§ 3. О духе времени

Если какая-нибудь сторона выступает наибо­лее сильно, овладевая массой и торжествуя над ней, так что при этом противоположная сторона оттеснена на задний план и затемняется, то та-кой перевес называется духом времени, который определяет сущность данного промежутка вре­мени.

Гете

Когда мы мысленно обозреваем человеческую исто­рию, воскрешаем в памяти события и даты, мы как бы воскре­шаем людей. Воскрешаем тех, кто эти события совершал, во­скрешаем их вместе с их временем. Но что значит воскресить, пусть даже мысленно, ту или иную эпоху, воссоздать ее атмо­сферу, ее аромат, колорит? Вопрос этот занимает не только ав­торов исторических романов и актеров, воспроизводящих ми­нувшее на сцене или на экране; он волнует любого культурно развитого человека. А с недавнего, времени он стал предметом специальной науки — исторической психологии [83;( ИЗ; 186].

Для реконструкции прошлого состояния природных объек­тов естествознание использует объективные методы. Чтобы уз­нать, например, какова была температура триасовых морей, производят изотопный анализ соответствующих геологических отложений. Человеческая история отличается от истории при­роды. Люди оставляют после себя не только кости для буду­щих палеоанатомов и даже не только «неорганическое тело цивилизации»—экспонаты исторических музеев. Они оставля­ют после себя свой дух, т. е. свои мысли, свои чувства, свой внутренний мир.

Внутренний, духовный мир человека и целого поколения современников объективируется еще при их жизни в предметы культуры, в продукты их творчества. Он застывает, кристалли­зуется в книгах и архитектурных сооружениях, в симфониях и песнях, в полотнах художников и лентах кинематографистов. Внутренний мир человека проявляется в образе его жизни. Поэтому все, что мы узнаем об образе жизни наших предков, в какой-то мере есть знание и об их разуме и сердце.

Но палеопсихологическая реконструкция — сложная и тон­кая процедура. Исторический психолог, как и естествоиспыта­тель, должен использовать объективный метод исследования. И если о человеке нельзя судить только на основании того, что он сам о себе думает, то и об исторической эпохе нельзя судить лишь по ее сознанию. Но о мыслящих существах нельзя су­дить, не обращаясь к их сознанию. Исторический материализм

92

заключается не в том, чтобы бытие людей объяснять вне вся­кой связи с их сознанием, а в том, чтобы само сознание «объ­яснить из противоречий материальной жизни» [6, 7].

В противоречиях реального бытия современников кроются корни и глубинные истоки их мыслей и чувств. Даже естест­веннонаучное знание, отражающее и идеально воспроизводя­щее явления и законы природы, несет на себе глубочайший отпечаток того общества, в котором это знание было добыто, ибо процесс и результат духовной работы человека не мыслят­ся вне опоры на определенный, исторически конкретный уро­вень общественной практики. На одном уровне материального и духовного производства возможны «Начала» Эвклида, на другом—«Начала» Ньютона и совсем уже на ином — «К элект­родинамике движущихся тел» Эйнштейна. И не только потому, что существует внутренняя логика познания, проникновения в глубь исследуемого объекта, определяемая самим этим объек­том, но также и потому, что мыслительный, духовный процесс, на какой бы объект он ни был направлен, совершается не ум­ными машинами, не бездушными роботами, а живыми, рожден­ными и воспитанными в условиях своего времени людьми.

Познание не совершается в социальном, идеологическом ва­кууме. Теоретический разум, как показал уже Кант, не перви­чен в общей системе человеческого духа. В этой системе при­мат принадлежит не ему, а практическому разуму, который вы­ступает как безусловный регулятив по отношению ко всем дру­гим сторонам сознания, в том числе и по отношению к нашей познавательной способности. Это потому, что сам теоретиче­ский интерес складывается и вырастает у человека под воздей­ствием в конечном счете интереса практического, т. е. социаль­ного [122, 454]. Для мыслящего и познающего человека, если не со стороны содержания, то с точки зрения конечной пер­спективы и цели познавательного процесса, с точки зрения зна­чимости его для самого субъекта познания и человечества в целом очень важно, чем руководствоваться в своей деятельно­сти, на какой стоять позиции в жизни, каким классовым, поли­тическим, идеологическим и моральным устоям быть верным.

«Практический разум», понятый, однако, не по Канту, т. е. не только как нравственное сознание, а значительно шире—как социальная доминанта, как настрой и ориентир всей духовной сферы общества на данном, конкретно-историческом этапе его развития—и есть дух своего времени.

