Глава II. Аксиологический анализ теории и практики построения социализма в россии

§ 1. Функционирование и развитие ценностного сознания советского общества

Современный период (90-е гг.) характеризуется интенсивными попытками выхода из кризиса, пик которого пришелся на 1991-1993 гг. Вызревание его предпосылок следует искать в ситуации, непосредственно предшествовавшей современной, т.е. в 70-80-х гг. Но с другой стороны, истоки кризиса связаны с противоречиями функционирования и развития социалистического общества в целом, со спецификой советской культуры. С позиций глобально-цивилизационного подхода последняя являлась переходной от традиционного к рациональному типу культуры. Нельзя не учитывать и ее социалистической ориентации. Отсюда наиболее целесообразным представляется прежде всего выявление ее ценностных характеристик с позиций господствовавшей до 90-х гг. марксистско-ленинской идеологии, а также определение причин кризиса и перспектив его разрешения с точки зрения современного марксизма и иных социалистических концепций.

Говоря о применении аксиологического подхода к истории в рамках формационной парадигмы, необходимо иметь в виду следующие моменты: в классическом марксизме нет специально разработанной теории ценностей; в нем присутствует определенное противоречие между интеллектуальными и нравственными ценностными установками. Первые связаны с материалистическим пониманием истории и экономическим детерминизмом. Вторые – с трактовкой смысла истории как преодоления этого детерминизма при социализме. Так, Ф. Энгельс считает, что социализм знаменует переход к разумной организации общества, сознательному творению истории, "скачок из царства необходимости в царство свободы" (Маркс… Т. 19. С. 228), а К.Маркс отмечает, что "царство свободы начинается в действительности там, где прекращается работа, диктуемая нуждой, внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства" (Маркс…. Т. 25. Ч.2. С. 386-387).

Отмеченное противоречие нашло отражение и в советской аксиологии, в частности в подходе к определению природы ценностей. Все советские философы отрицали абсолютизацию ценностей в качестве трансцендентных, божественных или вечных явлений, считая их продуктом культурно-исторической эволюции общественного сознания, и были солидарны в трактовке их генезиса, связывая его с развитием человеческих потребностей (в первую очередь материальных). Однако, если В.А.Василенко и его сторонники ограничивались таким подходом, понимая ценности как средства удовлетворения потребностей (Василенко, 1964), то И.С.Нарский и другие к ценностям относили только высшие идеалы, т.е. цели развития общества (Нарский, 1969). Как полагал А.Г.Здравомыслов, осознаваемые наиболее значимыми в ту или иную эпоху общественные потребности, преобразованные в интересы, в свою очередь превращаются в ценности, т.е. идеалы (Здравомыслов, 1986. С.160).

Абсолютизация инструментальных (предметных ценностей и ценностей-средств) или, напротив - терминальных (конечных, "идеальных", целевых) ценностей нарушала единство предмета аксиологии. Многие философы стремились избежать этого. Так, О.Г.Дробницкий подчеркивал, что "предметные" и "субъективные" ценности являются "двумя полюсами ценностного отношения человека к миру" (Философский...1989. С. 733). Под субъективными ценностями он подразумевал установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений. По мнению Г.П. Выжлецова, во многом справедливому, причина противоречий марксистской теории ценностей объясняется не только экономическим материализмом, но и субъектно-объектным подходом к анализу ценностных отношений, который приводит к искаженному пониманию природы ценностей и смешению категорий "ценность" и "оценка". Избежать названных коллизий позволяет межсубъектное понимание ценностей (Выжлецов, 1996. С. 35-37). Такой подход более удобен и в плане историко - аксиологического анализа.

Во многих работах 60-80-х гг. сделаны попытки выхода за рамки жесткой дихотомии субъектно-объектных отношений. Например, говоря об эстетической ценности, Н.З. Коротков, отмечает, что она "как отношение между свойствами предмета и потребностями личности есть отношение проявления. В этом отношении проявляется "мера" предмета. Стало быть, предмет познается и оценивается не сам по себе как изолированный объект, а в связи с другими предметами, стало быть, и с отношениями между людьми. "Мера" предмета создается структурой человеческой деятельности. Она содержит не только и не столько физические отношения между вещами, но и общественные отношения, и лишь потому является ценностью" (Коротков, 1981. С. 110-111).

Рассмотренные моменты не являются принципиальным препятствием для историко-аксиологического анализа на основе формационной парадигмы, по крайней мере, в тех рамках, которые были очерчены в предыдущем параграфе. Отвечая на вопрос: каковы ценности, которые определяли облик советской культуры? - мы будем вынуждены ограничиться в основном анализом характерных терминальных ценностей.

