Определение суда об уменьшении исполнительного сбора можно обжаловать

Обжаловать определение арбитражного суда можно, только если прямое указание на такую возможность содержится в Арбитражном процессуальном кодексе РФ или же, если такое определение препятствует дальнейшему движению дела (ч. 1 ст. 188 АПК РФ).

Определение об уменьшении исполнительского сбора (освобождении от его взыскания) под указанные критерии не подпадает. Однако такое определение является итоговым судебным актом, разрешающим вопрос, непосредственно касающийся имущественных интересов должника. В связи с этим было бы неверно исключать возможность обжалования такого судебного акта, ведь каждый имеет право на судебную защиту своих прав и свобод и обжалование в суд итоговых решений органов власти (см., напр., постановление КС РФ от 19.07.2011 № 17-П, определение КС РФ от 25.11.2010 № 1468-О-О). В силу указанных причин в настоящее время во всех судебных округах сформировалась практика, согласно которой арбитражные суды рассматривают жалобы на определения по вопросам уменьшения размера исполнительского сбора или освобождения от его взыскания (постановления ФАС Волго-Вятского округа от 26.05.2009 по делу № А29-10923/2008, Восточно-Сибирского округа от 04.10.2010 по делу № А58-2340/10, Дальневосточного округа от 07.04.2009 № Ф03-1255/2009, Западно-Сибирского округа от 19.07.2010 по делу № А03-15677/2009, Поволжского округа от 28.04.2011 по делу № А72-8612/2010, Северо-Западного округа от 29.03.2011 по делу № А56-37613/2010, Северо-Кавказского округа от 05.07.2010 по делу № А32-12097/2009, Уральского округа от 15.07.2011 № Ф09-3197/11-С2, Центрального округа от 05.06.2011 по делу № А14-10139-2010/303/26, Московского округа от 26.04.2011 № КА-А40/2859-11).

Бывший судебный пристав может участвовать в деле об оспаривании его действий

При оспаривании действий судебного пристава-исполнителя, уволенного из органов ФССП на момент рассмотрения дела, к участию в деле следует привлекать пристава, которому было передано исполнительное производство. Данный факт должен быть подтвержден актом приема-передачи, утвержденным начальником структурного подразделения – старшим судебным приставом. Если же пристав, которому было передано исполнительное производство, отсутствует или исполнительное производство еще не передано, то к участию в деле следует привлекать старшего судебного пристава. При этом в данном случае не применяются положения АПК РФ о процессуальном правопреемстве (ст. ст. 47, 48). Изложенная позиция нашла отражение в судебной практике (см., напр.: постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 09.11.2010 по делу № А32-9565/2009, от 24.12.2010 по делу № А15-2064/2009).

По мнению авторов настоящей статьи, если и можно допустить уволенного судебного пристава-исполнителя к участию в деле об оспаривании его действий, совершенных в период службы, то только в качестве третьего лица без заявления самостоятельных требований. Гипотетически можно, наверное, представить себе ситуацию, когда обстоятельства, установленные в таком деле, послужат в дальнейшем фактическим основанием для привлечения соответствующего лица к административной, гражданской или даже уголовной ответственности. Вместе с тем очевидно, что такие обстоятельства имеют место далеко не по каждому спору. Поэтому стоит согласиться с рекомендациями НКС при ФАС Уральского округа, согласно которым арбитражный суд по общему правилу не обязан привлекать к участию в деле бывшего судебного пристава-исполнителя, действия которого обжалуются (п. 73 рекомендаций НКС от 10-11.11.2011).

