2.4. Государственность Северо-восточной Руси в период политической раздробленности

Для дальнейшего осмысления сложных процессов складывания российской государственности особый интерес представляет история Владимиро-Суздальской земли. До середины XII века это был край обширный и малозаселенный, имевший на своей территории несколько старых русских городов – Ростов, Суздаль, Муром, возникших, возможно, еще в докиевский период.

Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы заметить насколько способствовало процветанию Суздальской земли наличие на ее территории уникальной водной системы. Большинство основных рек текло с запада на восток, а три из них – Клязьма, Москва и Ока сливались с Волгой, что обеспечивало купцам удобные торговые пути. Кроме того, многочисленные речные притоки служили водными путями между большинством основных городов в междуречье Волги и Клязьмы.

Первое упоминание о Залесских землях как о политической территории встречается в Новгородской Первой летописи. В ней говорится о том, что Ярослв Мудрый разделяя земли между сыновьями, оставил своему третьему сыну Всеволоду Суздольскую землю вместе с «отчиной» – Южным Переяславлем²⁷.

В киевский период этим землям придавалось мало значения и на них не претендовали другие русские князья, поэтому Ростово-Суздальский край оставался собственностью Всеволода, его сына Мономаха и их наследников. Позднее эта территория станет центром Московского государства, но до 1093 года ни Всеволод, ни его сын Владимир даже не посылали туда князей. Только в начале XII века Владимир Мономах начинает проявлять заметный интерес к этой части своих земельных владений, он закладывает еще один город – Владимир на Клязьме, будущую столицу княжества и ставит своего младшего сына Юрия, получившего позднее прозвище «Долгорукий» за свою активную политику, суздальским князем.

Когда эта земля превратится в отдельное княжение и станет «отчиной» Юрия Долгорукого и его потомков, появятся среди непроходимых лесов, на опольях, хорошо защищенных от неприятельских вторжений, многочисленные села и городки: Москва, Юрьев, два Переяславля – Переяславль Залесский и Переяславль Рязанский, Тверь, Кострома, Стародуб, Дмитров, Галич и многие другие.

Князь Юрий Владимирович щедрыми земельными пожалованиями и освобождением от налогов начал переманивать в свои владения жителей других княжеств. Во время его 37-летнего правления Суздальская земля приобрела четкие границы. Определились ее рубежи с Черниговом на юге и Новгородом на западе, укрепились связи с южными княжествами. В крупных городах стали править сыновья Юрия.

К концу XII века Владимиро-Суздальские земли заселяются выходцами из среднего Поднепровья, привлеченными политикой Долгорукого, безопасностью от набегов кочевников и неплохой сельскохозяйственной пригодностью почв. Колонисты принесли с собой земледельческие навыки, способствовавшие кардинальной смене основных направлений хозяйственной деятельности края. Заметным становится преобладание сельского населения над городским и натурального хозяйства над товарно-денежным²⁸.

Преобладающим типом поселения стали небольшие (в два, три двора) деревеньки, затерянные среди лесов и болот. Заметим, что богатые черноземом почвы так называемого «ополья», составляли небольшой процент от общего количества обрабатываемой земли. Природно-климатические условия диктовали особый неустойчивый, подвижный характер земледелия. Крестьяне, выжигая лес, на несколько лет превращали бедные суглинистые почвы в плодородные и обеспечивали себя устойчивыми и высокими урожаями. Но через 6-7 лет земля полностью истощалась и крестьянам приходилось обрабатывать другой участок, перенося свое жилище на новое место.

Такая техника обработки земли не давала возможности увеличить пахотный надел и придать сельскохозяйственному производству товарный характер. Этот недостаток компенсировало развитие различных лесных промыслов, охоты и рыболовства. Экономическая связь города и сельских территорий была незначительной. Горожане, так же как и сельские жители обрабатывали небольшие земельные участки и занимались лесными промыслами. За исключением «старых» городов (Ростова, Суздаля, Ярославля, Белоозера) городские центры Северо-восточной Руси не приобрели такого экономического и политического значения как это было в Киевской и Новгородской землях.

