Научный метод

Что является спецификой научного знания и познания? Вопрос о "демаркационной линии" между научным и обыденным, научным и философским, научным и религиозным знанием - составляет один из главных в философии науки.

Исторически - пафос научного исследования формировался в противостоянии заблуждениям ("идолам") обыденного сознания. Противоположное заблуждению - истинное (или претензия на истинность) достаточно долго составляла внутренний дух науки.

Включение в систему научного знания гипотез, вспомогательных моделей, понимание конструктивной роли научных ошибок (тех же заблуждений, но только научных) - несколько изменили самоориентацию науки. В ней остается стремление к истине (но едва ли это можно считать её спецификой) - главное в науке это объективность процесса получения знания.

Научным может считаться любое знание, для которого указан метод его получения. В силу этого данное знание в принципе может быть подвергнуто проверке и, в частном случае, фальсифицировано.

Отсюда: знание может быть истинным, но не научным. Именно таким большей частью является обыденное (рецептурное) знание.

И исторически, и по существу особенность научного познания связана со становлением экспериментальных методов.

Идея эксперимента (научного опыта) не столь очевидна как это кажется современному интеллектуалу. Эксперимент основан на определенном метафизическом допущении: что можно получить всеобщее и достоверное знания из частных свидетельств. Но откуда мы знаем, что в мире везде и всегда соблюдается открытая здесь и теперь закономерность? Эта уверенность базируется на идее объективного существования ЗАКОНОВ мироздания. Законы предписаны вещам. В классической терминологии закон это то же самое, что платоновская идея. Именно поэтому всякий ученый есть более или менее явный неоплатоник. (Что последовательно обосновывает А.Койре). Совершенно откровенным сторонником философии Платона был Галилей.

Закон (идея) есть идеальное - в смысле "очищенное" от всяких случайностей и привходящих обстоятельств - необходимое отношение. Эксперимент как "редукция к закономерности" стремится выявить или увидеть необходимые устойчивые отношения в переплетении реальных взаимодействий. Отсюда, любой эксперимент это всегда попытка изолировать познаваемое явление от "внешних" воздействий или от обстоятельств, которые не вытекают из существа дела. Но какие обстоятельства необходимо учитывать, а какие нет? Может ли сама экспериментальная методика указать на критерий существенности (от чего можно абстрагироваться, а от чего нет)? Достаточно очевидно, что в основе каждого экспериментального метода лежит некоторая умо-зрительная теоретическая (категориальная) схема.

Эксперимент предполагает существование общей идеи (закона) явления и в движении "от идеи" представляет собой АНАЛИТИКУ БЫТИЯ. Иными словами, научное познание в качестве приоритетного использует аналитический метод движения мысли. В эксперименте мы познаем мир, РАСЧЛЕНЯЯ его на части.

С точки зрения "техники исполнения", предшественником эксперимента - как искусственно созданной ситуации для того, чтобы в чистом виде проявилось какая-либо зависимость - является научное наблюдение. В таком наблюдении задача "пред-ставить в чистом виде" решается путем протокольного фиксирования условий наблюдения. Понятно, что научные возможности наблюдения "в естественном состоянии" ограничены - некоторые зависимости в принципе не наблюдаемы в естественных условиях.

Необходимой чертой и критерием как научного наблюдения, так и эксперимента является измерение. Измерять можно всё, что угодно - для этого достаточно принять условный эталон (эталонную шкалу). Использование идеального эталона (образца) для сравнения и измерения опять-таки предполагает "веру" во всеобщий характер частных свидетельств и полагание предписанных сущему идеальных законов.

Таким образом, никакой эксперимент невозможен, если ученый не имеет общего понятия или идеи о предмете познания. Как минимум этот предмет посредством наименования должен быть вычленен на общем фоне воспринимаемого. "Именование есть первый шаг к истолкованию". Благодаря именованию и истолкованию предмет становится обособленной сущностью. (Согласно классическому пониманию - сущность есть основание существования [Гегель]. Если мы имеем понятие о предмете, то это значит, что мы полагаем наличие собственного, "отдельного" основания для данного класса вещей.)

