Глава 6. Философия техники

Феномен техники в его современном понимании был выделен и осознан только в ХIХ столетии. Во второй половине века, ближе к концу начинает формироваться философия техники, у истоков которой стояли как «философствующие инженеры» так и профессиональные философы. Их совместными усилиями была создана философия техники. У ее истоков стояли известный технолог, первый ректор Дрезденской высшей технической школы, позитивистски ориентированный Эрнст Гартиг, Франц Рело – инженер-практик, конструктор, профессор по курсу кинематики машин, «столп немецкого машиностроения» Алоиз Ридлер.

В этих работах Ридлер подчеркивает глубину историко-технического опыта человечества, начиная от простейших орудий труда до новейших для своего времени технических сооружений. Технику он рассматривает как часть культуры, тесно связанную с науками. Причем не всегда техника является приложением научных знаний, нередко наука следует за техникой, как это было, например, при изобретении паровой машины. Он ратует за соединение инженерного гения и труда ученых, отсюда требования, выдвигаемые Ридлером в отношении инженерного образования. По его мнению, задача высшего технического образования заключается не только в том, чтобы готовить химиков, электриков, машиностроителей, технологов промышленного производства, усилия которых сосредоточиваются только в своей профессиональной области. Задача инженерного образования состоит в том, чтобы дать инженеру многостороннее глубокое образование, куда входит целый комплекс теоретических дисциплин как естественнонаучного, так и гуманитарного цикла. Ридлер считает, что широкое и разностороннее образование позволит инженеру определять границы возможного в познавательных и практических действиях, уметь применять знания в нестандартных условиях или условиях недостаточно определенных. Инженерное мышление должно уметь возвыситься до полного и цельного воззрения на все процессы природы, чтобы стать творческим мышлением. И еще одна особенность подчеркивается Ридлером – инженерное мышление должно быть наглядным, то есть инженер должен обладать пространственным воображением. В целом же можно сказать, что Ридлер рисует не просто модель инженера, а инженера научно и общеобразованного, творчески мыслящего. Техника, в его представлении, близка не только науке, но также искусству. Именно в этом смысле техника имеет право с гордостью именоваться греческим словом «технэ» - искусство, умение, создание артефактов, в чем-то превосходящих природные объекты. Технические вузы должны указывать дорогу прогрессу, стать центрами воспитания для производительного творчества. Понятно, почему подобные представления об инженерах сделали эту профессию самой привлекательной и престижной в первой половине ХХ века. Быть инженером автоматически означало быть человеком глубоко и широко образованным, умным, творчески мыслящим и практически действующим.

Философия техники формировалась также философами, среди которых этой теме уже в конце XIX века посвятили свои труды Эрнст Капп, Альфред Эспинас, Фред Бон. Капп был первым, кто уже в заголовке своей работы соединил два казавшихся несовместимыми понятия «философия» и «техника». Его книга, изданная в 1897 году, называлась «Основные направления философии техники». С легкой руки Эспинаса слово «техника» стало произноситься в прочном сочетании «техника и технология». Наконец, кантианец Фред Бон ставит проблему техники как феномена, как самостоятельной и проблемной реальности. Он различает технику в широком и узком смысле. Техника в узком смысле – это покоящаяся на высказываниях физики и химии промышленная или инженерная техника. Расширение этого понятия происходит, если двигаться от техники неорганической, основанной на точных науках, к органической технике (земледелие, скотоводство, врачевание и т.д.) и от техники естественных наук к технике наук о духе (политике, педагогике и т.д.). При этом он выделяет общий признак всякой техники – указатель средства для достижения данной цели. Бон касается также очень важного вопроса разграничения понятий "техника" и "практика". Он отмечает, что наука часто противопоставляется технике как теоретическая область практической, что неверно. По его мнению, наука и техника совместно строят здание теории и как таковые противостоят практике. Практика – это любая профессиональная деятельность, в то время как техника дает лишь руководство к осуществлению этой деятельности. Причем техника отличается от науки главным образом лишь иной формой высказываний и другой организацией материала. С его точки зрения, рабочий, монтер, чертежник, конструктор, преподаватель школы и исследователь составляют в промышленной технике один непрерывный ряд.

