3.3. Христианство как самоубийство
Во время Крещения читаются слова апостола Павла о том, что мы крещаемся в смерть Христову. Чтобы воскреснуть со Христом — мы приобщаемся Его смерти. Эту смерть с первых веков христианства называют «вольной смертью», применив к ней то выражение, которое в Римской империи служило для обозначения самоубийства.
Наше реальное приобщение смерти Христовой начинается в Крещении, а достигает полноты в нашей собственной смерти — смерти для этого мiра. Мiр устами одного из своих пророков, Фридриха Ницше, уже назвал Христа самоубийцей. Таким же самоубийцей в глазах мiра неминуемо выглядит всякий, кто следует за Христом.
Мученичество за Христа напоминает самоубийство даже внешне: многие мученики предавали себя на смерть добровольно, имея возможность или хотя бы надежду скрыться от преследователей. Некоторые мученики даже сами наложили на себя руки, не дожидаясь грозивших им мучений. Это никогда не мешало Церкви, резко осуждавшей самоубийства в других случаях, почитать таких мучеников во святых, а слова осуждения в их адрес изредка звучали только на уклонявшемся от Православия латинском Западе.
Но и «мирное» прохождение подлинно христианской жизни не столь уж далеко от идеала самоубийства. Великие наставники христианской жизни для монашествующих и мiрян, подвижники Египта IV–V вв., оставили нам в назидание следующую историю.
Ученик пожаловался старцу, что не может равнодушно переносить оскорбления от людей. Тогда старец послал его на кладбище и велел всячески поносить тамошних покойников. Когда ученик вернулся, старец спросил, что ему покойники отвечали. Оказалось, что ничего. Тогда он опять послал его на кладбище, — но уже превозносить покойников всевозможными похвалами. Реакция покойников оставалась прежней. Тогда старец сказал: вот и ты должен быть в отношении к мiру таким же, как эти покойники.
Но покойником христианин должен стать только по отношению к мiру. Тогда как раз по отношению к Богу он будет живой. Его жизнь — внутренняя молитва, которая имеет для него тот же смысл, что дыхание для жизни физической.
Обычно именно по дыханию определяют, жив человек или мертв. Человек, который не молится внутренне (даже если он молится внешне, то есть вычитывает положенные по церковному уставу молитвы и присутствует за богослужением), — для мiра, может быть, жив, но для Бога — мертв.
К мысли о том, что мiр таков, что не стоит ради него жить, приходят не все, но многие — не только христиане. Легче сказать, кто к этой мысли не приходит: те, кому некогда.
Но, придя к этой мысли, мы оказываемся перед развилкой. Что мы думаем о бытии Божием — повлияет на ситуацию очень мало. Подозреваю, что это вообще не имеет значения. Все наши думы, равно как и эмоциональные состояния — всякие там эйфории и депрессии — всё это мусор, который летит нам в лицо и мешает разглядеть реальность. А чтобы эту реальность увидеть, нужно начать совершенно с другого: нужно начать молиться:
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!
ИЕРОМОНАХ Г.