А.П. Гостомыслов Звери лукавые, добрые

Остроносая лайка встретила нас у дверей, проводила в комнату, легла у порога и смотрела сторожко, ждала — не заговорим ли мы об охоте. Мы приехали в гости к художнику-анималисту Татьяне Капустиной. На стенах нет свободного места: оленьи рога, крылья тетеревов, глухарей, на полках клыкастые звериные черепа, все это собрано в экспедициях. И всюду — КНИГИ, КНИГИ, КНИГИ...

В старинных, с медными застежками альбомах — семейные фотографии. Вот бабушкин дом в селе Филиппово Угличского района. Бабушка вышла замуж за чернотропного — так в селе называли тех, кто победнее и топил избу «по-черному»: на тропинке, где они ходили за водой, оставались черные следы. Вот отец Порфирий Кузьмич в буденовском шлеме, его эскадрон дрался в войсках Тухачевского. Вот перед бабушкиным домом сидит с котенком она, трехрехлетняя. Вид у нее недовольный.

— Видите, на плечах нового платья бантики, вот и недовольна, — поясняет Татьяна. — С тех пор на моих платьях не было ни одного бантика.

После войны переехали в Ленинград. Порфирий Кузьмич, завзятый охотник, чтобы быть ближе к лесу, завел за Вырицей «дачу» — сколоченный из досок сарайчик. Воспитывал он Татьяну строго, закалял, постоянно брал с собой на охоту. Учил лес любить, зверье понимать и жалеть, подранков в лесу не оставлять. Сколько патронов истрачено — столько дичи надо домой принести. Вскоре Татьяна уже хаживала в лес одна. Как-то встретили ее в лесу охотники. Смотрят — девчоночка в резиновых сапогах, в старом ватнике, ружьишко за спиной. Ее лайка загнала белку на дерево, а «охотница», смех, да и только, и не думает стрелять. Выхватила из-за пазухи блокнот и торопливо сразу трех белок рисует. Две минуты — три рисунка. Конечно, белка ждать не стала. С ветки на ветку скок — и была такова.

Охотникам стало жаль ушедшую добычу, они подняли девчонку на смех: и стрелять-то не умеешь.

— Умею, — негромко ответила Таня.

Этого охотники только и добивались. Из гильзы высыпали дробь, ставили одну-единственную дробинку и отдали ей патрон. Затем достали копейку с дырочкой, привязали ниточку и подкинули с хохотом.

— Стреляй!

Когда дым рассеялся, долго шарили потраве, и, наконец, лайка отыскала поодаль отлетевшую монетку. Посмотрели — на ней — вмятина!

Лица у охотников вытянулись. Сколько проделывали такую шутку — всегда удавалось посрамить стрелка, никто попасть не мог.

Таня не стала рассказывать им про отцовские уроки, про то, как по дороге в школу каждый день заходит в тир и тратит там все деньги, что даются на обед.

— Случайно попала, — пояснила.

Охотники поклонились ей, молча протянули мятую монетку и ушли, ступая бесшумно, чтобы не мешать искать и рисовать зверюшек. Что же заставило Татьяну взяться за карандаш? Еще бабушка спрашивала ее маленькую:

• Таточка, кем будешь?

• Краски делать, — уверенно отвечала она, немало изумляя старушку. Однажды вошла в класс учительница, остановилась в дверях, ничего понять не может. Ребята ее даже не заметили, все столпились у одной парты

— Капустина, что это у тебя? — сделала она замечание.

Ребята разбежались по местам, и учительница увидела на парте кусок доски, а по ней олени бегут, ненцы на нартах едут, чум стоит. Целое стойбище сделано из воска и проволоки.

— Останешься после уроков, — строго сказала учительница. Крепко взяла за руку и отвела во Дворец пионеров к скульптору Китайгордской.

Из кружка ей вскоре предложили перейти в детскую художественную школу. Трудно ей было, многого она не знала из того, что было известно сверстникам, давно увлекающимся рисованием. На экзамене ей велели сделать серый цвет. Она пыталась развести черный.

— Смешай серый и коричневый, — подсказали ребята. И серый цвет получился.

Преподаватели увидели, как быстро она может учиться и приняли ее.

После художественной школы поступила Татьяна в Академию художеств. Сделала первые студенческие работы. Пришла в журнал «Костер». Главньй художник посмотрел на рисунки, на растерянную девушку, порылся в куче 6умаг и протянул ей маленькое стихотвореньице про самолет, соединяющий север с югом. Татьяна нарисовала летчика, с одной стороны держащего руку эскимоса, а с другой девочку в пестром узбекском халате.

Художник рисунок принял и сказал:

— Не жалей себя, больше рисуй!

После первого курса послали на практику в Киев, в издательство «Детская литература». Для пробы ей предложили проиллюстрировать книжку с рассказом Чехова «Белобрысый» — про щенка, попавшего в логово к волкам.

Татьяне стало страшно — первая книжка. Вдруг не справится? Но, выросшая в строгости, она не умела отказываться. На следующий день встала с рассветом, на цыпочках, чтобы не будить соседей по общежитию, прошла к окну, положила на колени фанерку. Лист бумаги. Когда все встали и пора было идти в типографию, рисунок был готов. В доме Капустиных всегда жили собаки, щенки, поэтому Татьяна рисовала их по памяти, легко. Лапки, хвостики, морды — все получалось.

Чтобы нарисовать старую волчицу, пришлось идти в зоопарк. Но волчица «не удавалась». Изо дня в день, целый месяц наведывалась Татьяна в зоопарк: все — зря. Подружка, проходившая практику вместе с ней и, как и она, рисо­вавшая первую книжку (тоже ничего не получалось) все бросила и уехала.

А Татьяна не умела отступать. Честно призналась в издательстве:

Волчица получилась кривая да лысая. Остальные рисунки оказались хороши и работу приняли. А Татьяне дали на иллюстрацию другую — «Что я видел?» Бориса Житкова…

Из каждой поездки привозила Татьяна толстые пачки листов с рисунками, уже выбрала себе судьбу: стала книжным графиком, «портретистом» животных …

Татьяна теперь только наблюдает жизнь зверей. Как-то в первоапрельский день отправилась она на лыжах в лес: ей сказали, что из берлоги поднялся сонный медведь и бродит у самых заборов Вырицы. Лоси тянутся к жилью и медведь за ними.

И действительно, Татьяне встретились великаньи следы медведя. ВдругТатьяна увидела зверя. Колоссальный, холка высокая. До него на глаз метров семьдесят. Он был лохмат, бока подведены — голодный. Татьяна поняла — ближе нельзя и убегать нельзя, обязательно вдогонку кинется. Стала не торопясь «елочкой» разворачиваться и — обратно, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.

Прямо с порога — скорее медведя рисовать, получился он громадный,

Поглядела на рисунок — самой страшно стало.

Мы попросили Татьяну Капустину показать свои книжки. Она высыпала их на стол — получилась большая груда. И почти с каждой страницы на нас смотрели рыбы, птицы, звери — лукавые, добрые, веселые. В них не хотелось стрелять. Их хотелось гладить и любить.

Вдруг мы вздрогнули — раздался оглушительный звон. Татьяна не глядя протянула руку и прихлопнула огромный будильник.

— В шесть утра сама встаю, — сказала Татьяна. — А чтобы подняться в пять — приходится заводить.

Мы посмотрели на циферблат. Стрелки стояли на пяти.

Детская журналистика:

хозрасчетные газета и журнал в школе.

Учебн. пособ. –

СПб.: Изд-во Михайлова В.А.,

2006. – С. 123-126.

Приложение 16