IDEALIZM

«философию науки». В целом на всех системах идеализма этого времени — печать упадка и деградации. В наибольшей степени это свойственно мифологизирующим концепциям идеализма, получившим развитие в гитлеровской Германии, и официальной философской доктрине католицизма, поставленным на службу антикоммунизму. От столь недавно характерного для идеализма замалчивания успехов материалистического миропонимания современный идеализм (Веттер, Вохеньский, Хук, Ф. Франк и др.) перешел к фальсификации марксистского мировоззрения как средству борьбы против, современного материализма.

В истории идеализма второй половины 19 — первой половины 20 вв. можно выделить периоды: распада классических форм идеализма (40— 60-е гг. 19 в.), становления империалистической идеологии в философской форме (70—90-е гг. 19 в.) и зрелой буржуазной философии эпохи империализма (20 в.), причем в последнем периоде Великая Октябрьская социалистическая революция, положившая начало общему кризису капитализма, знаменует и начало более быстрого процесса упадка буржуазной мысли и одновременно попыток ее приспособления к новой идеологической обстановке. Однако некоторые течения идеализма, возникшие в предшествующий период, существуют и поныне, хотя они и претерпели изменения.

Специфическими приемами борьбы идеализма против материализма в 20 в. являются: 21 попытки 1) софистически «примирить» материализм с некоторыми разновидностями откровенного идеализма; 2) истолковать диалектический материализм в духе старого, метафизического, а иногда даже вульгарного материализма; 3) изобразить различные разновидности идеализма, в особенности позитивистские, как материализм. Так возникли концепции «методологического материализма», т. е. понимания материалистических тезисов как правил упорядочения языка наук, лишенных объективного значения (физикализм Карнапа) и «формального материализма», т. е. рассмотрения всех элементов

знания как эмпирических объектов в поле сознания субъекта (физикализм Нейрата).

Идеализм второй половины 19 — первой половины 20 вв., как правило, свойственны враждебность диалектике и крайние метафизичность и механицизм (особенно в неопозитивизме). Неогегельянцы либо пренебрегли диалектикой, либо превратили ее в орудие агностицизма (Брэдли), иррационализма (Кронер, Кожев) и социального пессимизма (Либерт и его «трагическая диалектика»). Сторонники т. н. эмерджентной эволюции заменили диалектику учением о спонтанных и, по сути дела, необъяснимых скачках в развитии действительности, а экзистенциалисты превратили ее в средство описания якобы неистребимых и неразрешимых противоречий человеческого сознания.

Для идеализма второй половины 19 в. и тем более 20 в. характерно все большее переплетение философских течений, развивавшихся до этого в отдельных странах, чему отчасти способствовало и появление новых форм распространения идеализма — философских журналов, периодических съездов буржуазных философов и т. д. Такие течения современного идеализма, как экзистенциализм, неопозитивизм и неотомизм, характерны для многих капиталистических стран, хотя имеет место преимущественное их

распространение в некоторых из них. Например, во время и после второй мировой войны в Германии и во Франции широкое распространение получил экзистенциализм. В странах английского языка неопозитивизм опирается на более живые здесь традиции юмовского агностицизма, а неотомизм находит для себя почву преимущественно в католических странах (особенно во Франции, в Бельгии, в Италии). В то же время появляются и новые разновидности идеализма, лишь несущественно отличающиеся от основных течений идеализма и имеющие небольшое количество приверженцев. Обилие этих разновидностей идеализма создает иллюзию теоретической «многосторонности» и укрепляет миф о «самостоятельности» всех этих школок идеализма как по отношению друг к другу, так и по отношению к политическим силам империализма. Главную социальную причину «многообразия» форм современного идеализма следует видеть в прогрессирующем процессе распада буржуазного сознания в эпоху общего кризиса капитализма и торжества социализма. Вместе с тем эти формы имеют и свои гносеологические корни, заключающиеся в ряде трудностей и даже кризисных ситуаций, возникающих в процессе развития научного познания. Т. н. «физический идеализм» и «физиологический идеализм», возникшие еще в 19 в., продолжают свое существование и теперь к ним прибавились «математический», «логический» и «семантический» идеализм. Трудности анализа знаковых функций языка и истолкования логико-математических антиномий и противоречия в развитии основных понятий субатомной физики послужили почвой для развития неопозитивизма и т. н. «общей семантики». Мистификация социальных причин,