Именно здесь, на территории Волго-окского междуречья зародился новый тип княжеской власти, весьма отличный от традиционного для Киевской Руси. По мнению большинства исследователей, основная причина этого феномена была тесно связана с процессом колонизации. Ведь на всей территории Киевской Руси, за исключением названных земель, население появилось раньше, чем возникла сама необходимость в публичной власти²⁹.

Объединенные в общины жители городов и сел приглашали к себе князей для организации обороны и поддержания внутреннего порядка. Возникали две ветви власти. Власть княжеская, опиравшаяся на «старшую дружину» – служилую аристократию, и власть самоуправляющихся городских и сельских общин, сосредоточенная в руках «лучших мужей».

На северо-востоке мы наблюдаем обратный процесс: князь, владевший обширными, но малозаселенными землями, приглашает на них колонистов, чтобы увеличить свои доходы и укрепить свои военно-политические позиции. Здесь князь был хозяином, а население – пришельцами. Ведь недаром Андрей Боголюбский, сын и приемник Юрия Долгорукого, хвалился, что он всю Суздальскую Русь «городами и селами населил и многолюдной учинил»³⁰.

В результате сложился такой тип княжеской власти, который не мог возникнуть ни в Киеве, ни в Новгороде, ни в Литве. Суздальский князь считал себя хозяином-собственником всей своей земли, так как она заселялась, расчищалась и застраивалась по его повелению. И распоряжался он ею по собственному усмотрению, раздавая перед смертью своим сыновьям в «уделы» – полную и наследственную собственность. Таким образом, постепенно формируется представление о князе, как о личном собственнике удела, причем население уделов считается либо челядью князя, либо арендаторами его земли, не имеющими никаких личных прав.

Удельные князья считали себя независимыми правителями и полноправными собственниками своих княжеств. В их сознании происходило смешение элементов частного и публичного права. В.О. Ключевский пишет: «Князья правили свободным населением своих княжеств как государи и владели их территориями как частные собственники со всеми правами распоряжения, вытекающими из такой собственности»³¹.

Пытаясь проследить истоки нового формирующегося государственного порядка, великий историк отмечает: «Во-первых, государственный центр Верхнего Поволжья, долго блуждавший между Ростовом, Суздалем, Владимиром и Тверью, наконец утверждается на реке Москве. Со временем в лице московского князя получает полное выражение новый владетельный тип, созданный усилиями многочисленных удельных князей северной Руси: это князь-вотчинник, наследственный оседлый земледелец, сменивший своего южного предка, князя-родича, подвижного очередного соправителя Русской земли»³².

Первый этап складывания новой системы власти многие исследователи не без основания связывают с деятельностью Андрея Боголюбского, начавшего, по мнению В.О. Ключевского, ломать старые традиционные понятия и отношения, унаследованные от отцов и дедов. Сын Юрия Долгорукого, став Великим князем, не покинул своей Суздальской земли, которая теперь утратила родовое значение, став личным неотъемлемым достоянием одного князя, и таким образом вышла из круга русских областей, управляемых Рюриковичами по очереди старшинства.

Впервые Великий князь, названый отец для младших князей, начал обращаться с ними не по-отечески и не по-братски. Впервые в княжеской среде появился новый политический термин – подручник, то есть была сделана попытка заменить патриархальные, родственные отношения между князьями, строившиеся по принципу: младший – старший, политическим подданством всех русских князей Великому князю наряду с простыми людьми. Совершенно справедливо историк рассматривает названные события как переворот в политическом строе Русской земли.