А.Г. Здравомыслов считает, что в истории можно выделить ряд эпох, обогативших и существенно изменивших систему и иерархию главных общечеловеческих ценностей. Классическая античность поставила на ее вершину истину, добро и красоту. Эпоха Возрождения добавляет к ним ценности личности, эпоха Просвещения и буржуазных революций - идеалы свободы, равенства и справедливости, наконец, теория и практика социализма ставит во главу угла мир и труд (3дравомыслов, 1986. С. 176-178). Особо подчеркнем: социализм действительно создал принципиально новую, по сравнению с традиционной или протестантской, трудовую этику. Основной же терминальной ценностью, декларируемой господствующей идеологией, являлась идея построения коммунизма, включавшая, в свою очередь, ряд требований, главным из которых был коллективизм.

С историко-аксиологических позиций важно то, что становление новой системы ценностей происходило революционным путем. Это нашло отражение в понятии "культурная революция". В отечественной историографии (как и обществоведении в целом) не сложилось единства мнений по поводу данного процесса: ни в плане сроков, ни в плане содержания (Историки... 1989. С. 335-379). Пока весьма немногочисленны попытки его историософского осмысления. Это ощущается даже в весьма обстоятельной обобщающей работе, выполненной под руководством М.П. Кима (Великая...1985), где методологический раздел заметно дистанцирован от изложения эмпирического материала.

Сам термин "культурная революция" в прямой формулировке появляется в работе В.И.Ленина 1923 г. "О кооперации" (Ленин...Т. 45. С. 376-377). Здесь, а также в статьях "Странички из дневника" и "О нашей революции" основная задача культурной революции сформулирована предельно конкретно: за 10-20 лет "достигнуть уровня обыкновенного цивилизованного государства Западной Европы" (Там же. С. 364-З65, 372-373, 379-381). В содержательном плане это означало, в первую очередь, ликвидацию неграмотности, составлявшей 70%, и создание системы массового просвещения и образования, т.е. элементарных условий для социалистического преобразования духовной жизни. Смысл последнего, означающий смену типа культуры (с буржуазного на социалистический), разъясняется в более ранних работах В.И. Ленина (Ленин...Т. 41. С. 298-318, 398-408 и др.). Несмотря на это, вплоть до 60-х гг. культурная революция в СССР трактовалась преимущественно лишь как рост образованности иногда с добавлением некоторых, в основном количественных, характеристик развития науки и искусства (История...1938. С. 326; Сталин, 1947. С. 587-589; КПСС...1974. С.14).

Развитие культурологии и аксиологии способствовало становлению нового, более глубокого понимания культурной революции, включающего и ценностные аспекты (Культура…1970 и др.). На наш взгляд, ее можно рассматривать в разном масштабе, как с историософской, так и с хронологической точек зрения. В самом широком понимании, она означает радикальную смену способов производства, обмена, распределения и потребления ценностей (в более узком плане - духовных ценностей). В наиболее узком смысле слова – это качественные изменения в сознании и мотивации людей. С марксистской точки зрения, смысл данных изменений заключается в установлении господства научного мировоззрения и коллективистской психологии. Какова должна быть глубина усвоения социалистических ценностей - вопрос спорный. Однако представляется неправомерным увязывание культурной революции с процессом построения социализма в целом (т.е. превращения ее в "перманентную"), а ее завершение - с построением коммунизма (Культура...1970. С. 80-92). Разумнее хронологически ограничиться периодом наиболее интенсивных перемен в обществе, например, 20-30-ми годами, а дальнейшие достижения и проблемы отнести к последствиям культурной революции.

В 20-30-е гг. была создана качественно новая инфраструктура культуры и существенно расширены возможности для потребления и производства культурных ценностей. Правда, это производство, а отчасти и потребление 6ыло ограничено жесткими идеологическими рамками. Была принята беспрецедентная образовательная программа, позволившая не только ликвидировать неграмотность и ввести всеобщее начальное образование, но и увеличить количество специалистов с высшим и средним специальным образованием в 12,6 раз (со 190 тыс. в 1913 г. до 2,4 млн. в 1940 г.), количество работников умственного труда - в 14 раз (с 1 млн. в 1917 г. до 14 млн. в 1940 г.) и в 8,5 раз - научных работников (с 11,6 тыс. в 1913 г. до 98,3 тыс. в 1940 г.). Была создана широкая сеть культурно - просветительных и идеологических учреждений. Эффективность пропаганды усиливалась за счет развития средств массовой информации (СМИ). С 1917 по 1938 гг. было издано 395 млн. экз. произведений классиков марксизма на 90 языках. С 1913 по 1940 гг. в 14 раз вырос тираж газет и в 18 раз увеличилось число киноустановок (подсчитано по: Советская...1987. С. 5,77,139,218; Социальное... 1990. С. 316; СССР...1982. С. 18,434,439). Эти, казалось бы внешние, формальные, количественные показатели, тем не менее важны для понимания культурной революции. И дело здесь не только в их масштабности. Как справедливо заметил Л.Н. Коган, "само потребление ценностей... культуры есть вместе с тем и производство определенного культурного типа человеческой личности" (Культура… 1970. С. 62).

