Глава I

Официальные и частные культы Херсонеса в I – IV веках н.э.

Религиозные воззрения и культы населения Херсонеса Таврического уходили своими корнями в далёкое прошлое дорийской прародины, откуда переселенцы перенесли их в Гераклею Понтийскую, а затем и в её колонии – Каллатис и Херсонес, где они приобрели некоторые специфические особенности. В первых веках н.э. религия и культы Херсонеса претерпели дальнейшие изменения: появились новые культы и верования, благодаря упадку некоторых традиционных. Можно выделить несколько причин, повлекших за собой изменения в религиозной жизни херсонеситов: это и кризис полисного строя, и политические и идеологические перемены той эпохи – появление в городе римских солдат, многие из которых являлись выходцами из восточных провинций, и членов их семей. Таким образом, в первых веках н.э. в полисе получили распространение римские и восточные культы и усилились верования в чудесную силу амулетов, оберегов и т.д.

[Кадеев, 1981. C. 149]

Среди множества богов и мифических героев, которым поклонялись жители Херсонеса в первых веках н.э. можно выделить официальные и частные культы [Кадеев, 1981. C. 150], [Мещеряков., 1980. C. 16]. К официальным относились культы богов – «градодержцев» [Мещеряков, 1980, C. 8], почитавшихся в качестве защитников и покровителей всей гражданской общины Херсонеса. Отправление этих культов было обязательно для всех граждан полиса, в то время, как частные культы могли отправляться отдельными лицами, семьями, или группами людей, считавших этих богов своими покровителями и защитниками, - им поклонялись, используя домашние алтари и фимиатерии [Кадеев, 1981. C. 150].

1. Официальные культы.

Официальный херсонесский пантеон сложился ещё в эпоху эллинизма, и на протяжении долгого периода времени удерживал свои позиции, что затрудняло возможность распространения в полисе новых религий извне, однако, в первых веках н.э., культы богов – «градодержцев» всё же претерпели определённые изменения.

1.1.1. Культ богини Девы.

Основным государственным культом Херсонеса в I – IV вв. н.э., как и в предыдущих веках, был культ «постоянной покровительницы» и защитницы полиса – богини Девы, или Партенос ( рис. 1) [Мещеряков, 1980 C. 8] Она, по мнению херсонеситов, неоднократно спасала их от врагов [Кадеев, 1981. C.150].

Существует несколько точек зрения о происхождении культа Партенос в Херсонесе. Долгое время в научной литературе господствовала теория В.В.Латышева о том, что культ Девы изначально был заимствован херсонеситами у соседних таврских племён по политическим причинам. Этот вывод учёный сделал на основании сопоставления сообщений двух античных авторов – Страбона и Геродота. Причём, Страбон сообщал о том, что культ Партенос был известен в Херсонесе, а Геродот писал о похожем культе в земле тавров (культ Ифигении) [Русяева, Русяева, 1999. C. 4-5]. Н.В.Пятышева в 1947 году написала статью о культе греко-тавро-скифского божества в Херсонесе, на основании найденной в 1946 году «в насыпи дорожной дамбы, представлявшей слой III – IV вв. н.э.», небольшой терракотовой пластинки с изображением обнажённой женской фигуры со стилизованными крыльями за плечами и змеевидными ногами и головой, напоминающей голову быка. Исследовательница усмотрела в этом изображении черты скифской змееногой богини и таврского мистического быка, подчинённых «таврской Деве» в загробном культе, и сделала вывод, что это синтетическое божество рождено местной мифографией, но с привалированием всё же таврского начала [Пятышева, 1947. C.213 – 218]. Ю.А.Бабинов в своём диссертационном исследовании также пишет о влиянии таврской религии на культы Херсонесского государства, рассматривая его главным образом на примере культа Девы [Бабинов, 1967. C. 63-85]. С.А.Белов, Э.И. Соломоник, и другие исследователи, занимавшиеся изучением культа Девы в Херсонесе , также поддерживали версию о таврском происхождении главной херсонесской богини. Однако, Э.И. Соломоник полагала, что « в результате религиозного синкретизма к херсонесской Деве перешли некоторые черты Артемиды, в том числе и функции защитницы-спасительницы ». Но уже в 1973 году М.И. Ростовцев отмечал, что в этом культе «не греческое, а местное является решающим» [Русяева, Русяева, 1999. C. 7].