22 вызвавших психологию упадочничества, и абсолютизация чувств тревоги, страха и отчаяния в среде средней и мелкой буржуазии сыграли роль предпосылки экзистенциализма, а также фрейдизма. Неверие в возможность объективного познания — главное в отношении современного идеализма к науке.

Процесс разложения современного идеализма получил частичное выражение в распространении плюралистических тенденций (Н. Гартман, Сантаяна, Витгенштейн, персонализм).

Объективный идеализм в послегегелевский период чаще всего выступал в форме спиритуализма, в виде учения о том, что основа действительности носит личностнодуховный характер. Во многих случаях спиритуалистический идеализм был соединен в той или иной мерее иррационализмом. Во Франции спиритуализм был связан еще с именами Мен де Бирана и Кузена, а позднее — Ренувье, Лашелье, Бутру и, наконец, Брюнсвика, наиболее влиятельного (после Бергсона) французского идеалиста первой половины 20 в. В Германии произошло оживление спекулятивного идеализма в форме учений Фехнера, Краузе, Лотце. Со второй половины 19 в. в Шотландии и Англии (Стирлинг, братья Керд, Т. Грин, Мак-Таггарт, Брэдли, Бозанкет, а позднее Р. Коллингвуд), а затем в самой Германии (Лассон, Глокнер, Кронер, Либерт, Марк и др.) и позднее — в Италии (Кроче, Джентиле) началось движение неогегельянства. Движение это способствовало развитию спиритуализма также и на американской почве (Ройс, Болдуин). Тесно связанное с задачами апологии милитаристского империалистического rocударства и его экспансионистских стремлений неогегельянство, в отличие от

философии самого Гегеля, имело сильную волюнтаристско-иррационалистическую окраску; оно включило и себя элементы субъективного идеализма. Спиритуалистические формы объективного идеализма возникли также в результате деятельности американских персоналистов (Боун, Браитмен, Флюэллинг и др.), использовавших идеалистическое учение Лейбница и Гегеля для построения мистико-спиритуалистических концепций мира как комплекса личностных духов. Спиритуалистический идеализм характерен для реакционной философии в России кануна Октябрьской революции (Соловьев, Бердяев и др.). Этой формы идеализма в разных ее модификациях придерживаются и различные ветви протестантской теологии и т. н. католический модернизм. Названные течения идеализма имеют немало приверженцев среди лиц, принадлежащих к наиболее реакционным общественным группировкам в США, но все же в отношении своей влиятельности значительно уступают неотомизму — самому влиятельному объективноидеалистическому направлению в современной буржуазной философии, теоретически «обосновывающему» религиозную догматику католицизма.

Неотомизм представляет собой теоретическую основу неосхоластики и официальную философию католицизма (с 1879). Виднейшие современные представители неотомизма — Маритен, Жильсон. В своей методологии неотомизм использует старые схоластические приемы, но в последние годы стал модернизировать их при помощи не только средств современной символической логики (аксиоматических и семиотических методов), но и

23 элементов неопозитивистской, гуссерлианской и неореалистической теорий познания. Образуя спиритуалистический полюс современного идеализма, неотомизм, строго следуя догмам католической теологии, тем не менее, тоже претендует на «преодоление» противоположности материализма и идеализма, поскольку при рассмотрении явлений он допускает позитивистский и даже «материалистический» (т. к. признает существование материи независимо от человеческих душ) подход. Наиболее общая теоретическая предпосылка исторической эволюции неотомизма — стремление спасти и укрепить позиции религии от опасного для него развития научных знаний. С этим связана пропаганда неотомистами мифа о возможности органического сожительства современной религии идеализма и науки. По существу для неотомизма, как и для всего современного идеализма в целом, характерно стремление не столько «приспособить» философию идеализма к науке, сколько подчинить науку, исказив и принизив ее результаты.

