Отклонения от классического сценария Мексика

С 1929 года года Partido Revolucionario Institucional (PRI) была единоличной правящей партией в Мексике и оставалась таковой до того момента, когда в 2002 году был избран Винсенте Фокс. Партия сформировала государство корпоративного склада, которое было готово организовывать, сотрудничать, подкупать, а если нужно, то и подавлять оппозиционное движение рабочих, крестьян и среднего класса, сформировавшегося в результате революции. Партия проводила модернизацию под государственным контролем и обеспечивала экономическое развитие, модель которого в основном фокусировалась на замещении импорта внутри страны и активном экспорте в США. Возникла серьезная государственная монополия, в области транспорта, энергетики, общественных коммуникаций, некоторых основополагающих отраслей (сталелитейной, например). Начался контролируемый государством приток в страну иностранного капитала в рамках программы maquila (программа, в соответствии с которой иностранный капитал открывал в стране предприятия, получавшие право импортировать материалы и оборудование в беспошлинном режиме для производства или сборки, чтобы готовый продукт снова вывезти для реализации за пределы Мексики.— Примеч. пер.). Начатая в 1965 году программа позволила, прежде всего, американскому капиталу развивать производства на территории Мексики, используя дешевую рабочую силу, без дополнительных барьеров в виде тарифов или ограничений перемещения сырья. Несмотря на относительно быстрое экономическое развитие страны в 1950-х и 1960-х, преимущества от роста не распространились широко. Мексика не стала хорошим примером встроенного либерализма, но эпизодические подачки отдельным нестабильным групцам (крестьянам, рабочим, среднему классу) до некоторой степени поддерживали процессперераспределения дохода. Жесткое подавление студенческих выступлений против социального неравенства в 1968 году оставило горький осадок и стало угрозой легитимности правящей партии; Баланс классовых сил начал изменяться в 1970-х. Интересы бизнеса усиливали его независимую позицию и углубляли его связи с международным капиталом.

В 1970-е годы глобальный кризис, нанес Мексике еерьг езный удар. Правящая. Partido Revolucionario Institucional пыталась увеличить размеры государственного сектора экономики путем контроля над пострадавшими частными предприятиями и сохранения их в качестве источнику рабочих мест для удовлетворения интересов рабочего класса. С 1970 по 1980 год число государственных предприятий увеличилось более чем в два раза, как и число занятых на них работников. Но все эти предприятия терпели убытки, и государству приходилось заимствовать средства для их финансирования. Нью-йоркские инвестиционные банки, имевшие в распоряжении огромные суммы нефтедолларов, были рады предложить кредит. Благодаря нефтяным запасам Мексика была привлекательным заемщиком. Внешний долг страны вырос с 6,8 в 1972 году до 58 млрд долл. к 1982 году13 .

Вскоре после этого началась реализация политики повышения процентных ставок, предложенной Уолкером. Рецессия в США привела к падению спроса на мексиканские товары, цены на нефть упали. Поступления в бюджет Мексики сократились, и издержки по обслуживанию долга стали непосильными. В августе 1982 года Мексика объявила дефолт. Массовый вывод капитала, начавшийся ранее в предвкушении падения песо, усилился. В качестве экстренной меры борьбы с кризисом президент Портильо национализировал банки14 . Деловая элита и банкиры не одобрили этот шаг. Де ла Мадрид, который стал президентом всего через несколько месяцев, оказался перед политическим выбором. Он принял сторону бизнеса. Кто-то может сказать, что это было неизбежно, но политическая власть, которую имела Partido Revolucionario Institutional, допускала и другое решение. Де ла Мадрид был ориентирован на реформы, менее связан с традиционной политикой правящей партии и имел тесные отношения с капиталистическим классом и иностранными корпорациями. Новая комбинация МВФ, Всемирного банка, Министерства финансов США, сформированная Джеймсом Бейкером, чтобы вытащить Мексику из сложной ситуации, оказывала на нового президента дополнительное давление. Они настаивали не только на жесткой экономии бюджета. Впервые в истории Мексики было выдвинуто требование проведения широких неолиберальных реформ: приватизация, реорганизация финансовой системы, чтобы она более соответствовала иностранным интересам, открытие внутренних рынков для иностранного капитала, снижение тарифов, формирование более гибкого рынка труда. В 1984 году Всемирный банк, впервые в своей истории, предоставил заем стране в обмен на гарантии структурных неолиберальных реформ. Де ла Мадрид сделал Мексику открытой для глобальной экономики, присоединившись к ГАТТ (Генеральное соглашение по тарифам и торговле) и начав реализацию программы бюджетной экономии. Результат был крайне болезненным:

«С 1983 по 1988 год доход Мексики на душу населения падал на 5% в год; величина реальных зарплат рабочих сокращалась на 40—50%. Рост инфляции, который составлял 3—4% в год в 1960-х, превысил 15% после 1976-го и в течение нескольких лет составил свыше 100%… В то же время, из-за фискальных проблем правительства и переориентации основной экономической модели страны, государственные расходы на общественные программы сокращались. Субсидии на питание предоставлялись теперь лишь беднейшим слоям населения, качество общественного образования и здравоохранения снижалось»'1 '.

В Мехико в 1985 году это означало, что ресурсов «было так мало, что расходы на важнейшие городские нужды резко упали — на 12% на транспорте, на 25% — на питьевую воду, на 18% — на медицинские услуги и на 26% — на сбор мусора»16 . Криминальная волна, последовавшая за этим, превратила Мехико из одного из самых спокойных в один из наиболее опасных городов Латинской Америки. Это было повторением, и во многих отношениях катастрофическим, того, что случилось с Нью-Йорком на десять лет раньше. Позже — и это было очень символично — правительство Мехико подписало с консалтинговой компанией Джулиани многомиллионный контракт, чтобы научиться, как бороться с преступностью.

Де ла Мадрид видел, что одним из способов разрешения долговой дилеммы была продажа государственных предприятий, причем выручка в дальнейшем используется для выплаты долга. Начальные шаги в сторону приватизации были неуверенными и относительно незначительными. Приватизация повлекла за собой полное изменение трудовых соглашений, и это спровоцировало новый конфликт. В конце 1980-х начались массовые забастовки, которые были жестко подавлены правительством. Нападки на трудовые организации усилились во время правления президента Салинаса, который пришел к власти в 1988 году. Несколько профсоюзных лидеров были посажены по обвинению в коррупции. Новые и более послушные лидеры профессиональных организаций контролировались правящей партией. Не один раз забастовки прекращались с применением армии. Влияние независимых трудовых организаций все больше сокращалось. Салинас ускорил и формализовал процесс приватизации. Он получил образование в США и прибегал к помощи американских экономических советников17 . Его программа экономического развития была близка неолиберальным принципам.

 Мексиканские рынки все больше открывались для иностранного капитала и прямых инвестиций, и это стало одним из ключевых элементов программы реформ Салинаса. Росло число американских предприятий, работающих в Мексике в рамках особого режима maquila на северной границе страны. Эта программа стала основой мексиканской промышленной vi кадровой структуры (рис. 4.3). Салинас начал и успешно закончил переговоры с США, в результате которых образовалась Североамериканская зона свободной торговли — НАФТА. Продолжалась спешная приватизация предприятий. Уровень занятости в государственном сектрре был сокращен вполовину от уровня 1988—1994 годов: ft 2000 году число государственных компаний упало до 206 — по сравнению с'1000, которые существовали в 1982 году18 . Условия приватизации были направлены на привлечение иностранного капитала. Банки, которые так поспешно были н&ЩианЈя(Йзированы в 1982-м, были вновь приватизированы в 1990 году. Для того чтобы соответствовать условиям НАФТА, Салинас должен был открыть cejj36cjcoe хозяйство для проникновения иностранных конкурентов. ОЙ начал сокращать влияние крестьянства, которое долгое время оставалось одной из важнейших опор правящей Partido Revolucionario Institutional. Конституция 1917 года, созданная в годы мексиканской революции, защищала права коренного населения и закрепляла их посредством системы ejido, которая позволяла коллективно пользоваться и владеть землей. В 1991 году правительство Салинаса приняло закон, позволявший и даже поощрявший приватизацию земель ejido, в том числе и иностранными компаниями. Так как ejido традиционно являлось основой коллективной безопасности коренного населения, правительство, по сути, снимало с себя ответственность за сохранение этой безопасности. Последовавшее снижение импортных барьеров стало еще одним ударом, так как дешевый импорт из эффективных и щедро субсидируемых сельскохозяйственных предприятий США привел к падению цены на кукурузу и другие продукты настолько, что только наиболее эффективные и влиятельные мексиканские фермеры оставались конкурентоспособными. На грани голода крестьяне были вынуждены покидать свои земли, пополняя ряды безработных в и без того переполненных городах, где стремительно росла так называемая неформальная экономика (уличные торговцы). Повсеместно зрело сопротивление реформе ejido. Несколько крестьянских групп поддержали восстание Запатисты, начавшееся в Чиапасе в 1994 году19 .