Именно в Суздальской земле начала складываться новая система управления. Инициатором этого процесса, без сомнений, был князь Андрей Боголюбский. Он родился в Ростово-Суздальской земле. После захвата в 1149 г. его отцом Юрием власти в Киеве, молодой князь получил в держание княжескую резиденцию Вышгород. Затем он был переведен в западно-русские земли, где сидел по очереди на Туровском, Пинском и Пересопницком столах. В 1151 г. князь Андрей по распоряжению отца вернулся в родную Суздальскую землю, где, возможно, получил удел – Владимир-на-Клязьме. После очередного и уже окончательного захвата Юрием киевского стола в 1155 г., Андрей опять попадает в Вышгород, но его княжение там оказалось недолгим. Вопреки воле отца, он покинул пределы киевской земли и навсегда вернулся во Владимир. После смерти Юрия Владимировича, Андрей как старший в роде становится Великим князем, но в Киев, как того требовал обычай, не спешит, а переносит столицу своего княжества во Владимир.

В 1157 году, по свидетельству летописца, жители Ростова, Суздаля и Владимира избрали его своим князем, что не лишало его великокняжеского титула, но зато отделяло само «великое княжение» от Киевской земли. Мало интересуясь южно-русскими землями, Андрей все свое внимание сосредоточил на укреплении своей личной власти в родном Ростово-Суздальском княжестве.

По утвердившейся после прекращения общей очереди владения традиции старший князь отдельной княжеской линии делил управление принадлежащей этой линии областью с ближайшими младшими сородичами, которых сажал по младшим городам своей земли. Андрей Боголюбский не хотел делить свою власть ни с кем. Он, «хотя самовластец быти всеи Суждальскои земли», прогнал как соперников четверых своих братьев, двух племянников, мачеху и двух старших бояр отца своего»³³.

Заметим, что термин «самовластец», встречающийся в летописях, свидетельствует о непомерных с точки зрения летописца, а возможно и современников князя, амбициях. Ведь «самовластец» в представлении наших далеких предком – это чуть ли не претензия на богоравность: «Аще ли хощеши разумети, что есть самовластец, что ли подъ властию, то разумети: апостоли под властию, а Спасъ – властелинъ»³⁴.

Как только столица княжества была перенесена из Суздаля во Владимир-на-Клязьме, там развернулось грандиозное каменное строительство. Новая столица должна была соответствовать честолюбивым замыслам великого князя и стать краше Киева. С невиданной пышностью строилась загородная резиденция самого князя – Боголюбово.

«Каменный княжеский дворец, построенный немецкими мастерами, соединялся переходом с дворцовым храмом Рождества Богородицы, точным подобием храма Покрова-на Нерли. Пол собора был выложен толстыми плитами меди, сверкавшими, по словам летописца, подобно солнцу. На хорах пол был сложен из майоликовых плиток, в зеркальной поверхности которых играли блики солнца и свечей. Обилие фресок, драгоценной утвари и тканей в сочетании с прекрасным интерьером изумляли каждого, кто видел это. Недаром Андрей не упускал случая показать сказочный собор послам и гостям»³⁵.

Нельзя не согласиться с И.Н. Данилевским в том, что сам князь и его современники придавали этому строительству и украшению храмов особый символический смысл. В сознании людей той эпохи князь Андрей прямо отождествлялся с Саломоном, а церковь в Боголюбове – с ветхозаветным храмом Господним в Иерусалиме. Сам же Владимир, как уже отмечалось, – с Киевом как Новым Иерусалимом.

Князь Андрей, видимо, хорошо осознавал политическую силу церкви и пытался использовать ее в борьбе за укрепление своей власти. Покидая в 1155 г. Вышгород, он увез с собой драгоценную киевскую реликвию – икону Богородицы, которая по приданию была создана самим евангелистом Лукой. Впоследствии она стала одной из самых популярных русских святынь. Он даже пытался добиться церковной независимости своей земли от киевского митрополита, предлагая (правда безрезультатно) учредить на севере отдельную метрополию³⁶.

