1istoriya_i_filosofiya_nauki

либеральной экономики к плановой, строящейся на рациональности, целенаправленно и осознанно, в условиях постоянного контроля.

Обращая внимание на сферу услуг, Белл писал, что в условиях нового общества, с его высоким уровнем богатства, люди, занятые в процессе оказания услуг, в большей мере ориентируются на качество их труда, порождаемое в процессе взаимодействия между людьми. На второй план уходит вопрос о прибыли, что делает общество «заботливым». По Беллу этот процесс приводит к изменению сознания человека, а общество становится «коммунитарным», когда происходит отход от максимального удовлетворения собственных интересов к «социологизированному» образу, где любая потребность проходит сквозь призму общественных интересов.

К одной из методологических черт работ Д. Белла можно отнести технологический детерминизм, суть которого заключается в рассмотрении технологии как элемента, определяющего направление развития общества. Причем сами технологии отделяются от социального мира, но оказывают определяющее влияние на общество. Стоит отметить, что данная идея была развита из работ М. Вебера, где отмечалось, что рационализация выступает как преобладающая тенденция западного общества. Критики теории Д.Белла также отмечают, что для анализа постиндустриального общества автор активно использовал методологию М.Вебера и К.Маркса, созданные непосредственно для анализа индустриального общества. Тем не менее, концепция Д. Белла остается популярной благодаря ее своевременному возникновению.

Идеология постиндустриализма возникла в период крушения фордистской экономики на западе, когда у условиях роста безработицы, вывоза капиталов и производств, массовой приватизации необходимо было применение концепции, оправдывающей данные процессы. Именно в этот период появляются теории постиндустриализма Д. Белла, технотронной эпохи З.Бжезинского, информационного общества Э. Тоффлера. Однако описание нового общества в этих работах незначительно соответствовало тому, что происходило в реальной жизни. По этой причине необходимо все же определить, чем является новое общество, каковы его ключевые характеристики, и чем оно отличается от предыдущих этапов.

Одним из направлений, зародившихся во второй половине ХХ века, стал постфордизм. Основным объектом исследования представителей постфордизма стали процессы глобализации. Причем, помимо классических аспектов, таких как глобализация рынков, финансов, потребления, особое внимание уделялось глобализации коммуникаций и созданию

191

глобальной информационной инфраструктуры. Анализируя работы М. Альетта, Р. Буайе, А. Липица, С. Лэша, Д. Юрри, можно выделит ключевые характеристики информации в новом обществе. В первую очередь всеми авторами отмечается, что именно информация, ее потоки, а также информационные сети выступают в качестве необходимого условия глобализированной экономики. Информация также играет определяющую роль в менеджменте как внутри, так и вне транснациональных корпораций. Она также активно используется при увязывании национальных и региональных интересов, решении международных и локальных проблем. Обращая внимание на рабочий процесс, авторы также отмечают, что компьютеризация стала естественной частью труда, доля информации для многих профессий существенно повысилась. А организация, планирование, внедрение как основные элементы управленческого процесса требуют наличия большого количества специалистов, чей труд оказывается основополагающим для остальных работников корпораций. А учитывая развитость ИКТ, Р. Райх, М. Прайот, Ч. Сейбл отмечают всплеск развития гибких форм занятости.

Информация как неотъемлемая часть сегодняшнего дня изменяет жизнь человека, «сжимая» пространство (Д. Харви) и «ускоряя» время (Э. Гидденс). Передача информационных пакетов, осуществление значительного числа операций стали возможными при минимальных финансовых затратах в течение нескольких секунд. В своих работах М. Кастельс отмечает, что происходит формирование пространства потоков и вневременного времени, в которых человек теряет связь с природными, естественными ориентирами. Автор считает, что новое информационное общество - это сеть, в которой отсутствует жесткая иерархия, а взаимодействие высокоавтономных единиц координируется самой сетью.