Понятие «дух времени» уже выдвигалось в нашей литерату­ре [182, 86]. Интересные мысли о содержании этой категории были высказаны М. Г. Магомедовым, с точки зрения которого

93

дух времени — это интегральная характеристика общественно­го сознания, проявляющая себя как духовная атмосфера об­щества [1157]. Мы считаем, что это правильно, но недостаточ­но. Понятие, о котором здесь идет речь, должно быть постав­лено в прямую и естественную связь с общей категорией со­циального времени. Оно должно быть рассмотрено изнутри, т. е. со стороны своего содержания, и извне — со стороны функ­ции, которую дух времени выполняет в жизни современников, в формировании их образа жизни и стиля мышления.

У каждого времени свой дух, потому что время — это, в данном случае, время человеческого поколения. Если метони­мический оборот речи заменить на менее выразительный, но более правильный, то следует говорить о духовном складе со­циально-исторического поколения современников. Духовный склад поколения формируется совокупностью очень многих, нередко противоречивых по своему характеру факторов, из которых, однако, важнейшая и первостепенная роль принадле­жит противоречиям материальной жизни. Эти противоречия выступают объективной основой выдвижения социальных за­дач, развития, а то и поляризации в обществе социальных ин­тересов. Противоречия материальной жизни проявляют себя в сложных, напряженных событиях и процессах, в глубоко раз­личной и даже противоположной роли, которую играют в них хронологические современники.

Чем содержательнее деятельность данного поколения лю­дей, чем целеустремленней и интенсивней она, чем более ши­рокие массы народа в нее вовлечены, тем одухотвореннее эпо­ха. Тем более глубокий след она оставляет в истории, тем боль­ших героев порождает, тем эстетичнее и поэтичнее она пред­ставляется последующим поколениям. Содержание, смысл, це­ли деятельности современников, формы, способы и средства, которые избираются и используются ими для достижения сво­их целей, вся совокупность исторических обстоятельств, сопут­ствующих и влияющих прямо или косвенно на ход и результат совершающихся социальных событий, придают переживаемо­му времени свой, особый и неповторимый колорит, свою окрас­ку. Эта деятельность, эти события переживают тех, кто их со­вершил; они еще долго осмысливаются, долго оцениваются и переоцениваются поколениями потомков. Нередко бывает так, что в истинном своем свете смысл происходящего раскрывается значительно позже, что «большое видится на расстоянии».

Но как бы ни изменились затем с позиций будущего оценки минувшего, какое бы важное и поучительное значение ни име­ла в человеческом сознании историческая ретроспектива, ни-

94

что и никогда не может заменить знание первоисточника — тех идей и понятий, которые возникли в свое время в головах не­посредственных участников и организаторов происходивших со­бытий, тех эмоций, которые зажгли когда-то их сердца и побу­дили к действию. Эти идеи и понятия, представления и чувст­ва, независимо оттого, будут ли они затем признаны разумными л достойными или ложными и низкими, составляли содержа­ние духовной жизни поколения, а потому ответственны за прак­тические дела современников. В классовом обществе господствующими идеями являются идеи господствующего класса, но когда к самостоятельной общественной жизни про­буждается новый класс, в его лице созревают, оформляются такие идеи и настроения, которые рано или поздно сами стано­вятся господствующими. Борьба идей достигает своего напря­жения в предреволюционную и революционную эпоху. И имен­но в такую эпоху с наибольшей полнотой и выразительностью начинает выступать вперед, выделяясь из всей сферы духовной жизни общества, ее «лейтмотив». Он исходит от тех классов и общественных групп, которые выдвигаются на передовой ру­беж исторического действия, задают тон самому времени. По­скольку такой мотив, или голос времени, выражает не скоро­преходящий, узкий и случайный интерес замкнутого в себе меньшинства, а объективную потребность социального разви­тия, идеями восходящего, класса, его умонастроением и помыс­лами заражаются широкие слои народа, а идеологи такого класса становятся властителями дум своего поколения.