¹ Полный текст Рекомендаций НКС при ФАС Уральского округа (10–11.11.2011) доступен по адресу: http://fasuo.arbitr.ru/node/13468. ² См.: Постановления ФАС Уральского округа от 08.06.2011 № Ф09-2032/11-С2, от 02.06.2011 № Ф09-3043/11-С1, от 26.07.2010 № Ф09-5705/10-С2, от 23.08.2010 № Ф09-6358/10-С1, от 29.06.2010 № Ф09-4830/10-С2; Дальневосточного округа от 15.12.2010 № Ф03-8662/2010, от 29.09.2010 № Ф09-6340/10. ³ См.: Постановления ФАС Уральского округа от 02.06.2011 № Ф09-3043/11-С1, от 24.11.2010 № Ф09-9645/10-С1, от 26.07.2010 № Ф09-5705/10-С2. ⁴Постановление ФАС Уральского округа от 14.11.2011 № Ф09-7113/11. ⁵ Согласно п. 5 ст. 2 АПК РФ одной из задач судопроизводства в арбитражных судах является формирование уважительного отношения к закону и суду. ⁶ См.: Решетникова И. В. Как избежать двойного взыскания при исполнении судебного решения // Закон. 2007. № 6. С. 145. ⁷ См.: Там же. ⁸ Постановления ФАС Северо-Западного округа от 11.02.2011 по делу № А56-67267/2009, Поволжского округа от 12.03.2009 по делу № А57-7397/2008. ⁹ Разъяснение дано к Федеральному закону от 21.07.1997 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве», в новом Законе об исполнительном производстве ст.ст. 20, 21 соответствуют ст.ст. 39, 40. ¹⁰ Постановления ФАС Уральского округа от 23.12.2009 № Ф09-10316/09-С3, Северо-Кавказского округа от 18.11.2011 по делу № А63-4911/2009. ¹¹Постановление ФАС Уральского округа от 30.11.2010 № Ф09-9480/10-С2. ¹² См., напр.: Постановления ФАС Уральского округа от 13.01.2010 по делу № А07-14901/2009, Дальневосточного округа от 30.06.2010 № Ф03-3744/2010. ¹³ См., напр.: Опалев Р. АПК читаем и применяем // ЭЖ-Юрист. 2011. № 43. ¹⁴ См. об этом: Зейдер Н. Б. Судебное решение по гражданскому делу. М., 1966. С. 72; Судебные акты в арбитражном процессе / под ред. проф. И. В. Решетниковой. М., 2009. С. 26 (автор соответствующей главы – И. В. Решетникова). ¹⁵ См., напр.: Пункт 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 99 «Об отдельных вопросах практики применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации». ¹⁶ См., напр.: Постановление ФАС Дальневосточного округа от 12.12.2006 по делу № Ф03-А51/06-1/4338.

ЛИЧНЫЙ ОПЫТ

Налоговые доначисления стали причиной банкротства компании, единственным кредитором которой оказалась инспекция

  Муратова Елена Алексеевна, начальник направления налогового права, финансов и кредита ООО «Юридическая фирма “Частное право"» muratova@rupravo.ru

Инструменты борьбы по делам о налоговых спорах, как и само налоговое право, совершенствуются год за годом. Причем это относится к обеим сторонами конфликта. Недобросовестные налогоплательщики со временем изобретают новые «схемы» получения необоснованной налоговой выгоды, а налоговые органы создают новые инструменты борьбы в судебных спорах. К сожалению, споры эти бывают и с добросовестными компаниями.

В своей практике совсем недавно мне пришлось столкнуться именно с такой ситуацией: налоговый орган, основываясь на решении по итогам выездной проверки, подал заявление о признании налогоплательщика банкротом. В то время как это самое решение о доначислении налогов, пеней и штрафа параллельно оспаривалось в арбитражном суде в рамках другого дела.

Этот спор попал ко мне уже на этапе рассмотрения в суде первой инстанции. Клиент (открытое акционерное общество) обратился к нам с целью использовать любой шанс на обжалование многомиллиардных доначислений, а затем и решения о банкротстве компании.

Сразу оговорюсь, что общение происходило довольно формально, и потому у меня не было возможности отследить истинную цель деятельности клиента. Однако на момент обращения в отношении компании не велось производство по каким-либо делам о незаконной деятельности, связанной с выводом денежных средств. Ознакомившись с материалами дела, я поняла, что случай достаточно неординарный, прямых аналогов не имеющий. Прежде всего, впечатлил размер доначислений, более 40 млрд руб., а также то, что всего один эпизод, но описан он был на нескольких листах. Конечно, я не могла гарантировать клиенту успех в этом деле, но обещала сделать все возможное для разработки определенной правовой позиции.

К сожалению, нам не удалось доказать правоту налогоплательщика, и организация была признана банкротом. В то же время правовые позиции, на основании которых суды приняли решение по данному спору, достойны отдельного внимания.

Забегая немного вперед, скажу, что независимо от доводов, которые были или могли быть дополнительно приведены суду в рамках рассмотрения спора с налоговым органом, итог, скорее всего, не изменился бы. Ведь независимо от степени аргументации нашей позиции отказ арбитражного управляющего налогоплательщика – «банкрота», явно представлявшего интересы налоговых органов, от всех требований в суде привел бы фискалов к гарантированному результату.

«Налоговая инспекция решила, что договоры купли-продажи с отсрочкой платежа расходы не подтверждают»

По результатам выездной налоговой проверки акционерному обществу, моему клиенту (далее – налогоплательщик, ОАО), были доначислены налог на прибыль, пени и штраф на общую сумму свыше 43 млрд руб. Решение о привлечении к ответственности и требование об уплате налога мы обжаловали в арбитражный суд.

Свои требования к налогоплательщику инспекторы обосновали следующим образом. В 2006 и 2007 годах участники компании-налогоплательщика (физические лица) приняли решение об увеличении уставного капитала за счет неденежных вкладов, которые были внесены сначала простыми векселями, а затем облигациями. Данные ценные бумаги учредители приобрели у третьих лиц по договорам купли-продажи с условием об отсрочке платежа до 15 марта 2017 года.