Феномен техники исследовался в начале ХХ века и в России, где пионером является П.К. Энгельмейер, первый философ техники в России.

Технику он называет «одним из колес в гигантских часах человеческой общественности». Функции этого «колеса», его место и роль может выполнить только философия техники. В своих статьях и докладах Энгельмейер настаивал на исследовании техники в широком социальном контексте. В то же время сам социальный контекст индустриального общества формируется под сильным воздействием техники, под сильным воздействием техники находится сам человек. Достаточно только представить себе, что было бы со всеми нами, исчезни из нашего обихода те технические приспособления, которыми мы пользуемся ежедневно.

Энгельмейер соединяет философию техник с философией деятельности, которую он называет «активизм» и специально исследует техническое творчество. В техническом творчестве он выделяет три его необходимых условия: интуицию, рассуждение и организованный рефлекс. Соединяясь в деятельности, эти факторы-условия обеспечивают творческий акт и его результат.

Философию техники Энгельмейер связывает в единое целое с теорией познания, этикой, эстетикой, вообще с гуманитарными, социальными науками и традиционной философией. Он полагает, что такая связь будет плодотворной для создания синтетической философии индустриального общества, в которой найдут решение общецивилизационные проблемы. Идеи Энгельмейера встречали особенное сочувствие и понимание в инженерной и философской среде два первых десятилетия ХХ века. Да и в наше время многое из его трудов активно используется современными авторами – специалистами в области философии техники. Основная задача продолжает оставаться актуальной: формирование гуманитарного представления о технике в обществе. Кредо этого представления выражается очень просто – не человек для техники, а техника для человека.

Таким образом, к началу ХХ века сформировалась основная проблематика философии техники. К наиболее важным философским вопросам относились следующие: специфика техники и технических теорий, роль и место техники в культуре разных обществ, в том числе в современном обществе, последствия бурного роста техники для человеческой цивилизации, взаимодействие техники и человека и др.

Историческое исследование развития техники возводит это понятие к греческому «технэ», которое Аристотель расширил от слова, обозначавшего обработку древесины, до обозначения всего искусственно созданного, существующего как противоположность природе или «фюзис». При этом «техническое» понималось не только как антипод «естественному», но стояло значительно ниже последнего. Существование «технэ» оправдывалось только его пользой для человека, зачастую иной, самостоятельной ценности оно никак не имело. Вторая особенность техники – это навык, связанный с ручным трудом, ремесленничеством, которое, как известно, греки ценили значительно ниже, чем интеллектуальный труд. Ремесло более было делом рабов, но не свободных людей. Очень немногие отваживались заниматься такой деятельностью без большого ущерба своей репутации.

Хотя вот античные философы не чурались заниматься техническими изобретениями. Анаксимандр создал солнечные часы с устройством, указывающим равноденствие и солнцестояние. Платону приписывают изобретение водяного будильника, который собирал ранним утром учеников академии на лекции и занятия. И, конечно же, образцом античного философа-инженера может с полным основанием числиться Архимед, которого современники считали мудрецом, отрешенным от земных проблем. Но в действительности, как свидетельствуют источники, Архимед и начал, и закончил свою деятельность как механик. Он создал механическую модель небесной сферы, на которой демонстрировались солнечные и лунные затмения, он усовершенствовал машину для поливки полей (знаменитый «винт Архимеда») и т.д. Другое дело, что по обычаям своего времени Архимед высоко ценил теоретическое знание и технической практике придавал значение меньшее, чем она того заслуживала. По его мнению, практическое применение еще не служит доказательством теоретического положения, в лучшем случае оно только помогает ему. Техническая практика рассматривается Архимедом как вспомогательное средство для решения математических задач, но строгих доказательств эта практика дать не может, поэтому к строгой науке не относится. Наука и техника в творчестве Архимеда шли параллельно, пересекаясь только иногда. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что сформулированное Архимедом уравнение плавучести нашло применение только во второй половине XVII века, когда английский кораблестроитель Дин вычислил объем подводной части корабля до его спуска на воду.

