1petrov_n_titkov_a_vlast_biznes_obshchestvo_v_regionakh_nepra

Структуры

гражданского

общества, экология и политика в Приангарье

Дмитрий Козлов

Экологические темы, экология как образ мысли, как стиль жизни тесным образом связаны с развитием различных сибирских регионов. Иркутская область не является здесь исключением. На разных этапах советского и постсоветского развития региона экологическая проблематика возникала достаточно часто. Естественно, в разное время эти темы получали различную оркестровку. Данная статья посвящена анализу феномена всплеска экологического движения

вБайкальском регионе в 2006 г. Автор рассматривает это движение как массовое, региональное, возникшее в определенный момент

всвязи с политическими изменениями в области. Само течение, его идеология, социальный состав, формат, способы взаимодействия с бизнесом, властью, общественным мнением тесно вплетены в контекст современного политического развития России.

Иркутская область представляет несомненный интерес для любого исследования политических процессов в постсоветской России,

втом числе связанных с развитием гражданского общества. С одной стороны, огромный и разнообразный культурный капитал, влияющий на возможность постоянной актуализации разных тем предыдущего исторического развития региона (один из городов первой волны освоения Сибири Россией, декабристский миф, сибирское

областничество, купеческий, торговый город, специфика Гражданской войны, советская модернизация Сибири с символами Тайшетлага и Братской ГЭС), с другой — центр региона, без освоения которого сложно говорить о реализации стратегических планов развития страны в XXI в. (газовые и нефтяные ресурсы, золото, лес, развитие гидроэнергетики, химическая и алюминиевая промышленность, Байкал как всемирное достояние).

Перечисленное выше, а также особенности советской региональной модернизации, ориентированной на развитие мощной промышленной и энергетической базы, создававшие структурные условия для развития региональной полицентричности в постсоветский период (ориентация на разные отраслевые министерства и возникновение при этом разных групповых интересов, встроенных в областную партийную и административно-хозяйственную элиту), способствовали достаточному разнообразию политической истории Иркутской области в постсоветский период 1.

Область стала местом столкновения различных интересов, связанных как с неоднородностью региональной элиты, так и с разнообразными каналами влияния Центра. Это и прямая заинтересованность Москвы в освоении региона (в лице естественных монополий при всей разности их подходов к выстраиванию взаимоотношений с регионом — от прямого давления до вхождения

врегиональную власть), и участие финансово-промышленных групп

восвоении ресурсов (при попытках региональной власти выступить небеспристрастным арбитром в столкновении корпоративных интересов) 2.

Полицентричность, диверсифицированность, гетерогенность региональной политики проявились еще в конце 1980-х годов. Они хорошо просматриваются на примере развития мощного экологического движения, имеющего советские корни, но с яркими образцами массового движения именно в тот период: общественные клубы, молодежная составляющая, переплетение с политическими требованиями — перестройки, гласности. Можно говорить о своего рода всплеске активности. А. Аузан, оценивая в целом роль тогдашних массовых движений, считает, что свою роль сыграл накопленный

всоветское время социальный капитал, затем в период губернаторства Ю. Ножикова, — знаменитая схема приватизации «Иркутскэнерго» с соблюдением интересов области, далее добровольная отставка гу-

бернатора. Следующий этап, в отличие от предыдущего массового, скорее характеризуются внутриэлитной региональной борьбой (прежняя делиберативность сменяется щумпетерианским подходом к демократии — правят политики, но от имени и по поручению народа). Все это ведет к развитию политического процесса лишь на уровне элит при пассивной роли рядовых избирателей (политика как торг между определенными группами интересов). Если обратиться к тому же Аузану — социальный капитал, накопленный в советское время, оказался растраченным, новый еще не возник.Существовавшие с советских времен социальные взаимодействия размываются, сменяясь новым качественным состоянием общества, где советское наследие синтезируется с новыми реалиями, приводя к становлению «общества клик», «общества песочных часов». Но и здесь ярко проявляются иркутская полицентричность, как на примере знаменитых на всю страну своей политтехнологической грязью иркутских губернаторских выборов (противостояние Б. Говорина, И. Щадова, С. Левченко в одном случае и Б. Говорина и «энергетической» оппозиции в другом). Необходимо вспомнить и противоборство Законодательного собрания и губернатора. Конечно, во всех этих спорах можно выделять и составляющую, связанную с бизнесом: противостояние «Иркутскэнерго» и РАО ЕЭС или приход в 1990-е годы на иркутскую землю многих основных российских финансовопромышленных групп и начало дележа местных ресурсов.