В идеализме империалистического периода широко популярна идея примирения философии и богословия. Наиболее гипертрофированную форму она приобрела в откровенно религиозном идеализме, например, у виднейшего представителя религиозномистической философии в России конца 19 в.— В. Соловьева. Обвиняя идеалистический рационализм и эмпиризм в «односторонности», он ратовал за «цельное знание», в основе которого было бы мистическое постижение бога. Он пытался «реформировать» философию на базе прямого религиозного откровения. Соловьев выступал за «вселенскую церковь» и возникшее на ее началах теократическое мировое общество. Линия религиозного идеализма в России, а затем в белогвардейской эмиграции была представлена Бердяевым и другими. Религиозный идеализм развивается в настоящее

время еврейскими мистиками — «хасидами» в США и некоторыми мистическими группами в ФРГ и Израиле (Бубер и др.), а также в протестантском иррационализме (Отто, Нибур и др.). Специфика религиозного идеализма состоит в том, что в этой форме идеализма стирается различие между теологией и философией; последняя превращается в составную часть самой теологии.

Иррационалистический идеализм — наиболее распространенное направление в идеализме послегегеловского периода. За последние сто лет эволюции иррационализма в нем произошло усиление субъективно-идеалистических мотивов. Если Шопенгауэр искал внутреннюю сущность действительности в возвышающейся над отдельными индивидуумами слепой воле, а Э. Гартман, пытавшийся сделать прививку шопенгауэровского учения к системе Гегеля,— в бессознательном вселенском волевом начале, то у Ницше в понимании воли как философского принципа субъективноидеалистический момент уже преобладает: хотя Ницше и заявлял, что его учение выше «традиционной» противоположности материализма и идеализма, его волюнтаристская концепция истины как «удобной лжи» и трактовка им картины мира как «всеизменяющейся лжи» свидетельствовали о субъективном идеализме его учения.

У Ницше противопоставление «удобства» и «выгоды» знанию соединялось с предвосхищавшей идеологию фашизма проповедью аморализма и агрессивной «воли к 24 власти» социальной «элиты». От Ницше через Зиммеля линия развития иррационалистического идеализма привела, во-первых, к т. н. философии жизни в

Германии и Франции и, во-вторых, к прагматизму в США, Италии, отчасти в Англии.

Представители философии жизни, примыкая к традициям Гамапа и некоторых «романтиков» (сам термин «философия жизни» был выдвинут Ф. Шлегелем еще в 1827) противопоставили «переживание жизни» теории и вообще дискурсивному мышлению и рассудку. Однако несравненно более реакционный характер приобрела философия жизни в 20 в., в эпоху империализма, и в особенности после Великой Октябрьской социалистической революции.

Если наступление эпохи империализма привело к усилению антидемократического и антигуманистического содержания идеалистических концепций, к распространению пессимистических идей, то философская реакция в лагере идеализма на пролетарскую революцию в России и последовавшие затем социалистические общественные преобразования выразились, прежде всего, в усилении антикоммунистической направленности идеализма, воинствующего антиматериализма и антирационализма. Наибольшим влиянием философия жизни пользовалась в первые три десятилетия 20 в. (она связана с именами Дилътея, Шпенглера, Кейзерлинга, Клагеса и Юнгера в Германии, Бергсона во Франции). Шпенглер поставил философию жизни на службу империалистической политике, превратив мнимый историзм Дильтея в антиисторическое противопоставление различных культур. Клагес пришел к открытому отрицанию разума и культуры, требуя защищать человеческую душу от «злодейской» силы разума. Непосредственно в интересах фашизма использовали философию жизни Юнгер и

Боймлер. Бергсон поставил свое иррационалистическое учение о «жизненном порыве» на службу объективному идеализму. Провозглашенный философией жизни приоритет инстинкта и биологический «критерий» познания вели не только к субъективному идеализму, но в вопросах теоретического обоснования социологии и к смыканию с расистской социологией Гобино, Чемберлена, а затем — с расистской «философией» гитлеровцев. Последняя использовала человеконенавистнические идеи Ницше и приобрела наиболее уродливую форму в «философии мифов» Розенберга, объявившего расовый принцип как совокупность иррациональных черт т. н. «расовой души» конечной основой действительности и критерием познания. С другой стороны, отстаиваемое Дильтеем, а затем Шпенглером положение о разобщенности культур было впоследствии подхвачено Тойнби, утверждавшим взаимообособленность различных форм человеческого духа в их историческом воплощении.