Полученные обществом ценные бумаги были реализованы в 2007 году на основании договора купли-продажи, а доходы от их реализации учтены в целях налогообложения прибыли за вычетом расходов на их приобретение. В качестве таких расходов была принята сумма, которую учредители должны были выплатить векселедателям и контрагентам, выдавшим облигации.

Однако налоговый орган посчитал, что компания занизила расходы. Дело в том, что полученные организацией в качестве вклада в уставный капитал ценные бумаги принимаются к учету по стоимости, которая равна расходам на их приобретение, но не выше рыночной стоимости таких ценных бумаг. При этом расходы на приобретение необходимо подтвердить документально, иначе их стоимость будет признаваться равной нулю (п. 1 ст. 277 НК РФ).

В данном случае на момент реализации ценных бумаг первичные покупатели (учредители общества) не понесли никаких фактических расходов на их приобретение, поскольку покупка совершалась с отсрочкой платежа. Инспекторы расценили данный факт как недоказанность расходов по приобретению ценных бумаг (и их первоначальной стоимости соответственно), и сняли эти расходы. В итоге весь доход, полученный обществом от реализации ценных бумаг, был включен в налоговую базу и компании было доначислено более 40 млрд руб. налога на прибыль.

Налоговая инспекция, а за ней и арбитражные суды первой и апелляционной инстанций, решили, что договоры купли-продажи с отсрочкой платежа расходы учредителей не подтверждают. Очевидно, что представить платежные документы до наступления срока платежа учредители-покупатели ценных бумаг не могли. Более того, не имелось никаких оснований считать, что продавцы ценных бумаг впоследствии намерены освободить учредителей налогоплательщика от их денежных обязательств.

«Исчисление налога может зависеть от формы расчетов между продавцом и покупателем»

На мой взгляд, позиция проверяющих и судов не согласуется с принципом экономической обоснованности налога, а также принципом свободы договора.

Во-первых, предусмотрев в договорах купли-продажи условие об отсрочке платежа, стороны этого договора реализовали свое право на самостоятельное установление конкретных условий сделки. Поскольку исполнение обязательства является гражданско-правовой категорией, а не публично-правовой, то момент исполнения обязательства следует определять исходя из условий договора, которые стороны установили, а также регулирующих такие отношения норм гражданского законодательства (постановление Президиума ВАС РФ от 14.06.2011 № 2723/11). Но действующее гражданское законодательство не содержит каких-либо норм и правил, ограничивающих стороны сделки в установлении порядка расчетов.

Запрет налогового органа на учет расходов по имуществу, которое было приобретено учредителями общества с отсрочкой платежа и внесено в уставный капитал компании, не обусловлено экономическими факторами. Ведь исчисление налога не может зависеть от формы расчетов между продавцом и покупателем (определение КС РФ от 04.11.2003 № 324-О).

Во-вторых, подобное толкование норм НК РФ приводит, по сути, к неопределенности налогового обязательства для общества-налогоплательщика (п. 3, 6 ст. 3 НК РФ). До момента фактической оплаты учредителями приобретенных и внесенных в качестве вклада в уставный капитал ценных бумаг компания-налогоплательщик вынуждена уплачивать налог на прибыль в большем размере, со всей суммы доходов, полученных от реализации таких ценных бумаг. И лишь после того, как учредители смогут представить платежные документы, компания получит возможность скорректировать размер своих налоговых обязательств, включив в базу сумму расходов на приобретение спорных ценных бумаг. А это, напомню, могло произойти лишь спустя 10 лет после реализации ценных бумаг.

Сам факт зависимости налоговой базы от действий третьих лиц (пусть даже и учредителей), которые, в том числе, могут иметь место и за пределами налогового периода, нарушает принцип определенности налога (определение КС РФ от 16.10.2003 № 329-О).

В-третьих, коль скоро инспекторы утверждали, что реализованные налогоплательщиком ценные бумаги имели стоимость, близкую к нулевой, они обязаны были применить положения п. 6 ст. 280 НК РФ (в редакции, действовавшей на тот момент). Данная норма устанавливает, что для целей налогообложения принимается фактическая стоимость ценных бумаг по сделке, если она отклоняется от расчетной не более, чем на 20 %. Если же условий для принятия фактической цены нет, то налогоплательщик вправе определить стоимость ценных бумаг на основе отчета независимого оценщика (постановления ФАС Северо-Западного округа от 25.11.2008 по делу № А56-1396/2008, Президиума ВАС РФ от 30.03.2010 № 16851/09).