М. Кастельс предложил методологическое основание анализа изменений в городской среде, где на первый план выходит дихотомия «глобальное-локальное», характеризующая в целом информационное общество. Кастельс отмечает, что сетевые структуры имеют свойство к воспроизводству как на внутригородском уровне, так и на междугородном. Но это явление не отметает стандартную сетевую структуру города. Основные узлы продолжают замыкать на себя информационные потоки, финансовые и иные ресурсы, продолжая оставаться центрами принятия решений. Но в рамках указанной выше дихотомии имеет место противоречие, отражающее социальные тенденции становления информационного общества. Это противоречия между центрами информатизации и локальными сообществами, а также между унификацией социальнокультурного пространства и индивидуальностью каждого отдельного че-

192

ловека. В результате информационное общество получает тенденцию к глобализации масштабов, выражаемую в глубине проникновения в сферы реализации социума и географии распространения. Обратной стороной становится эклектичность западной культуры, восходящая к постмодернистской парадигме, когда информационное общества в процессе своего развития сопровождается углублением тенденции к атомизации.

В условиях информационного общества не теряет своей актуальности марксистский анализ, который был проведен такими исследователями как Г. Мердок, А. Маттлар, П. Голдинг, С. Хамелинк, Д. Сассман. В своих работах Г.Шиллер обращает внимание на три ключевых факта. Вопервых, продолжают действовать законы рынка, а рыночные критерии проникают во вновь появляющиеся сферы. Информация как товар обращается в соответствии с классическими законами рынка. Углубляется классовое неравенство, ведь помимо имущественного возникает и цифровое неравенство, которое определяет способность стран и отдельных слоев в определенных рамках получать, создавать, распространять и использовать информацию. Разрыв в развитии и использовании информа- ционно-коммуникационных технологий между странами, а также внутри них постоянно увеличивается, что приводит к разобщенности общества1.

Представители данного направления определили классовую структуру нового общества, выделив следующие классы: инфобогачи, информационный средний класс и инфобедняки.

Первая группа – это часть населения, обладающая неограниченный доступ к существующим информационным технологиям. Именно они оказывают основное влияние на развитие ИКТ, используемое преимущественно в их интересах. По сути, это элита общества, к которой могут быть отнесены крупнейшие ТНК, наиболее развитые страны. К информационному среднему классу относится население, которое активно использует достижения в области ИКТ в своей работе и повседневной жизни. Как правило, это люди с высокой информационной культурой, обладающие хорошими знания в информационной сфере. Чаще всего в эту группу входит население наиболее богатых стран мира, с доходом выше среднего, которые становятся основной движущей силой нового общества. Но их основная функция – использование информационных технологий, но не управление ими. Информационными бедняками являются в первую очередь люди, которым недоступны ИКТ. Но также к ним относятся и лица, не имеющие желания или знаний для использования новых технологий. Данная группа составляет основную часть современного социума.

1 Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. Я.Н. Засурский. – М.: Мысль, 1980. С.190.

193

Еще одной чертой современного общества становится формирование новой стадии капитализма, которую Г. Шиллер назвал корпоративным капитализмом. Дело в том, что современный капитализм определяется корпорациями, причем эти корпорации выступают как элементы рынка олигополии, а иногда и как монополии, в связи с чем, они имеют возможность диктовать свои условия государству и населению. Следствием этого становится развитие информационных технологий в интересах частного бизнеса.

Юрген Хабермас рассматривает сущностные черты информационного общества с позиций своей концепции публичной сферы. В своих работах Ю. Хабермас рассматривает публичную сферу в Великобритании

вXVIII-XIX вв. Именно в этот период зарождается и развивается публичная сфера. К середине XX века она приходит в упадок. По мнению автора она (публичная сфера) была независимой и от государства, и от основных экономических сил. Она позволяла каждому желающему рационально обсуждать ту или иную проблему, присоединяться к дискуссии, ознакомиться с материалами. Благодаря публичной сфере происходило формирование общественного мнения, а информация являлась его основой. Такая постановка проблемы напрямую связана с проблемой демократии, так как публичная сфера выступает как гарант демократической политики.