Не менее важен анализ характера борьбы старых и новых ценностей в ходе культурной революции. Поначалу эта борьба ограничивалась в основном областью политической идеологии. Однако по мере укрепления Советской власти, проблема неизбежно приобрела более широкий ракурс, включающий соотношение общечеловеческих, классовых и национальных ценностей и другие аспекты. В начале 20-х гг. в РКП(б) не было единой точки зрения по вопросам культуры. Еще до революции В. И. Ленин выдвинул известную формулу: "есть две национальные культуры в каждой национальной культуре" (Ленин...Т. 24. С. 129). В более развернутом виде она выглядит так: "Лозунг национальной культуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман. Наш лозунг есть интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения" (Там же); "В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую" (Там же. С. 120). Эти идеи свидетельствуют, что В.И. Ленин, во-первых, выделяет два типа (господствующая и народная) и четыре подтипа культуры (феодальная, буржуазная, демократическая и социалистическая), во-вторых, делает упор на идеологическую сторону культуры и, в-третьих, видит национальную специфику России в сохранении элементов феодализма. Соответственно, становление советской культуры в этом ключе можно представить как развитие социалистических элементов при господстве марксистской идеологии, опоре на демократические традиции и борьбу против буржуазных и феодальных пережитков.

Л.Д. Троцкий видел проблему несколько проще: формирующаяся советская культура по преимуществу не выходит за рамки буржуазной, а социалистической стать не успеет, т.к. после ожидаемой вскоре мировой революции она превратится в бессклассовую (Троцкий, 1991. С. 146-150). Н.И. Бухарин подчеркивал необходимость поддержки пролетарской культуры, дабы ее не поглотила отмирающая (правда, медленно) общая (в основном крестьянская, т.е. мелкобуржуазная) культурная среда (Горбунов, 1990. С. 355). Наиболее интересную и, по нашему мнению, диалектическую позицию занимал руководитель "Пролеткульта" А.А. Богданов, выступавший не за отрицание (в плане борьбы и подавления) ценностей феодальной и буржуазной культуры, а за их снятие путем понимания (их значимости), освоения и использования, за то, чтобы "овладеть этой культурой, не подчиняясь ей" (Богданов, 1990. С. 349-352, 411-460). Выражаясь языком богдановской тектологии, можно сказать, что пролетарская культура должна развиваться путем "положительного подбора", т.е. усложнения своей структуры и обогащения содержания (Богданов, 1989. Кн. I. С.215-216).

Однако (пользуясь той же терминологией) развитие культуры в СССР пошло по пути "отрицательного подбора", т.е. упрощения системы и усиления ее однородности. Такой вариант развития делает систему более устойчивой, но может привести к застою. При этом, по закону наименьшего сопротивления, система в неблагоприятных условиях вынуждена ориентироваться на наиболее слабое звено (в данное случае - на наименее культурную часть пролетариата). А.А. Богданов так иллюстрирует этот закон: "Пусть, например, имеется партия "блокового" состава, два крыла которой образованы двумя общественными слоями или классами - более передовым и более отсталым. Какой из двух окажется на деле определяющим для программы и тактики партии? По схеме наименее благоприятных условий - более отсталый" (Там же. С. 221). Возможность возникновения таких условий А.А. Богданов предвидел еще в 1908 г. В утопическом романе "Красная звезда" его герой говорит о том, что "предвидится не одна, а множество социальных революций, в разных странах, в различное время..." и "там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины..." (Богданов, 1990. С. 183-184). Вспомним, что дискуссии о пролетарской культуре 1920-22 гг. велись в условиях продолжавшейся гражданской войны и интервенции.

I мировая война нарушила сложившуюся систему ценностей, ожесточила людей, снизила ценность человеческой жизни. Гражданская война усугубила эти моменты, вдобавок к этому закрепила в сознании стереотипы радикального решения проблем и идеологическую нетерпимость, в известной степени перенесенные и на разрешение всех культурных противоречий. Это было характерно как для правящей партии, так и для многих представителей других идеологических и культурных институтов. Вспомним призыв одного из пролеткультовских поэтов: "Во имя нашего Завтра - сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы" (Ким, 1961. С. 19). Впрочем, революционный нигилизм модернистов не слишком смущал руководство РКП(б). Гораздо более опасной выглядела их неподконтрольность партии и государству. Неудивительно, что В.И. Ленин настоял на подчинении в 1920 г. "Пролеткульта" Наркомпросу (Ленин...Т. 41. С. 336-337, 462, 534, 546; Ленинская...1990. С. З56-З57). К производителям и распространителям несоциалистических духовных ценностей отношение было намного жестче: достаточно вспомнить высылку за границу в 1922 г. 160 выдающихся философов и других представителей общественной мысли или репрессии по отношению к священникам.