Летописец обращает особое внимание на отношение князя к «старшей» отцовской дружине. Подчеркивая, что он не делил с боярами свих развлечений, не брал их с собой на охоту, велев им «особно утеху творити, где им годно», а сам ездил на охоту с немногими отроками, людьми младшей дружины.

Прогнав из Ростовской земли влиятельных отцовских бояр, которые по традиции участвовали в государственном управлении, он окружил себя такой дворней, которая в отличие от прежнего боярства, находилась на положении княжеских «милостьников», то есть холопов. Б.Н. Флоря отмечает, что по источникам XI-XII вв. служилые люди в русских землях связаны исключительно с княжеской властью, и лишь в результате княжеских пожалований отдельные группы служилых могли появиться в составе населения частнофеодальных владений³⁷.

К этому следует добавить вывод В.Б. Кобрина и А.Л. Юрганова о наличии в этом регионе и в это же время первых симптомов кризиса дружинной организации и появлении монархических черт в характере княжеской власти. «При Андрее Боголюбском все большее значение приобретает не старшая дружина, а реальный административный аппарат, рекрутировавшийся из младшей дружины – «детьцких». Этот слой находился в прямой и безусловной служебной зависимости от князя, зачастую был его собственностью, хотя многие выходцы из этого слоя могли занимать достаточно высокие посты в княжеской администрации и иметь значительные доходы. Вряд ли случайно, что эти люди с конца XII в. получают название «дворяне», то есть люди княжеского двора, личные слуги князя, а не его друзья и соратники – («дружина»)³⁸. В отличие от дружинников дворяне не могли считаться ровней князю. Он был их господином, а не товарищем.

И.Н. Данилевский отметил, что Андрей Боголюбский впервые назвался «царем и великим князем», тем самым противопоставляя себя не только вечу, другим князьям, но и самому византийскому императору³⁹.

Решив политические проблемы в Ростово-Суздальской земле, Андрей Боголюбский обращает свои взоры в двух направлениях: на юг и на север. В 1169-1170 гг. ему удается временно подчинить своей власти Киев и Новгород. В Киеве он сажает своего младшего брата Глеба, а в Новгород отправляет князя Рюрика Ростиславовича. После смерти Глеба князь Андрей посылает в древнюю столицу своего племянника, смоленского князя Романа Ростиславовича, а его младших братьев, Давида и Романа, посылает в Выжгород и Белгород. Однако братья Ростиславовичи не долго терпели дядюшкино «самовластье». Обиженные тем, что он обращается с ними как с «подручниками», племянники перестали подчиняться князю Андрею.

Стремясь примерно наказать ослушников, Андрей Боголюбский организует в 1173 г. грандиозный поход на Киев. Он собрал огромную рать. Помимо княжеского войска, в которое входили жители Ростова, Суздаля, Владимира, Переславля, Мурома, Белоозера, Рязани и Новгорода, по его приказу в поход выступили дружины Полоцкого, Туровского, Пинского, Городеньского, Черниговского, Новгород-Северского, Путивльского, Курского, Переяславского, Торческого и Смоленского князей. Как ни странно это грандиозное войско под стенами Киева потерпело сокрушительное поражение и вынуждено было с позором уйти. Трудно представить какой оборот приняли бы последующие события, если бы не трагическая гибель властолюбивого князя.

Андрей Боголюбский был зверски убит в своем великолепном замке в ночь с 29 на 30 июня 1174 г. В заговоре участвовало его ближайшие окружение: бояре, слуги, возможно даже жена. Заговорщики, перебив дворцовую стражу, ворвались в спальню князя и нанесли ему несколько ударов мечом. Когда они вышли, раненый князь очнулся и попытался спастись. Услышав стоны, убийцы вернулись, нашли пытавшегося укрыться от преследователей князя и добили его. Княжеский замок был разграблен, а обнаженный, окровавленный труп князя долго валялся в огороде, пока его не схоронили⁴⁰.