Учитывая упадок публичной сферы, Хабермас пытается выяснить, определяется ли качество информации ее невероятным количеством. Для этого автор обращается к проблеме манипулирования информацией

всоциально значимых масштабах, которое осуществляется как корпорациями, так и государством. Используя эмпирический материал, Ю. Хабермас доказывает, что имеет место кризис публичной сферы. Вторя Г. Шиллеру, он считает, что подобные изменения не создают новое общество, оно остается капиталистическим. Идея Хабермаса о публичной сфере подвергается критике, сущность которой основывается на утверждении, что сфера публичного – всего лишь теоретическая конструкция, но не конкретный объект. Тем не менее, ряд идей, выдвинутых Хабермасом, позволяют дополнить картину информационного общества.

Особый взгляд на новое общество раскрыл в своих работах Энтони Гидденс, где он отмечал, что сама по себе идея информационного общества является несостоятельной. Информации приписывают колоссальное значение лишь в ХХ веке, но на протяжении всей истории человечества она играла большую роль. Основой концепции Гидденса является рефлексивная модернизация. По мере развития общества возрастает независимость их членов от природных факторов, соответственно, растет

194

количество вариантов выбора. Ситуация выбора порождает рефлексию как осознание ситуации выбора. По мере модернизации растет показатель рефлексии в жизни людей. Но рефлексивность порождает потребность в информации, которая наиболее полно описывает ситуацию выбора. В связи с этим, рефлексивная модернизация выливается в постоянный сбор информации, где центральным звеном становится национальное государство.

Джанни Ваттини иначе интерпретирует реалии информационного общества, отмечая возникновение в результате развития медийной сферы параллельных реальностей. Суть постмодернизма можно определить как абсолютизацию релятивизма. Отрицая истину, постмодернисты выступают за бесконечное разнообразие истин, отрицая какую-либо реальность, стоящую за языком, кроме самого языка. Но язык как знак наполняет жизнь людей на каждом этапе развития общества. В период постсовременности, как отмечал Бодрийяр, человек перенасыщается знаками. Марк Постер, придерживаясь аналогичной позиции, считает, что необходимо рассматривать эволюционное движение в рамках развития форм коммуникации, влекущее за собой приверженность к технологическому детерминизму.

В работах Жан-Франсуа Лиотара подчеркивается ведущая роль критериев перформативности и товарности при определении характера развития информации и знания. Лиотар отмечает, что данные тенденции в первую очередь связаны со сферой экономики, но также проникают и во внеэкономические направления, раскрывая ситуацию на примере сферы образования. Автор утверждает, что вера в истинность любого знания в современном мире постепенно тает, а человек должен испытывать удовлетворение, освободившись от тирании истины. Заменой истине становится критерий перформативности и товарности.

Зигмунд Бауман, опубликовав в конце 80-х ряд работ в рамках концепции постмодернизма, отмечал, что постсовременность отличается нестабильностью и ненадежностью. Государство выходит из общественной сферы, а на его место приходит капиталистический рынок. Пространство выбора, характерное для данного периода, формирует у человека состояние постоянной неуверенности.

На основании всего вышесказанного можно сделать вывод, что современная наука неоднозначно относится к изменениям, происходящим во второй половине ХХ века. Большинство представителей науки можно отнести к одной из двух групп: рассматривающих современность как новый тип общества, либо как его поступательное движение без качественных изменений. Однако разобщенность данных подходов все-таки

195

позволяет выявить основные черты современного общества. В целом, эволюционный перелом второй половины ХХ века заключается в переходе исторического процесса в стадию контролируемого и управляемого. Основным субъектом, управляющим этим процессом, становится западное сверхобщество, которое организует западный мир в единую систему.

Библиография:

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Academia,

1999.

2.Гидденс Э. Стратификация и классовая структура // Социологические исследования. 1992. № 11. С. 107—120.