Дух времени — практический разум поколения — в различ­ные исторические эпохи в зависимости от общего уровня разви­тия социальных отношений и духовной зрелости общества на­полняется далеко не однозначным содержанием, воплощается преимущественно в тех или иных формах сознания, хотя охва­тывает так или иначе все эти формы. Известно, что в средние ве­ка идеологическая жизнь была почти исключительно жизнью религиозной, что и самые радикальные, и самые консерватив­ные идеи облачались тогда в чуждые земной и реальной жизни одежды. А в другое время эта роль переходила к иным видам и жанрам: так, например, в России во времена Белинского и Гоголя, т. е. в 30—40-е годы XIX века, горнилом обществен­ных идей, общенациональной трибуной стала художественная литература. Изучение истории общественной мысли показыва­ет, что у различных народов в разные исторические эпохи роль творца и носителя доминирующих идей своего времени принад­лежала обычно тем формам и уровням сознания, которые со­единяли в себе теоретическое содержание с глубоко эмоциональ-

95

ной, яркой формой. Это особенно относится к революционной, освободительной идеологии. Превратиться в материальную си­лу, т. е. овладеть массами людей, она может только тогда, когда овладеет и их умом, и их сердцем.

Дух времени не может быть поэтому холодно-рассудочным, бесстрастным сознанием. Это сознание носит ценностный, жиз-неориентирующий, а потому и императивный характер. Оно есть осознание настоящего под углом зрения желаемого и ожи­даемого будущего. В явном или неявном виде сюда же вклю­чается и отношение поколения современников к своим предше­ственникам, к традициям, т. е. отношение к прошлому. Дух по­коления имеет, таким образом, не только внешние, но и внут­ренние координаты времени: он не только порожден определен­ным уровнем общественно-исторического развития, но и сам активно выражает свое отношение к переживаемым процессам и событиям социальной действительности. Сознают люди, вле­комые на борьбу за свои идеалы, за утверждение или ниспро­вержение существующего, что они мыслят временными катего­риями или не сознают этого,—они поступают именно так. Вну­тренние координаты духа времени указывают на субъективную направленность, нацеленность деятельности целого поколения современников, а в связи с этим — на характер ожидаемых в обществе перемен, на тот выбор, который сами люди стремят­ся сделать в создавшейся исторической ситуации.

Мысль Канта о том, что осознание времени лежит в осно­ве всей познавательной деятельности человека [121, 220—2261, раскрывает себя еще с одной, достаточно существенной и осо­бенно приметной, стороны. То, что требует еще сложного и кропотливого доказательства в общегносеологическом плане, представляется почти очевидным, когда речь идет о социальном познании в прямом и непосредственном смысле этого слова, т. е. о теоретической и практической ориентировке человека в общественной жизни. Эта ориентировка начинается только тог­да, когда преодолевается первобытный и примитивный презен-тизм, когда человек начинает отличать настоящее от прошлого и будущего. Иными словами, когда он начинает осознавать со­циальное время.

Осознание социального времени лежит в основе как инди­видуального, так и общественного сознания. Сознание поколе­ния занимает в этом отношении особое место. Как гносеологи­ческий субъект социально-историческое поколение есть сред­нее звено между индивидом и обществом, что, однако, далеко не всегда учитывается при исследовании проблемы сознания в целом. Поколение современников есть горизонтальный срез че-

ловеческой истории, т. е. общество, взятое в определенный, хро­нологически сжатый отрезок времени. Поэтому рефлексия по­коления на историческое движение, на время своего бытия яв­ляется первичным, исходным актом, приводящим в движение весь реальный механизм общественного сознания.

Осознание времени, лежащее в основе поколенческого со­знания, а следовательно, и сознания вообще, выступает не толь­ко как теоретическое знание об объективных процессах внеш­него мира, но прежде всего как выражение активной позиции и субъективного интереса, волеизлияния масс. Его нельзя сво­дить к теоретическому, т. е. научному и философскому, кон­цептуальному осмыслению проблемы времени хотя бы потому, что последнее является лишь весьма поздним приобретением развитой и зрелой культуры и в структуре даже современного-общественного сознания относится только к его самым высо­ким уровням. Как язык возник до лингвистики, а мышление раньше логики, так и рефлексия на свое время (на отношение свое и своих современников к предкам и потомкам, на сам эмпирически навязываемый сознанию факт смены поколений) возникла задолго до какой-либо науки, т. е. сложилась на до-теоретическом и нетеоретическом уровнях. О развитости или неразвитости чувства времени в ту или иную эпоху, у того или иного поколения людей нам говорят не только трактаты фило­софов (хотя, разумеется, и они), но весь относящийся к этой эпохе массив культуры. Об этом свидетельствует прежде всего характер деятельности и образ жизни людей: проникнуты они различением настоящего от прошлого и ожиданием перемен или в этой деятельности преобладает установка на неизмен­ность существующего. Та или иная установка на время прояв­ляет себя в мироощущении современников, во всех формах их духовного самовыражения, в содержании народного творчест­ва (эпоса), в широчайшей сфере обыденного сознания и т. д. В отличие от каких бы то ни было теорий и концепций эта сфе­ра заключает в себе непосредственную реакцию данного по­коления на реальный ход истории, на происходящие события, возникшую и сохраняющуюся по мере переживания людьми самих этих событий, а не по прошествии их, не ретроспектив­но. Разумеется, здесь могут быть высказаны лишь общие за­мечания на эту тему; содержательный же и конкретный ана­лиз под таким углом зрения составил бы самостоятельную ис­следовательскую задачу большого объема и большой сложности.