Современный региональный режим, связанный с путинским периодом правления, тоже характеризуется рядом особенностей. Технологическая проблема прокладки нефтяного трубопровода «Восточная Сибирь — Тихий океан», реакция на нее власти на разных уровнях и общества выявила некоторые из них. Здесь необходимо сделать важное отступление. Сами споры вокруг «трубы» совпали с несколькими важными изменениями в региональном политическом дизайне. Появился первый назначенный иркутский губернатор — А. Тишанин (чье назначение, кстати, не смог предсказать ни один из экспертов). Другой момент — процесс подготовки к референдуму об объединении Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского АО. Этот сам по себе очень занимательный региональный сюжет интересен с точки зрения формы (референдума). Обсуждение проблем прокладки нефтепровода оказалось переплетено с темой объединения. Высказывались самые разные оценки полезности или бес-

полезности референдума. Но интересно не это, а то, что сама форма легитимации себя властью через референдум индуцировала совершенно другое обсуждение, уже не формализованное, не технологизированное, а носившее характер спонтанности, — дискуссию о маршруте трубопровода. Таким образом, можно говорить о том, что рост массовой активности произошел в период изменения регионального политического режима, причем инициированного самой федеральной властью. Интересно также, что именно власть задает режим рассмотрения объединения региона через референдум — процедуру, направленную на общее обсуждение. Другое дело, что с точки зрения ее критиков это очевидная манипуляция с заранее известным исходом. Хотя в чем тут кроется злой умысел, критики внятно объяснить тоже не смогли. Важный момент — наличие четкой региональной идентичности, связанной с огромным ресурсом культурного капитала, плюс к этому — существующая традиция экологического движения, в том числе массового. Сама тема защиты Байкала, защиты экологии региона может рассматриваться как вариант конкретного воплощения идеи «общей воли».

В дискуссии по поводу переноса трубопровода четко обозначились две позиции. Одна из них связана с позицией «Транснефти», которая устами С. Вайнштока (в интервью «Российской газете») развивала тему выверенного экспертного решения — обоснованного, технически грамотного, соответствующего закону. В интервью олигарх Вайншток привлекает на свою сторону советское прошлое (проект нефтепровода разрабатывался одновременно с бамовским, но не был в то время реализован). То есть «Транснефть» является славной наследницей советских пятилеток. В данном случае «советское» выступает как бренд. И традиционный технократический слоган: «дайте заниматься делом». В целом позиция «Транснефти» на всем протяжении спора характеризовалась больше глухой обороной: все уже решено, обсуждение не имеет смысла. Да и вообще это не та площадка, на которой принимаются решения, в том числе по данной проблеме.

Вторая позиция была связана с быстро набиравшим обороты экологическим движением. Такое массовое движение появилось впервые за 15 лет, но не следует забывать, что в регионе все это время работали различные экологические организации. Самая знаменитая из них — «Байкальская экологическая волна». Они действовали

на фоне мощной мифологии Байкала как части региональной идентичности. О периоде конца 1980-х — начала 1990-х годов уже говорилось. Само экологическое движение развивалось в нескольких направлениях. Одно из них в большой степени задействовало Интернет, в частности, региональный раскрученный сайт БАБР.RU. Там был объявлен сбор подписей за прекращение сооружения нефтепровода в опасной близости от Байкала, выложены листовки для агитационной кампании за запрещение строительства. Сам сайт превратился в виртуальную площадку формирования и развития экологического движения. Помимо Интернета огромную роль играли протестные митинги (число участников там доходило до нескольких тысяч человек), которые являлись не менее важной площадкой формирования регионального общественного мнения.