К материалам дела был приобщен отчет оценщика, однако налоговый орган не согласился с ценой, указанной в этом отчете. Инспекция посчитала цену завышенной, и по этой причине расходы не приняла. Но если даже это так, то налоговый орган и суд должны были учесть, что корректировке подлежит стоимость ценных бумаг не только при их приобретении, но и при продаже. А значит, инспекция обязана была также снизить и сумму доходов от реализации, которая была отражена в налоговой отчетности компании. Однако этого сделано не было. Более того, суд апелляционной инстанции указал, что норма ст. 280 НК РФ «Особенности определения налоговой базы по операциям с ценными бумагами» в данном деле не применима, поскольку рассматривается вопрос о внесении ценных бумаг в уставный капитал, а не о занижении дохода от их реализации. Полагаю, что такой однобокий подход не способствовал вынесению объективного решения. Очевидно, что при оценке расходов в виде стоимости ценных бумаг, внесенных в уставный капитал, нельзя игнорировать непосредственно связанную с этим операцию по получению дохода от их дальнейшей реализации.

В суде первой инстанции мы ходатайствовали о приобщении к материалам дела экспертных заключений о стоимости ценных бумаг. Ознакомившись с нашими объяснениями, суд посчитал, что они являются сопроводительным письмом и не носят самостоятельного значения, поэтому в приобщении к материалам дела приложений с пояснениями (тех самых заключений) было отказано, а сами пояснения были приобщены к материалам дела. Суд руководствовался тем, что раз налогоплательщик возражает против проведения ценовой экспертизы налоговым органом, то и налогоплательщику должно быть отказано в приобщении ценовых экспертиз. Ведь налоговый орган при принятии оспариваемого решения данными заключениями не руководствовался. Замечу, что наши возражения носили процессуальный характер и базировались на том, что доказательственную базу налоговым органам необходимо собирать на стадии выездной проверки, а не во время рассмотрения дела в суде.

«Суд решил, что целью проведенных налогоплательщиком операций был вывод капитала в иностранные банки»

В ходе рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции у меня как юриста вызвал искреннее удивление тот факт, что суд основывал существенные для исхода спора выводы на неподтвержденных данных.

Суд апелляционной инстанции указал: «налогоплательщиком игнорируется установленный судом факт создания искусственного документооборота для прикрытия деятельности по выводу денежных средств, полученных от взаимозависимых российских и иностранных организаций». Однако материалы дела не содержали каких-либо доказательств деятельности налогоплательщика, направленной на вывод денежных средств, полученных от взаимозависимых организаций, например, в иностранные юрисдикции. К тому же совершенно не понятно, что суд понимал под термином «вывод денежных средств», поскольку в материалах дела нет ни одного платежного поручения, подтверждающего перечисление денег иностранным контрагентам.

Суд решил, что целью проведенных налогоплательщиком операций был вывод капитала в иностранные банки в обход налогообложения. Данный вывод был основан на письме руководителя ФСФР от 17.03.2008 № 44с, в котором говорилось лишь о предположениях относительно возможной противоправной деятельности налогоплательщика, не связанной с неуплатой налогов.

ФСФР обратилась в ФСБ России, высказав соответствующие опасения, однако нарушений законодательства в области ценных бумаг со стороны налогоплательщика указанной организацией обнаружено не было. ФСБ России, проведя соответствующие следственные действия более двух лет назад, до сих пор не вынесла никакого акта, документально подтверждающего опасения ФСФР, изложенные в письме от 17.03.2008 № 44с. Более того, не ясно, какое влияние данный факт оказал бы на размер неуплаченного налога, если бы даже такие нарушения действительно имели место.

Интересным представляется тот факт, что в качестве доказательства суд признал и представленные налоговыми органами файлы визуализации методов и алгоритмов осуществления группой компаний Гленик (даже не налогоплательщиком!) операций вывода за рубеж денежных средств организаций-клиентов, якобы обратившихся к ним за данной услугой. При этом данные «доказательства» не содержали какой-либо конкретной информации хотя бы по одной подобной сделке, в них не было даже названий организаций, которые предположительно участвовали в «схеме».

К сожалению, производство по кассационной жалобе на постановление апелляционного суда (о его причинах будет сказано далее) было прекращено. В итоге мой клиент был лишен всякой возможности обжаловать выводы суда, изложенные в мотивировочной части постановления и основанные на рассмотренных выше доказательствах.

Все вышесказанное позволяет сделать неутешительный вывод: порой арбитражные суды выносят решения о противоправном характере деятельности налогоплательщика даже без наличия конкретных доказательств. На мой взгляд, нарастающую тенденцию использования оценочных критериев при разрешении налоговых споров никак нельзя признать здоровой.

