Белорусская экономическая модель – составной компонент идеологии государства

Экономической основой идеологии белорусской государственности является белорусская экономическая модель

Экономика – главная сфера общественной жизни., материальный фундамент общества., ее состояние, способность к постоянному развитию, самообновлению, внедрению достижений научно-технического прогресса прямо непосредственно влияет на развитие социальной, политической и духовной сфер жизни общества, на обеспечение его безопасности, основа стабильности общества.

Под экономикой понимается либо совокупность производительных сил общества и производственных отношений (способ производства), либо только производственные отношения

Экономическая сфера жизни общества – объект комплексного научного познания и управления.

Целый ряд важнейших аспектов экономической жизни общества находится в поле зрения социологии, социальной психологии, кибернетики, математики и др. наук. В целом любое проявление человеческой жизнедеятельности может быть отнесено либо к экономической, либо к духовной по своему содержанию. Но поскольку то или иное общественное отношение политически значимо, оно включается в сферу политических отношений и интересует представителей современной политологической науки. Поэтому, если науки экономического направления изучают преимущественно связи, процесса, закономерности, внутри элементов экономической системы, то ее связи с другими сферами общественной жизни (прежде всего социально-политической), ее социальные функции, роль в целостном процессе развития общества изучаются современной социологией и политологией. Для того, чтобы не допустить стратегической ошибки в выборе экономической модели как экономической основе идеологии белорусской государственности необходимо иметь ясные представления о динамике противоречия между человеком политическим и экономическим в посттоталитарных обществах, ибо от понимания политического и социально-гуманистического смысла и значения экономических решений в значительной степени зависит успех реформирования всей системы общественных отношений.

Экономическая политика – составная часть политики государства; это совокупность теоретических идей, целей и задач, практических мероприятий, с помощью которых определяются принципиальные направления развития экономики и осуществляется воздействие на экономические отношения в обществе.

Между чем и чем сегодня приходится делать выбор нашему народу при разработке идеологии белорусской государственности? В переходные периоды как никогда остро сталкиваются две парадигмы политического мышления: социологическая и антропологическая первая ориентирует весь процесс государственного строительства на учет новых назревших потребностей общества, новых государственных интересов и т.п. вторая означает строительство согласно незыблемым принципам, соответствующим «природе человека» (незыблемая собственность, незыблемые права и свободы и т.п.) именно так строили свою республику отцы – основатели США. Не случайно, конституция, которую они приняли 200 лет назад, служит до сих пор.

Характерной особенностью такого подхода является то, что он фиксирует не возможности, а границы (все, что не запрещено, позволено). В основе границ лежит не изменчивая государственная польза, а неизменные принципы бытия человека в мире в качестве автономного, неподопечного и самодеятельного.

В таком обществе деятельность институтов постоянно тестируется по критерию соответствия индивидуальному благу, что конкретизируется как воля избирателя и воля потребителя. В обществе законодательно запрещено все то, что грозит подменой этой антропологической реальности социологическими химерами вроде «общего блага», «общей воли» «общего интереса» и т.п.

Опыт свидетельствует, что оба важнейших механизма современного цивилизованного общества – рынок и парламентская демократия – основаны на безусловном доверии к обыденному сознанию рядового гражданина. Возьмем экономику и сравним два противоположных способа ее регуляции – «госплановский» и рыночный. Система госплана была представлена десятками тысяч профессионалов, вооруженных специальными знаниями, многолетним опытом и великим учением. Их задача – определить на основе рафинированного анализа «оптимальные» отраслевые и межотраслевые пропорции, обеспечить ту планомерность и пропорциональность развития, которая признана одним из главных экономических законов социализма. А что является законом рынка? Рынок требует безусловного подчинения производителя воле потребителя – той самой прихотливой, изменчивой, внутренне несогласованной воле, которая представлена несметным количеством разнообразных покупателей и заказчиков, большинство из которых понятия не имеют о великих экономических законах и оптимальных народнохозяйственных пропорциях. И однако, как показывает мировой опыт, в том числе наш, катастрофический, именно эта «слепая» воля неорганизованных масс потребителей, эта «невидимая рука» рынка содержит в себе несравненно больший экономический смысл, чем всевидящий госплан. Реальный общественный продукт – это продукт, затребованный потребителем. Реальные деньги – это деньги, добровольно уплаченные потребителем на свободном рынке товаров и услуг. Все остальные «товары» и «деньги» ни деньгами, ни товарами на самом деле не являются.

