2. Проведение клинической беседы с пациентом как одно из важных условий построения хорошего терапевтического альянса (по ж. Бержере, п. Дюбору)

В рамках психологической встречи нас не интересуют ни сами по себе симптомы, ни их соматическое проявление. Пациент не ограничен ролью пассивного объекта, как в обычном расспросе или техническом обследовании; с самого начала он занимает место активного субъекта, реального организатора своего собственного способа общения с психологом, выступающим в роли «реципиента» и «свидетеля». Это чисто интерсубъективная позиция.

Психолог должен остерегаться интерпретировать с первого же момента речь пациента до полного понимания целостной организации дискурса. Не стоит ничего воображать от себя или заранее.

Первая часть беседы

Это не расспрос, а слушание. Субъект должен быть, насколько это возможно, удобно размещен. Длительность беседы может быть от нескольких минут до часа, но никогда не стоит переходить эти границы.

Вторая часть беседы

Эта часть включает в себя то, что не было высказано спонтанно и что следует, однако, выяснить. Иногда желательно, если не необходимо (особенно, что касается данной второй части), увеличить количество диалогических сеансов, не превращая это тем неменее в психотерапию (сужая с этой целью зону интереса до точечных моментов, а не расширяя до случайного «расскажите мне о вашей жизни»).

Осмысление

То, что происходит во время беседы - это срез жизни. Во время этой беседы (или этих нескольких последовательных бесед) наступает момент, когда субъект не может более разыгрывать ситуацию так, чтобы скрывать свою глубинную личность. Если психологом выдерживаются все требуемые меры предосторожности, субъект вскоре последовательно и автоматически привнесет сюда свой живой способ отношений со своими страхами и фрустрациями, гневом и притязаниями. Глубинной структуре не остается ничего иного, кроме как медленно проявиться перед тем, кто умеет слышать, слушать, ни к чему не принуждая и принимая все, не делая выбора. Психолог не должен проявлять ни страха, ни раздражения, ему следует найти для каждого естественный и спокойный стиль, пусть несколько лукавый, но реально и глубоко аффективно искренний, что прекрасно и сразу же ощущается любым собеседником.

Не следует быть ни слишком амбициозным, ни слишком торопливым или слишком «давящим»; следует также тщательно избегать часто встречающейся «корриды» бесед, проводимых излишне усердными «следователями», как неприемлемо и стремление быстро достичь «цели» (как если бы речь шла о казни); слушание поневоле остается неполным, фрагментарным, имеющим тенденцию к продолжению со временем. Нужно уметь останавливаться до того, как у пациента появится досадное чувство опустошенности, «выпотрошенное».

Проблема молчания редко упоминается авторами, однако следует уметь выдерживать его без нетерпения, но и без потворства. Пациент вполне имеет право молчать, но цель беседы предполагает, что он здесь для того, чтобы говорить. «Слушание молчания» не должно вызывать у психолога ни гнева, ни желания пособничать.

Следует тщательно избегать отвечать на садистические либо мазохистские провокации субъекта, уклоняться от соблазна доминировать над ним (будь то желание «все знать» о нем).

«Окончание беседы» — это выражение, не отражающее способа отделения двух собеседников: психологическая беседа на самом деле не имеет «окончания»; даже если психолог не должен впоследствии встречаться с субъектом, беседа может остаться открытой. Ее цель — поставить перед пациентом проблемы, более подлинные и глубокие, чем те, с которыми он к нам пришел. Пациент должен понять, что нет никакого смысла имитировать немедленное (здесь и сейчас) разрешение его проблем, реальных, но поверхностных, которые он чувствует и которые он выставляет на первый план.