От философии жизни, а также экзистенциальной теологии датского иррационалиста Кьеркегора, утверждавшего бессмысленность и безнадежную противоречивость мира, ведет свою родословную немецкий и французский экзистенциализм — наиболее характерная форма иррационалистического идеализма в середине 20 в. Возникнув после поражения империалистической Германии в первой мировой войне, экзистенциализм пытался облечь крайне пессимистическое мироощущение в форму очередного «преодоления» основного вопроса философии. Так, с точки зрения Хейдеггера, главная

25 проблема онтологии — проблема «смысла бытия», разрешение которой якобы ведет к выводу, что подлинное бытие «переживает себя», оно есть «существование», т. е. человеческое самосознание в потоке времени. Религиозный экзистенциализм Ясперса и Марселя пытался найти связь человеческого существования, которое само по себе лишено сущности, и божественной «трансценденции». Во Франции Сартр, Камю и др. пытались придать экзистенциализму форму мнимого атеизма и крайне субъективистской психологии личности, гонимой страхом перед смертью в бездну «ничто».

Для экзистенциализма характерны попытки доказать, будто ему удалось осуществить принципиальный сдвиг философской проблематики в сторону анализа собственно человеческого бытия, что якобы кладет начало философии, наконец-то ставящей реального человека в «центральный пункт философствования». Несомненна связь экзистенциализма со взглядами Мен де Бирана и Ницше, а также с философской антропологией Шелера, использовавшего феноменологический метод Гуссерля для обоснования утверждения, будто эмоциональный опыт — главный ключ к познанию бытия.

Экзистенциализм родствен также течению т. н. «диалектической теологии», или «теологии кризиса» (К. Барт, Р. Бультман, Ф, Гогартен и др.); основатели последней мистически рассматривают человеческое мышление как диалог отчаявшегося человека с богом. Течение «диалектической теологии», возникшее в Германии в 20-х гг. 20 в., перекинулось затем в США и в настоящее время является одной из распространенных в капиталистическом мире форм философского иррационализма, носящего притом откровенно религиозный характер.

К волюнтаризму Ницше восходят также и основные идеи прагматизма. Родоначальником прагматизма был Ч. Пирс, в дальнейшем он был развит Джемсом, Дьюи, Мэдом и Хуком в США, Ф. Шиллером в Англии и Дж. Папини в Италии. Это течение во многом перекликается с идеями Зиммеля, Бергсона и др. «философов жизни», с которыми его роднит растворение истинности в биологической полезности и «эффективности» действия. С другой стороны, Джемс испытал на себе влияние «критицизма» Ренувье с его феноменалистским взглядом на науку (сам Ренувье назвал его «феноменистским», чтобы отграничить от агностицизма, от которого открещивался).

Отождествляя научные утверждения с предсказаниями и приписывая последним не объективное, а всего-навсего «эвристическое» значение описания «удобных» операций, позволяющих вызвать желательные ощущения, прагматизм смыкается с операционализмом Бриджмена. В последние годы произошло значительное сближение прагматизма и неопозитивизма благодаря тому, что оба учения применяют понятия проверки (верификации), согласно которому истинность тождественна ее проверяемости, а отсюда отрицается объективность истины. Поэтому прагматизм, особенно в той его форме, которую он приобрел у Дьюи, иногда рассматривают как форму позитивистского эмпиризма. Субъективно-идеалистическое понимание опыта в прагматизме приближается также к пониманию опыта в махизме. Прагматисты находят общий язык и с религиозно мыслящими философами, поскольку уже Джемс заявил, что «выгода» на стороне

26 верующего человека, рискующего лишь тем, что напрасно молился, но не на стороне атеиста, рискующего попасть в немилость бога, если бог существует.