Исходя из статистики сайта, можно сделать вывод, что экологическое движение имело ярко выраженный городской характер, причем речь идет не просто о городах, а о центрах, столичных и сибирских (Москве, Санкт-Петербурге, Иркутске, Новосибирске, Красноярске, Томске, Владивостоке, Екатеринбурге, Хабаровске, Улан-Удэ). Центром движения являлся Иркутск. Его поддерживали

ив других крупных городах области: Ангарске, Братске, Шелехове. Движение носило выраженный молодежный характер. Значительную роль играли представители студенчества и профессий, связанных с сектором услуг (бизнесмены, бухгалтеры, инженеры, дизайнеры, программисты, журналисты, менеджеры, литераторы). Заметны были и традиционно активные постсоветские пенсионеры.

По мнению одного из лидеров движения, оно отличалось тремя характеристиками: неперсонифицированностью, идеализацией

иаполитичностью. В движении нет четко выраженного лидера, скорее можно говорить о «коллективном разуме» или о только начинавшемся процессе оформления лидерства. Вторая характеристика подразумевает идеалистическое, романтическое определение целей, связанных с защитой Байкала как общего достояния. Аполитичность характеризует интересную черту движения с точки зрения политического регионального расклада. Ни одна из партий не выступила с осуждением движения, все — от ЕР и до НБП — заявили о необходимости приостановки строительства трубопровода, изменения его маршрута. В «Байкальское движение» вошли люди с самыми разными политическими взглядами. Идею переноса «трубы» под-

держали представители академической и вузовской науки, художественная интеллигенция. Региональная власть устами губернатора, председателя ЗС, депутатов разных уровней заявила о недостаточной проработанности плана строительства нефтепровода. Можно говорить о дистанцировании региональных властей от политики «Транснефти». Правда, по мнению активистов движения, власть занимала недостаточно четкую и продуманную позицию.

Анализ выявил полное смешение всего и вся в аргументах сторонников переноса строительства трубопровода. Например, с точки зрения одного из них, «Байкальская нефтяная ТРУБА есть закономерный и предсказуемый шаг в реализуемой Кремлем геополитической доктрине истребления “лишнего” населения России с его, Кремля, экономической точки зрения». Но не все еще потеряно: «И все же столь желанный Кремлю бешеный темп замены коренного российского населения китайскими гастарбайтерами в Приморье и Хабаровском крае пока что резко падает при приближении к Иркутску. Животворная сила чистой воды и красоты Байкала продолжает питать физические и духовные силы людей, удерживая возле него непомерно большие по кремлевским меркам массы коренного населения, и тем самым ломает расчеты Кремля на скорейшую “кувейтизацию” ограниченной западной части Страны». Поэтому у сибиряков собственная гордость: «Мы с Вами, уважаемые Сибиряки, были уже заранее вычеркнуты Москвой из списка россиян, достойных “кувейтских” благ. Но даже само наше существование здесь не позволяет кое-кому ощутить себя полноценным шейхом. Мы здесь невыгодны Москве и должны быть заменены имеющимися рядом в избытке желтолицыми соседями, привыкшими пить без фильтров мутные воды Янцзы и не требующими ни социального, ни медицинского, ни пенсионного, ни прочего обеспечения и готовыми работать за гроши».

Еще один характерный пример сибирского «отстранения» от Москвы: «Это Мы здесь живем, отдыхаем на Малом море, пьем чистую Байкальскую воду и хотим, чтобы наши дети и внуки здесь тоже жили и отдыхали. А ОНИ в Москве никогда здесь не жили, не были и не будут, им эти проблемы с загрязнением Байкала, как загрязнение космоса искусственными спутниками, далеко и неинтересно». «Поэтому спасти уникальный Байкал, спасти нашу жизнь можем только МЫ, вместе, все вместе жители Прибайкалья и За-

байкалья. Каждый из нас должен выступить против строительства нефтепровода вблизи Байкала. И единственный шанс привлечь внимание к нашей позиции — это голосовать ПРОТИВ объединения Иркутской области и УОБАО!».

Интересно, что в последнем случае дискуссия о путях прохождения трубы напрямую связывается с референдумом об объединении области и автономного округа. Само объединение рассматривается как проблема власти и как основа для торга с властью. Идея противостояния частному капиталистическому бизнесу ярко проявляется

вследующем аргументе: «“Транснефть” — ЧАСТНАЯ компания. Какого хрена она покушается на народное достояние?». Исторический анализ взаимодействия Москвы и регионов дается в следующем пассаже: «Москва, как гигантский спрут, всегда питалась соками от окружающих ее территорий, протягивая свои щупальца все дальше на восток по мере роста аппетитов и количества населяющих ее чиновников той или иной эпохи».

