Не 1.2. Інтерпретація свободи в історії філософії права
Взаємозв’язок „права” і „свободи” в категоріально-понятійному апараті юридичної науки.
Основні підходи до співвідношення права і свободи в історії правової думки:
А) Тотожність права і свободи (Цицерон, І. Кант, Г. Гегель, Г. Пухта);
Б) Право як міра свободи (Ф. Аквінський, Б. М. Чичерін, С. С. Алексєєв);
В) Право як міра обмеження свободи (Платон, І. Бентам, Т. Гоббс).
Ідея свободи в процесі розвитку законодавства.
Література:
1. Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: опыт комплексного исследования. – М.: Статут, 1999.
2. Арістотель. Політика / Пер. с давньогр. та передм. О. Кислюка. – К.: Основи, 2000.
3. Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990.
4. Гертых В. Свобода и моральный закон у Фомы Аквинского // Вопросы философии. – 1994. – № 1. – С. 87-101.
5. Гоббс Т. Избранные произведения в 2-х т. Т.1. – М.: “Мысль”, 1965. – 583 с. – (Свобода. – С. 298 – 342; О свободе и необходимости. – С. 517-562).
6. Кант И. Метафизика нравов в двух частях. Введение в учение о праве // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. – М.: Мысль, 1999. – Т. ІІІ.
7. Платон. Государство // Собрание сочинений в 4 т. Т.З. / Пер. с древне- греч.; Общ. Ред. А. Ф. Лосева, В. А. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. – М.: Мысль, 1994.
8. Циппеліус Р. Філософія права. – К.: Тандем, 2000.
9. Цицерон Марк Туллий. О государстве. О законах. О старости. О дружбе. Об обязанности. Речи. Письма / Предисл. Е. И. Темнова. – М.: Мысль, 1999.
10. Чичерин Б. Н. Философия права. – СПб.: Наука, 1998.
1.1. Понятия "право" и "свобода" в категориально-понятийном аппарате юридической науки.
В категориально-понятийном аппарате юридической науки понятия "право" и "свобода" занимают не просто особое, но определяющее место. Если понятие "право", которое, по словам B.C. Нерсесянца, суть формулы юридического мира как такового (как принцип, правило и норма должного порядка действительности)1, обоснованно занимает место исходной научной категории и, выполняя, тем самым, основную нагрузку в составе методологического инструментария правовой теории1, то понятие "свобода", будучи общенаучной категорией, играет не меньшую роль в системе правовых категорий и понятий. Более того, понятие "свобода", соотнесенное с понятием "право", способствует, по нашему глубокому убеждению, наиболее глубокому проникновению в природу и сущность права как специфического социального института-регулятора. В этом смысле понятие свободы приобретает, можно сказать, ме-тодолого-правовое качество, становясь в один ряд с важнейшими познавательными инструментами правовой действительности.
Вместе с тем, есть основания возразить A.M. Васильеву, который предлагает в качестве фундаментальной исходной правовой категории признать категорию "государственная воля господствующего класса" (Васильев A.M. Указ. раб. С. 111 и след.). Не вдаваясь в оценку политико-идеологической платформы, на которой стояли большинство отечественных ученых-правоведов середины 70-х годов, на наш взгляд, исследователь в данном случае в качестве исходной категории выделяет не само право как понятие, а лишь одну из ведущих характеристик явления права - его сущность. Но, известно, методологические подходы к познанию сущности столь многообразного в своем бытии столь же много- и разнообразны, что не позволяет однозначно выделить в качестве исходной правовой категории лишь одну сторону сущности права. Именно само понятие "право" и находится на вершине той иерархически выстроенной пирамиды, которая выражает собой всю сложную систему правовых категорий и понятий.
Право, и как явление социальной действительности, и как соответствующее понятие, с момента возникновения рационально-логических (научных) представлений людей об окружающей действительности, всегда было, остается и, без сомнения, еще долго будет оставаться предметом острых дискуссий о его природе, ценности, назначении и роли в обществе. В правовой теории в настоящее время все еще имеет место ситуация, когда, по верному замечанию французского теоретика права Ж.-Л. Бержеля, "дать точное и лаконичное определение праву представляется невозможным" . Эту же мысль подтверждает и современный отечественный теоретик права А.В. Поляков, когда пишет, что "до сих пор в науке нет единого представления о природе права и, соответственно, о предмете данной науки"3.
