Законная сила арбитражных решений

Исследование природы арбитражного решения было бы неполным без анализа вопроса о его законной силе. Прежде всего, необходимо ответить на вопрос о том, когда же вступает в законную силу решение третейского суда. Закон о третейских судах не регламентирует момент вступления решения третейского суда в законную силу, поэтому в науке высказаны разные позиции по этому вопросу. Так, О.Ю. Скворцов полагает, что решение третейского суда вступает в законную силу немедленно после принятия, т.е. подписания третейскими судьями полного текста решения *(482). С ним соглашается М.Э. Морозов и отмечает, что решение третейского суда вступает в законную силу с того момента, когда оно считается принятым, поскольку именно с этой даты у сторон появляется обязанность исполнять решение и обращаться за его оспариванием и принудительным исполнением *(483). А.И. Зайцев полагает, что невозможность принесения на принятые третейскими судами решения каких-либо жалоб делает вступление их в законную силу незамедлительным по принятии *(484).

Ответ на поставленный вопрос во многом зависит от того, является ли решение окончательным в соответствии с положениями третейского соглашения. Если стороны договорились о том, что решение является окончательным и не может быть оспорено, то оно, очевидно, вступает в законную силу немедленно после принятия, т.е. тогда, когда оно было подписано судьями, входящими в состав третейского суда (п. 4 ст. 32, ст. 40 Закона о третейских судах). Если же в третейском соглашении не предусмотрено, что решение является окончательным, то оно может быть оспорено заинтересованной стороной и, соответственно, вступает в силу по истечении трехмесячного срока на оспаривание, а если оно было оспорено - то в момент принятия компетентным судом решения (определения) об отказе в удовлетворении заявления об отмене решения третейского суда. Срок на подачу заявления об оспаривании решения третейского суда начинает исчисляться с того дня, когда стороной было получено решение (п. 3 ст. 230 АПК РФ, п. 2 ст. 418 ГПК РФ). Таким образом, момент вступления решения в законную силу чрезвычайно размыт, и третьему лицу (например, органу по регистрации прав на недвижимое имущество) чрезвычайно сложно будет определить, вступило ли решение третейского суда в законную силу, тем более что закон связывает последствия с получением копии решения тем лицом, которое будет обращаться с заявлением об оспаривании решения. Все это создает большие трудности и неопределенность с исполнением решений третейских судов. В этом случае целесообразно было бы увязать момент вступления решения арбитража в силу с моментом принятия самого решения, а несвоевременное получение решения считать уважительной причиной для восстановления срока на обжалование (оспаривание). Кроме того, в самом решении третейского суда необходимо указывать, когда оно вступает в законную силу.

Эта позиция была подвергнута критике. Так, по мнению О.Ю. Скворцова, рассматриваемый срок является тем сроком, в течение которого может быть начата процедура в компетентном государственном суде по отмене этого решения, и в конечном счете оно может быть отменено, что и создает, на первый взгляд, ситуацию правовой неопределенности законной силы решения третейского суда. Однако в то же время из п. 2 ст. 44 Закона о третейских судах следует, что если в решении третейского суда срок его исполнения не установлен, то оно подлежит немедленному исполнению. Это как полагает О.Ю. Скворцов, свидетельствует, что решение третейского суда, в отличие от решения государственного суда, принимаемого по первой инстанции, вступает в законную силу немедленно. Что касается истечения срока добровольного исполнения решения третейского суда, то его правовым последствием является лишь возникновение права у заинтересованной стороны обратиться в компетентный государственный суд с заявлением об оспаривании решения третейского суда *(485) (в этом случае у заинтересованной стороны возникает право обратиться в государственный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение арбитражного решения, а не об оспаривании. Законодательство не связывает возникновение права на подачу заявления об оспаривании решения с истечением срока на его добровольное исполнение).