3.Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // THESIS. — 1994. —

№5. — С. 107—134

4.Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Пер. с англ.; Науч. ред. Я.Н. Засурский. – М.: Мысль, 1980.

А.И. Костяев

ПОСТРОЕНИЕ ТЕОРИИ СМЫСЛОГЕНЕЗА В КОНТЕКСТЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ФИЛОСОФИИ КУЛЬТУРЫ И ТЕОРЕТИЧЕ-

СКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ

В эпоху перемен возникает ощущение потери в смысловой ориентации, как у отдельного человека, так и у целого поколения. Человек оказался вовлеченным в игру смыслов, предлагаемых компьютерными технологиями. Возник машинный вариант создания и чтения нелинейного письма, то есть гипертекст. Воображаемое стало для получателя отчасти видимым.

Общество потребления приучило человека к мысли о самоценности здравого смысла. Экзистенциальные смыслы образуют «верхнюю» границу смысловой иерархии. Они являются сравнительно поздними образованиями, поэтому способны разрушаться быстрее других смыслов. Недостроенность смысловой иерархии личности также способствует ее разрушению.

Проверка смыслов на сопротивляемость является закономерной в условиях порождения новой социокультурной среды. Генетически ранние смыслы есть средства, с помощью которых субъект справляется с возрастающим количеством новых смыслов, предоставляемых действи-

196

тельностью. Актуальной задачей становится разработка методик смысловой регуляции.

Создавая культуру XXI века, человек склонен осмысленно реагировать только тогда, когда у него есть желание и возможность анализировать происходящее. Ритм современной жизни часто не позволяет человеку принимать осмысленные решения.

В теории культуры стремление реализовать системный уровень проявляется в поиске онтологического основания для интеграции метатеорий. Чем ближе происходило в теории культуры «продвижение» к определению своего предмета как системы, тем более необходимым становился концепт «смысл». Так, на первом этапе развития теории культуры результаты деятельности человека, сознание, язык анализировались как замкнутые на себя.

Смысл по своей природе есть системное образование, поэтому данный концепт на досистемном уровне практически не исследуется. Он начинает «проникать» в круг объяснительных понятий в тех концепциях, которые наиболее приближены к «человеческим» в содержании предмета исследования. Термин «смысл» наделяется особым методологическим статусом, так как с его помощью «снимаются» классические оппозиции: «субъект–объект», «физическое–психическое», «внешнее–внутреннее». Смысл есть необходимое условие самоорганизации, а самоорганизация системы проявляется в порождении новообразования, которым не обладает ни одна из подсистем. Иначе: смысл не является природным качеством системы или отображением другой системы. Все другие подсистемы (деятельность, сознание, язык) и более «дробные» (система знаний, система умений и др.) не отвечают признаку открытости; они не могут быть определены без введения в них активного начала, то есть человека. Развитие термина «смысл» воспроизводит, следовательно, внутреннюю логику развития теории культуры.

Освоение нового уровня системной организации в гуманитарных науках позволило «вплотную приблизиться» к определению человека как самоорганизующейся системы. Антропология человека приобретает смысловую природу, где центром анализа является система личностных смыслов. Поэтому исследования, ориентированные на смыслогенетический подход к человеку, наиболее результативны.

Кроме того, актуальность исследования подтверждается той ролью, которую смыслогенетический подход играет в развитии метатеории дискурса, метатеории текста, метаконцепции инициации мыслительной деятельности.

197

Проблема смыслогенеза занимает все более важное место в философии культуры. Постановка проблемы, с одной стороны, вызвана научным интересом исследователей, найти истоки культуры, с другой – всем ходом развития самой теории культуры. Зрелое состояние философии культуры требует определения исконных начал, и роли развития сознания, языка, предметных форм. Решение общей проблемы становления смыслов при переходе от протокультуры к культуре позволяет найти закономерности и специфические черты культурно-цивилизационного процесса, выявить его социально–экономические основания и мировоззренческие истоки.