С предположением о таврском происхождении Девы не согласились и А.С. и М.В Русяевы, говоря о том, что «основание Херсонеса происходило не во времена глубокой и тёмной архаики, а при господстве светлой и гуманной религии позднеархаического периода»; и почитание жаждущей крови таврской богини, в жертву которой, к тому же, приносились потерпевшие кораблекрушение и захваченные в плен эллины, вызвало бы явное осуждение в Элладе и во всех панэллинских святилищах, воздействовавших на религиозные представления всех колонистов, в том числе и херсонеситов

[Русяева, Русяева, 1999. C. 5]. Авторы ссылаются на мнения учёных конца XIX – начала XX вв. [Кене, 1857. С. 122; Хирст, 1908. С. 112–115; Иванов, 1912. – С. 18], и приводят основную идею второго направления в изучении культа Девы, которая заключается в том, что Партенос – это эпиклеза Артемиды, ничего общего не имеющая с таврским божеством.

В 70-е годы ХХ в. были написаны статьи В.Ф. Мещерякова и Л.А. Пальцевой [Русяева, Русяева, 1999. C. 7], в которых шёл отказ от устоявшейся точки зрения и ещё раз говорилось о том, что Дева – это эпиклеза Артемиды, ставшая в процессе развития культа самостоятельным именем богини, принесённым в Херсонес колонистами.

В.Ф. Мещеряков писал о том, что существовало две причины, почему Дева стала самым почитаемым божеством в Херсонесе: во-первых, как ипостась Артемиды она обладала мужской силой и воинственностью, способностью наделять граждан физическим здоровьем и мужеством, что способствовало превращению её в грозную воительницу; а во-вторых, автор говорит о том, что сыграла свою роль связь мифа об Артемиде Таврополе и Ифигении с тем местом, где был основан Херсонес. В результате чего возникло синкретическое божество, в образе которого слились Артемида Партенос, Артемида Тавропола и Ифигения. И культ Девы, таким образом, не включал в себя элементы таврского культа [Мещеряков, 1979. С. 118 – 119]. М.В. Скрижинская, на основе анализа письменных источников и мифов, пришла к выводу, что культ таврского божества не оказал влияния на религию Херсонеса, а культы Артемиды, Таврополы и Ифигении в среде варваров относится к греческому мифотворчеству и осмыслению верований тавров [Русяева, Русяева, 1999. C. 8].

Существует множество мифов о возникновении культа Девы в Херсонесе, однако о периоде его распространения можно судить по нумизматическим данным конца первой четверти IV в. до н.э., когда городской монетный двор начал чеканить серебряные и медные монеты с изображением Девы [Бабинов, 1967.C. 63-85](рис. 2, 3).

Ю.А.Бабинов, придерживавшийся версии о таврском происхождении богини, в своём диссертационном исследовании писал, что культ Девы испытал определённую эволюцию в эллинистический период: если на протяжении предшествовавшего времени культ не занимал доминирующего места, то к III в. до н.э. Дева стала главным божеством местного пантеона, «постоянной защитницей херсонеситов» [Бабинов, 1967. C.125-134].

В.Ф. Мещеряков также упоминал, что формирование образа Девы происходило в результате длительной эволюции, и в конечном итоге, в образе главной херсонесской богини слились черты Артемиды (с эпиклезами Дева, Тавропола, Ифигения, Сотейра, Агротера) и полисной простаты Тихи [Мещеряков, 1980. C. 8].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что к первым векам н.э. Дева уже была синкретическим божеством, которое вобрало в себя черты нескольких богов, стоявших на страже города и гражданской общины.

В.И. Кадеев пишет о том, что в периоды, когда Херсонес испытывал трудности, его богиня-покровительница Дева провозглашалась «царицей», что соответствовало полисной должности царя-эпонима. Её изображения чеканились на херсонесских монетах [Кадеев, 1981. с.150].

Руководствуясь сообщением Страбона, А.С. и М.В Русяевы пишут о том, что в Херсонесе находилось святилище Девы с храмом и деревянной статуей [Русяева, Русяева, 1999. C.77].

