Право удержания в Прибалтике

Большой интерес представляют собой нормы о праве удержания, содержащиеся в Своде местных узаконении губерний

¹ См.: Морской устав Великого княжества Финляндского. Утвержден 9 июня 1875г. -См. там же. С. 579-581. 29

прибалтийских (Остзейских)¹. Действующее во второй половине XIX века гражданское законодательство в Прибалтике признавало так называемые безмолвные или законные ипотеки. Такие ипотеки устанавливались в пользу того, кто отдал в аренду плодоприносящую недвижимость, на ее плоды; на вещи арендатора, внесенные в сданное в наем здание или на земельный участок. Впоследствии реформой 9 июля 1889 г. существовавшее «безмолвное закладное право» было заменено на право удержания². Причем право удержания имело уже более широкое применение, не ограничиваясь приведенными выше случаями. Право же удержания наймодателя на вещи, внесенные в сданную им недвижимость, несколько отличалось от правового регулирования правомочий других субъектов права удержания.

Прибалтийский Свод представляет особый интерес для исследования института удержания по той причине, что он содержал общие постановления по предмету права удержания, что, кстати, было отмечено и использовано при составлении проекта Гражданского уложения Российской Империи³. Здесь необходимо отметить, что данный нормативный акт является первым кодифицированным действующим гражданским законом, содержавшим институт права удержания не в виде разрозненных норм и отдельных правил, касающихся различных институтов частного права, а устанавливающим, подобно действующему сейчас Гражданскому кодексу России, специальную главу, посвященную данному юридическому механизму. Право удержания имело здесь универсальное применение, то есть могло применяться в тех правоотношениях, условия которых отвечали диспозициям соответствующих статей Свода.

Институт права удержания содержался в Прибалтийском Своде в книге IV «Право требований», где в разделе 7, который именовался «Об отыскивании и обеспечении требований», имелась глава II «О праве удержания». Примечательно, что в главе I

¹ См.: Свод местных узаконении губерний прибалтийских (Остзейских). Законы гражданские. СПб., 1891.

² См.: Красиокутский В.А. Местное гражданское право губерний Прибалтийских и Привислянских. М.,1910. С.125.

³ См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 1-276 с объяснениями. С. 220.

30

этого же раздела содержалась специальная норма (статья 3380), допускавшая в виде исключения «удовлетворение без суда», при этом закон требовал наличия специальной цели для применения права удержания, а именно - «отражение попыток на противозаконное извращение существующих отношений», и соблюдения границ необходимой самообороны. К таким способам обеспечения вне суда статья 3380 относила право удержания (Jus retentionis) и право задержания в закладе (Pfandungsrecht)¹.

Именно эта норма позволила исследователям того времени отнести право удержания, наряду с необходимой обороной и крайней необходимостью, к одной из форм самозащиты. При этом указывалось, что в ряду способов охранения гражданских прав самопомощь имеет лишь второстепенное и субсидиарное значение и применяется, когда остальные способы охраны гражданских прав представляются недостаточными². Таким образом, применение права удержания признавалось дозволительным лишь тогда, когда возможности получения своевременной помощи властей не существует и только путем самопомощи можно помешать тому, чтобы притязание кредитора не потеряло своей силы или чтобы его осуществление не было существенным образом затруднено.

В соответствии со статьей 3381 Прибалтийского Свода под правом удержания понималось «право лица, в руках которого вещь находится, оставлять ее у себя до тех пор, пока оно не будет удовлетворено в своем требовании»³. Комментаторы Прибалтийского Свода отмечали, что предоставленное кредитору право удержания представляет собой исключение из общего правила, по которому преследование и обеспечение права требований допускается лишь судом⁴.

Кроме того, условиями применения удержания, согласно статье 3382, являлись: а) приобретение вещи в свое владение законным образом; б) наличие соотношения требования с удержи-

¹ Более подробно о праве задержания в закладе см.: Тютрюмов ИМ. Гражданское право. Юрьев, 1922. С. 103.