Вистории культуры в большой степени разработана проблема смыслов в античной культуре, определен категориальный аппарат анализа, конкретизированы критерии отбора источников. Собран и критически осмыслен мировоззренческий материал. Вместе с тем, вопросы становления смыслов в культуре в научной литературе освещены недостаточно. Основной интерес в исследованиях сосредотачивается на сложившихся смыслах, нередко отделяется (не принимается во внимание) чув- ственно-образный материал – исходный для смыслов, а последние описываются в «чистом» виде как отрефлексированные понятия. Получается, что смыслы в культуре имеют начало, поскольку они есть, и в то же время не имеют начала, так как неизвестно, откуда они появились. Само по себе это мировоззренческое препятствие оставалось бы в стороне от актуальных культурно–философских проблем, если бы не затрагивало статус сознания как феномена культуры. Есть, следовательно, необходимость в расширении понятия «начала смысла» в культуре с включением сюда предшествующих типов родового и переходного сознания.

Вначале XXI века формируется не столько принципиально новая смысловая структура культуры, сколько повышается роль смысла как опосредствующего начала между миром феноменов и их ментальными проекциями. Следовательно, основная проблема состоит в противоречии между недостаточно определенным пониманием глубины и масштаба смыслогенеза культуры и реальным расширением функции смысла в пространстве современной культуры.

Вгуманитаристике не сложилась еще концепция, объясняющая происхождение смыслов, способных генерировать новые смыслы при смене конкретно-исторических условий. В научной литературе термин «смысл» нередко выражает то само явление, имеющее место в действительности, то его отображение в различных дискурсах. Такая многозначность термина порождает дополнительные трудности в понимании природы смысла. Целью познания является максимально точное «со-

198

вмещение» предметного смысла и смысла текста, однако сам механизм сближения разных смыслов еще недостаточно изучен.

Определяющим свойством предметного смысла является его онтологическая неисчерпаемость. Смысл дискурса заключен в другом свойстве – его познавательной незавершенности, содержательной изменчивости, способности к бесконечному обогащению и развитии вместе с расширением и углублением познания. Дифференциация смыслов не означает их противоположность. Предметные смыслы в своей совокупности образуют объективную основу исследования феномена культуры. Дискурс смысла может быть удостоверен предметным смыслом, во всяком случае, не противоречить последнему. Если исходить из предпосылки, что за всем многообразием знаков стоит механизм смыслообразования, параметры и характеристики которого соотносимы со структурными параметрами, характеристиками мышления и поведения, то возможно установить некоторые универсалии, общие для знаковой системы мышления и деятельности.

Анализ современной литературы по теме исследования позволяет утверждать, что не существует общепринятого термина «смысл». Стремление выделить смысл в культурологическом ракурсе привело к возникновению операционных терминов: имаген (А. Пейвио), эндоформа (В.Н. Ильин), единица культурной трансмиссии (Г. Чик), мем (С. Блэкмор) и др.

Теория смысла имеет множественное обоснование, обозначение предмета (А. Черч); способ его обозначения (Г. Фреге); способ употребления знака (Л. Витгенштейн); ментальный образ (А. Шафф); традиция называния объекта (Х. Патнем).

Смысл как единица анализа обладает полнотой, то есть с его помощью описывается предельно широкий класс объектов. Является первичным по отношению к другим компонентам сознания: воля, воображение. Наиболее приближен к внешнему миру в акте переживания события. Доступен для рефлексии и интроспекции, проверяем по логическим и эмпирическим критериям.

Самые различные и даже противоположные направления в философии культуры заинтересованы в решении методологического вопроса о необходимости разработки генетической схемы смыслообразования. Разногласия начинаются лишь в связи с проблемой установления начального, исходного элемента этой схемы. Для ряда концепций (эмпиризм, наивный реализм) таким исходным элементом является недискурсивность, непосредственная данность мира культуры.

199