Прагматизм близок к неопозитивизму и в понимании происхождения формального знания, хотя и здесь делает упор на его биологическую применимость. Вслед за Пуанкаре, Э. Леруа и Динглером неопозитивисты дают ответ в духе конвенционализма на вопрос об источнике общеобязательного знания. В середине 20 в. возникла целая неопрагматистская группа в США («логические прагматисты» — К. Льюис, Куайн, Гудмен), прагматистски истолковывающая неопозитивизм. Однако вместе с тем неопозитивизм имеет и другие теоретические источники. Важнейшим из них был, прежде всего, позитивизм 19 в.— одно из наиболее характерных феноменалистски-эмпирических течений в развитии послегегеловского идеализма, примкнувший (особенно в Англии) к агностицизму Юма.

Позитивизм, связанный прежде всего с именами Конта, Дж. С. Милля и Спенсера, а затем модернизованный Махом, Авенариусом и их школой (см. Махизм), представил собой наиболее типичную форму феноменалистского эмпиризма в буржуазном идеализме предимпериалистического (то есть 70—90-х гг. 19 в.) и империалистического периодов. Всем позитивистам свойственно отрицание научного значения борьбы двух основных лагерей в философии. Одни из них утверждали невозможность решения основного вопроса философии, другие провозглашали «нейтральность» «материала» мира или «материала» познания, третьи «доказывали» отсутствие научного смысла в основном вопросе философии. Эти основные тезисы позитивизма характерны для трех исторически следовавших друг за другом его вариантов — для первого (Конт, Дж. С. Милль, Спеисер), второго (махистского) и третьего (неопозитивистского). Усматривая сущность науки в

описании и упорядочении чувственно воспринимаемых явлений, а философии — в упорядочении (классификации) наук, а также в выявлении инварианта описательных закономерностей различных областей явлений или, наконец, в логическом анализе языковой (символической) формы выражения этих закономерностей, позитивизм отводил, как казалось его сторонникам, направленные в их адрес обвинения в спекулятивности и доктринерстве. Позитивизм рекламировал себя как «антифилософскую» философию, и его эволюция представляет собой цепь безуспешных попыток все более полного «очищения» опыта от онтологических предпосылок (т. н. «онтизм», т. о. антионтологизм позитивистов).

Начиная с 20-х гг. 20 в. позитивизм принял форму неопозитивизма, который первоначально сложился в Венском кружке Шлика, Карнапа, Нейрата и др., в Берлинском кружке Рейхеибаха, Мизеса и др., в ранних работах Витгенштейна и статьях наиболее близкого к Венскому кружку Айдукевича — представителя львовско-варшавской школы, а отчасти в сочинениях Рассела. Неопозитивизм — наиболее типичная форма скептицизма и агностицизма в идеализме 20 в., соответствующая стремлениям буржуазии использовать в своих интересах точное знание (роль которого в условиях технического прогресса все более возрастает), «обезвреженное» от материализма.

«факты» Витгенштейна и Айера.

С середины 50-х гг. 20 в. неопозитивистский идеализм выступает в двух формах — «аналитической философии» главным образом в США и «лингвистического анализа» в Англии. «Аналитическая философия» представлена А. Папном, И. Гудменом и Куайном в США, Поппером — в Англин, В. Штегмюллером — в Австрии, Э. Кайла, Й. Йоргенсеном и А. Нессом — в скандинавских странах и др. Понятие анализа, истолковывавшееся в Венском кружке как совокупность операций редукции (сведения) теоретических утверждений к предложениям о чувственных данных «перевода» одних предложений на другие, приобрело теперь более широкий и менее определенный смысл уточнения через определения, объяснения и «прояснения» вообще. Согласно «аналитической философии», задачи философского исследования должны состоять только в логическом анализе «языка» специальных наук, любых современных и прошлых философских учений, повседневной речи и, наконец, самой формальной логики. Такое несколько смягченное