Дух времени как порождение реального социального време­ни (времени поколения) и вместе с тем рефлексия, субъектив­ная реакция да него со стороны современников является само-

4. Социальное время 97

сознанием поколения. В этом — социальная и гносеологическая функция духа времени. Она тем сильней и тем полней развита, чем, во-первых, резче и острей проявляют себя противоречия во всей сфере общественного бытия, во-вторых, чем сложнее, дифференцированнее сама наличная структура общественного сознания. Поскольку общественное сознание есть отражение общественного бытия, а социальное отражение есть по природе и по существу своему отражение опережающее [100], можно сделать общий вывод, что с развитием общественных отноше­ний опережающий характер всего человеческого сознания ста­новится все более и более значительным, что именно на этой основе рождаются и зреют в нашей голове все идеи и пред­ставления, к какой бы сфере, к какому бы способу отражения действительности они ни принадлежали. А так как реальным, непосредственным носителем исторического движения является каждый раз какое-то определенное, конкретное поколение лю­дей, то опережающее отражение современниками наличного об­щественного бытия, принимающее форму реакции на объектив­ное социальное время (т. е. социальной установки), составляет внутренний источник, обеспечивающий актуальную работу са­мосознания, и тот каркас, на котором крепятся все формы об­щественного сознания и его уровни.

Интеллектуальная и нравственная жизнь общества будет тем интенсивней и богаче, чем острее и глубже данное поколе­ние современников чувствует, воспринимает, переживает вре­мя. Атрофия такого чувства равнозначна духовной смерти, глухой спячке поколения, выпадению его из истории. Но чув­ствовать или не чувствовать время — не антропологическое ка­чество индивидов, не их счастливый или несчастливый дар. Если это и качество, то качество социальное, т. е. оно само есть показатель общественного времени, уровня и характера совершающегося исторического процесса. Внутренние коорди­наты социального времени поколения определяются его внеш­ними координатами: характер и содержание субъективной ре­акции на ход истории то усиливается и углубляется, то ослабе­вает или деформируется в зависимости от того, какова дина­мика, каковы тенденции развития объективных, материальных, общественных отношений. Ясно, что субъективное восприятие социального времени современниками в застойные эпохи и в эпохи, богатые крупными и значительными событиями, крутой и стремительной ломкой вековых устоев, резкими переменами в общественной жизни, будет далеко не одно и то же. Но поэтому и дух времени поколения, пережившего бурю и на­тиск, и поколения, прозябающего в полудреме, влачащего при-

98

вычное и ничем не примечательное существование, будет со­вершенно различным.

Самым ярким и убедительным проявлением обостренного» чувства времени у поколения людей будет осознание ими себя добровольными, спаянными общими узами соучастниками, твор­цами таких событий, которые самими этими людьми призна­ются и оцениваются большими и значительными. Те, кого дела и свершения связали общей судьбой, и субъективно чувствуют себя в гуще событий, следовательно, в центре своего времени. Напротив, чем дальше человек от непосредственного участия в важнейших и примечательных социальных событиях, хотя они и происходят при его жизни, тем дальше он от своего вре­мени и тем слабее он сам сознает и чувствует его. Наконец человек может просто, как Обломов, выпасть из времени.

Чувствовать время, таким образом, — значит быть причаст­ным к нему. Но это и есть самосознание поколения, так как только приняв сознательное участие в общих делах, в дости­жении совместных целей, современники могут осознавать себя как нечто единое и целое. Только на этой основе, перефрази­руя известные слова Маркса, поколение «в себе» становится поколением «для себя». Подняться до самосознания, сформиро­ваться не только объективно, но и субъективно, как единое историческое поколение, люди могут и в канун больших пере­мен, если они проникнуты их совместным предчувствием, если это к тому же не пассивное ожидание и выжидание, а актив­ное, деятельное соучастие в подготовке, приближении желае­мого. Ибо подготовка событий, подготовка перемен — это тоже события и перемены, и не менее значительные. Это глубокие-изменения, решительные преобразования в сфере сознания, ре­шиться на которые не менее (а то и более) трудно, чем на практические действия.