² См.: Тютрюмов ИМ. Гражданское право. Юрьев, 1922. С. 102.

³ Гражданские законы губерний Прибалтийских с разъяснениями / Составил член рижского Окружного суда В. Буковский. Рига, 1909. С. 223.

⁴ См.там же. С.452.

31

ваемой вещью; в) отсутствие в обязательстве ограничений на исполнение какими-либо условиями или временем. Соотношение требования с удерживаемой вещью предполагало всего четыре случая (статья 33 83): во-первых, когда удерживающий вещь совершил на нее расходы, подлежащие покрытию владельцем веши; во-вторых, когда требование о возврате вещи и требование ретентора происходят из одной и той же сделки¹; в-третьих, когда удерживающий вещь потерпел от нее убыток и вознаграждение за убыток падает на владельца вещи; в-четвертых, когда вещь должна быть выдана за известное возмещение, например, проданная вещь за покупную цену. Интересно, что при составлении проекта Гражданского уложения Российской Империи комиссия по составлению проекта, изучая институт удержания в Прибалтийском Своде, критически восприняла отнесение последнего случая к праву удержания, указав, что здесь нет надобности в применении права удержания, ибо продавец достигает той же цели посредством возражения о неисполнении договора покупателем, не уплатившим цены (exceptio non adimpleti contractus)² Исследователи в качестве примера применения права удержания по договорным отношениям приводили правомочие комиссионера по удержанию товара, находящегося у него на комиссии³.

Особо оговаривалось правомочие кредитора, имеющего ручной заклад. В этом случае (статья 1487) допускалось удержание заклада не только по тому обязательству, которое он обеспечивал, но также и по всем прочим требованиям к «закладчику», при этом удерживающему вещь не предоставлялось право подвергать продаже вещь, если только такая реализация связана не с тем требованием, которое обеспечивалось закладом.

В практике применения Прибалтийского Свода возникал вопрос о том, какие вещи могут быть предметом удержания. Было установлено, что все вещи, находящиеся в торговом обороте, могут быть предметом удержания, причем даже денежные средства, если они специально определены, также могут быть удержаны. Индивидуализирующий признак был здесь определяющим. Так,

¹ Исключение здесь составлял лишь договор хранения.

² Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 276 с объяснениями. С. 221.

³ См.: Тютрюмов ИМ. Цит. соч. С. 102.

если предметом требования является выплата известной суммы, хотя и определенной в размере, но специально не указанной, не индивидуальной, то налицо имеется не требование о выдаче определенной вещи, а исполнение известного обязательства, и, следовательно, предметом требования является не вещь, а действия и в таком случае право удержания не может иметь место. Такой подход безусловно представляется интересным, однако, на наш взгляд, для обоснования невозможности удержания денег более подходит квалификация данного правоотношения (удержания денег, а не вещи) в качестве института зачета. Поэтому более правильной представляется позиция, занятая комиссией по составлению проекта Гражданского уложения Российской Империи, которая считала невозможным применение права удержания к заменимым вещам и особенно к деньгам, считая, что они могут быть предметом зачета с принадлежащим должнику требованием, а не предметом удержания¹.

В разъяснениях к Прибалтийскому Своду невозможность удержания денег также объяснялась и тем, что право удержания принадлежит тому лицу, у которого вещь находится, но которое вместе с тем признает собственником ее другого; поэтому право удержания не может принадлежать собственнику вещи и, следовательно, по мнению авторов, не может быть и речи о применении этого права со стороны собственника денег, возражающего почему-либо против требования истца о выплате ему причитающегося вознаграждения. Здесь ответчик может воспользоваться exceptio non adimpleti contractus, а не правом удержания².

