Репрезентативная теократия: концептуализация божественного действия

Эхнатон дал проявиться в полную силу тому, что, видимо, присутствовало в египетской религии с самого начала, но не всегда играло в ней доминирующую роль: космическому измерению.

Несмотря на то, что Эхнатон «космизировал» концепцию Бога, сделал ее гелиоморфной, он продолжал твердо придерживаться толкования космических процессов как действия. Новая солнечная теология заменила традиционную картину мира картиной одного транзитивного действия единого бога, мир низведен до роли объекта божьего действия. Эхнатон последовательно довел эту линию до конца, полностью отвергнув возможность существования богов.

Политеистическое мировоззрение воспринимало мир как дифференцированную «собственную» жизнь богов. Новое мировоззрение лишило мир качества дифференцированности, - Эхнатон же лишил его богов.

На вопрос: «кто в лишенном богов мире яаляется партнером бога?» однозначный ответ был дан еще в «Поучении царю Мерикара»: бог действует ради людей. Нововведением в амарнской религии эта антропоцентристская концепция, истолковывающая круговращение солнца как «работу» бога, которую он выполняет ради человечества, дополняется ссылкой на царя. Бог восходит на небо, чтобы оживлять свои создания именно для царя.

Свет и время, две формы божественного действия, получают двойное истолкование: они не только даруют миру жизнь, но и ставят его в положение полной зависимости, интерпретируемой как господство бога над миром. Будучи единственным источником жизни, Солнце является владыкой жизни и смерти.

Жизнь и господство, реинтерпретированные как оживление мира и подчинение его божьему господству, становятся центральными смысловыми категориями божественного действия. Господство бога над миром реализуется как теократия. Бог осуществляет свое господство через посредство сына, эта констелляция построена по принципу триады, ибо включает в себя, помимо царя, еще и царицу. Богатые люди строили для этой триады маленькие святилища с тремя алтарями. Царь и царица молились богу, народ – этой триаде.

В амарнской религии благочестие есть связь между царем и богом и между народом и царем. Благочестие – признание себя приверженцем бога, основанное на осознанном решении. Быть благочестивым – значит поместить бога в свое сердце. В амарнской религии эта форма личной приверженности становится исключительной привилегией царя. Амарнская религия представляет собой монополию на благочестие и знание бога царю.

Атон и Амун

Из всех богов традиционного пантеона только один Амун подвергался систематическим преследованиям. Его имя было изглажено на всех памятниках, эти гонения должны были иметь какой-то особый смысл.

Согласно одному толкованию, исходящему из соображений экономического и политического характера, фиванский бог Амун приобрел экономическое могущество и постепенно становился все более опасным для царской власти. Когда дело дошло до материального обеспечения культа нового бога, то в первую очередь использовалось имущество Атума.

По мнению Ассмана, Атум был опасен власти из-за совершенно особого характера своей близости к верующим, так называемое четвертое измерение.

Сравнение:

А) Амун – бог, участвующий в процессиях. В Амарне бог, который участвует в процессиях – это царь.

Б) Амун – говорящий бог. Амарнский бог изъяснялся только посредством света. Кроме того, амарнской религии чужды представления об оракуле, о непредсказуемом вмешательстве Бога в происходящее.

В) Амун – этическая инстанция, судья и помощник. Качества бога как судьи и помощника амарнской религии относятся к тем личным аспектам, которые могут открыться человеку только через царя.

Г) Амун – бог отдельного человека. В амарнской религии божественное сыновство божьих созданий – это естественное родство, которое каждый человек разделяет со всеми людьми. Амун требует от индивида, чтобы тот принял решение и стал его осознанным приверженцем; в этом смысле амарнская религия представляет собой попытку ликвидировать индивидуальность и низвести человеческую личность до уровня коллективной идентичности.

в) Влияние религиозного переворота Эхнатона на последующее развитие древнеегипетской мысли. Кризис понятия Маат в эпоху Рамессидов (19-20 династии) и приход ему на смену концепции «личного благочестия». (Ассман Я. Ук. соч. С. 328 - 359.)