Действительно, любое из определений права неизбежно будет страдать своею "недосказанностью", отсутствием или неполнотой выраженности тех или иных признаков (свойств), которые, с точки зрения оппонентов авторов таких определений, обязательно должны отражать природу и сущность права. Это лишний раз подтверждает, что "многогранность и специфичность самого права как общественного явления требует разносторонности подходов и аспектов при его изучении"1.
Проведенные в 50-х - 70-х годах прошлого столетия широкие дискуссии, начавшееся в период перестройки и продолжающееся в отечественной правовой науке по сей день еще более интенсивное обсуждение проблем правопонимания, стимулированное развитием с начала 90-х годов теории прав человека,2 достаточно ярко подтверждают устойчиво сложившийся и ставший общим местом в современных исследованиях в области правовой теории теоретико-правовой плюрализм (А.В. Поляков).
Уже самый общий обзор философской и теоретико-правовой литературы по проблемам правопонимания свидетельствует, во-первых, о множественности причин такого плюрализма на природу, сущность и назначение права и, во-вторых, об уникальности в своем разнообразии и даже некоторой, может показаться, "экстравагантности" сложившихся в настоящее время правовых представлений. Наряду с хорошо известными, традиционными методологическими подходами к правопониманию, перечисленными и охарактеризованными, например, авторами "Элементарных начал общей теории права" (интегративный, аксиологический, личностный, деятельностный, инструментальный, генетический, институциональный, специально-юридический, естественно-правовой (мировоззренческий), социологический, ' формационный, цивилизационный подходы, нормативная, психологическая концепции, концепция свободного, "живого" права, марксистская теория, концепции "широкого" и "узкого" правопонимания и др.)1, получают распространение новые доктрины либертарно-юридической аксиологии (В.С.Нерсесянц, В.А. Четвернин ), герменевтического правопонимания (И.П. Малинова3), развиваются концепции актуального права (В.А. Муравский4), разрабатывается аксиоматический подход к праву (С.Н. Егоров5). Новое "дыхание" получает известный подход к познанию права в объективном и субъективном смысле (Н.И. Матузов6). Попытки методологической интеграции существующих концепций правопонимания приводит некоторых авторов к идее формирования подхода, который можно было бы условно назвать реконструкционным (О.Э. Лейст, А.А. Матюхин ).
В контексте предмета настоящего исследования не ставится цель развернутой характеристики существующих подходов и концепций правопонимания. Кроме того, в задачу автора диссертации и не входит определение и подробное обоснование собственной позиции относительно трактовки понятия права. Тем не менее, актуализируется потребность в определении такого операционального понятия права, которое в максимальной степени соответствовало бы поставленным в работе целям, т.е. отражало бы связь права со свободой, причем, на данном этапе рассуждений пока не важно, идет ли речь о праве как ограничителе свободы или, напротив, как гаранте свободы.
В данной связи необходимо подчеркнуть, что в настоящей работ мы разделяем позицию сторонников нормативистской трактовки права, лежащей в русле методологии юридического позитивизма, и, прежде всего, то, что право как специфический социальный регулятор, его содержание, формы, характер установлений и предписаний, регулятивные средства и способы так или иначе опосредованы содержанием и характером государственной воли (власти).
1 Если формальное равенство участников общественных отношений, выражающее результат осуществления таких существенных свойств права, как его нормативность и формальная определенность, характеризует, прежде всего, равные, т.е. одинаковые, независимо от индивидуальных особенностей людей, правовые обязанности в тех или иных типовых (родовых, видовых) правоотношениях, то содержательное равенство отражает то сущностное качество права, что оно по своему содержанию есть право неравенства (Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9 т. Т.6. М., 1987. С.15,16). Чтобы обеспечить действительное равенство неравных по своим физическим, интеллектуальным, имущественным и иным особенностям людей, в праве должны быть предусмотрены такие средства, способы, механизмы, которые "смягчали" бы фактическое неравенство людей как субъектов правоотношений, т.е. приводили бы их к некоему "общему знаменателю", уравнивали бы их правовые потребности и интересы. При этом важно иметь в виду, что речь идет не о действительном уравнивании, точнее, "уравниловке", что в принципе невозможно, а об уравнивании правовых возможностей для реализации индивидуальных жизненных потребностей, интересов и целей.