«Право на судебную защиту зависело исключительно от соотношения скоростей производства по двум делам»

Итак, апелляционная инстанция отказала нам в удовлетворении требований. Однако ситуация значительно осложнялась тем, что налоговый орган, основываясь на сумме доначислений по итогам проверки, обратился в арбитражный суд с заявлением о признании моего клиента банкротом. Сумма налоговых доначислений в размере более 43 млрд руб. превышала его активы, и налоговый орган усмотрел признаки несостоятельности.

Поясню, что заявление о признании недействительным решения по итогам выездной проверки было представлено в суд 24 февраля 2011 года, решение первой инстанции было вынесено 30 сентября этого же года. А в мае налоговый орган подал заявление о признании налогоплательщика банкротом.

Пока шло основное дело по спору с налоговой, 1 июля суд ввел в отношении налогоплательщика процедуру наблюдения и включил требования ИФНС в реестр требований кредиторов. При этом налоговый орган являлся единственным кредитором, а вся задолженность, заявленная в деле о банкротстве, возникла из оспариваемого решения налогового органа по упомянутой выше налоговой проверке. По ходатайству налогового органа, как единственного кредитора, был назначен временный управляющий.

23 января 2012 года арбитражный суд первой инстанции принял решение о признании налогоплательщика банкротом и назначении конкурсного (бывшего временного) управляющего. На тот момент кассационная жалоба на постановление суда апелляционной инстанции уже была принята к производству (23 декабря 2011 года).

Однако после получения полномочий конкурсный управляющий тут же отозвал все доверенности, выданные от имени моего клиента, в том числе и мою, и отказался от кассационной жалобы, поданной налогоплательщиком.

Совершенно очевидно, что управляющий, действуя таким образом, намеренно снижал риски отмены судебных актов, послуживших причиной банкротства налогоплательщика и назначения управляющего на должность. Получив в деле о банкротстве доступ к управлению юридическим лицом – оппонентом по другому делу, – налоговый орган через своего управляющего приобрел необоснованное процессуальное и материальное преимущество.

Несмотря на наши просьбы обратить внимание на имеющийся конфликт интересов, ФАС Московского округа прекратил производство по кассационной жалобе. Новые попытки обжалования (и в кассационном порядке, и в порядке надзора) не дали никаких результатов: арбитражные суды посчитали, что жалобы, поданные не от имени управляющего, представлены «неуполномоченным лицом».

Получилось, что обжаловать судебные акты по спору с инспекцией можно было только на основании доверенности, выданной конкурсным управляющим, который был назначен налоговой инспекцией. Ситуация абсурдная.

При таких обстоятельствах право моего клиента на судебную защиту зависело исключительно от соотношения скоростей производства по двум делам: об обжаловании ненормативного акта и о банкротстве налогоплательщика. Такое положение не может быть воспринято в качестве нормального в государстве, определяющем себя как «правовое».

Особую озабоченность вызывает тот факт, что подобные случаи носят генерализованный характер и уже привлекали внимание общественности. Похожие ситуации случились в течение 2010–2012 годов с несколькими налогоплательщиками (ООО «АГУМА-РУС», ООО «В. Л. Интернейшнл Рус», ЗАО «СЭМ-Холдинг» и ООО «Компания РВМ-2000»). Все это говорит об уже сложившейся практике банкротства налогоплательщиков, которые не имеют возможности оспорить судебные акты, вынесенные не в их пользу.

При этом не становятся преградой для подобных злоупотреблений со стороны налоговых органов и суды, чьей ключевой функцией является защита нарушенных прав на основе прямого применения норм Конституции РФ. Сложившаяся ситуация не способствует укреплению авторитета судебной системы.

Замечу, что попытки обжаловать в ФАС Московского округа и в Высший арбитражный суд РФ факт злоупотребления (с моей точки зрения) процессуальным правом со стороны конкурсного управляющего не увенчались успехом. Основным акционером налогоплательщика и моего клиента было подписано обращение внепроцессуального характера, содержащее ключевые доводы в защиту компании. Это обращение мы представили в ВАС РФ 29 марта текущего года, но, к сожалению, оно ничего не изменило. Более того, на сайте Высшего арбитражного суда в разделе «Обращения по судебным делам» текста нашего обращения до сих пор нет.

e.arbitr-praktika.ru

О том, как письма налоговой инспекции позволяют государственным заказчикам отказывать компаниям – участникам торгов в заключении контрактов, можно прочитать в статье «Победителя торгов нельзя лишать права на заключение контракта на основании справки из налоговой» (№ 4, 2012, рубрика «Личный опыт»).

Резюме по делу

Главные аргументы юриста, не поддержанные судом:

1. Расходы на приобретение ценных бумаг можно подтвердить не только платежными документами, но и договорами купли-продажи с условием об отсрочке платежа, если на дату проверки такой срок еще не наступил.