Амарнская религия была самой первой учрежденной религией, о которой мы знаем. Он ненамного пережила своего создателя и осталась в истории Египта эпизодом, протяженностью в двадцать лет. Однако глубину и значимость ее последствий трудно переоценить. Они проявились во всех сферах жизни, и переход от XVIII к XIX династии (ко времени Рамессидов) был одним из важнейших пластов истории. Предысторией рамессидской религии стала религия амарнская, коренным образом изменившая свою структуру.

Несомненно, негативный лик цензуры арманской религии оказал большее влияние на египетское общество, чем ее позитивный лик канонических догм. Вряд ли число носителей этой религии было велико в эпоху отсутствия СМИ. Однако жестокое преследование старой религии, так или иначе, коснулось всех жителей страны. Конечно, «маленький человек» был почти не причастен к официальному культу нового бога, но зато он отчетливо ощущал на себе контроль со стороны государства, которое бдительно следило, чтобы ему, например, не пришло на ум совершать запрещенные обряды.

Ориентируясь на источники, эпоха Амарны представляется как время, когда египтяне вдохновлялись солнечным светом, жили в счастливом единении с природой, были открыты миру, однако Ассман обращает внимание на то, что они донесли до нас лишь официальную версию событий. Если попытаться всерьез проанализировать тогдашнюю ситуацию гонений, то обнаружатся и источники, подлинное значение которых прежде не всегда умели оценить должным образом. Анализируя один из гимнов, Ассман наблюдает переживания близости к Богу вне праздника, который прежде делал бога доступным для всех, а теперь оказался под запретом. Даже простое произнесение божественного имени обладает неизъяснимой «сладостью».

Гимнов с жалобами и выражениями упования на Бога, подобных предыдущему, в эпоху Рамессидов создавалось великое множество. Именно эти тексты и выраженный в них менталитет совершенно индивидуальных отношений между человеком и богом принято обозначать термином «личное благочестие».По мнению Ассмана фразеолоия этих текстов восходит к эпохе Амарны. Амарна была латентной фазой того, что сделалось явным в эпоху Рамессидов и определило религиозное своеобразие той эпохи.

Амарнская религия наглядно показала всем, к чему приводит отрицание реальности богов и что есть истинная вера. Отныне люди не сомневались в реальности богов, но одновременно знали, что боги светят лишь тем, кто помещает их в свое сердце и что обретет их лишь тот, кто будет искать.

Итак, возникла парадоксальная ситуация, когда потерпевшая поражение революция способствовала окончательной победе течения, против проявлений которого она и была направлена. Амарнская религия обратилась против проявлений личного благочестия – четвертого измерения близости к богу – и навязала людям концепцию Бога, которая делала его недоступным для индивида. Подобно тому, как Эхнатон, учредив культ царя, узурпировал личное благочестие своих подданных, после его поражения, концепция бога расширилась за счет включения в нее многих аспектов царской власти. Амарнская религия способствовала окончательной победе четвертого измерения еще и тем, что она изгнала богов старой религии из трех изначально существовавших измерений близости к богу. Боги, чьи культы были упразднены, покинули страну, где ранее жили, - и тем самым сделали ее политически бессильной.

Что касается политического измерения, то оно стало эксклюзивной сферой деятельности нового бога – было очищено от старых богов и низведено до уровня простой «природы». В мифах, именах, генеалогиях проводилась политика «истребления памяти». Одновременно были введены законы о словоупотреблении, которые исключили из дискурса не только имена богов, но даже само слово «бог» во множественном числе. Выход из подобной ситуации можно было найти только в сфере внутренних переживаний. Четвертое измерение близости к богу стало общим достоянием верующих. Распространяясь втайне, как нелегальная субкультура, представления близости человека к богу, о том, что быть благочестивым значит «поместить бога в свое сердце» проникли во все общественные слои.