Следуя основным положениям нормативистского воззрения, выделяются следующие основные черты (признаки) права как социального феномена-регулятора:
- системная нормативность, выражающаяся в существовании системы общеобязательных установлений и предписаний (норм), посредством которых осуществляется правовое регулирование (упорядочение, "нормирование") общественных отношений путем: а) установления нормативных начал общественной и государственной жизни и б) предоставления их участникам субъективных юридических прав и возложения на них юридических обязанностей;
- государственно-волевой характер права, что выражается, с одной стороны, в опосредовании содержания, формальной определенности, характера, а также процедуры выработки, принятия издания и обеспечения осуществления правовых норм государственной властью и, с другой стороны, возможностью и необходимостью обеспечения мерами государственного принуждения исполнения (соблюдения) этих норм;
- наличие опосредованных и гарантированных государственной властью системы юридических средств (юридические нормы, правовые принципы, нормативные правовые акты, акты правоприменения, интерпретационные акты, правоотношения, правовые институты и механизмы, договоры, меры поощрения, санкции, юридические поступки, правовые режимы, юридические факты и т.д.), с помощью которых субъекты правового регулирования имеют возможность достичь социально значимого фактического результата, главный из которых - поддержание упорядоченности общественных отношений (А.В. Малько, К.В. Шундиков);
- объективно заложенные в праве цели обеспечения формального и содержательного равенства1, социальной справедливости и ответственности в отношениях между людьми; а также цель оптимизации сочетания интересов государственной власти, общества и отдельной личности в их взаимоотношениях.
Данный перечень существенных черт права, разумеется, не является исчерпывающим, однако уже он дает возможность сформулировать следующее "рабочее" определение права, используемое в настоящем исследовании: право есть гарантируемая государственной властью система общеобязательных, формально определенных установлений и предписаний (норм), преследующая цели упорядочения и оптимизации взаимоотношений индивида, общества и государства с точки зрения обеспечения формального и содержательного равенства, социальной справедливости и ответственности при помощи опосредованных данными нормами различного рода средств и способов воздействия на их поведение по отношению друг к другу.
Данная дефиниция, как можно видеть, выражает собой попытку "конвергенции" ведущих подходов к пониманию права как социального явления-регулятора. Это выражено, в частности, в акцентировании внимания на обеспечении с помощью юридических средств оптимизации интересов различных участников общественных отношений как одного из главных факторов успешности достижения общеправовой цели1. Дело в том, что правовое регулирование, так или иначе, преследует цели (будь то общеправовые, специальные или частные, перспективные или ближайшие цели (А.В. Малько, К.В. Шундиков) установления, с одной стороны, нормативных образцов, эталонов внешне выраженного волевого поведения различных участников общественных отношений, а с другой, - превенции социальных негативных девиаций от этих эталонов. Тем самым в праве присутствуют и функционируют с различной степенью эффективности специфические механизмы предупреждения произвольных, не согласующихся с потребностями и интересами общества и государственной власти поведенческих актов индивидов и их различного рода объединений.
В контексте предмета настоящего исследования последнее замечание имеет особое значение. Акцентирование внимания на произвольных поведенческих актах1, предотвращение которых либо реагирование на которые является для права его важнейшими целью и функцией, свидетельствует о возможности существования такой внешне выраженной свободы волеизъявления, которая выступает в качестве объекта правового воздействия либо в плане поощрения (стимулирования) такой свободы, либо, напротив, ее ограничения, вплоть до полного запрета (ликвидации). Именно данное обстоятельство и обусловливает необходимость обращения к характеристике понятия "свобода".
Понимание свободы, стремление к свободе, воплощение свободы в жизни, борьба за свободу и ее отстаивание всегда были предметом ожесточенных споров, множества исследований, общественных и личностных конфликтов на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Свобода есть атрибут, природное качество homo sapiens; без осознания людьми необходимости обладания своей свободой и, одновременно, осознанием, что другой человек также стремится быть свободным, человек разумный теряет свое природное качество "разумности". Иное дело, что развитие научных представлений, прежде всего, философских и политико-правовых учений о свободе как части философии природы, духа и действий человека, в каждый исторический период связано с его особенностями, нравственным состоянием общества, его мышлением .
В данном случае слово-термин "произвол" употребляется в кантовском смысле, т.е. как способность осознанно совершать поступки для создания, а не в смысле "произвол как антипод правовой свободы", который (произвол) означает "господство силы: чем больше силы, тем больше свободы"
Уже этимологическая характеристика слова-термина "свобода" отражает сложность исследований в этой области. "Словарь русского языка" СИ. Ожегова содержит несколько значений слова "свобода": а) возможность проявления субъектом своей воли в условиях осознания законов развития природы и общества; б) независимость, отсутствие стеснений и ограничений, связываю
щих общественно-политическую жизнь и деятельность какого-нибудь класса, всего общества или его членов; в) свобода вообще - отсутствие каких-либо ограничений, стеснений в чем-нибудь; г) состояние того, кто не находится в заключении, в неволе !.