Понятие, развернутое в систему логически связанных суждений, есть теория. Понятия обыденного языка не предполагают строгих правил по экспликации (развертыванию) своего содержания (значения и смысла). Но какие-то правила есть всегда - в общем случае это правила грамматики языка. Любое суждение о данном предмете всегда раскрывает одно из значений его понятия. Но дальше способности указать на некоторое множество значений понятия (отношений предмета) обыденный язык не идет, он не может упорядочить эти значения, т.е. указать на характер зависимостей между значениями понятия (являются ли, допустим, они согласованными или соподчиненными). Именно эту задачу выполняет теория.

Вопрос о возможности теоретической (умозрительной, логической) экспликации смысла понятия это и есть вопрос теоретического метода.

Всякий теоретический метод это всегда способ более строгого использования обычного языка. Идеальным образцом теоретического языка служит математика. Напомним (см. вторую тему), что, в соответствии с современными представлениями, основанием всей математики является математическая логика, которая, в свою очередь, восходит к грамматике обычного языка.

Чем обычный язык отличается от образцово-теоретического (математического)? Свидетельством этого отличия служит то, что ядром математической логики является "логика исчисления предикатов". Иными словами, теоретический язык всегда делает упор на предикативной части суждений - в то время как обычный язык логические ударения делает на субъекте суждения. Обычный язык описывает предмет, указывает на его свойства (предикаты), но не показывает, как связаны сами предикаты. Теоретический язык - КОНСТРУИРУЕТ или МОДЕЛИРУЕТ предмет посредством "логической укладки" предикатов.

Возникает это различие в силу разных ориентаций обыденного и научного языка. Если обычный язык, в основном, является средством общения и все свои выразительные средства ориентирует на эффективность передачи сообщений, то научный язык это прежде всего орудие познания, средство для построения ЗНАКОВЫХ МОДЕЛЕЙ

МИРА. Именно с этим связана трудность понимания научного языка, необходимость специальной подготовки. [См. С.Е.Ячин "Феноменология сознательной жизни". Гл.9.]

Для того, чтобы логически увязать предикаты в теоретической модели, недостаточно одних математических правил. Достаточно универсальным методом теоретического описания является логическое сворачивание исторической последовательности развития или "метод единства исторического и логического". Этот метод "прослеживает" реальный генезис структур и традиционно применяется в биологии, геологии, истории, психологии (где идея эволюции является принципиально важной) и сегодня всё более фундирует области физического знания.

В целом, сегодня в методологии научного познания принято, что конструктивные процессы или построение моделей составляет базовую для эмпирических и теоретических методов процедуру. Типология методов моделирования носит достаточно разветвленный характер и определяется учетом характера решаемых задач и "материала" модели: субстратные модели, математические, информационные и пр.

НАУКА КАК ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

И МИР ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Наука есть исследование, развернутое как предприятие, т.е. в форме социального института.

Процесс институциализации есть способ, которым смысловые образования социального бытия обретают существование в социальном пространстве. То, что поначалу представлено в виде духовной традиции (призвания человека) становится социальной позицией агента. Институты социального пространства поддерживают одни ментальные (смысловые) структуры и призывают новые.

В соответствии с этой логикой этапы становления науки как общественного института можно обрисовать следующим образом.

1) "Научный дух" как эпифеномен (побочный продукт) теософских систем, институциализированных в социальной роли касты жрецов (Древний Вавилон и Египет). Этот дух представлен в виде еще очень слабой ориентации на объективное знание, получаемого посредством наблюдения и фиксированного метода.

2) Научное содержание античной философии как совокупности демифологизированного знания о природе - институциализированное в форме философской школы и философа как учителя.

3) Обоснование роли опытного знания в средневековой схоластике (ХII-XIV века) в рамках церковных институтов хранения, получения и передачи знания.

4) Научная революция Нового времени, рождение экспериментального естествознания, появление первых научных (любительских!) институтов (Лондонское королевское общество - 1662 г. И Парижская академия наук - 1666 г.)

5) Соединение науки с высшим образованием в системе университетов (посл. треть Х1Х века), появление профессии ученого.

6) Научно-техническая революция ХХ века - институциональное проникновение науки во все субсистемы современного общества: в политическую, в хозяйственную, в культурную.

Беря в качестве образца наиболее развитую форму, мы можем определить институт науки как "социальную машину" по производству, хранению и передачи нового, объективного знания. Сегодня этот институт представлен в формах научно-исследовательских институтов, высших учебных заведений и системы подготовки научных кадров, научных библиотек и научных информационных баз знаний, научных изданий.