Итак, в 20-е годы вполне определился характер утверждения социалистических ценностей: оно шло под руководством компартии, под контролем государства, при активной борьбе с ценностями буржуазными и добуржуазными, при опоре лишь на те общечеловеческие (демократические) ценности, которые не выходили за рамки официальной идеологии. В 30-е гг. этот курс был ужесточен и сориентирован на унификацию культуры. Положительные результаты такой политики (реформа школы, целенаправленная поддержка государством развития просвещения, культурной инфраструктуры, науки и искусства) вряд ли могли компенсировать потери от репрессий, некомпетентного властного вмешательства в науку и искусство, догматизацию идеологии и др. Пожалуй, наиболее опасным было неизбежное раздвоение ценностного сознания, морали и других компонентов культуры, порождавшее такие коллизии, как сочетание энтузиазма и страха, гордость за достижения страны и бессилие, обида и недоумение при столкновении с бюрократической машиной, ощущение справедливости идей социализма и несправедливости реальной жизни и т.д. (Гордон, 1989. С. 221-242). К концу 30-х гг. в основном закончились наиболее болезненные процессы революционной перестройки общества, оформились основные черты советской культуры и была создана система коммунистического воспитания, под непосредственным воздействием которой шло формирование первых послереволюционных поколений и от эффективности которой все в большей степени (по сравнению с влиянием объективных факторов) зависела устойчивость сложившегося равновесия идеологии и массового сознания.

* * *

Система коммунистического воспитания к 70-м годам примерно соответствовала задачам поддержания баланса функционирования общества. В то же время в ней нашли отражение противоречия, свойственные развитию страны, в частности, между темпом НТР и динамично-инновационным характером основной терминальной идеологической ценности (построения коммунизма), с одной стороны, и стремлением сохранить и максимально использовать созданный потенциал - с другой (Черных, 1997. С. 9,20-23). Как нам представляется, понятие "развитого социализма" было не просто спекулятивной идеологемой, но попыткой осознать новое качество общества, которое "развивается на своей собственной основе" (Конституция... 1977. С.4) и идентифицирует себя уже не с пионером мировой революции, а со сверхдержавой, одним из мировых лидеров, и не с "осажденной крепостью", а со стабильным и вполне благополучным социумом. В этих условиях обществоведы активно разрабатывали проблемы анализа процесса воспитания с системных позиций, особенно такие, как структурно-функциональные связи элементов системы: субъекта, объекта, условий, принципов, направлений, видов, целей, задач, путей, методов, средств и форм воспитания (О коммунистическом...1974; Теория...1980; др.). В 1970-е гг. комплексный подход к организации воспитательной работы стал активно внедряться в практику социального планирования развития трудовых коллективов и территорий, работу партийных и комсомольских организаций, других воспитательных институтов (Сулимов, 1984; Комплексная.,.1982; мн. др.).

Аксиологическое воспитание не имело самостоятельного статуса в качестве отдельного вида или направления, хотя в отечественной литературе ставилась проблема формирования системы ценностей в процессе социализации личности. Как правило, ее решение связывалось с опосредованным воздействием на ценностные ориентации людей через формирование определенных потребностей и интересов или с процессом нравственного воспитания, что вполне понятно, т.к. и ценностное и нравственное сознание связаны в первую очередь с реализацией ценностно-ориентационной функции культуры (Марксистская... 1980. С. 115-125; Сулимов, 1984. С. 106-126; Архангельский, 1985. С.216). При этом, как отмечал А.И. Арнольдов, "хотя способность воспринимать культурные ценности является универсальным свойством человеческой жизни, ее нужно специально развивать" (Арнольдов,1987. С. 27). Отражением этой тенденции (правда, аксиологически неотрефлексированной) стала, в частности установка ХХУ съезда КПСС на "комплексный подход к постановке всего дела воспитания, то есть обеспечение тесного единства идейно-политического, трудового и нравственного воспитания с учетом особенностей различных групп трудящиеся" (КПСС... 1976. С. 74).

С одной стороны, данная установка не выходит за рамки традиционных марксистских представлений об иерархии нравственных ценностей, в основании которой находятся ценности общечеловеческие, в "середине" - связанные с трудовой этикой, а на вершине - с построением коммунизма. В свое время, выступая на Ш съезде РКСМ, В.И.Ленин говорил: "Надо, чтобы все дело воспитания, образования и учения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали... наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата " (Ленин...Т. 41. С. 309). В "Моральном кодексе строителя коммунизма" на первом месте стоит "преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма", а из 12 нравственных принципов 6 относятся к области политических ценностей, 3 - к трудовым и 3 - к общечеловеческим (КПСС...1974. С. 119-120). С другой стороны, само определение нравственного воспитания в качестве одного из трех приоритетных направлений было весьма примечательным.