Отношения науки и техники в античности были таковы, что полученные практические результаты всегда подвергались переработке и систематизировались в соответствии с идеалами теоретической философии. Христианской культурой разделение техники и науки было унаследовано, но кое-какие мировоззренческие сдвиги, послужившие впоследствии сближению технических и научных знаний, произошли.

Во - первых, в средневековой философии появилось представление о природе, как о чем-то, в чем наличествуют не только естественные, но и искусственно созданные или преобразованные человеческой деятельностью вещи. Стираются слишком жесткие границы между физическим трудом и трудом умственным. Так монахи в монастырях должны были заниматься не только молитвенным трудом или изучением Священных текстов, но и трудом ремесленным и сельскохозяйственным. В монастырях появлялись различные технические усовершенствования. Эти новшества записывались. Так появлялись книги рецептов – прототипов технических инструкций и инструкций для пользователей. Там же содержались и сведения научного характера. За пределами монастырей ситуация была значительно хуже уже потому, что любые новшества, в том числе и технические, воспринимались как угроза существующему порядку вещей. Если какие-то технические усовершенствования и были, они приходили извне, от других народов, но и в этом случае воспринимались часто враждебно. Быстрее всего, как водится, развивались военная техника и военные технологии.

К лучшему ситуация начала меняться в XII веке в связи с ростом городов и урбанистической культуры. Транспорт, ремесла, защита городов требовали технических специалистов и техники. Возникают и развиваются городские ремесленные объединения – цеха. Очень медленно техническая модернизация проникает в ремесло. Одновременно предпринимаются первые, большей частью неудачные попытки сблизить научные исследования и практические действия. Известен, например, проект Роджера Бэкона по созданию универсального знания, которое объединяло бы теорию и практику. Проект так и остался проектом.

И только в эпоху Возрождения у науки и техники появляются взаимные интересы, которым предстоит еще очень долгий путь до взаимопонимания и сближения.

В эпоху Возрождения были талантливые, даже гениальные инженеры. Такими были Леонардо да Винчи, Джироламо Кардано, Николо Тарталья, Леон Батист Альберти и др. Эти же люди были и крупными учеными, понимавшими необходимость связи науки и техники. Тот же великий Леонардо писал, что занятия практикой без хорошей теории подобны плаванию без руля и компаса. Переход от конкретной инженерной задачи к математической теории происходил у математика Тартальи, от практики навигации к научным трудам у астронома и картографа Меркатора. Известная разносторонность «людей Возрождения» позволяла и даже заставляла их соединять в труде многочисленные свои дарования. Современное инженерное дело начинается с эпохи Возрождения. Но проходит не одно столетие, прежде чем это дело начинает пониматься как особый вид профессионального труда, связанного почти в равной мере с наукой и техникой.