Что же погубило могущественного князя? Почему так бесславно закончил он свою жизнь? Пытаясь дать ответ на эти вопросы, необходимо вспомнить, что именно в правление Андрея Боголюбского начинает проявляться новая тенденция – разрыв с традицией, «стариной» и отход от стереотипов княжеского поведения, сложившихся в предыдущую эпоху. Вспомним, что князь систематически нарушал права своих ближайших родственников: братьев, племянников, дядьев, последовательно отходя от коллективного управления к единоличному.

Жестокость его, не только по отношению к врагам, но и к окружающим, производила на современников, не отличавшихся мягкотелостью, тяжелое впечатление. Захват и разгром Киева, учиненный Андреем Боголюбским в 1164 г., сравним разве только с ужасами монгольского нашествия, когда не было пощады ни женщинам, ни старикам, ни детям. Горели и отдавались на разграбление даже храмы⁴¹!

У нас есть все основания согласиться с мнением И.Н. Данилевского о том, что князя Андрея погубило желание стать «самовластьцем». Даже смерть, принятую им от рук своих приближенных, можно расценивать как обратную сторону проявления его деспотизма. Убийство правителя приближенными – это придворный заговор, дворцовый переворот, который свидетельствует об усилении княжеской власти⁴².

При «нормальных» отношениях между князем и его подчиненными недовольство князем приводит к его изгнанию. Невозможность изгнания провоцирует убийство. Тем самым указанные события свидетельствуют о том, что на смену отношениям «князь – дружина» постепенно приходят отношения «государь – подданные». Соответственно начинаются изменения и в менталитете. Неслучайно именно в XII-XIII вв. появляются такие интересные произведения как «Моление» и «Слово Даниила Заточника» – подлинный гимн сильной княжеской власти⁴³.

Как мы уже убедились, стремясь достичь единоличной власти, князь Андрей не брезговал ничем. Он «самым бесцеремонным образом вмешивался в дела церкви, что вызывало отрицательную реакцию со стороны высших церковных иерархов, вплоть до константинопольского патриарха Луки Хризоверга»⁴⁴.

По меткому замечанию И.Н. Данилевского, уже сам отъезд из Вышгорода во Владимир в 1155 г. символичен. «Андрей стремился уйти как можно дальше от древнерусской столицы, где власть великого князя находилась под контролем вечевого собрания. На северо-востоке, колонизованном сравнительно недавно, вечевые порядки не имели столь глубоких корней, как в Киеве»⁴⁵.

Преобладание сельского населения над городским в Ростово-Суздальской земле привело к исчезновению условий для вечевых собраний. «Сельское население, разбросанное мелкими поселками, – отмечает С.Г. Пушкарев,– не имело ни возможности, ни охоты собираться в далекий город на вече»⁴⁶.

Свертыванию вечевых традиций способствовала и целенаправленная политика князя. Как мы уже знаем, Андрей Боголюбский, не найдя общего языка с ростовским вече, покинул город и построил себе новую резиденцию в Суздале, там, где веча не существовало. Однако, эта тенденция проявила себя не сразу. Вечевой строй Ростово-Суздальской земли даже во второй половине XII века оставался еще достаточно устойчивым.

Бурные события этих времен, так ярко отраженные в летописных текстах, тому достойное подтверждение. После смерти Юрия Владимировича (Долгорукого) в 1157 г. «ростовцы и суздальцы сдумавше вси, пояша Андрея сына его старейшего и посадиша и (его) в Ростове на отни столе и в Суздали, занеже бе любим всеми за премногую его добродетель».

После трагической смерти Андрея Боголюбского жители важнейших городов Ростово-Суздальской земли опять съехались во Владимир и решили на вече (по настоянию ростовских бояр) пригласить на княжение в Суздальскую землю племянников Андрея – Мстислава и Ярополка Ростиславичей. Однако правление Ростиславичей не устроило владимирское население, упрекавшее князей в том, что «они точно не в своей волости княжат, точно не хотят долго сидеть у нас, грабят не только всю волость, но и церкви...».

