§46. Собственная сфера как сфера актуальностей и потенциальностей потока переживаний

До сих пор мы лишь косвенным образом характе­ризовали фундаментальное понятие «моего собствен­ного» как «не-другого» по отношению ко мне, кото­рое, в свою очередь, было основано на понятии «другого», и следовательно, предполагало последнее. Но для прояснения смысла «собственного» важно разработать теперь и его положительную характерис­тику, т. е. положительно охарактеризовать ego в моей собственной сфере. Эта характеристика была только намечена в последних строках предыдущего парафа-фа. Начнем с чего-нибудь более общего. Если в опыте перед нами предстает некий конкретный предмет и, чтобы схватить его, мы обращаем на него наше внимание, то в этом простом схватывании он усваи­вается в моей собственной сфере как всего лишь неопределенный предмет эмпирического созерцания. Он становится определенным и определяется далее,

если наш опыт продолжается как определяющий и, прежде всего, как из себя самого истолковывающий сам этот предмет, т. е. как чистая экспликация. В своем артикулированном синтетическом продвиже­нии, на основе предмета, данного как тождественный самому себе в непрерывном, наглядном синтезе ото­ждествления, эта экспликация развертывает в цепи отдельных созерцаний свойственные самому этому предмету внутренние определения. Последние изна­чально возникают как такие определения, в которых он, тождественный себе самому, есть то, что он есть, и притом есть в себе самом, сам по себе, и в которых его тождественное бытие истолковывается в его от­дельных собственных составляющих, в отношении того, что он есть в частности. Это собственно-сущ­ностное содержание было уже в общих чертах и в плане горизонта предполагается заранее, а затем кон­ституируется originaliter (как наделенное смыслом внутреннего, собственно-сущностного признака, спе­цифической части или свойства) только посредством экспликации.

Применим сказанное к нашему случаю. Рефлек­сивно размышляя о себе, как трансцендентальном ego, в установке трансцендентальной редукции, я дан для себя как это ego в восприятии, и именно в схватывающем восприятии. Я также осознаю, что и прежде, хотя и не будучи схвачен в восприятии, всегда уже существовал, заранее был дан себе, как предмет первоначального созерцания (в широком смыс­ле этого слова). Однако, в любом случае, я при этом обладаю открытым бесконечным горизонтом

201

своих собственных, еще не раскрытых внутренних свойств. Мое собственное содержание также раскры­вается благодаря экспликации и черпает свой изна­чальный смысл из ее результатов. Оно изначально открывается в опыте и в экспликации, когда мой взгляд направлен на меня самого, на мое данное в восприятии, и даже аподиктичеки данное «Я есмь» и его постоянную тождественность с самим собой в едином непрерывном синтезе изначального опытного самопознания. Все, что составляет собственную сущ­ность этого тождества, характеризуется как его дей­ствительный или возможный экспликат, как направ­ление, в котором я единственно развертываю свое собственное тождественное бытие как то, чем оно, сохраняя свою тождественность, является в особен­ности, в себе самом.

Здесь следует учитывать следующее: хотя я имею право говорить о своем самовосприятии, причем именно в отношении моего конкретного ego, это не означает, что я, как при истолковании некой вещи, данной в модусе зрительного восприятия, все время вращаюсь в круге собственных отдельных восприятий и потому имею дело только с экспликатами воспри­ятия и ни с какими другими. Ведь при экспликации бытийного горизонта моей собственной сущности я первым делом наталкиваюсь на мою имманентную временность и тем самым на мое бытие в форме открытой бесконечности потока переживаний и в форме всех как-либо включенных в этот поток со­бственных моих определений, к которым относится и моя экспликативная деятельность. Протекая в

живом настоящем, она может в модусе восприятия как такового найти только то, что протекает в живом настоящем. Мое собственное прошлое раскрывается в ней наиболее изначальным из всех мыслимых спо­собов: посредством воспоминаний. Хотя я, таким образом, постоянно дан самому себе originaliter и могу шаг за шагом эксплицировать то, что принадле­жит к моей собственной сущности, эта экспликация в значительной степени осуществляется в таких актах сознания, которые не являются восприятиями по отношению к соответствующих моментов, принадле­жащих к моей собственной сущности. Только так мне может стать доступен поток моих переживаний, как поток, в котором я живу как тождественное Я; и до­ступен, прежде всего, в своих актуальностях, а затем и в потенциальностях, которые, очевидно, тоже при­надлежат моей собственной сущности. Все возможно­сти, относящиеся к виду «Я могу или мог бы пустить в ход те или иные ряды переживаний», в том числе, «могу посмотреть вперед или назад», «могу раскрыть горизонт моего временнго бытия и проникнуть сквозь него», — все эти возможности, очевидно, в отноше­нии собственной сущности принадлежат мне самому. Во всяком случае, однако, истолкование изначаль­но, когда оно развертывает то, что познано в самом опыте, именно на почве оригинального опыта само­познания и создает ту его самоданность, которая при этом наиболее изначальна из всех мыслимых данностей. На это истолкование распространяется аподиктическая очевидность трансценден­тального самовосприятия (аподиктическая очевид-

203

ность «Я есмь»), хотя и ограниченная в вышеуказан­ном отношении. В неограниченно аподиктической очевидности самоистолкование выявляет только уни­версальные структурные формы, в которых я сущес­твую как ego, т. е. существую в сущностной универ­сальности и только в ней. Сюда относится (хотя и не он один) способ бытия в форме некой универсальной жизни вообще, в форме постоянного самоконституи-рования ее собственных переживаний как временных внутри некого универсального времени и т. д. К этому универсальному аподиктическому априори, которое обладает неопределенной всеобщностью, но, с другой стороны, и возможностью быть определенным, при-частно, далее, всякое истолкование единичных эголо-гических данных, например, в качестве определен­ной, хотя и несовершенной очевидности воспомина­ния о своем собственном прошлом. Причастность к аподиктичности обнаруживается в формальном зако­не (который сам, в свою очередь, аподиктичен): сколько видимости — столько и бытия, которое лишь скрыто, искажено видимостью и о котором поэтому можно спрашивать, которое можно искать и найти, следуя неким заранее очерченным путем, — хотя и всего лишь в некотором приближении к его пол­ностью определенному содержанию. Само это содер­жание, как, по своему смыслу, нечто твердо иденти­фицируемое всякий раз и в отношении всех своих частей и моментов, есть некая идея, имеющая апри­орную значимость.