XVII век в некоторой степени стал поворотным, он окончательно соединил науку и технику. Вместе с идеей эксперимента в науку пришли приборы, то есть научная техника. Идея эксперимента требовала более активного вмешательства в естественные процессы, заставляя исследователей прибегать к искусственным средствам для получения знаний, скрытых от непосредственного наблюдения. Кроме того, пользование техническими устройствами снимает проблему локализации знания: показания приборов одинаковы или должны быть одинаковыми для всех пользователей. Результаты наблюдения в большей степени зависят от субъекта, хотя и в случае использования приборов полной объективности данных не достигается – в конечном итоге все данные интерпретируются исследователем, как бы они ни были получены. Возникали и другие сложности при использовании прибора, чем не преминули воспользоваться противники эксперимента и использования технических устройств в науке. Наиболее спорным был вопрос о том, влияют ли приборы на получение истинных знаний о природных процессах или они (приборы) эти знания искажают. Вторая трудность состояла в том, что надо было научиться пользоваться приборами. Противниками использования приборов были ученые и философы, например, Т. Гоббс. С другой стороны, к техническим новшествам с подозрением относились и те, кому они должны были облегчить труд. Известна судьба первой механической прялки «Дженни», изобретенной ткачом и плотником Харгривсом. Ее сломали рабочие – ткачи, боясь, что она отнимет у них работу и снизит оплату ручного труда. В конце XVI века судьба изобретателей была еще печальней. В Данциге был казнен механик, создавший лентоткацкий станок, пришлось бежать во Францию изобретателю вязальной машины Вильяму Ли. Словом, и введение приборов в науку, и изобретения для промышленности приживались в европейской культуре не очень просто. Сторонникам технической модернизации приходилось защищаться всеми способами: поисками теоретических аргументов, поддержкой влиятельных людей, демонстрацией научных и технических достижений, полученных с помощью машин и приборов. Бойль, возражая Гоббсу, находит аргументы в пользу использования приборов в системе британского правосудия, действующей на основе прецедента. Он рассуждает по аналогии, согласно которой природа – ответчик, ученый – судья, а прибор и эксперимент – свидетели и сам прецедент. Технические новшества в промышленности (да и в науке) получали иногда поддержку со стороны меценатов, в качестве которых выступали царственные особы, крупные феодалы-землевладельцы, купцы и промышленная буржуазия. Вторая половина XVII века – время соперничества на море Нидерландов, Англии, слабеющих Испании и Португалии. Постройка кораблей, их оснащение требовали достаточно большого количества технических новшеств, тем более, что более успешным соперником был тот, кто активно эти новшества использовал. Что касается царственных особ, то технические новинки, кроме всего прочего, их интересовали как увлечение забавными игрушками. Так, например, очень модным было иметь телескоп, поэтому ремесло шлифовщика больших линз было очень популярным. Но, несмотря на все препятствия, развитие технических знаний и технически оснащенной науки было заметным. Большое значение для продвижения технических знаний в культуру и стиля мышления имела «новейшая философия» Декарта. Декарт практически стер различия между естественными и искусственными вещами, признавая в качестве определяющих для вещи форму и протяженность. Артефакты (искусственно созданные объекты) рассматривались как более простые модели естественного, между которыми есть соответствие тем более глубокое, чем более основательно, наглядно и разносторонне смоделирован факт реальности. Естественный мир описывался с помощью метафоры механических часов: будучи заведенными, часы действуют по законам механики.

С конца XVIII века формируется новая образовательная парадигма, в которой все более весомое место занимает техническое знание. В начале XIX века в Англии появляются так называемые «краснокирпичные» университеты (Манчестерский институт науки и технологии, Бирмингемский университет, Университет Лидса, Бристольский, Ливерпульский, Шеффилдский университеты). Эти и подобные им университеты ставили перед собой задачу дать своим студентам навыки, необходимые для реального мира – мира промышленности, науки и технологий. Первоначально воспринимаемые как учебные заведения «второго сорта» по сравнению со «старыми университетами», они скоро завоевали авторитет и стали одними из самых престижных не только в Британии, но и во всем мире. Британская реформа образования с уклоном в технические науки не была исключением; подобные учебные заведения распространились по всей Европе. К концу века статус технических и классических университетов становится одинаковым.

Не сразу, но идет сближение техники, образования, естественных наук. Появляется понятие прикладной науки. Ускоряются темпы адаптации научных открытий к практике, чему немало способствовала подготовка профессиональных инженеров – профессии авторитетной, престижной, высоко оплачиваемой. Инженер должен был уметь изобретать, конструировать, проектировать, в том числе технологический цикл, организовывать производство, эксплуатировать и оценивать технику. Все это требовало широких и глубоких познаний, творческого и в то же время строго научного мышления, эстетического вкуса. Позднее эти функции инженерного труда разделились, появилась более узкая специализация, а вместе с нею меньше возможностей для решения интеллектуальных задач и творчества. Профессия инженера и техника стала ординарной, массовой, уже не столь престижной, авторитетной и высоко оплачиваемой.