Наука как субструктура социального бытия образует особый вектор, с которым считается каждый социальный агент, поскольку вынужден иметь научное образование, в достижении своих хозяйственных или политических целей опираться на научные исследования и ориентироваться при этом на новейшие достижения.

Чрезвычайно интересно проследить, как научная субструктура общества взаимодействует с политической и хозяйственной сферами.

- По своему духу (объективному методу) наука демократична или точнее - она имеет сродство с демократическими политическими институтами (и, как таковая, она основана на приоритете свободы над равенством - понятно, что научное сообщество предполагает "естественное" неравенство способностей и достижений). Тоталитарные режимы способны использовать накопленный научный потенциал, но не обеспечивают условия для саморазвития науки. Этот режим пытается построить науку по иерархическому административному принципу, что противоречит существенным условиям воспроизводства научного (нового) знания: свободного обмена мнениями, доступности научных публикаций, служения истине, а не авторитету.

- В той мере, в которой научная деятельность предполагает получение полезных результатов, она является трудом. Но наука не только и даже не столько труд. Если бы ученного не привлекал сам процесс познания, то и знание (как результат его деятельности) было бы невозможно. Приоритет процесса над результатом - "нормальная" структура научной деятельности.

Система хозяйства выдвигает перед наукой экономические условия: наука должна быть эффективной. Довольно часто это приводит к появлению превращенных форм науки, где стремление к результату господствует над самим процессом познания.

Наука есть мир человеческой деятельности - деятельности познания. "Пока мы не признаем, что в глубинах человеческой души присутствует стремление к познанию, понимаемому как долг, мы всегда будем склонны растворять это стремление в ницшеанской воле к власти" и далее обвинять науку во всех грехах современного человечества.[См. Г.Башляр "Новый рационализм"]

Наука довольно часто существует в превращенных формах, что и дает "основание" для её критики с точки зрения АНТИСЦИЕНТИЗМА - одного из побочных продуктов иррационалистических идейных течений.

Г.Башляр говорит о задаче создания "феноменологии человека, преданного науке, глубоко погруженного в органику научной культуры". Он отмечает одну важную особенность человека, способного к науке - "рационалистический тонус". Этот тонус обостряет наше переживание разделенности прошлого и будущего. "Научная мысль по своей природе устремлена к будущему".

Мощная институциализация науки воплощается в "научном духе" современности. Черты этого "духа": антидогматизм, специализация и координация, интергуманизм (термин Башляра).

Влияние науки на современность настолько значительно, что наука может мыслиться как фундамент ЖИЗНЕННОГО МИРА [См. Э.Гуссерль "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология"]. Понятие жизненного мира, предложенное Гуссерлем и широко вошедшее в современную философию, можно определить как "поле интерсубъективных смыслосозидающих деяний" и именно поэтому в этот мир не входит все доступное индивидуальному или коллективному опыту (интенциям сознания). Жизненный мир это сконструированный субъектом смысловой мир и, как таковой, он отвечает духу науки.

СТРУКТУРА НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Учитывая характер взаимодействия философии и науки, эмпирических и теоретических методов познания, логики развития научного знания как способа решения проблем, в структуре научного знания можно выделить:

1) Теоретическое ядро - основные принципы, законы (фундаментальные теории), понятия данной отрасли знания или локальной теории.

2) Эмпирический базис - совокупность фактов, находящихся в конструктивном соответствии с теорией, т.е. измеряемых посредством тех идеальных образцов, которые предлагает теория.

3) Теоретические следствия ("пояс защитных гипотез") - определяющие область возможных фактов и эффектов.

Эти три области знания особенно характерны для локальных теорий, которые описывают отдельные явления (теория электричества, теория биологической эволюции и т.п.). Различие этих областей всегда можно фиксировать характером суждения: (1) абстрактная зависимость как принцип связи понятий или категорий (например, F= ma), (2) суждение причинной зависимости (всегда, если есть "a", то действует "F"), (3) суждения о реальных объектах, на которых выполняется эта причинная зависимость.

Всякая локальная теория входит в область знания отдельной научной дисциплины (физики, химии и пр.). Для научного познания в высшей степени характерно стремление к единству знания: к созданию таких теорий, относительно которых теоретическое ядро локальной выступает как логическое следствие (как фиксация причинной зависимости при определенных условиях). Именно так, например, волновые процессы в условиях различных сред могут быть представлены как теоретические следствия общей теории.