В позднеантичный период также существовал храм богини Девы, при котором были жрецы и гиеродулы – священные рабы, выполнявшие все обязанности, которые на них возлагали жрецы, поскольку они считались собственностью храма [Кадеев, 1981. С.166]. До нас дошла надпись, в которой упомянут гиеродул храма Девы по имени Сотерих [IOSPE.I², № 457]. Сами жрецы этого храма руководили отправлением культа Девы и в годы «царствования» Девы скрепляли своими печатями государственные акты. Благодаря богатству казны храма из нее периодически брали средства для чеканки монет с I в. до н.э. до середины II в. н.э. и на расходы, связанные с пребыванием Девы в должности царя-эпонима, празднествами в её честь [Кадеев, 1981. с.150, 166].

В.Ф. Мещеряков писал о том, что эпиклеза Сотейра, полученная Девой ещё в III в. до. н.э., скрупулёзная фиксация всех чудесных эпитафий богини, наличие при ее храме жрецов-мужчин и иеродулов, учржденние специальных празднеств в честь Девы, постоянное появление её изображений на монетах свидетельствуют о том, что отправлению культа Девы херсонесский гражданский коллектив придавал большое значение. Очевидно, что в казне храма Девы было накоплено немало сокровищ, что позволяло ему долгое время при необходимости субсидировать чеканку монет и с конца I в н.э. до середины II в. н.э. периодически неся расходы, связанные с пребыванием богини в должности царя-эпонима [Мещеряков, 1980. C. 8].

1.1.2. Культ божества Херсонас.

Ещё одним официальным культом в позднеантичном Херсонесе, был культ женского божества Херсонас, которое, по предположению А.В. Орешникова, являлось олицетворением городской общины, персонификацией народа [Бабинов, 1967. C. 165].

В.Ф. Мещеряков и В.И. Кадеев считали почитание божества Херсонас составной частью официального культа Девы [Мещеряков, 1980. C.8 ; Кадеев, 1981. с.150].

Время и обстоятельства учреждения этого культа неизвестны, но известно, что уже в конце II в. до н.э. алтарь Херсонас находился в рядом с алтарём богини Девы на акрополе [Мещеряков, 1980. C.8].

К началу II в. н.э. относятся монеты с изображением молодой женщины с лирой на лицевой стороне. Английский учёный Минз, а затем и А.В. Орешников склонны считать его за божество, которому был воздвигнут в центре полиса алтарь [Бабинов, 1967. с.164]. Ещё один археологический источник того же периода - декрет в честь Диофанта, в котором херсонеситы постановили увенчать полководца золотым венком и затем поставить его медную статую на акрополе возле алтарей Девы и Херсонаса ( рис.4 ).

По мнению В.Ф. Мещерякова, апогей в развитии государственного культа Херсонас приходится на эпоху так называемой «второй элевтерии» (145г. н.э.), когда патриотические мотивы побуждали херсонеситов всячески подчеркивать статус «свободного» государства, которым обладал Херсонес по отношению к Римской империи. Одним из проявлений тенденции подчеркнуть формальную «свободу» полиса стало помещение на монетах второй половины II – III вв. н.э. изображения божества Херсонас, олицетворявшего «свободную» общину Херсонеса [Мещеряков, 1980. C.8-9; Кадеев, 1981. с.150].

1.1.3. Культы Олимпийских богов и героев.

В первых веках н.э. в Херсонесе сохранял своё значение полисного культ Зевса, который в это время почитался херсонеситами в нескольких ипостасях, в частности, с эпитетом Сотера (Спасителя) [IOSPE. I², № 438 ]; то есть, очевидно, как защитник от внешней опасности. Почитался Зевс с эпиклезой Верховного (Ύπαυος) [IOSPE.I², № 413], и с другими эпиклезами, но, судя по всему, в первых веках н.э. он уже не занимал ведущего места в пантеоне, уступив главенствующую роль богине Деве [ Кадеев, 1981. с.150; Мещеряков, 1980. С. 9 ].

Культ Асклепия, существовавший в Херсонесе и ранее, примерно в конце I – середине II вв. н.э. превращается в официальный, и на протяжении второй половины II – III вв. н.э. это божество почитается не только как врачеватель, но, вероятно, как покровитель гражданской общины, о чем могут свидетельствовать изображения Асклепия и Гигиейи на Херсонесских монетах (рис. 5).

В официальный пантеон Херсонеса в первых веках н.э. входил и Гермес, который, судя по его изображениям, продолжал традиционно почитаться, как покровитель торговли то есть как Агорей. Но найденный в полисе гимн в честь этого божества указывает, что Гермес был покровителем гимнасиев и палестр (Энагоний). В его честь устраивались агоны среди юношей.