Видный американский социолог С. Ниринг в работе "Свобода: обещание и угроза" приводит ссылки на различные англо-язычные словари, в которых значительно больше смысловых значений этого слова: не знающий ограничений - физических, государственных, моральных, уважающий чужие взгляды, желания; обладающий свободной волей (в этике); пользующийся неприкосновенностью; непринужденный, чуждый условностям; несдержанный, открытый и т.д. Синонимы слова "свобода" - вольность, воля, независимость, эмансипация, освобождение, избавление, вызволение из рабства, неприкосновенность, простор, беспрепятственность, непринужденность и др.
Обобщая все эти смысловые значения, с уверенностью можно утверждать, что в широком смысле слова свобода представляет собой состояние неограниченности (несвязанности) человеческой воли, направленной на удовлетворение человеком своих потребностей, интересов и целей. В то же время различные науки, включая термин-понятие "свобода" в арсенал своего понятийного аппарата, используют его в соответствии со своими познавательными целями.
Так, в философской энциклопедической литературе советского периода свобода определяется, следуя заложенной еще Б.Спинозой традиции, как "способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости"4. Для основоположников исторического материализма, принявшим и развившим взгляды Б. Спинозы и затем Г. Гегеля, совершенно ясно, что свобода "состоит в основанном на познании необходимостей природы господстве над нами самими и над внешней природой"5 (Ф. Энгельс). Но и современные словари представляют практически такое же толкование свободы, т.е. как "способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости"1.
В современной зарубежной философской литературе нередки попытки обоснования органичной связи свободы и равенства. Так, американский экономист М. Фридмен убежден, что "равенство возможностей, как и личное равенство, не противоречит свободе: наоборот, оно представляет собой существенную часть свободы" .
Социологическая и политическая науки трактуют свободу как "самостоятельность социальных и политических субъектов (личностей, их групп, общественно-политических органов, организаций и объединений и др.), выражающаяся в их способности и возможности делать собственный выбор и действовать в соответствии со своими интересами и целями, в наличии у них соответствующих прав и их гарантий"3. Своеобразно в этом отношении толкование свободы известным дореволюционным политическим деятелем, приверженцем монархизма, ученым и публицистом Л.А. Тихомировым, полагавшим, что свобода есть "такое состояние, при котором я нахожусь подчинен своим внутренним силам, а не каким-либо внешним"4.
Для языка педагогической науки характерно использование термина "свободоспособность", который можно (с известной степенью условности) рассматривать в качестве синонима термина "свобода". Свободоспособность в данном случае трактуется как "способность к автономному, неконформистскому существованию; способность самостоятельно, независимо (учитывая, но, преодолевая биологическую и социальную заданность) строить свою судьбу, отношения с миром, реализовывать самостоятельно познанное жизненное предназначение, осуществляя собственный, индивидуальный (особый) выбор"5. С понятием выбора очень часто связывают понятие свободы и современные авторы: свобода есть "возможность выбора среди множества путей и объектов" (С. Никольский6).
Значительный познавательный интерес и, в известной степени, научную ценность представляет потенциал философской, этической и политической афористики, дающей массу пищи для размышлений о свободе: "Свобода - власть над жизнью" (Платон), "Свобода - это воля к личной ответственности" (Ф. Ницше), "Свобода заключается в праве делать все, что не вредит другим" (М. Клаудиус), "Свобода - это не право выбора между добром и злом, а право защиты добра от зла" (И. Шевелев)1 и т.д. и т.п.
Закономерным следствием многоплановости и многогранности и понятия, и самого явления свободы являются разнообразные трактовки, представленные мыслителями прошлого и современности, классификация которых и необходима, и возможна по различным основаниям.
Прежде всего, в философской и теоретической литературе различаются внутренняя и внешняя свобода . С внешней стороны свобода определяется "как власть, как господство над обстоятельствами и отношениями, в которых живет индивид...", с внутренней - "как самоопределение, как избавление от действительного мира, как - мнимая только - свобода духа"3 (К. Маркс, Ф. Энгельс). По мнению Л.А. Тихомирова, следует различать свободу личности и свободу гражданина, где свобода личности определяется развитостью этой личности (т.е. его внутренним, духовным миром), а свобода гражданина - суть выражение содержания и характера службы личности обществу (государству), т.е. внешней (политической, общественной, вообще публичной) деятельности, которая далеко не всегда соответствует внутреннему представлению этой личности о свободе4.