Согласившись участвовать в том, что позже получило название План Брэди, связанный со списанием долгов в 1989 году, Мексике пришлось согласиться (впрочем, как оказалось, без особого сопротивления) на условия МВФ, предполагавшие более глубокую неолиберализацию. Результатом стал «текила-кризис», разразившийся в 1995 году из-за того, что, как и в 1982-м, Федеральная резервная система повысила США процентные ставки. Песо снова оказалось под спекулятивным давлением; произошла девальвация. Проблема заключалась в том, что Мексика ранее привлекала займы, выраженные в долларах США (tesobonos), чтобы стимулировать иностранные инвестиции. После девальвации песо в стране не было достаточного количества долларов для выплат по займам. Конгресс США отказался помочь, но Клинтон единоличным решением обеспечил спасительные 47,5 млрд долл. Он опасался, что в тех отраслях американской экономики, которые были связаны с экспортом в Мексику, начнется сокращение рабочих мест, возрастет нелегальная эмиграция, а, кроме того, неолиберализация и соглашения НАФТА потеряют легитимность. В результате девальвации американский капитал получил возможность скупить местные активы за бесценок. Вначале только один мексиканский банк, приватизированный в 1990 году, перешел в собственность иностранного капитала. К 2000 году уже 24 из 30 банков оказались в руках иностранных компаний. В соответствии с собственными интересами иностранные капиталисты требовали от Мексики все новых выплат. Иностранная конкуренция тоже начинала создавать проблемы. Число рабочих мест на мексиканских предприятиях, работавших в особом режиме maquila, сократилось, когда после 2000 года Китай стал гораздо более дешевым, а потому более предпочтительным местом для размещения иностранных производств, нуждающихся в дешевой рабочей силе20 .

Все это, особенно приватизация, оказало огромное влияние на концентрацию капитала в Мексике:

«В 1994 году журнал Forbes опубликовал список самых богатых людей мира, и выяснилось, что в результате реструктуризации мексиканской экономики появилось 24 новых миллиардера. Из них, как минимум, 17 участвовали в приватизации, приобретая банки, металлургические и сахарные заводы, отели и рестораны, химические предприятия, телекоммуникационные компании, а также концессии на операции в новоприватизированных секторах экономики — порты, частные платные дороги, сотовая и междугородняя связь»21 .

Карлос Слим, самый богатый человек в Мексике, был в списке Forbes двадцать четвертым. Он контролировал 4 из 25 крупнейших мексиканских компаний. Его предпринимательские интересы распространялись за пределы Мексики. Он стал одним из основных игроков в области телекоммуникаций в Латинской Америке и США. Его стратегия в области услуг сотовой связи стала широко известной: захватить и монополизировать рынки с высокой плотностью состоятельных пользователей, игнорируя рынки с меньшей плотностью. К 2005 году Мексика была на 9-м месте в мире (впереди Саудовской Аравии) по числу миллиардеров. Остается неясным, должны ли мы называть это восстановлением или воссозданием классовой власти. Так или иначе, правящему классу удалось добиться желаемого за счет трудящихся и крестьян — их уровень жизни снизился. Положение населения ухудшалось по мере того, как богатство накапливалось в руках кучки магнатов внутри и за пределами страны при поддержке господствующих финансовой и юридической систем.