Возможно ли создание универсальной научной теории, которая бы объединила, допустим, физические, химические и биологические явления?

Если бы это стало возможным, то отпала бы необходимость в существовании физиков, химиков и биологов - что видится в достаточной степени сомнительным. Все дело в том, что междисциплинарное научное разделение не произвол ученых и не недостаток нашего знания. В основе различия наук лежит, пользуясь терминологией Гуссерля, РАЗЛИЧИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ОНТОЛОГИЙ. Границы региона познания фиксированы реальной исторической ступенью эволюции мироздания. Химический состав вещества появляется вслед за "элементарными" частицами, явления жизни (биологические объекты) - вслед за химическим взаимодействием, психика - вслед за жизнью и т.д. Самое важное состоит в том, что принцип организации последующего уровня сущего никак не вытекает из предыдущего.

Именно это обстоятельство фиксируется методом научной дисциплины. Так, для физики существует только то, что можно измерить "линейкой и часами". Все понятия и теории физики схватывают только пространственно-временные характеристики сущего.

Единство химических теорий основано на методе установления сродства вещества. Проекция лестницы химического строения на плоскость пространственно-временных взаимодействий достаточно важна, но она не может исчерпать природы химизма. Физика "не знает", что такое раствор, взвесь, сублимация и т.д., т.е. она не может исчерпывающе сказать, при каких условиях данные вещества вступают во взаимодействие.

Можно подготовить физика, знающего химию (и наоборот), но онтологически связать регионы мироздания с помощью научной процедуры невозможно, ибо эти регионы связаны не только взаимодействием, но смысловым отношением. Проще говоря, развитие всегда идет не только "откуда", но и "куда-то". Эта детерминация развития "из будущего" не может быть постигнута научным методом вообще. Поэтому многочисленные попытки создания общенаучных теорий заканчивались появлением очередной онтологической (философской) модели. Зависимость такова: чем более общим является знание, тем больше оно умо-зрительно, тем больше научные суждения приобретают вид раз-мышлений (см. первую тему).

НАУКА И ТЕХНИКА

СОВРЕМЕННАЯ ПРОЕКТНАЯ КУЛЬТУРА

То, что научное познание и техническое проектирование неразрывно связаны, было очевидно с самих исторических корней европейской философии и науки. Однако, традиционно считалось, что техника есть только прикладная наука, что она представляет собой использование научных знаний на практике. С точки зрения последовательности появления и использования знания так оно и есть. Однако, сегодня установлено, что в науке само знание является производным от научного метода. Метод есть конструктивный процесс и, как таковой, он гораздо ближе методам проектирования, чем традиционному идеалу науки как совокупности установленных фактов.

Иными словами, ныне есть веские основания говорить, что научное познание и техническое проектирование есть две стороны одного и того же метода построения моделей. Но в одном случае модели остаются в идеальной форме знаковой структуры или идеальной экспериментальной установки, а в другом, модель доводится до практического использования (т.е. она согласуется с условиями эксплуатации). В результате оказывается, что собственно научные изыскания выступают лишь частным случаем общих задач технического конструирования, а научное знание - лишь частный случай знания об искусственных объектах.

Такая ситуация коренным образом сказалась на приоритете научных методов. Если классическая наука (которая думала, что отражает мир сущего) базировалась на аналитическом методе (анализировала уже готовые природные формы), то сегодня она вынуждена познавать условия создания искусственных объектов, а, следовательно, делать акцент на методе синтеза и использовать синтетические суждения (эту тенденцию презентируют появление специальных разделов конструктивной математики, теории алгоритмов, теорий вероятностных процессов, математического аппарата обработки статистических данных, создание языков программирования, внимание к разного рода эвристикам и т.д.)

Для современной научной картины мира весьма характерно включение в систему знания о мире разного рода ЭФФЕКТОВ, которые возникают при определенных искусственных (технических) условиях. "Поверх науки фактов появляется наука эффектов" [Башляр]. Эффект конструктивно возникает на поверхности физических тел и его "инородность" сущему не случайно подчеркивается "персональным" именованием: эффект Зеемана, эффект Комптона и пр. Технику вполне можно отнести к классу искусственных эффектов.

В рамках этой же тенденции возникают метафизические вопросы, которые ранее никогда не стояли перед научным познанием: как и почему возможны технические устройства, которые в природе самой по себе появиться не могут? Откуда берутся технические изобретения?