рассматривают как не подлежащее научной критике объяснение действительности. Со своей стороны, теоретики неотомизма допускают неопозитивизм как учение об определенном способе описания явлении; 2) в сближении значений некоторых основных понятий, употребляемых разными течениями идеализма, различие между которыми и ранее было «десятистепенным». Это происходит, например, с понятиями верификация, операция и значение, используемыми в неопозитивизме, прагматизме и операционализме, что облегчается конвенциональным их истолкованием; 3) в возникновении прямых «гибридов» различных видов идеализма. Например, концепции теопрагматизма и «общей семантики» произошли от соединения прагматистских, операционалистических и неопозитивистских идей.

Враждебность современного идеализма диалектическому материализму способствует закреплению гносеологических корней основных его течений и благоприятствует дальнейшему развитию субъективизма, агностицизма и иррационализма. Вынужденные под напором фактов и логики вещей делать в ряде случаев частичные уступки материализму, идеалисты делают их, как правило, таким образом, чтобы избежать открытой квалификации принимаемых ими новых идей как материалистических; они стремятся затушевать их происхождение и впадают в эклектицизм, разоблаченный В. И. Лениным на примере махистской разновидности идеализма и свойственный ныне, например, «натурализму» Э. Нагеля, «реалистическим» исканиям Айера, пытающихся

29 изгнать субъективизм из принципа верификации, и т. д. Вместе с тем в наши дни под влиянием диалектического материализма и материалистического содержания современного естествознания имеет место переход отдельных идеалистов на позиции материализма, о чем свидетельствует отход некоторых крупных физиков-теоретиков от субъективистских позиций, а также эволюция взглядов К. Ламонта, К. Янагида, М. Фарбера и других мыслителей. Идеализм в целом остается философским направлением, принципиально противоположным материализму и безуспешно ищущим «лекарства» от неуклонно происходящей дальнейшей его деградации в изобретении «новых» своих разновидностей. В отдельных случаях представители современного идеализма (Рассел, Сартр и др.) остро ставят новые вопросы, связанные с развитием естественных и социальных наук и общественной жизни, но в силу идеализма и метафизичности своих взглядов не в состоянии правильно разрешить их, что свидетельствует о бесплодности идеализма как философского течения.

Идеализм в буржуазной этике и эстетике развивался в различных формах — в виде отрицания история, возникновения моральных и эстетических взглядов, резкого противопоставления теоретической и якобы априорной (неизменной и внеэмпирической) этики и эстетики историческому процессу развития моральных и художеств, воззрений людей и т. д., не говоря уже об откровенном идеализме в объяснении сущности этических и эстетических категорий, носящем в конечном счете аристократический характер и восходящем к Платону, или же о позитивистском конвенционализме (Ч. Стивенсон и В. Илтон), вообще отрицающем всякую объективную значимость теоретической и нормативной этики и эстетики.

Идеализм является философской основой всей буржуазной философии истории и социологии империалистического периода. В буржуазной философии истории (а также философии культуры, философии хозяйства, социальной философии) идеализм проявляется либо в форме непосредственного философского обоснования соответствующих концепций (Ясперс, философия истории неотомистов), либо в виде субъективистской методологии (Шпенглер, Поппер, Тойнби и др.). В буржуазной социологии идеализм проявляется либо в форме позитивистского или же откровенно идеалистического обоснования той специальной методологии, которая свойственна данному социологическому учению (главнейшие виды методологии здесь — описательноэмпирическая, бихевиористская, неофрейдистская), либо в общей атмосфере агностицизма, субъективизма и психологического подхода к явлениям общественной жизни, характерной для буржуазной социологии. Идеализм в современных натуралистических концепциях связан с лежащим в основе «натурализма» сведением социальных явлений к психологическим мотивам человеческих поступков, а в мифологизирующих концепциях — с тем, что фантазия так или иначе объявляется главной действующей силой исторического процесса.