70-80-е гг. отмечены интенсивной разработкой теории нравственного воспитания (Харчев, 1977; Комплексный...1979; Нравственное…1979; мн.др.). С аксиологических позиций представляют интерес работы по теории потребностей, особенно - нравственных потребностей (Крутов, 1981; Симонов, 1983,1984, 1986; Иванчук, 1986; др). Предпринимаются попытки анализа возможностей оптимизации процесса нравственного воспитания (Управление...1979; Научное…1980, 1982; др.). Например, как отмечал академик П.В.Симонов, "целью истинного воспитания является... формирование с помощью сознания и эмоций такого набора и такой иерархии потребностей, которые окажутся в равной мере оптимальными и для общества и для становления личности субъекта" (Симонов, 1983. С.70). Известный вклад в обобщение морально-воспитательного опыта внесли научно-практические конференции, проходившие во второй половине 70-х гг. (только в 1979 г. в Азербайджане их было 120), особенно Всесоюзная конференция 1979 г. в Баку (Трудовой… 1979; Активная… 1980; др.). К 1983 г. относится первый и, как нам кажется, весьма удачный опыт комплексного исследования этико-воспитательной работы (Яковлев, 198З. Подробнее об историографии проблемы см.: Черных, 1987; 1989).

Среди специалистов не сложилось единства мнений о месте нравственного воспитания среди других направлений. С учетом "всепроникающего" характера морали ряд авторов предлагали лишить нравственное воспитание самостоятельного статуса. С такой позицией трудно согласиться, равно как и с представлением о нравственном воспитании как главном направлении или "сверхзадаче" воспитания (Архангельский, 1985. С. 210), а также с выделением в качестве главного - идейно-политического или мировоззренческого воспитания (О полемике по данному вопросу см.: Теория... 1980. С. 216; Сулимов, 1984. С. 147, 174, 175). По нашему мнению, определение основных направлений или видов зависит от подхода к анализу системы воспитания (табл. 9). При этом нравственное воспитание (как и всякое иное) можно рассматривать в широком смысле слова (как нравственную сторону любого вида воспитания) и в узком смысле - как систему взаимодействия субъекта и объекта воспитания с целью освоения последними моральных норм и идеалов и превращения их в убеждения, т.е. интериоризации нравственных ценностей общества на уровне личных потребностей.

Характерным для комплексного подхода стало стремление исследователей к поиску критериев эффективности воспитательной работы. Наиболее очевидный путь здесь заключался в выделении основных видов деятельности и некоторых количественных показателей, характеризующих рост социальной активности, неслучайно "активная жизненная позиция" в 70-80-е гг. стала рассматриваться не только как проявление деятельности, но и как цель нравственного воспитания и одна из терминальных ценностей социализма (Коммунистическое... 1984. С. 10, 283; Арнольдов, 1987. С. 23). Правда, такая установка объяснялась не только потребностями теории, но и всё более ощущаемым замедлением темпов экономического роста (что подрывало авторитет господствующей идеологии - как в плане невыполнения задач, поставленных в Программе КПСС, так и в соревновании с Западом), исчерпанием возможностей реализации административных методов и мобилизационной экономики (Исторический....1986. С. 126,259-265 и др.). Но, как бы ни было, от воспитания коллективизма конформистско-этатистского толка, характерного для 30-50-х гг., в 60-е и особенно в 70-е гг. произошла переориентация на более инициативно-творческую модель личности.

В чем выражается активная жизненная позиция человека? Отвечая на данный вопрос, в работах 80-х гг. автор на примере рабочей молодежи попытался обозначить критерии ее формирования и проявления такой позиции в процессе нравственного воспитания (табл. 10). Это позволило не только применить количественные методы анализа, но и установить некоторые закономерности, например, довольно тесную корреляцию между разнообразием видов деятельности человека и уровнем его социальной активности и др. По нашим данным, на рубеже 70-80-х гг. 14-15% молодых рабочих проявляли высокий (инициативно-творческий) уровень активности, 30-40% - средний, 40% - низкий, а для 3-5% была характерна асоциальная ориентация. (Черных, 1987. С. 189-192; Воспитание...1979. С. 102; Воспитание... 1981. С. 138; Воспитание...1982а. С. 153; Воспитание… 1982б. С. 167; др.). Такой подход позволял использовать не только теоретические разработки в области типологии личности (Смирнов, 1980. Гл. 4-5; Прогнозирование... 1979; др. ), но и данные статистических и социологических исследований.

Важность последних объясняется всегда существующим расхождением между мотивацией и результатами поступков. Правда, как отмечал З.И. Файнбург: "Изучение... нравственного сознания методом опроса наталкивается на то, что реальные моральные нормы в большинстве случаев усваиваются индивидом на уровне стереотипов", и поэтому опрос "не может быть эффективным при любой постановке вопросов. Единственно возможным является опосредованный подход к факторам этого сознания" (Файнбург, 1978. С. 163-164). Хотя современная социология выработала ряд продуктивных методов проверки и корректировки эмпирического материала, такие, как контент-анализ, экспертные оценки и др. (Соколов, 1986. С. 72,96,236 и др.), приведенное суждение подчеркивает необходимость сочетания социологического, исторического и философского подходов в историко-аксиологических исследованиях.