«Транснефть» обвинялась в некачественном менеджменте, точнее, в менеджменте старого, советского типа, в непрозрачности,

впопытке нещадной эксплуатации природных богатств. Говорилось также о возможности расправ с протестующим населением по примеру Нигерии. Тем не менее сами участники движения (как, впрочем, и «Транснефть») ждали решений Центра. Более того, отсутствие реакции рассматривалось как повод для перехода к более решительным действиям: «В то же время федеральный центр, равно как и “Транснефть”, хранят гробовое молчание в ответ на выступления иркутян. Подобное молчание в случае, если оно затянется, может вызвать гораздо более решительные действия населения, чем мирная демонстрация».

Четко формулировалась специфика митинга как института прямой

демократии: «Ну и шествие, это правильно. Когда стоишь и слушаешь, как кто-то что-то говорит, это не то, а вот самому идти — это уже действие. Орание опять же объединяет. В общем — было неплохо, но митинги нам еще учиться и учиться делать. Чтоб получилась в финале единая атмосфера, чтоб они действительно объединяли людей, а не просто подтверждали телезрителям в выпуске новостей, что “пришло столько-то тысяч”. Ну что ж, есть люди, есть желание, есть идеи. Теперь бы всю эту энергию сохранить, поддержать, направить в нужное русло, и будет победа». Другой важной

характеристикой митинга объявлялась следующая: «И еще одно наблюдение: несмотря на то что добрую половину собравшихся составляли студенты и школяры, ПИВА НЕ ПИЛИ! — а это о чемто да говорит». Элементы теории заговора ярко выражены в следующем высказывании: «Нет, ребята, эта “ТРУБА” придумана явно для чего-то другого... Для отмывки денег, для воровства денег инвесторов и стройматериалов, для бесконтрольной вырубки леса, наконец, просто, чтобы стать собственником земли, отчужденной под нефтепровод и насосные станции. Готовится не просто преступление против Байкала и пьющего из него воду населения целого края, но масштабная финансово-строительная афера».

Яркий текст, в котором смешивается политическая критика правительственных реформ начиная с Горбачева, религиозная мистика, поиски национальных корней русских, критика официальной церкви, библейская герменевтика, призыв к активной гражданской позиции, экологические темы отношения к природе как к божественному дару, обращение к образу Христа и еще многое, приведем полностью: «Начиная с Горбачева Правительство страны не работает в интересах страны. Ельцин воспроизвел кровавое воскресенье, расстреливая Парламент. Путин держит народ в параличе иллюзии “своего парня”, “христианина”, в то время как он обескровливает народ, лишая его необходимых жизненных условий, и страну, превращая ее в место свалки и выкачивая все что возможно. Но Народ, встанет ли он на защиту своих интересов!? Есть ли в России настоящие мужчины, способные взять в умелые руки руль, и женщины смелые, не согласные больше терпеть принуждаемую бедность, когда есть еще возможность жить в изобилии всего и не бояться за своих детей! Россияне, надо сорганизоваться уже не только за Байкал, но за спасение всей страны от хищничества, сохранить все, что еще осталось, восстановить то, что испорчено и строить нашу жизнь своими руками. Попросим Бога, чтобы Он нас вразумил, Он на стороне народа, а не на стороне разрушителей его творений. Церковь, как и в царские времена, не с Богом, а на стороне власти человеческой. Церковь, пользуясь религиозными чувствами людей, хочет удержать народ в рабстве. Она называет людей “рабами божиими”, но у Бога нет рабов. Он называет людей своими детьми, принцами и принцессами. Он создал природу прекрасной и бесконечно размножающейся, чтобы люди ни в чем не имели недостатка, а только

всю их жизнь земную славили Его своим совершенствованием

инаучились после завершения земного существования перейти в вечную жизнь. Не верьте обманщикам, что надо терпеть бедность, несправедливость, грубость, исходящие от кого бы то ни было. Иисус когда говорил что “если кто-то тебя ударит по одной щеке, подставь ему другую”, эта интерпретация неверна, маленький фрагмент из его объяснения выхвачен, Иисус сказал, что если в борьбе вашей за правду, за справедливость кто-то ударит по одной щеке или стороне (на арамейском сторона, бок, щека говорится одним словом), то подставь ему другую сторону (так как одна уже ранена