Что же принципиально нового вносит свобода- творчество «дикого рынка»? Она преодолевает последние бастионы социологического натурализма всюду и в частности в экономике, демонстрируя, что основным богатством общества является творческая свобода человека. Рабы тоталитарных режимов не покладая рук делали муравьиную работу, но воздвигнутые ими монументы – каналы и дамбы, БАМЫ и повороты рек – все это находится по ту сторону и мира Богатства и мира Красоты.

Чем больше в гражданском обществе автономно действующих субъектов, тем больший круг проблем оно способно охватить своим вниманием, тем успешнее наполняется конкретным вещественным содержанием мир, обретая человеческое лицо. С этим связан современный бум мелкого предпринимательства на Западе. Речь идет о бесконечном множестве альтернативных экономических проектов, которые выдвигают венчурные фирмы, осваивая новые рынки, ресурсы, технологии. Как пишет один итальянский экономист в стране, которая всегда была бедна природными ресурсами, общество сумело произвести в изобилии один продукт – предпринимательство, который с течением лет стал фундаментальным ресурсом. (Басетти П. Плюрализм в экономике и развитие общества // Мировая экономика и международные отношения, 1990, N 12, с. 90).

Моносубъектный характер тоталитарных обществ, где все решения принимаются центральной властью, порождает особого рода дальтонизм: огромное множество проблем, затрагивающих повседневную жизнь людей не замечается и остается бесхозным. В этом контексте становится ясным, в чем политологический анализ противоположен «материалистической теории общества»: если последняя имеет целью развенчать претензии субъектности, указав на лежащую в основе «объективную необходимость», то он, напротив, дезавуирует объективную бесхозность, открывая субъекта- потенциального носителя новых решений.

Наша командно-административная система семьдесят лет билась над проблемой: как сделать систему предписаний полной и всеохватывающей – такой, которая бы сделала работу миллионов чисто исполнительской, «претворяющей в жизнь» верховные замыслы бездарей и серостей. Иными словами, она озабочена тем, как уменьшить риск от человеческого присутствия в мире. Заменив субъекта соответствующим «механизмом». В результате хаос нарастает, ибо бесконечный мир не может уложиться в конечную систему предписаний. Принципы самодеятельного гражданского общества реализуется посредством другой, партнерско-субъектной стратегии: через поиски свободного другого, способного осуществить деятельность, которая почему-либо не дается мне (одновременно заинтересовав его тем, в чем я сам творчески неповторим).

Сегодня разбираясь в том, почему так трудно преодолеваются последствия коммунистического маразма, необходимо иметь в виду и следующее:

Речь идет о «сентиментальности» тоталитаризма, демонстративное человеколюбие которого опиралось на принципы опекунства «нищих духом», и о «жестокосердии» демократии, оставляющей человека неподопечным обязанным отвечать за свою судьбу.

Другой парадокс включает не меньший соблазн, которому тоже поддались наши отцы и деды. Принцип тоталитаризма в чем-то сродни принципам «потребительского общества» и «цивилизации досуга»; он также требует «неангажированного» национальной историей и культурой человека и так же преподносит ему это как своего рода эмансипацию. Подопечный индивид тоталитарного государства вначале ощущает не опеку, а освобождение. Это «эмансипаторство идет от революционаристкого государства, которое, отвергнув все стесняющие власть нормы, освобождает от них и индивида, объявив ему, что отныне ему «все позволено», что никакие законы, божеские и человеческие, ему не указ, ибо у него есть только один, высший хозяин- авангард всего человечества. Индивиду позволено, и прямо вменено в обязанность, за разрешением любых проблем и коллизий обращаться прямо к высшей власти, которая никому в рамках прежнего гражданского общества не делегирует своих полномочий, управляя прямо и непосредственно, превращая, таким образом, все вопросы в политические и идеологические.

Как писал В.И. Ленин в статье «О задачах наркомюста в условиях новой экономической политики», «мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное... Отсюда расширить применение государственного вмешательства в «частно-правовые» отношения; расширить право государства отменять «частные договора», Ставится задача применения не традиционных юридических норм а революционного правосознания.

Ленин фактически выдвигает концепцию политического человека как доминирующего социального типа посткапиталистической эпохи. С этим связан и провозглашенный им примат политики над экономикой. Дадим определение политического человека:

Это особый общественно-исторический субъект, перемещающий решение социальных проблем из сферы гражданских отношений в сферу государственно-политических. Готовность делать это основывается у него на следующих мировоззренческих предпосылках:

1. Мир гражданского общества пребывает «во зле»; здесь действует» закон джунглей, где побеждают хищники и нравственные выродки. Отношения людей в гражданском обществе являются игрой с нулевой суммой: победа одних означает поражение других. Обогащение первых – разорение и обнищание вторых.