С учетом отмеченных ограничений, данные социологических исследований все же дают общее представление об иерархии ценностей, тенденциях в ее изменении и некоторых других характерных чертах ценностного сознания. В.М.Соколов, обобщая данные масштабных социологических исследований 1971-1982 гг., констатирует, что в этот период важнейшими для себя ценностями люди считали интересную работу и семейное счастье (включая счастье в любви). Третье-четвертое места "делили" сознание того, что приносишь пользу людям и их уважение. С большим отрывом (в 2 раза по абсолютным цифрам выбора) на пятом месте шло материальное благополучие. Далее по степени важности назывались: возможность заниматься только тем, что тебя интересует; расширение кругозора; спокойная жизнь, постоянство достигнутого положения в обществе, на работе; слава, почет (Соколов, 1986. С. 92-94).

С современных позиций представляют интерес ценностные ориентации тех, кто сегодня является наиболее активной и дееспособной частью общества. В.М. Соколов разделяет молодежь 70-х годов на три группы. Большинство составили те, кто на первое место ставили такие ценности, как "иметь интересную работу, и "приносить пользу людям", на второе - "заслужить уважение людей", и на третье -"семейное счастье, счастье в любви". Вторая группа (22,6% опрошенных) ставила на первое место "семейное счастье", а на второе-третье места - "интересную работу" и "материальное благополучие". Третью группу (8%) составляли те, для кого первой жизненной ценностью было материальное благополучие. У них, как правило, на второе и третье места попадали "возможность заниматься только тем, что тебя интересует" и "спокойная жизнь". Данные более ранних исследований показывают, что преобладание, условно говоря, "активистски-альтруистических" установок над "гедонистическими" и "эгоистическими" существовало не всегда. Так, на вопрос "что бы я делал, если бы все мог?" в 1927 г. из 3,5 тыс. чел. 32% ответили, что проявили бы заботу лишь о личном благополучии. В исследовании 1967 г. таких оказалось в 2 раза меньше. В то же время выбравших различного рода общественно полезные виды деятельности в 1927 г. было 12%, а в 1967 г. - 52% (Соколов, 1986. С. 94-97).

Определенный интерес с точки зрения аксиологии представляет "социальное самочувствие" людей, т.е. оценка ими степени удовлетворения основных витальных и социальных потребностей. Несмотря на отрицательную оценку, заключенную в журналистско-публицистическом термине "застой", период 70-80-х гг. был, пожалуй, самым благополучным временем в истории России. Это нашло отражение в общем оптимистическом тонусе, характерном для мироощущения большинства советских людей. По мнению многих социологов, оптимистическое мировосприятие тесно связано с активной просоциальной жизненной позицией. Действительно, удовлетворенность базовых потребностей в сочетании с возможностями развития способностей личности создают благоприятную почву для ее духовного роста и ценностной самореализации человека. Правда, государство и общество далеко не всегда стремились предоставить такие возможности.

Насколько духовные ориентиры советских людей соответствовали коммунистическим идеалам? Судя по данным социологических исследований, большинство наших сограждан не видело альтернатив коммунизму, но связывало его построение с отдаленным будущим. По нашему мнению, в 70-80-е гг. образ коммунизма, как правило, был не предметом глубокого убеждения или актуальной личностной потребности, а неотрефлексированной надеждой на счастливое будущее своих потомков или общепринятым идеологическим стереотипом. В пользу этого говорит то, что за десять лет (в течение 90-х гг) массированной идеологической дискредитации данного образа большинство людей в нем разуверилось.

В то же время не вызывает сомнений распространенность среди советских людей ценностных ориентаций (соответствующих коммунистическому идеалу) на коллективизм, справедливость, творчество, альтруизм и т.д. В.И. Ленин в статье "Великий почин" на примере субботников показал, что уже при социализме возможен коммунистический труд "в узком смысле слова", т.е. труд, во-первых, бескорыстный, а во-вторых, "как потребность здорового организма" (Ленин...Т. 40. С. 315). Примером такого труда можно считать общественную работу. Вопреки довольно распространенному мнению о том, что в ее мотивации далеко не последнюю роль играли карьеристские соображения, данные Л.Н. Когана и других социологов говорят о том, что среди людей, участвовавших в общественной деятельности на первое место этот мотив ставили около 3%. Еще порядка 10% считали его важным, но не единственным и не главным. Основными побуждениями были "чувство долга" (порядка 40% респондентов), "стремление к общению и приобретению жизненного опыта". Правда, большинством ее участников подобная деятельность воспринималась как "общественная нагрузка", долг или обязанность, а не потребность и самоценность (Комплексная... 1982. С. 39-41; Соколов, 1986. С. 129-133; Воспитание... 1979. С. 69-70; Воспитание...1981. С. 97-99). В то же время потребность в самовыражении и творчестве реализовывалась в многочисленных общественно значимых инициативах, таких, как создание КТМК (комплексных творческих молодежных коллективов с участием рабочих и ИТР), СБОК (сквозных бригад отличного качества) и мн. др. (Черных, 1987,1990,1991). Некоторые из них обладали большим не только нравственным, но и экономическим потенциалом. Однако оптимально реализовать его в 70-80-е гг. не удалось в силу серьезных проблем и противоречий, накопившихся и в обществе, и в системе воспитания.