ибольно, другая же может выдержать следующий удар) и продолжай бороться за правое дело. Русский народ, из которого вышел Иисус Христос, страдает, попросим Его, чтобы Он нас вывел из заблуждения, Он жив и Он с нами. Позовем Иисуса и Отца Его, чтобы Они были с нами и мы с Ними явно. Мир сейчас в хаосе, только с Божьей помощью можно его исправить. Радостной Пасхи всем, Иисус действительно воскрес». Прямо-таки новая «теология освобождения» на российский манер.

Помимо попыток как шантажировать власть с точки зрения ее заинтересованности в итогах референдума об объединении, так

иобвинить ее в действиях по соединению «святого и народного» (Байкал) с корыстным и беспринципным (административные технологии объединения) в одну повестку дня высказываются мнения, претендующие на анализ трудностей властей: «...Власти также можно понять. В совершенно ненормальной ситуации, когда президент фактически защищает негуманное, неэкологичное, незаконное решение “Транснефти”, власти оказываются на распутье между долгом человека и долгом должности, которую этот человек занимает. Будучи, безусловно, всей душой за Байкал, власти в то же время не могут допускать расшатывания ситуации и будут блокировать ее тем или иным образом, в силу уровня собственной некомпетентности

итрусости — лучше или хуже. Как правило, конечно, хуже».

Авот пример своего рода политического манифеста: «Извини, но молчать надоело. И ждать очередную пакость тоже надоело. Задолбало отношение московЫ. Задолбало, что считают быдлом безмолвным, не способным дать отпор. Я свободный человек и хочу жить, как Я хочу, а не как захотелось левой пятке путинА и Ко(мпании). И хочу пить чистую воду, а не помесь углеводородов. Я готов

с оружием встать и защищать то, что мне дорого. Не только для себя, но и для своей дочки. Нам объявили информационную войну? Ну что ж, в эту игру можно играть с обеих сторон. Они врут с экранов ТВ, со своей стороны я постараюсь заблокировать их сайт и забить их каналы связи. Объявят реальную войну, встану с оружием. Я НЕ хочу жить в ТАКОЙ России — если единственный путь — отделение Сибири, я всеми руками ЗА!!! Если есть другой путь, который даст те же результаты, — тем лучше, буду тока рад. Выхода нет, или мы им докажем, что чего-то стоим и с нами надо считаться, или прав был умник, сказавший, что население тут молекула/100 км. Кто считает себя молекулой (безмолвным бараном) — милости просим в стойло — остальные отстоят свои права».

Развивалась и левая радикальная критика происходящих событий: «Создана не либеральная, а БЕСПРЕЦЕДЕНТНО тотальная ВОРОВСКАЯ (в самом прямом смысле этого слова) система, которая позволила небольшой группе людей украсть то, что было создано нашими отцами и дедами, и теперь делает все, чтобы отнять еще оставшееся не разворованным природное богатство — уже у наших внуков и правнуков. И именно эта воровская система, а не гипотетический либеральный режим Касьянова, Хакамады (смешно!)

идр., представляет угрозу для жизни сотни миллионов, включая

исамих напившихся крови (нефти ли)».

Лидеры движения пытаются отрефлексировать свои собственные политические достоинства: «К счастью для властей, в оргкомитете “Байкальского движения” находятся люди, которыми крайне сложно манипулировать в своих интересах каким-то посторонним организациям. Такие желания, безусловно, периодически возникают у тех или иных структур — к примеру, в начале деятельности “Байкальского движения” была сделана достаточно бездарная попытка использования ее лозунгов партией ЛДПР. В обратной ситуации “Байкальское движение” можно было бы легко повернуть в сторону обострения ситуации, что, безусловно, было бы использовано либо оппозиционными партиями, либо, наоборот, спецслужбами, которые пока что находятся в неизвестных взаимоотношениях с “Транснефтью”». Рефлексия дополняется программой действий на будущее: «Немного о перспективах. “Байкальское движение”, заявленное как абсолютно аполитичное, вполне может столкнуться с тем, что традиционные методы борьбы за экологическую чистоту Байкала