2. Презумпция «конца истории» (предистории), кануна «величайших событий», призванных дать развязку всех накопленных человечеством проблем.

В рамках такой временной перспективы политический человек и затевает свою борьбу с вековыми порядками гражданского общества – борьбу, которая во всякое другое время выглядела бы авантюрой. Отсюда ощущение краткости отпущенных сроков («завтра будет поздно»). Система исторических ожиданий человека политического представляет сочетание непомерных возможностей данного момента и непомерности, необратимости потерь, если шанс будет упущен.

3. Перераспределительная презумпция.

Восприятие человека политического в чем-то сродни люмпенскому: глядя на мир гражданского богатства глазами зависти и презрения, – как на чужое и незаконное, он не видит в нем ценности. Как всякое чуждое богатство, оно представляется чем-то сугубо вещным, не имеющим социальных и моральных предпосылок: трудолюбия и квалификации, хозяйственной инициативы и бережливости. Богатство выступает как свалившееся на голову «этим бездельникам и кровопийцам» и, главное, неисчерпаемым; в нем, таким образом, просматриваются неограниченные перераспределительные возможности.

Общество остается стабильным, пока стабильны массовые притязания. Обычно это связано с сословным делением. В сословных обществах люди разбросаны по разным социальным нишам: каждый осваивает нормы и эталоны поведения в рамках своей социальной группы и потому возможности и притязания, как правило, совпадают. Крестьянин или ремесленник получают повод для неудовлетворенности, если они отстают от уровня, принятого в их среде, но им не взбредет в голову сравнивать свое положение с теми, кто находится заведомо выше их на социальной лестнице: такого рода различия не актуализируются в общественном и индивидуальном сознании в качестве проблемы. Общественная стабильность нарушается в двух случаях: либо в результате демографического бума, грозящего снижением абсолютного уровня жизни в условиях прежней производительности общественного труда, либо тогда, когда сословные перегородки рушатся и возникает новая, эксгрупповая психология, связанная с активным заимствованием низшими группами стандартов жизни высших. В этих условиях возможны две стратегии: насильственное перераспределение богатств путем социально-политической революции или ускоренное приращение их путем использования достижений НТР.

Первая стратегия обещает скорый, но краткосрочный эффект, вторая – менее быстрый, но стратегически более оправданный. Первая соответствует перераспределительной «демократии равенства», вторая – «демократии свободы», так как без гражданских свобод, без гарантий частной собственности и правовых гарантий личности НТР невозможна.

Неоконсервативная теория оценивает историю ХХ века как встречу этих двух альтернатив: производительной и перераспределительной. Социалистические и национально-освободительные революции – это движение «младших братьев» истории: тех социальных слоев или обществ, которые вовремя не обрели способностей, требуемых современной цивилизацией, и предпочитают рассчитывать на чудо насильственного перераспределения. Их кредо – гражданская война, которую поведут люмпен-пролетарские слои или люмпен-пролетарские нации против зажиточных слоев и наций. Оправданию этой войны служит идеология, которая, во-первых, провозглашает «новую мораль», т.е. свободу от прежних моральных заповедей, «связывающих руки» любителям социального реванша, во-вторых, «новую» экономическую теорию, рассматривающую все капиталистическое богатство как результат грабежа: неоплаченного труда рабочих или неэквивалентного обмена с эксплуатируемым «третьим миром».

В периоды нестабильности возникают перевороты в мышлении, связанные с дискредитацией честного производительного труда, дающего «слишком медленные» приобретения, и появлением перераспределительных мифов, оправдывающих право «обездоленных» на насилие. Взоры общества теперь обращены на воинствующую молодежь, способную за несколько дней удачного похода на зажиточных соседей принести больше, чем трудолюбивые пахари произведут за год. Эта переоценка традиционных ролей отразилась в фольклоре индоевропейцев: наиболее известной из всех сказок является та, где нерадивый и незадачливый в повседневной жизни младший сын (у нас-Иванушка-дурачок) с помощью коня чудесным образом добывает то, что и не снилось его старшим, «правильным» братьям. Победа младшего брата над старшими, один из которых олицетворяет пахаря, а другой – жнеца, означает, что пересмотру подвергалось не только традиционное распределение статусов, но и моральные нормы. Младший брат, занятый «экспроприацией» богатства, осуществляет и «моральную революцию», чувствуя себя свободным от соблюдения вековых запретов и заповедей.

ХХ век столкнул в мировом масштабе буржуа и анти-буржуа. (Где анти-буржуа – это растущий слой людей, предпочитающих профессию слова профессии дела.