2. Письма органов власти с предположениями о возможных противоправных действиях налогоплательщика, вспомогательные материалы не могут быть основанием для признания налоговых доначислений законными.

3. Назначение конкурсного управляющего единственным кредитором – налоговой инспекцией – и последующий отказ этого управляющего от кассационной жалобы от имени заявителя, а также отзыв доверенностей от имени заявителя свидетельствуют о конфликте интересов и злоупотреблении конкурсным управляющим своими процессуальными правами.

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

Какой способ определения предмета договора поставки самый безопасный

Предмет договора поставки – одно из его существенных условий. Если стороны не согласовали предмет, договор может быть признан незаключенным. Однако способы определения предмета договора поставки могут быть различными. К некоторым из них суды относятся вполне лояльно, а при рассмотрении других – считают, что стороны недостаточно определенно договорились о предмете продажи.

Способ согласования предмета договора поставки
Аргументы «за»	Аргументы «против»
Предмет согласован в договоре
Наиболее безопасный способ согласования предмета. Если из содержания договора возможно установить наименование и количество товара, подлежащего передаче, то оспорить договор по причине несогласованности предмета будет затруднительно.	Если наименование и количество товара не известно сторонам на момент заключения договора и предполагается его согласование для каждой конкретной поставки, либо перечень товаров слишком большой, то этот способ согласования предмета вряд ли подойдет сторонам.
Предмет согласован в товарной накладной и счете-фактуре
Предмет поставки можно согласовать в товарных накладных и счет-фактурах, в которых есть ссылка на основной договор при условии, что такой способ самим договором предусмотрен. Очевидное преимущество этого способа: количество, ассортимент, наименование товаров можно определять для каждой конкретной партии товара. Суды признают такой способ согласования надлежащим (определения ВАС РФ от 21.04.2011 по делу № А56-3564/2010, от 09.09.2010 по делу № А40-122533/09-12-821; постановления Западно-Сибирского округа от 18.05.2011 по делу № А46-9096/2010, Северо-Кавказского округа от 16.02.2011 по делу № А32-3167/2009, ФАС Московского округа от 15.01.2010 по делу № А40-8333/09-135-84, Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.11.2011 по делу № А56-31574/2011)	В целом суды достаточно лояльно относятся к такому способу согласования предмета договора поставки. Однако есть риск, что суд посчитает, что предмет договора не согласован. Обычно это объясняется тем, что предмет гражданско-правового договора не может согласовываться в документе первичной бухгалтерской отчетности. Товарная накладная лишь подтверждает факт передачи товара покупателю (определение ВАС РФ от 16.07.2008 № 8579/08; постановления ФАС Поволжского округа от 07.04.2010 по делу № А55-12356/2009, Уральского округа от 20.01.2009 по делу № А71-4093/2008-Г10, Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 06.10.2008 по делу № А71-4093/2008)
Предмет согласован в спецификации
Этот способ согласования предмета вполне безопасен и используется при большом ассортиментном ряде позиций поставки. В спецификации указывается количество и наименование товара. Суды признают такой способ определения предмета надлежащим (определение ВАС РФ от 03.08.2011 по делу № А23-1500/10Г-7-68, от 04.06.2010 № ВАС-6944/10; постановления ФАС Волго-Вятского округа от 09.02.2010 по делу № А82-6692/2009, Восточно-Сибирского округа от 27.06.2011 по делу № А58-5980/10, Дальневосточного округа от 21.09.2009 по делу № А73-891/2009)	Риск признания договора незаключенным возникает в случае, когда подписанные сторонами спецификации имеют какие-либо дефекты. Но обычно в таких случаях суды признают договор незаключенным в отношении отдельных партий товара (определение ВАС РФ от 21.09.2009 по делу № ВАС-11780/09, постановление ФАС Северо-Западного округа от 14.06.2011 по делу № А56-15173/2010)
Предмет отражен в письменных заявках покупателя
Для поставки товаров партиями удобно использовать такой способ согласования предмета, как письменные заявки. В них можно детально указать ассортимент, количество, сроки поставки и оплаты товара, а также условия доставки. Обязательное условие – в заявке должна быть ссылка на договор. Суды признают такой способ надлежащим согласованием (постановления ФАС Московского округа от 13.01.2012 по делу № А40-146110/10-40-965, от 31.03.2010 по делу № А40-93402/09-90-662, от 16.04.2009 по делу № А40-17768/08-110-71; Уральского округа от 24.06.2009 по делу № А50-15320/2008)	Риск в случае, когда в договоре стороны установили иной способ согласования, а фактически оформили письменные заявки. Есть судебная практика, когда заявка на поставку товара осуществляется в устной форме. Очевидно, что суд не признает такую заявку надлежащим согласованием предмета договора (постановление ФАС Уральского округа от 24.01.2007 по делу № А07-15377/06, Западно-Сибирского округа от 01.03.2010 по делу № А70-3849/2009)
Предмет договора поставки указан в счете на оплату товара
В случае отсутствия между сторонами договора как единого документа, счет может выступать в качестве документа, в котором отражен предмет поставки. В этом случае суды подтверждают наличие договорных отношений между сторонами (постановления ФАС Уральского округа от 11.08.2009 по делу № А60-39380/2008-С4, Московского округа от 17.03.2010 по делу № А40-79881/09-92-507). Договор будет считаться заключенным в простой письменной форме путем обмена документа (оферты) на действие покупателя (оплату счета) (п. 3 ст. 438 ГК РФ).	Счет на оплату не является соглашением сторон, он выражает волеизъявление одной стороны. Поэтому неоплаченный счет не может рассматриваться как способ согласования предмета договора, поскольку до оплаты договорных отношений между сторонами не возникает.