Что касается официального культа Диониса в первых веках н.э., то при имеющихся источниках сказать об этом определенно трудно, хотя некоторые исследователи считают возможным его существование и в тот период. В пользу этого может свидетельствовать сохранение в полисе месяца Дионисия и соответствующих празднеств [Кадеев, 1981. с.151].

В первые вв. н.э. официальный пантеон пополнился богиней Афродитой, культ которой в качестве частного был известен в Херсонесе и в более раннее время. На это указывает надпись начала III в. н.э., в которой сообщается о внесении государственным магистратом довольно крупной суммы денег на храм Афродиты [IOSPE.I², № 440]. Обычно эта богиня была покровительницей брака, но, судя по изображениям ее с дельфином у ног, в Херсонесе Афродита была покровительницей моряков. Что касается причин включения Афродиты в первых веках н.э. в официальный пантеон, то В.Ф.Мещеряков предполагает здесь римское влияние, поскольку в Риме эта богиня считалась родоначальницей и покровительницей римского народа [Мещеряков, 1980. С. 9 ].

В изучаемую эпоху получило распространение почитание Афродиты как покровительницы умерших. В пользу такой ипостаси Афродиты в Херсонесе могут свидетельствовать находки вотивных предметов с изображениями богини и ее свиты, встреченные в женских захоронениях Херсонесского некрополя. При существовании таких воззрений на Афродиту можно принять предположение В.Ф.Мещерякова о том, что в первых веках н.э. херсонесский храм Афродиты мог походить на храм Венеры Либетины в Риме, вблизи которого торговали предметами погребального обряда [Кадеев, 1981. С. 150-151].

В пользу того факта, что Афродита в первых веках н.э. «получила» функции покровительницы мертвых, может свидетельствовать археологическая находка в окрестностях Севастополя (в Делагардовой балке). При неизвестных обстоятельствах была найдена мраморная скульптурная композиция, изображающая стоящую обнаженную Афродиту (или римскую Венеру) в компании двух Эротов (или римских Амуров). В руке Афродита держит яблоко – традиционный предмет, символизирующий богиню. Слева от богини на дельфине стоит Эрот с гирляндой цветов в протянутых вперед и вверх руках, дельфин, на котором стоит Эрот свидетельствует о тесной связи богини с морем. Эрот сидящий справа от богини по-видимому задремал, опустив голову на руки, упертые локтями в колени. Правая рука богини слегка опирается на голову Эрота, это является традиционным символом помощи и покровительства умершим людям [Сапрыкин, 1978. С. 59] (рис. 6).

Одним из наиболее значимых и почитаемых героев (полубогов) в древней Греции всегда был Геракл. В.М. Зубарь пишет о том, что ученые склонны считать, что миф о Геракле пришёл из Азии в Грецию в более ранний период. Миф о подвигах Геракла традиционно начинал историю эллинов. Но уже к началу нашей эры и к концу позднеантичного периода традиционный культ Геракла приходит к упадку во всей Греции, в том числе и в Херсонесе. Интересно отметить также, что со II в. до н.э., сразу после Херсонесо-скифских войн, в полисе исчезают все памятники, связанные с культом Геракла. Вновь они появляются лишь в первых веках н.э., но в отличие от более раннего периода (эллинистического) традиционные изображения Геракла и его символов не печатаются на монетах. Присутствующие же изображения быка на монетах первых веков н.э. не могут быть напрямую связаны с культом Геракла. Но одновременно с этим в погребальном инвентаре (а его становится всё больше) прослеживается тенденция к увеличению изображений Геракла и символов культа героя-полубога. Вероятно, подобного рода инструмент наделялся в умах Херсонеситов того периода сакральным смыслом, Геракл должен был защитить умершего в потустороннем мире от сил зла (рис.7).

Таким образом, в первых веках н.э. Геракла перестают чтить, как защитника Херсонеса – на первый план выходит именно хтоническая функция Геракла – он чтится как победитель смерти. Увеличение памятников Гераклу-Геркулесу в первые века н.э., вероятно, связаны с римским влиянием на полис, но тем не менее нет доказательств, что в первых веках н.э. культ Геракла отправлялся от имени городской общины [Зубарь, 2005. С. 33-34].