Владимирцы позвали к себе черниговского князя Михаила, брата Андрея Боголюбского, обещая ему вооруженную поддержку. Михаил с братом Всеволодом прибыли в Суздальскую землю и при помощи владимирцев прогнали Ростиславичей. После этого Михаил вокняжился во Владимире, а жители Ростова и Суздаля вынуждены были признать его власть и «утвердиться с ним крестным целованием».

После смерти Михаила (Михалка) борьба крупнейших городов за право настоять на своей кандидатуре будущего князя возобновилась с новой силой. В результате победу опять одержали жители Владимира, в 1176 г. к власти пришел младший сын Юрия Долгорукого Всеволод Юрьевич.

Он прочно и основательно вокняжился в Суздальской земле, не только значительно увеличив ее территорию, но и приобретя неоспоримый авторитет среди других русских князей. Не даром же автор «Слова о полку Игореве» выделил в своем повествовании именно этого князя: «Великыи княже Всеволоде! Не мыслию ти прелетети издалеча, отня злата стола поблюсти? Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выляти».

К концу века власть Всеволода настолько укрепилась, что «положили на немь старшинство вся братья во Володимире (Мономаха) племени». Продолжая политику Андрея Боголюбского, Всеволод пользовался малейшей возможностью, чтобы удержать своих более слабых соседей в зависимом положении: требовал их участия на его стороне в походах, вмешивался в их внутренние дела, стравливал их друг с другом.

Именно в Суздальской земле, где в течение почти всего двенадцатого столетия правили три сильных, не терпевших никакого соперничества князя, Юрий Долгорукий и два его сына – Андрей и Всеволод, начал складываться особый тип княжеской власти, нисколько не похожий на прежний.

«Пройдут десятилетия, даже столетия; потребуется монгольское нашествие, фактически истребившее старые дружинные порядки вместе с самими дружинниками, чтобы в Русской земле вновь появились самовластные цари и великие князья, окруженные дворянами и боярами-холопами (как они будут именовать себя при обращении к государю) и учреждающие на Руси не только новые епископии и митрополии, но и патриаршества»⁴⁷. Сложатся совершенно новые отношения власти и общества, при которых, по определению В.Б. Кобрина и А.Л. Юрганова, служилое сословие окажется в полной и безусловной зависимости от своего господина⁴⁸. Такой тип отношений станет впоследствии господствующим в Московском княжестве, а затем ляжет в основу деспотической системы правления во всех русских землях – российского самодержавия.

В.О. Ключевский выделил особые условия, благодаря которым в Суздальской земле образовалась исключительно благоприятная почва, на которой впоследствии выросла и окрепла такая система власти. Это, прежде всего, складывание нового великокняжеского стола во Владимире и превращение его в политический центр всего Верхневолжского региона, а также новый порядок наследования, установившийся на этой территории⁴⁹.

Традиционно получение титула старшего в роде Рюриковичей Великого князя неразрывно было связано с занятием Киевского стола. Князь Андрей впервые отделил старшинство в роде от места пребывания Великого князя. Получив титул Великого князя, он не покинул своей Суздальской земли и не поехал в Киев, чтобы занять стол отца и деда. По меткому замечанию В.О. Ключевского, «княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение... князь Андрей со своей северной Русью отделился от Руси южной, образовал другое великое княжение, Суздальское и сделал город Владимир великокняжеским столом для всех князей».

Наследование великокняжеского владимирского стола, как и прежде, происходило в полном соответствии с древнерусской традицией, по порядку старшинства. Дети Всеволода сидели на владимирском столе по очереди: сначала старший сын Константин, затем Юрий, за ним Ярослав и, наконец, Святослав. Та же очередь наблюдается и в поколении Всеволодовых внуков. Вплоть до последней четверти XIII века этот порядок соблюдался и «старшая» Владимирская земля оставалась общим достоянием Всеволодовичей.