ПРЕНИЯ СТОРОН

Являются ли проценты по кредиту убытками страхователя

Истец: индивидуальный предприниматель Данилова В. Я. Ответчик: ОАО «Страховая группа МСК» в лице филиала в г. Чебоксары Номер дела: А79-12041/2010 Предмет спора: убытки, полученные в результате несвоевременной выплаты страхового возмещения

Фабула дела: страховая компания выплатила возмещение спустя 1,5 года после страхового случая

Индивидуальный предприниматель (далее – истец) заключил с банком договор кредита с целью приобретения транспортного средства. Договором была предусмотрена обязанность предпринимателя заключить договор страхования приобретенного транспортного средства от рисков повреждения, утраты (гибели), угона на страховую сумму, равную полной стоимости транспортного средства на срок не менее года. При этом указано, что сумма страхового возмещения за утрату (гибель), угон, повреждение транспортного средства направляется на погашение суммы задолженности по кредитному договору. Во исполнение условий кредитования предприниматель застраховал автомобиль в ОАО «Страховая группа МСК» (далее – ответчик, страховщик) в пользу банка.

В феврале 2009 года в период действия кредитного договора и договора страхования автомобиль, приобретенный на заемные средства, был уничтожен в результате возгорания. Предприниматель обратился к ответчику с требованием выплатить страховое возмещение, однако последний не признал уничтожение автомобиля страховым случаем и в выплате отказал.

Арбитражный суд решением по иску предпринимателя признал уничтожение транспортного средства страховым случаем и взыскал со страховщика в пользу предпринимателя, а также банка-кредитора (третье лицо, заявившее самостоятельные требования относительно предмета спора) сумму страхового возмещения. Так, страховое возмещение по страховому случаю, произошедшему в феврале 2009 года, страховая компания выплатила только в октябре 2010 года. За это время предприниматель уплачивал банку проценты по договору кредита, которые он посчитал убытками, причиненными несвоевременным исполнением страховщиком своих обязательств по договору. На этом основании предприниматель обратился в арбитражный суд с иском к страховщику о взыскании убытков в виде процентов, уплаченных по кредитному договору.

Позиция истца: задержка выплаты страхового возмещения помешала досрочно погасить кредит

Истец основывал свою позицию на том, что из-за несвоевременной выплаты страхового возмещения ответчиком он вынужден был уплачивать проценты по договору кредита. В то время как в случае надлежащего исполнения страховой компанией своих обязательств истец смог бы досрочно погасить кредит и освободить себя от дополнительных расходов в виде процентов. В этом случае страховая выплата покрыла бы долг по кредитному договору и начисление процентов по нему прекратилось бы.

Право досрочного погашения долга было предусмотрено в договоре кредита. Более того, из действий кредитора усматривалось его намерение получить такое досрочное исполнение от заемщика. В качестве доказательств представитель истца ссылался на следующие обстоятельства. Во-первых, в судебном деле о взыскании страхового возмещения с ответчика банк участвовал в качестве третьего лица, заявившего самостоятельные требования относительно предмета спора. И решением суда в пользу банка как выгодоприобретателя по договору страхования было взыскано страховое возмещение. Во-вторых, сам договор страхования изначально был заключен в том числе в пользу банка: страховое возмещение должно было в первую очередь направляться на погашение кредита, и лишь оставшаяся сумма переходила к страхователю.

Должник, просрочивший исполнение, отвечает перед кредитором за убытки, причиненные просрочкой, и за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения (ст. 405 ГК РФ). Должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства (ст. 393 ГК РФ). Страховая компания просрочила выплату страхового возмещения, в результате чего у истца возникли убытки – проценты по кредитному договору, начисленные с момента наступления страхового случая до момента получения страхового возмещения. Таким образом, в связи с нарушением страховой компанией обязательства по выплате страхового возмещения ответственность за все неблагоприятные последствия, возникшие у истца, должна быть отнесена на ответчика. Представитель истца также сослался на практику, сложившуюся по аналогичным делам в судах общей юрисдикции. Суды удовлетворяют требования по таким искам, исходя из взаимосвязи страхового и кредитного договоров.