Всем широким, массовым народным движениям предшест­вовала подлинная революция в умах и сердцах сотен тысяч, миллионов людей. И это всегда имело само по себе огромное, поистине историческое значение, даже независимо от резуль­тата самого движения. Ибо достигалось тоже немалое: руши­лась психология раба, человек узнавал себя, свои действитель­ные силы, узнавал не в одиночку, а сообща, в духовном едине­нии со своим поколением. На этом предчувствии, на этой спер­ва глухой работе сознания основываются, из него вырастают верхние этажи духа времени, охватывающие его идеологиче­ский и теоретический уровень, т. е. уровень философии, социо­логии, наиболее развитых видов и жанров искусства.

4* 99

Властителем дум своего поколения мы называем такого мыслителя или такого художника, который наиболее чуток ко времени, который подспудные, еще только зарождающиеся и просыпающиеся интересы масс делает ясными им самим, под­нимает до уровня теоретических концепций те мысли, которые вынашиваются современниками. Музыку, по словам М. И. Глин­ки, создает народ, а композиторы ее лишь аранжируют. Это в определенном смысле относится и ко всей сфере теоретическо­го сознания: в ней лишь аранжируются мысли и чувства, вына­шиваемые и рождаемые тысячами людей, участвующих в со­бытиях своего времени.

Но такое «лишь» и есть не что иное как грань, отличаю­щая критический настрой бюргеров от «Критики чистого разу­ма»; свободолюбивые чаяния молодых дворян от романтизма «Чайльд Гарольда» и «Разбойников»; воодушевление масс при штурме Бастилии — от пафоса «Героической симфонии». Трак­таты Канта и музыка Бетховена говорят нам не только об Истине и Красоте, они проникновеннейшим образом говорят потомкам о своем Времени. Высшие творения духа выражают свое время в предельно концентрированном виде, они как бы вбирают в себя социальный опыт и современников, и предшест­вующих им поколений, на плечах которых они стоят. Гегелев­ское заключение о философии как эпохе, схваченной в мысли, исходит из диалектического понимания самой эпохи, из того, что каждая историческая эпоха содержит в себе в снятом виде предшествующие.

Оптимистический или пессимистический настрой поколения, зависящий от того, как оценивает оно свое настоящее и ожи­даемое будущее время, и определяет в целом характер и со­держание его социального творчества. Этим мироощущением проникнуты особенно ярко философия и искусство. Эсхатологи­ческие и апокалиптические предчувствия тоже могут по-своему объединить современников и выступать как основа поколенче-ского сознания. Ясно, однако, что такое сознание ориентирует не на активную деятельность, не на соучастие, а лишь на пас­сивное сопереживание. Наконец возможны и активность, и дея­тельность, но деятельность реакционная, не способствующая, а препятствующая рождению нового. Поколение, объединенное объективно на такой основе, тоже осознает себя. Но ценност­ные ориентиры и установки в его сознании смещены: настоя­щее апологетизируется и абсолютизируется, будущее растворя­ется в нем и поглощается им, либо представляется в заведомо ложном, искаженном свете, каким оно представлялось, напри­мер, поколению немецкой молодежи 30—40-х годов, обману-

100

той, оболваненной фашизмом, ввергнутой им в пучину насилия и разбоя.

Но и в эти годы дух времени, дух эпохи в целом определя­ли не фюреры и дуче, а народы, поднявшиеся на борьбу про­тив фашизма. Его определяли бойцы Интернациональных бригад и герои Сопротивления, его определяли коммунисты. Перевес в сознании эпохи отражал перевес в соотношении исторических сил и сам способствовал этому перевесу. Он вы­ражал и выражает тенденцию исторического времени. А эта тенденция вырастает в конечном счете из не всегда приметной повседневной деятельности современников. Каждый из нас от­ветствен за свое поколение, и каждое поколение ответствен­но перед историей.

Ибо история есть не только прошлое. Главным образом, она есть продолжение настоящего, т. е. будущее. Работать на историю — работать на будущее. Вот почему время поколения снимается временем Истории.