Параллельно появляется философия техники, как попытка рефлексии и осмысления техники как феномена культуры. Техника рассматривается в большинстве философских работ как проекция человеческих функций во внешний мир. В современной философии техники сформировались два направления. Первое - гуманитарное, представленное Хайдеггером, Ясперсом, Ортегой-и – Гассетом, Бердяевым, Шпенглером, «франкфуртцами» и др. Это относительно новое направление, его основная идея – предостеречь человечество от опасностей бездумного использования техники. Второе – «технологическое», которое защищают Дессауэр, Латур, Хунинг и т.д.

Гуманитарная позиция имеет у каждого философа свои особенности, но общей является озабоченность результатами активного технического вмешательства в природу. Человек сегодня обладает огромной технической мощью, которой распоряжается не всегда разумно и дальновидно, результатом чего являются все более масштабные техногенные катастрофы, ставящие под угрозу многие тысячи человеческих жизней. Вторая проблема – использование технической мощи для уничтожения гражданского населения, что имеет место в военной области и политических конфликтах. Третья – « технизация» самого человека, который становится все менее человечным и все более функциональным. Хайдеггер отмечает, что рвется при этом естественная связь человека с естественным миром. Возникает «разорванность», которую заполняют инструменты, технические наполнители. Примерно о том же говорит Ортега-и-Гассет. Отделенная от человека техникой и технологиями природа постепенно превращается в жертву технической деятельности, в нечто, враждебное человеку, и «мстит» при случае многократно и разнообразно. Техника, которую мы привыкли считать средством усиления нашей деятельности, на самом деле давно уже превратилась в нашего господина, она диктует нам условия существования, подчиняет себе деятельные силы, стремления, сознание человека. Господство техники перестраивает самого человека, пока он тешит себя иллюзией, что это он перестраивает мир. Хайдеггер утверждает, что человек не может видоизменить технику или «придать ей гуманную форму» по причине зависимости человека от техники, а не наоборот. О том же говорят и еще в более резкой форме Ясперс и Мэмфорд, утверждая, что человек становится одним из видов сырья, подлежащего технической и технологической обработке, и не может освободиться от власти созданной им же техники. Человек должен встраиваться в машинные системы современного производства, современных технологий, современного машинного образа жизни, становиться функциональным элементом машинных или машиноподобных систем, которые делаются все больше и мощнее, организуют всю жизнь. Единственный выход продолжать оставаться человеком – избавиться или минимизировать влияние машин и следующих за ними функциональных, потребительских отношений с миром. Необходимо обратиться к неевропейскому опыту общения с природой, находить возможности не для покорения природы, а для диалога с ней.

Сторонники второго подхода не отрицают пагубных воздействий технически вооруженного человечества на природу и самого человека, но считают, что корень проблемы, а следовательно и решение ее лежат в другой плоскости. Действительно «технический человек» обладает огромными возможностями, но не всегда умеет этими возможностями правильно распорядиться. Он должен учиться относиться к технике ответственно и осознанно. Развитие техники и технологии сдержать уже невозможно, все новые и новые страны, модернизируя свою экономику, обращаются к современной технике. Увеличивающееся население земного шара даже элементарно прокормить без помощи современного производства невозможно, не говоря уже о других человеческих потребностях. Осознанное и ответственное отношение к технике означает сокращение технических средств, направленных на уничтожение военной техники и развитие той части технического оснащения, которое идет на пользу человека и минимально травмирует природу. Отсюда повышенный интерес к тонким и высоким технологиям, а также к этическим вопросам использования технических средств.

Сегодня философия техники сосредоточена на вопросах социальной ответственности ученых, инженеров, вообще представителей всех профессий, связанных с техникой и технологиями. События второй половины ХХ века показывают, сколь масштабными являются техногенные катастрофы, сколь хрупок человеческий мир и сколь легко разрушается граница между безопасностью и катастрофой.

Учебное издание

Эльвира Григорьевна Баландина

Светлана Орестовна Лебедева