Позиция ответчика: выплата страхового возмещения никак не влияет на обязательства истца по кредитному договору

Ответчик утверждал, что договоры кредита и страхования транспортного средства следует рассматривать отдельно, поскольку это самостоятельные и никак не связанные друг с другом обязательства. Что касается страхового договора, то свои обязательства по нему ответчик выполнил: страховое возмещение было выплачено в полном объеме в пользу выгодоприобретателя и страхователя.

Так, по договору кредита банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуется предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее (ст. 819 ГК РФ). Следовательно, истец заплатил банку проценты в силу принятых на себя обязательств по договору кредита, и от действий страховой компании обязанность по уплате таких процентов не зависела. Произведенные истцом расходы с наступившим страховым случаем не связаны, убытками истца не являются.

Кроме того, гражданско-правовое обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц) (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Поскольку страховая компания не является стороной кредитного договора, то она не несет никаких обязательств по его надлежащему исполнению.

Ошибочно также утверждать, что взаимосвязь между кредитным и страховым договорами заключается в том, что страхование имело целью обеспечение исполнения кредитного обязательства. Глава 23 ГК РФ такого способа обеспечения исполнения обязательств, как страхование, не предусматривает. Наличие заключенного договора страхования не освобождает заемщика от надлежащего исполнения обязанностей в рамках самостоятельного кредитного обязательства, в котором ответчик как страховщик не участвует. Более того, наличие такого договора не предопределяет ответственности страховщика за неисполнение тех обязанностей, которые возложены на предпринимателя кредитным договором.

Ответчик также указывал, что истец как субъект, осуществляющий предпринимательскую деятельность, не освобождается от ответственности перед банком из-за того, что контрагент истца – ответчик ненадлежащим образом выполнил свои обязательства. Кроме того, субъекты предпринимательской деятельности подвержены риску наступления неблагоприятных последствий осуществления такой деятельности. Поэтому предприниматель, заключая договор кредита, обязан был заранее предусмотреть возможные последствия в виде неполучения страховой выплаты.

Также ответчик настаивал на том, что истцом избран ненадлежащий способ защиты своих прав; ему следовало заявлять требования о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК РФ) на сумму страхового возмещения за период с момента наступления страхового случая до момента получения страховой выплаты.

Позиция суда первой инстанции

Для взыскания убытков лицо, требующее их возмещения, должно доказать противоправность поведения должника (в данном случае страховой компании), нарушение своего права, наличие причинной связи между нарушением права и убытками, а также размер убытков. Поскольку истец не доказал вину ответчика в произведенных им платежах по кредиту и наличие причинно-следственной связи их с действиями ответчика, суд не нашел оснований для удовлетворения иска.

Позиция суда апелляционной инстанции

Апелляционный суд указал, что обязанность по своевременному возврату кредита должна была быть исполнена истцом независимо от наличия или отсутствия договора страхования. Проценты, начисляемые по кредитному договору, являются платой за пользование кредитом. Утрата застрахованного имущества, являвшегося предметом залога по кредитному договору, не имеет никакого отношения к правоотношениям сторон по кредитному договору. Срок выплаты страховщиком страхового возмещения не может повлиять на обязанности сторон по надлежащему исполнению обязанностей по другой гражданско-правовой сделке.

Позиция суда кассационной инстанции

Суд кассационной инстанции оставил судебные акты судов первой и апелляционной инстанций без изменения. Суд указал, что страховая компания, являющаяся страховщиком заложенного в банке имущества, несмотря на наличие заключенного ею и страхователем договора страхования, не связана обязанностями предпринимателя по кредитному соглашению, последняя должна исполнять указанные обязанности надлежащим образом независимо от существующего страхового обязательства.

Позиция ВАС РФ

В определении о передаче дела в Президиум коллегия судей указала, что ненадлежащее исполнение страховой компанией своих обязательств по выплате страхового возмещения установлено решением суда по другому делу. Несвоевременное получение предпринимателем причитавшихся ему по договору страхования денежных средств повлекло для него обязанность выплачивать проценты по кредиту, хотя долг по договору он бы мог погасить досрочно.

Президиум ВАС РФ отменил судебные акты трех инстанций полностью и удовлетворил исковые требования. Надзорная инстанция квалифицировала проценты по кредиту в качестве убытков истца, причиненных несвоевременным исполнением обязательств ответчиком. При этом члены Президиума обратили внимание на то, что связь между договорами очевидна: предмет договора страхования находился в залоге у банка, хотя договор залога истецом и не был представлен.