1.1.4. Частные культы.

В первых веках нашей эры в связи с усугублением кризиса полисной идеологии, официальные культы Геракла, Аполлона, Дионисия, Афины, Гелиоса, а также Диоскуров и некоторых других божеств пришли в упадок.

С другой стороны, расши­рился круг частных культов, справлявшихся не всей общиной, а отдельными семьями или религиозными кружками. Они были связаны, как правило, с почи­танием иноземных, имевших обычно синкретический характер божеств — Юпитера Лучшего Величайшего, почитавшегося римскими военнослужащими; фригийско-фракийского Сабазия, отождествляемого с Дио­нисом; абстрактного безымянного Бога Высочайшего; Митры; Кибелы и Исиды. При раскопках города и некрополя неоднократно встречались их статуэтки, рельефные изображения и связанные с ними посвя­тительные надписи. По мнению В.М. Зубаря, уже одно это говорит о важных переменах в мировоззрении граждан, которые стано­вились все более безразличными к образам своих традиционных богов и искали новые объекты покло­нения.

При рассмотрении материалов погребений наибо­лее очевидны изменения в религиозном сознании херсонеситов при переходе от эллинистического к римскому времени. Для первых веков н. э. характерно появление особой заботы о судьбе умерших, что было связано с упрочением веры в бессмертие души и раз­витием культа божественных сил, обеспечивающих благую участь усопшего в загробном мире. Археоло­гически это находит выражение в массовом возведении дорогостоящих склепов и гробниц, в сюжетах рос­писи их стен и в обилии сопроводительного инвента­ря, имеющего отчетливо выраженный магический смысл [Зубарь, Павленко, 1988. C. 36-37].

Склепы с нишами-лежанками распространяются в некрополях Северного Причерноморья на рубеже и в первые века н. э. Установлено, что сама идея подобного рода конструкции погребального сооруже­ния была воспринята припонтийскими греками от жи­телей Малой Азии, где аналогичные склепы извест­ны с VI в. до н. э. Появление и распространение таких камерных погребальных сооружений в некро­полях северопричерноморских городов, в том числе и в Херсонесе, связано с целым рядом причин. Сре­ди них, по мнению В.М.Зубаря, в первую очередь следует назвать не только рост благосостояния социальных верхов в сравни­тельно благополучную эпоху римского владычества в Причерноморье. По мере укрепления экономических и политических связей между городами северного и южного берегов Понта, происходит постепенная переориентация общественного сознания в сторону проблем загроб­ного существования души. Происходило это при усиливающемся воздействии религиозных представлений населения малоазийских областей. С первой половины I в. до н. э. (со времен Митридата VI) стирались раз­личия в мировоззрении эллинского и в той или иной степени эллинизированного населения подвластных Понтийскому царству, а затем и Риму областях При­черноморья. Происходил процесс стирания различий в условиях синтеза элементов греческих, анатолийских и иранских воззрений [Зубарь, Павленко, 1988, C. 37-38].

1.6. Основные верования жителей Херсонеса в первых веках н.э.

В.Ф. Мещеряков пишет о том, что наряду с культами богов и героев, значительное место в ре­лигии Херсонеса I-IV вв. занимали различные верования, неред­ко являвшиеся пережитками первобытных форм религиозного мировосприятия: погребального культа, ведовства, знахарства, нагуализма, культа предков и т.д. В Херсонесе, где система политеизма была достаточно развита, эти верования уже не выступали в первозданном виде. Они смыкались и переплетались с культами богов и героев. Хорошо это видно на примере погребальных обрядов: анимистические представления о продолжении человеческого бы­тия в царстве мертвых, доходящие до убеждения в посмертном апофеозе человека, прямо связаны здесь с почитанием катахтонических божеств — покровителей умерших. Картина ещё более усложнялась верой в злых духов и демонов, преследующих как живых, так и мертвых людей. Все это порождало сложный и мно­гообразный обряд погребения, начиная от самого факта захоро­нения останков в каком-нибудь погребальном сооружении и кон­чая жертвоприношениями владыкам подземного мира и снабже­нием покойного всем необходимым для загробной жизни.