Игнорирование руководством страны этих противоречий привело в 80-е гг. к их обострению и в конечном счете к кризису отечественной модели социализма. В этих условиях становились все очевиднее недостатки системы воспитания. Среди них прежде всего обращает на себя внимание расхождение между реальной жизнью и системой пропаганды, делавшей упор на достижения, а не на анализ существующих проблем. Это вполне естественное стремление любой господствующей идеологии в условиях роста образованности населения порождало кризис доверия к власти. Как отмечает Л.С. Яковлев, подробно проанализировавший эволюцию системы воспитания в 60-80-е гг., в ее организации мало учитывались не только сила формирующего воздействия на личность объективных социально-экономических и политических факторов (основное внимание уделялось не им, а пропагандистским мероприятиям), но и ожидания, интересы, запросы и инициативы людей, особенно молодежи (Яковлев, 1992. С. 135-140).

Как нам представляется, к 80-м гг. обострилось противоречие между важнейшими социалистическими ценностями - справедливостью и гуманизмом. На протяжении советской истории, начиная с гражданской воины, в основном делали упор на справедливость, понимаемую как уравнительный коллективизм. Установку "на уравнительность" проще реализовать, объяснить (объективными трудностями: война и т.д.) и простимулировать (методами не только убеждения, но и внушения, приучения и принуждения). Однако в 50-е гг. часть руководства страны стала осознавать такие реалии, как ограниченность методов принуждения, НТР, крайнюю антигуманность и несправедливость сталинских репрессий, и переориентировалась на воспитание всесторонне и гармонически развитой личности, что было зафиксировано в Программе КПСС (КПСС... 1974. С. 117).

Однако проблема заключалась еще и в том, что если буржуазной идеологии достаточно было заботиться о стабильности общества (новации обеспечивали конкуренция и политический плюрализм), то система коммунистического воспитания обязана быть не репродуктивной, а инновационной, что подразумевает постоянную динамику объекта, а стало быть, и субъекта воспитания. С другой стороны, всякая власть инстинктивно стремится к консервации ситуации. С учетом неизжитых российских государственно-бюрократических традиций, заложенной в 30-е гг. тенденции к унификации культуры, однопартийно-государственной монополии в политике, старения элиты, в общем-то неудивительно, что в 70-е гг. и в идеологии, и в воспитании победила более консервативная ориентация на подконтрольный государству коллективизм, а не на творческое развитие личности. И дело здесь не в порочности социалистической идеи или ошибках советской идеологии, а скорее, в том, что она оказалась слабой в борьбе с бюрократизмом, противящемся любым инициативам, в т.ч. и коллективным. Как в 20-е гг. партийное руководство и советские чиновники, недовольные слишком самостоятельной хозяйственной политикой многих крестьянских коммун, превращали их в подконтрольные колхозы, так в 1965 г. они упразднили совнархозы, а в начале 70-х гг. добились разрешения министерствам перераспределять прибыль рентабельных предприятий в пользу отстающих и корректировать сельскохозяйственные планы, тем самым сведя на нет эффект от экономической реформы 1965 г.

В итоге, провозглашенная цель воспитания - формирование активной жизненной позиции достигалась в принципе неверным, хотя, на первый взгляд, логичным путем: сначала стимулируется достижение человеком исполнительского уровня активности (см. табл. 10), затем - инициативного, и уже потом (возможно) - творческого. Однако изученный нами опыт воспитательной работы десятков трудовых коллективов свидетельствует о том, что проблем с дисциплиной, текучестью кадров, выполнением норм выработки и т.д. - было меньше там, где уже в период адаптации молодого рабочего ориентировали на посильное участие в соревновании, общественной деятельности, научно-техническом и художественном творчестве. Кстати, это отвечало заметно выросшим в 70-е гг. интересам молодежи к творческому характеру работы и отчасти снимало противоречие между такими запросами и сохраняющимися видами ручного и монотонного труда.