Растущее вмешательство государства в экономическую жизнь, расширение всякого рода бюрократических регламентаций – это подавление не только буржуазной, но и гражданской, следовательно, народной инициативы. Ибо предпринимательская инициатива важнейший компонент народной инициативы, одна из главных форм самодеятельности в рамках гражданского общества. Не случайно в странах протестантской культуры мелкий предприниматель выступает в народном сознании как национальный герой, бросающий вызов корпорациям и государству. Это соответствует статусу предпринимателя в системе западной цивилизации: действуя в условиях разделения экономической и политической власти. Он выступает как полномочный представитель гражданского общества, удовлетворяющий свои потребности на основе свободной, неподотчетной государству самодеятельности.

Опираясь на экономическую статистику, можно утверждать, что предпринимательская деятельность в развитых странах Запада стала уделом большинства, а не меньшинства нации, стала частью всенародного опыта. Так в США ежегодно создается 600000 новых предприятий. При этом растет удельный вес фирм, относящихся к группе малого бизнеса. Составляющей сегодня 99,8%. Они производят две трети валового продукта и сосредотачивают практически столько же трудовых ресурсов. Но количественный аргумент не исчерпывает сути реабилитации предпринимательского опыта. Речь идет о предпринимательстве как о способе существования, альтернативном социальному паразитизму. Сторонников социал-реформизма упрекают в том, что они расширяя государственное вмешательство в экономическую и социальную жизнь, создав «культуру пособий», насаждают модель опекаемого и паразитического существования, распространяют ее на все более широкие слои народа. Это деморализовало и тех, кто получал пособия, привыкая жить не трудясь, и тех, кто субсидируя растущий объем пособий, терял заинтересованность в результатах труда, съедаемых налогами.

Национализированный сектор – это то, что отнято бюрократией у нации, это внутренний колониализм. Государственная собственность – это экспроприированная собственность народа, и она должна быть возвращена народу.

Таким образом вполне понятно, что основой белорусской экономической модели должен стать рыночный экономический механизм, база которого – гарантированная государством неприкосновенность частной собственности. Конкретными приоритетами в области экономической должны стать: осуществление глубокой структурной перестройки экономики с выходом на новые рынки сбыта.

Для решения задачи глубокой структурной перестройки экономики и выхода на новые рынки сбыта необходимы крупные инвестиции. Поскольку Республика Беларусь не располагает долгосрочными внутренними источниками инвестирования., то источник финансирования процесса системной трансформации вырисовывается достаточно конкретно – это капитал высокоразвитых индустриальных государств Запада.

В сельском хозяйстве необходим решительный отказ от изжившей себя системы колхозной формы организации. Колхозная форма это раковая опухоль на теле белорусского народа, одна из главных причин общей нищеты. Достаточно сказать, что в целом по стране более 70% убыточных хозяйств. Средств, которые ежегодно затрачиваются на мероприятия, связанные с убыточным сельским хозяйством с лихвой хватило бы для закупки всех необходимых для страны продуктов питания и еще примерно процентов 30 этих средств осталась бы на другие нужды.

Колхозы и совхозы должны быть преобразованы в акционерные предприятия, где каждый акционер будет получать часть дохода с прибыли. Труженики села станут одновременно акционерами предприятий по переработке сельхозпродукции., что значительно поднимет их уровень жизни. Выпускники сельских школ должны иметь возможность бесплатно получать высшее образование в сельскохозяйственных вузах страны, по окончании которых они будут получать право на ведение фермерского хозяйства. Предприятия, производящие сельскохозяйственную технику должны быть перенацелены на производство средств малой механизации и передачу ее фермерам на условиях лизинга сроком на 30 лет с ежегодными выплатами из полученной прибыли.

В целом для решения всех проблем, связанных с глубокой структурной перестройкой экономики нашего государства необходимо привлечь порядка от 30 до 50 млрд. долларов США. Поэтому необходимо немедленно приступить к созданию нормального инвестиционного климата в нашей стране. К сожалению на сегодняшний день наша страна плетется в хвосте по индексу экономической свободы, который является определяющим для привлечения инвестиций (145-ое место среди 161 страны мира.). Определяя новую экономическую стратегию мы должны исходить из того, что на Земле нет ни одной процветающей страны, экономика которой управляется административными методами. Мы должны научиться жить в условиях экономической свободы, конкуренции и всеобъемлющей частной собственности, то есть по тем же принципам, что и цивилизованный мир.

Главная задача государства состоит в создании условий для рыночной игры, в жесткой защите открытой конкуренции и прав собственника. Будущее экономики Беларуси, как и любой транзитивной страны, зависит от привлечения инвестиций, от развития предпринимательства, малого и среднего бизнеса.