязательстве является не управомоченным, а обязанным субъектом. В ситуации, когда обязанным субъектом выбора является либо должник, либо кредитор альтернативного обязательства, такая обязанность совершить выбор корреспондирует с правом требовать совершения такого выбора. Данная обязанность, корреспондирующая с правом требовать совершения выбора, и само право требовать усложняют содержание альтернативного обязательства, но существуют в рамках единой правовой связи субъектов альтернативного отношения, не порождая какого-нибудь отдельного правоотношения.
В ситуации, когда обязанным субъектом выбора выступает третье лицо, порождаются права требовать совершения выбора у кредитора и должника, с одной стороны, и обязанность совершить выбор со стороны третьего лица. В указанной ситуации создается множественность субъектов на активной стороне. Данный вывод следует из того факта, что должник по альтернативному обязательству может быть заинтересован в сделанном третьим лицом выборе не меньше кредитора, поскольку в указанной ситуации выбор определенного предмета исполнения зависит не от волеизъявления должника, а от волеизъявления третьего лица. Обязанность третьего лица субъекта выбора, корреспондирующая с правом требовать совершения выбора, и само право требовать усложняют содержание альтернативного обязательства, но существуют в рамках единой правовой связи субъектов альтернативного отношения, не порождая какого-нибудь отдельного правоотношения.
С учетом всего вышесказанного определение альтернативного обязательства должно выглядеть следующим образом: альтернативное обязательство - это единое обязательственное правоотношение, содержанием которого являются субъективные права и юридические обязанности по предоставлению неопределенного предмета исполнения, одного из множества возможных предметов исполнения, осложненное в зависимости от ситуации либо секундарным правом совершить выбор, либо юридической обязанностью совершить выбор и субъективным правом требовать совершения выбора.