Установка в первую очередь на исполнительность приводила к тому, что нравственное воспитание часто ограничивалось этической пропагандой и "борьбой с аморальными проявлениями"; распространение передового опыта носило формальный характер; инициатива поощрялась слабо, а творчество не стимулировалось ни морально, ни материально. Для сравнения: В СССР в конце 80-х гг. на 130 тыс. школ приходилось 50 тыс. учителей музыки. В Японии, начиная с 70-х гг., всех детей с 3-х лет обучают классической музыке. В СССР было 57 симфонических оркестров, в США - 1200 (Левичева, 1989. С. 112). Научно-техническим творчеством в 80-е гг. в СССР занимались 8-9% молодых рабочих (чуть больше - учащихся), в то время, как в некоторых других социалистических странах - 60-90% (Комплексная…. 1982. С. 13; др.).

Отголоском вышеназванной установки можно считать борьбу за дисциплину, инициированную Ю.В. Андроповым. Однако к чести этого незаурядного руководителя, задуманные им реформы не ограничивались такой кампанией и могли бы стать шансом для обновления страны. Наиболее интересными в этом плане нам кажутся его идеи о необходимости изучения закономерностей и противоречий развития социализма (Андропов, 1983), а также работа под его патронажем группы специалистов-хозяйственников и ученых, созданной при Межведомственном совете по изучению опыта стран - членов СЭВ с целью анализа реформ в Венгрии, Китае, Югославии и других странах и выработки модели перехода СССР к смешанной экономике (Корягина, 1992).

Обществоведы также реагировали на негативные тенденции в культуре, идеологии и воспитании. В 80-е гг., особенно во второй их половине, наблюдается резкий рост интереса ученых к проблемам (и главное - к противоречиям) нравственного резонанса эволюции экономики (Антонов, 1989), социальной психологии (Исторический...1988), связи партии с массами (Мохов, 1988), изучению общественного мнения (Горшков, 1988).

Характерным явлением стала деятельность проблемных советов и других творческих объединений, таких, как Головной совет Минвуза РСФСР по руководству целевой комплексной программой "Становление и развитие рабочей молодежи", созданный в 1986 г. в г. Перми для координации исследований историков, философов, социологов, других обществоведов и деятельности управленческих структур по оптимизации системы воспитания (См.: Формирование...1987; Становление…1989; Воспитание.. 1989; Рекомендации...1989; О работе…1989; Социальная...1991).

Однако идеи и рекомендации, высказанные теоретиками, пришлось реализовывать уже в период перестройки в условиях кризисного социума, ориентируясь на крайне неустойчивый оперативный слой общественного мнения, выражающий (часто в радикальной форме) больше общественные настроения, нежели осознанные интересы. К этому правящая партия и другие институты социального управления оказались не готовы. Нереализованность творческого потенциала людей в соединении с нерешенностью многих (прежде всего - социально-бытовых) проблем, а также с усилением информационно - психологического воздействия западных средств массовой информации приводили к росту недовольства населения. По данным социологических исследований 1986 г., 45% респондентов были не удовлетворены своими жилищными условиями, 26% - материальным положением, 33% - возможностями повышения образования (Горшков, 1988. С. 337). С учетом стереотипности ценностного сознания, в условиях когда скрытый "потенциал недовольства" превышает некую критическую точку, оно может перейти в открытую форму, что сопровождается ломкой стереотипов и резкой сменой оценок, часто - на прямо противоположные (партия превращается в "партократию", частная собственность - из зла в "панацею", и т. д.). Ценностное сознание "опускается" до оценочного уровня, что резко усиливает роль эмоционального фактора, всегда присутствующего хотя бы в виде фона в ценностных отношениях. В итоге ситуация может выйти из-под контроля властей, что и произошло на рубеже 80-90-х гг.

Таким образом, аксиологический подход с учетом определенных ограничений, связанных с его применением в рамках формационной парадигмы, позволяет уточнить, а в ряде случаев обновить наши представления о многих процессах, происходивших в современной отечественной истории, таких как культурная революция и др. Особенно продуктивным подобный метод является при анализе духовных явлений, без чего невозможно создать целостного представления о тенденциях и противоречиях развития общества в целом; закономерностях и случайностях в смене исторических ситуаций.

За счет ликвидации неграмотности, создания эффективной системы образования, развития книгопечатания и СМИ в СССР принципиально расширились возможности освоения богатств культуры большинством населения. В то же время установка на борьбу с "несоциалистическими" ценностями, а не на их освоение, свойственная руководству РКП/б/ в сочетании с жесткостью идеологической и политической конфронтации в России первой трети XX в. породили тенденцию к догматизации идеологии и унификации культуры. Последняя наложила сильный отпечаток на систему коммунистического воспитания. В 70-80-е гг. эта система была глубоко структурирована по направлениям, видам, формам, другим составляющим и в основном отвечала задаче стабильного функционирования общества, поддержания баланса между идеологией и социальной психологией, но оказалась не готовой к творческому обновлению, необходимость в котором ощущалась все острее. Хотя с середины 70-х гг. главной целью нравственного и других направлений воспитания была провозглашена выработка активной жизненной позиции, реальная практика воспитательной работы ориентировала людей преимущественно на освоение уже сложившейся системы ценностей, а не на создание новых.