Одно из распространенных направлений решения этих вопросов именуется "инвенционизм" [См. «Философия техники в ФРГ"]. Предлагаемое им решение вполне в духе платонизма: идеи технических изобретений существуют так же объективно как научные законы, изобретатель открывает их в рамках той же логики, в которой ученый делает научные открытия.

Отношение науки и техники есть фундамент европейской цивилизации (но не культуры) и, следовательно, всегда представлено в институциализированной форме. Прежде всего в институте трансляции научного знания, т.е. в системе научного образования.

Институт образования очень инерционен (это великое благо, но и большое неудобство), и он воспроизводит дух классического отношения естественнонаучного и технического знания: научное образование продолжает раскрывать знание о технических эффектах как приложение естественных законов. Но дух современной научной культуры уже изменился: современный ученный это, по преимуществу, специалист по конструктивному преобразованию данного ему материала, условий среды, эффектов. Этот "материал" уже никогда не является совершенно естественным, но включает в себя преобразованное другими людьми. В этой ситуации общий контекст эффективного образования задан логикой проектирования, где собственно научное знание является только элементом динамической системы.

Таким образом, духовные интенции образования ждут своей институциализации (т.е. воплощения в технологии образования).

Внимание к методологии проектирования в науке и образовании [Cм. ДЖ.Джонс "Методы проектирования"; П.Хилл "Наука и искусство проектирования"; А.Половинкин "Инженерное творчество" (уч.пособ.) и др.] связано с эволюционным возрастанием сложности (структурного разнообразия) социального мира и, в частности, производства. Основная проблема проектирования состоит в предварительном согласовании последующего практического синтеза множества факторов. До тех пор, пока количество факторов (элементов синтеза) и конструктивных уровней было мало (практически их можно было "держать в уме") проектирование не выходило за рамки тривиальных умений и здравого смысла. Используемые чертежи и эскизы в лучшем случае выполняли роль идеального образца и памятки.

Задачи современных проектных разработок принципиально иные:

1) проектирование всегда учитывает множественность вариантов достижения цели;

2) рассчитывает системные эффекты;

3) согласовывает интересы участников проекта;

4) вырабатывает критерии достижения промежуточных

результатов;

5) способствует осознанию действительных целей; И т.д.

В целом, проектирование сосредоточено на конструктивной разработке системы человеческой деятельности для получения некоторого предметного результата - тогда как традиционный "проект-чертеж" имел объектный характер и предполагал систему продуктивных операций само собой разумеющейся.

В силу субъектной направленности проектирования, го методология далеко выходит за рамки собственно технического знания. По существу всякая современная проектная разработка происходит в области СОЦИАЛЬНОГО ПРОЕКТИРОВАНИЯ, поскольку всегда предполагает создание определенной системы совместной деятельности. (Ярким примером приложения этой идеи к производству является эргономика - наука о проектировании человеко-технических систем [См. "Человеческий фактор. В 6-ти томах."]). Отсюда необходимость учета смысловой многомерности совместного человеческого бытия - задача, которая настоятельно стоит перед современными проектными разработками и проявляется пока в форме негативных последствий того или иного проекта (поскольку не смогли учесть чего-то важного).

Так наука и техника практически вынуждена смыкаться с философской антропологией и социальной философией.

Проектная культура это культура, сосредоточенная на своем будущем, детерминированная движением к поставленным целям. "По определению" (См. четвертую тему) эта характеристика соответствует общей ситуации в современной культуре.

В целом. Признание того, что наука и техника есть часть современной культуры (а ученый и инженер есть "деятели культуры") и что, следовательно, современная философия концентрированно выражает те идеи, которые детерминируют научно-техническую деятельность, а значит, если мы хотим понять действительную мотивацию современного интеллектуала, то мы должны спросить: "Что есть основная проблема философии современности?" Так мы пришли к "условному выходу" из тематического круга современной философии

(См. первую тему - где, через основной вопрос современной философии, был обозначен «условный вход").

 При подготовке этого раздела использовались материалы весьма удачного учебного пособия для магистров и аспирантов ‘‘Философия и методология науки.’ В 2-х частях. Под редакцией В.И.Купцова М: SvR-Аргус, 1994 г. В основном это касается пп.2 и 3 настоящей темы. Но логика нашего курса отличается от того, который предлагают авторы данного пособия.