Могут ли стороны при вынесении решения, которое их не удовлетворяет, изменить формулировку третейского соглашения об окончательности решения (по соглашению, разумеется)? Представляется, что на этот вопрос необходимо ответить утвердительно. Действие диспозитивной нормы закона может быть возвращено отменой положения арбитражного соглашения. В то же время решение третейского суда не может быть обжаловано, если правилами этого суда, являющимися неотъемлемой частью заключенного сторонами третейского соглашения, предусмотрено, что решение этого третейского суда является окончательным и обжалованию не подлежит *(486).

Вступившее в законную силу решение третейского суда обязательно для сторон и других лиц, участвовавших в деле. Это так называемый динамический элемент законной силы решения *(487) любого суда, в том числе и третейского. С учетом этого обстоятельства необходимо скорректировать высказанную Л.Г. Балаяном позицию о том, что решения третейского суда не обладают обязательностью в той мере, в какой это относится к актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов, и не может рассматриваться в качестве акта, обязательного для исполнения лицами, не являющимися сторонами третейского соглашения *(488). Свойство обязательности включает также и обязанность добровольно исполнять решение (ст. 31 Закона о третейских судах). Как отмечает Л.П. Ануфриева, арбитражное решение по смыслу и юридическому содержанию арбитражного соглашения презюмируется быть исполненным сторонами добровольно *(489).

Кроме того, по вступлении в законную силу арбитражное решение приобретает свойства неопровержимости и исключительности. Неопровержимость решения третейского суда - это невозможность для третейского и государственного суда пересматривать вступившее в законную силу решение третейского суда и невозможность для сторон ставить вопрос о таком пересмотре. В отношении арбитражных решений отсутствует и возможность применения надзорного порядка обжалования, равно как и производства по вновь открывшимся обстоятельствам, чего нельзя сказать о постановлениях государственных судов, связанных с оспариванием и выдачей исполнительного листа на решение третейского суда. Заключая третейское соглашение, стороны принимают на себя риски, связанные с невозможностью в дальнейшем использовать существующий механизм исправления судебных ошибок.

Своеобразно раскрывает содержание свойства неопровержимости арбитражного решения М.А. Дубровина, которая, основываясь на нормах законодательства Швейцарии, отмечает, что арбитражное решение считается вступившим в силу немедленно после вынесения и может быть отменено в дальнейшем только по формальным основаниям *(490). Это обстоятельство дает ей основание говорить о том, что стадия пересмотра арбитражных решений носит кассационный характер, т.е. обращается на решения, уже вступившие в силу *(491).

Исключительность решения третейского суда можно определить как невозможность для лиц, участвовавших в деле, заявлять иск, тождественный уже разрешенному, в третейском и государственном суде, а для третейского и государственного суда - невозможность принятия к своему производству и рассмотрения такого иска. Исключительность решения третейского суда создает обязанность отказать в принятии искового заявления, прекратить производство по делу. М.Э. Морозов отмечает, что если решение третейского суда вступило в законную силу, то оно не приобрело признаков общеобязательности исполнения и преюдициальности установленных в нем фактов, но в то же время все субъекты права становятся связанными сделанными в нем выводами относительно существования и действительности правоотношений сторон *(492). При этом, по его мнению, решение третейского суда является документом, который должен учитываться всеми субъектами права *(493). В ряде случаев при рассмотрении спора в международном коммерческом арбитраже для появления свойства исключительности вынесенное решение должно пройти процедуру признания.

Сказанное не дает возможности согласиться с мнением Е.Ю. Новикова в том, что решение несудебного юрисдикционного органа не обладает такими свойствами законной силы, как обязательность, исключительность и неопровержимость, даже в случаях, когда невозможно обжаловать принятое решение в суд *(494). Очевидно, что эти выводы не основаны на законе и не отражают реальной ситуации.

Преюдициальность не всегда признается в качестве свойства законной силы арбитражного решения. Некоторые ученые вообще отрицают для государственных судов обязанность признавать факты, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда *(495), а как следствие - указывает на необходимость доказывать эти факты вновь при рассмотрении дела в государственном или третейском суде между теми же сторонами, по тому же основанию, о том же предмете *(496). Рассмотрение тождественных исков российское законодательство не допускает. С.Н. Лебедев отмечал, что арбитражное решение, пока оно не экзекватурировано, рассматривается как частный акт, положения которого понимаются как истинные лишь пока не будет доказано обратное, иначе говоря, за арбитражным решением признается значение не бесспорного доказательства, а опровержимой презумпции *(497).