Другие области Суздальской земли на правах уделов принадлежали младшим Всеволодовичам, и именно там и появляется новый порядок передачи власти. Эти уделы наследуются не по старшинству, а передаются от отца к сыну, то есть по прямой нисходящей линии. Такой порядок наследования, по мнению историка, изменяет юридический статус этих земель, появляется даже новый термин, их обозначающий – «вотчина» или позднее – «удел», в смысле отдельного, постоянного и наследственного владения⁵⁰.

Наиболее полно и последовательно все эти тенденции проявятся во второй половине XIII века на территории Московского княжества. В 1263 году после смерти Александра Невского Москва станет стольным городом особого княжества, а князь Даниил – основателем московского княжеского дома. А пока, в самом начале периода политической раздробленности только начинает оформляться новая реальность существования «Русской земли», представлявшей теперь конгломерат отдельных суверенных государств, активно ищущих свой путь политического развития. Условно все эти государства можно разделить на три типа: раннефеодальная монархия, сложившаяся в Юго-западных землях, республика – в Новгороде и Пскове и деспотическая монархия Северо-восточной Руси.

Несмотря на существенные различия, русские княжества все еще сохраняют много общего. В качестве основных политических институтов везде присутствуют все те же уходящие корнями в прошлое три силы: князь, дружина (боярство) и вече. И хотя теперь все князья держали «отчину свою», живо еще было прежнее представление о единстве «Русской земли», хранителем которого, безусловно, оставалась церковь.

1. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., Л., 1939. С. 254.

2. Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003. С. 15.

3. Там же. С. 18.

4. Головатенко А. Указ. соч. С. 36.

5. Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003. С. 16.

6. Цит. по: Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003. С. 59.

7. Там же. С. 19.

8. Соловьев С.М. История России с древнейших времен: Соч.: В 18-ти кн. М., 1988. Кн. I. С. 563.

9. Александрова Д.Н. Феодальная раздробленность Руси. М., 2001, С. 425.

10. Там же.

11. Там же. С. 426.

12. Там же. С. 429.

13. Славянская энциклопедия. М., 2001. С. 43.

14. Ключевский В.О. Указ. соч. С. 85.

15. Там же. С. 68.

16. Там же. С. 69.

17. Там же. С. 57.

18. Там же. С. 66.

19. Там же.

20. Там же. С. 84.

21. Новгородская судебная грамота. Российское законодательство X-XX вв. Законодательство Древней Руси. Т 1. М., 1984.

22. Ключевский В.О. Указ. соч. С. 59.

23. Там же.

24. Там же. С. 58.

25. Там же. С. 82.

26. Там же. С. 83.

27. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. (Полное собрание русских летописей. Т 3.). М., 2000. С. 114.

28. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки Социально-политической истории. Л., 1987. С. 25.

29. Пушкарев С.Г. Указ. соч. С. 92.

30. Там же. 93.

31. Ключевский В.О. Указ. соч. С. 348.

32. Там же. С. 318.

33. Джон Феннел. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М., 1989. С. 40.

34. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). М., 2001. С. 90.

35. Там же. С. 72.

36. Там же. С. 74.

37. Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 58.

38. Кобрин В.Б., Юрганов А.Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси: К постановке проблемы // История СССР. 1991. № 4. С. 56-57.

39. Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 92.

40. Там же. С. 81-83.

41. Там же. С. 91.

42. Там же С. 92.

43. Зарубин Н.Н. «Слово Даниила Заточника» по редакциям XII и XIII вв. и их переделкам. Л., 1932. С. 66.

44. Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 92.

45. Там же.

46. Пушкарев С.Г. Указ. соч. С. 94.

47. Данилевский И.Н. Указ. соч. С.93

48. Кобрин В.Б., Юрганов А.Л. Указ. соч. С. 54.

49. Ключевский В.О. Указ. соч. С. 337.

50. Там же.

24