Материалы раскопок показывают, что конкретные проявления верований имели индивидуальный характер, что обусловлено в первую очередь отсутствием в греческой религии строгой регла­ментации, обязательных для всех, раз и навсегда установленных правил и догматов. Даже в этнически однородной среде населе­ния Херсонеса наблюдаются различные представления о формах перехода умерших в потусторонний мир и о посмертном суще­ствовании. С другой стороны, некоторые проявления верований в рамках рода или семьи становились традиционными и переда­вались из поколения в поколение. Именно поэтому многие рели­гиозные представления и выраставшие из них обряды, ритуаль­ные действия и обычаи прослеживаются в Херсонесе с V—IV вв. до н. э. до IV-V вв. н. э.: сосуществование трупоположения и кре­мации как способов погребения останков умершего, обычай снаб­жения покойного «оболом Харона» и разнообразным погребальным инвентарем, использование для «очищения от скверны» разного рода катартических средств, ношение амулетов—апотропеев и тали­сманов, вера в реальность общения с богами и умершими во сне и т.п. Безусловно, и эти представления со временем модифициро­вались, но только по форме выражения, в сути же своей они оста­вались в основном неизменными. Так, например, посуда постоянно встречается в парциальных комплексах Херсонесского некрополя эллинистической эпохи и первых веков н. э., но в I–IV вв. н.э. ее, во-первых, клали в могилы значительно больше (и по количеству, и по ассортименту), во-вторых, из римских провинций был зане­сен обычай использования специальной погребальной керамики (одноручные горшочки, кувшинчики), имевшей ритуальное назна­чение.

Отдельные конкретные формы проявления верований попадали в Херсонес извне, в результате интенсивных контактов херсонеси­тов с провинциями, а также длительного проживания в городе римских солдат и вольноотпущенников, уроженцев Западного и Южного Понта, Малой Азии. На херсонесской почве быстро при­вивались лишь те верования, которые в основе совпадали с уже бытовавшими среди горожан (например, использование в погре­бальном обряде золотых лицевых пластин в качестве апотропеев, включение в число излюбленных амулетов-оберегов фигурок из египетского фаянса и др.).

Как и в области культов, в сфере верований сколько-нибудь заметного влияния варварских, например, скифо-сарматских религиозных представлений на население Херсонеса не видно. Отдельные черты сарматского погребального обряда, изредка встречающиеся в херсонесском не­крополе первых веков н. э., указывают на инфильтрацию сарма­тов в город, начавшуюся с середины II в. н. э. Отсутствие чисто сарматских комплексов свидетельствует о сильном воздействии херсонесской культуры на сарматов, воспринимавших отдельные элементы религии греков.

Характерными чертами многих склепов Херсонес­ского некрополя, как и некрополей других причер­номорских, балканских и малоазийских городов пер­вых веков н. э., являются красочные картины возне­сения крылатым гением души умершего. О том же говорят многочисленные рельефы, на которых пред­ставлены сцены загробной трапезы — пира, где усоп­шие вкушают фрукты и вино. С помощью последнего во время дионисийских празднеств человек приво­дил себя в состояние экстаза и таким образом сли­вался с божеством. По сравнению с эллинистической эпохой в первые века н. э. в погребениях происходит резкое увеличение посуды, предназначенной для еды и особенно для питья. Обычными становятся кувши­ны и кубки различных типов, на корпус которых по­рою наносились призывы пить и радоваться, анало­гичные тем, которые произносились на празднествах Диониса.

Но если связанные с идеей загробного существо­вания орфико-дионисийские элементы погребального обряда имели в Херсонесе местные корни, то наблю­дающаяся в первых веках н. э. традиция проникно­вения в погребальный ритуал культа мирового огня и божественного света имеет в своей основе восточные, главным образом иранские, зороастрийско-митраистские воззрения. С конца II в. в составе пог­ребального инвентаря Херсонесского некрополя рез­ко увеличивается количество светильников. В неко­торых склепах их насчитывают десятками. Во всех восточных религиозных учениях огонь, свет и све­тильники играли важную роль, а в древнеиранских обрядах культу огня придавалось ведущее, опреде­ляющее значение.

Почитание огня и светильников было широко рас­пространено в Каппадокии и других областях Малой Азии. Вместе с тем огонь рассматривался и некото­рыми греческими философами (начиная с Гераклита) как божественный элемент, к которому, по мнению стоиков, после смерти должны были вернуться ду­ши умерших. Определенную роль огонь играл в мировоззрении орфиков, именовавших посвященных факелоносцами Диониса.