В процессуальном законодательстве не упоминается о решении третейского суда как об основании для освобождения от доказывания (ст. 69 АПК РФ, ст. 61 ГПК РФ). Термин "судебное постановление" (п. 1 ст. 61 ГПК РФ) не может расширительно толковаться, поскольку в ст. 13 ГПК РФ содержится указание на то, что необходимо понимать под судебными постановлениями. Таким образом, в настоящее время государственные суды не связаны решением третейского суда ни в части установленных фактов, ни в части выводов. Даже сами третейские суды (в том числе и тот суд, который принял первое решение) не связаны собственными выводами и решениями.

При разработке Закона о третейских судах и ныне действующего процессуального законодательства некоторыми учеными ставился вопрос о придании решению третейского суда свойства преюдициальности *(498). Так, М.А. Дубровиной была высказана позиция, что арбитражному решению присуще свойство преюдициальности. В своей работе она отмечала, что факты и обстоятельства, установленные во вступившем в законную силу решении, если оно не отменено компетентными органами, не могут подвергаться сомнению и исследоваться заново при рассмотрении спора между теми же сторонами, по тому же предмету и основанию *(499). К сожалению, никаких шагов в этом направлении законодателем предпринято не было. Не решают проблемы и постановления судов о принудительном исполнении решения третейского суда, поскольку при вынесении определения о выдаче исполнительного листа не требуется указывать на обстоятельства, исследованные в связи с этим делом, содержащиеся в решении (ст. 240 АПК РФ, ст. 427 ГПК РФ). На сегодняшний день доминирующей тенденцией в развитии судебной практики является непризнание преюдициальной силы за решениями третейских судов *(500). Однако в ряде постановлений судами все-таки признается преюдициальный характер решений третейских судов. Так, например, в одном из постановлений Федерального арбитражного суда Московского округа было отмечено, что решение третейского суда по вопросам признания третейского соглашения недействительным или незаключенным носит преюдициальный характер *(501).

Поскольку позиция М.Э. Морозова, М.Г. Шилова, М.А. Дубровиной и других ученых не была учтена при разработке Закона о третейских судах, представляется целесообразным вернуться к анализу проблемы преюдициальности решений третейских судов и международных коммерческих арбитражей.

В настоящее время решение третейского суда может быть использовано в качестве доказательства, однако в этом случае оно подвергается дополнительной проверке и изложенные в нем выводы могут быть поставлены под сомнение. Таким образом, в отношении арбитражного решения применяется еще один вид проверки, что не способствует стабилизации отношений гражданского оборота, снижению конфликтности и ускорению юрисдикционной деятельности. Неэффективным представляется и использование института признания решений третейских судов (по аналогии с признанием решений иностранных арбитражей и судов). Государственное признание решения третейского суда может рассматриваться как основание для освобождения от доказывания, однако это серьезно увеличивает временные и финансовые издержки участников гражданского оборота, лишая третейскую форму защиты права тех преимуществ, о которых было сказано ранее.

Н.И. Масленникова отмечала, что наличие у судебного решения свойства преюдициальности обусловлено, с одной стороны, истинностью выводов суда о фактах и правоотношениях и нецелесообразностью их новой проверки, если нет сомнений в законности и обоснованности постановленного судом решения, с другой - невозможностью вторичного возбуждения и разбирательства в суде дела, тождественного уже рассмотренному. Основу преюдициальности решения создает само разбирательство дела по существу *(502). Третейский суд обладает исключительной компетенцией на рассмотрение по существу спора, в отношении которого имеется действительное арбитражное соглашение. Действуя в пределах своей компетенции и разрешая подведомственный ему в силу закона и соглашения сторон спор, арбитраж исследует доказательства и выносит решение, которое самим же государством в ряде случаев принудительно исполняется. Государство в лице уполномоченных органов проверяет и признает справедливость выводов третейского суда, результаты рассмотрения дела (например, отказывая в принятии искового заявления или прекращая производство по делу при наличии вступившего в законную силу решения третейского суда). Отказывать в признании обстоятельств, установленных решением третейского суда, нет никаких разумных оснований. Повторное доказывание приведет лишь к затягиванию процесса и увеличению затрат.