Принципиальное отличие права удержания в Прибалтике от современного режима российского права удержания заключается

¹ Здесь приводился такой пример: если нанимателю, обязанному к срочному платежу наемных денег, причитается с наймодавца возмещение понесенных издержек на нанятую вещь, то, очевидно, тут возникает вопрос о зачете, а не об удержании наемных денег, причем безразлично, вытекают ли оба требования из одного и того же основания, как в приведенном примере, или из разных оснований. - См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 1-276 с объяснениями. С,221.

² Гражданские законы губерний Прибалтийских с разъяснениями / Составил член Рижского Окружного суда В. Буковский. С. 453.

в том, что согласно статье 3384 кредитор не вправе «удовлетворять себя отчуждением вещи или другим в свою пользу удовлетворением»¹. Поэтому в литературе право удержания именовалось также правом временного задержания вещи и указывалось, что кредитору не позволяется пользование вещью². Из смысла обязательства ретентора по сохранению «ее с той же заботливостью, как и ручной заклад», судебная практика установила, что кредитор не имеет никакого права на возмещение издержек по сохранению вещи³.

Статья 3385 Свода содержит перечень случаев прекращения права удержания. К ним относились: а) удовлетворение требований, обеспечиваемых удержанием; б) неиспользование кредитором своего права на удержание вещи. Последний случай возникал тогда, когда кредитор «выпускал вещь из своих рук», при этом кредитор, разумеется, не терял самого права требования по обязательству. Однако судебная практика и доктрина установила еще один способ прекращения права удержания. Основываясь на том, что даже судебное обеспечение в виде ареста прекращается тогда, когда представляется другое, достаточное имущественное обеспечение, судебная практика установила правило, согласно которому держатель вещи не вправе удерживать ее, как только на удовлетворение его требования добровольно представлено другое имущественное обеспечение. Причем дальнейшее удержание вещи при отсутствии правового интереса, совершенное лишь с целью причинить вред, признавалось злым умыслом и обязывало к вознаграждению за причиненный вред.

¹ Свод местных узаконении губерний прибалтийских (Остзейских). Законы гражданские. С. 640.

² См.: Тютрюмов ИМ. Цит. соч. С. 102.

³ «Удержание представляется правом кредитора, но не его обязанностью, тем более, что согласно 3385 статье вследствие неиспользования права удержания самое требование не погашается. Право удержания является лишь одним из законных средств для обеспечения своих требований; выбор такого обеспечительного средства предоставлен кредитору, и, выбирая более тягостное и сопряженное с большими издержками средство, кредитор не вправе требовать за это вознаграждения от должника». - Гражданские законы губерний Прибалтийских с разъяснениями / Составил член Рижского Окружного суда В. Буковский. С. 455.

Здесь следует заметить, что Прибалтийский Свод, в отличие от действующего российского ГК, более детально подходил к регламентации института права удержания, разрешая такие вопросы, с которыми еще предстоит столкнуться современной отечественной практике. Правомочие должника по замене удерживаемой вещи на другой вид обеспечения представляется вполне оправданным. Думается было бы несправедливо лишать должника возможности освободить захваченную вещь путем предоставления иного обеспечения и в том случае, если это обеспечение вполне эквивалентно требованию кредитора, отказ последнего от такой замены, без достаточных правовых оснований, следовало бы расценивать как один из видов злоупотребления своим правом со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Подводя итог рассмотрению института права удержания в Прибалтийском Своде, можно отметить достаточно глубокую степень проработанности этого института и высокий уровень юридической техники. Вместе с тем, несмотря на большое количество ограничений применения права удержания, его подробную регламентацию, в цивилистической литературе того времени высказывались опасения относительно такого рода законного «самоуправства». И.М. Тютрюмов, в частности, писал, что «подобное широкое признание такого рода самопомощи, исключающей ответственность за причиненные при этом убытки, допустимо лишь при более или менее высоком культурном уровне населения, и, наоборот, крайне опасно при недостаточно развитом чувстве права»¹.