Преюдициальность решений третейских судов необходима в целях обеспечения стабильности результатов правоприменительной деятельности третейских судов. Законодателем уже начата работа по созданию условий для исключения повторного доказывания фактов, установленных третейским судом при рассмотрении дела. В ст. 33 Закона о третейских судах содержится требование о приведении в арбитражном решении его мотивов.

В пользу признания преюдициальной силы за решениями третейских судов говорит и опыт зарубежных стран. Так, например, во Франции решение третейского суда имеет силу res judicata (ст. 1476 ГПК Франции). Более того, некоторыми учеными даже ставится проблема существования арбитражного прецедента *(503).

Обобщая все сказанное, заметим, что, на наш взгляд, необходимо законодательно придать решению третейского суда свойство преюдициальности, в том числе и применительно к рассмотрению дел в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, для чего внести в Закон о третейских судах следующие дополнения:

- в статью 31 - "2. Решения третейских судов, вынесенные в пределах их компетенции и вступившие в законную силу, имеют преюдициальное значение при рассмотрении дел в государственных судах";

- в статью 32 - "5. Решение третейского суда вступает в законную силу по истечении предусмотренного законом срока на оспаривание, а в случае если по соглашению сторон решение третейского суда является для них окончательным, решение вступает в силу с момента его вынесения".

Дополнить ст. 61 ГПК РФ п. 5 следующего содержания:

"5. При рассмотрении гражданского дела обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда, вынесенным в пределах его компетенции, не должны доказываться и не могут оспариваться лицами, если они участвовали в деле, которое было разрешено третейским судом".

Дополнить ст. 69 АПК РФ п. 5 следующего содержания:

"5. При рассмотрении арбитражным судом дела обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением третейского суда, вынесенным в пределах его компетенции, не должны доказываться и не могут оспариваться лицами, если они участвовали в деле, которое было разрешено третейским судом".

Исследование свойств законной силы третейского решения невозможно без освещения вопроса о ее пределах. В.М. Семенов отмечал, что в своих объективных пределах законная сила решения действует на определенные объекты. Такими объектами действия законной силы решения являются: во-первых, выводы суда о наличии или отсутствии в действительности юридических фактов основания спорного правоотношения сторон; во-вторых, выводы суда о действительных субъективных правах и обязанностях сторон; в-третьих, вытекающий из этих выводов приказ суда ответчику по иску о присуждении исполнения лежащих на нем обязанностей *(504). Н.И. Масленникова указывала, что объективные пределы законной силы во всех случаях определяются предметом судебного решения *(505). Все это в равной степени относится и к решению третейского суда.

Субъективные пределы законной силы решения третейского суда определяются кругом лиц, выразивших свое согласие на подчинение юрисдикции третейского суда и привлеченных к участию в деле. Как отмечал С.Н. Лебедев, правовые последствия арбитражного решения, связывающие стороны, вытекают из воли самих сторон, выраженной в арбитражном соглашении *(506). В то же время решение, вынесенное третейским судом в пределах компетенции и вступившее в законную силу, не может не признаваться всеми субъектами третейского разбирательства.

М.А. Попов в своей работе высказывает мнение, что по своей природе третейский суд не может принимать решения, затрагивающие иных субъектов, помимо лиц, связанных третейским соглашением *(507). В принципе, и государственные суды не могут принимать решения, затрагивающие права и законные интересы лиц, не участвовавших в процессе. Таким образом, особой разницы по этому признаку между третейскими и государственными судами нет, и субъективные пределы законной силы решения третейского суда в первую очередь определяются по признаку участия в деле и уже потом - по критерию заключения арбитражного соглашения.