24. Теоретические основания политического ислама.

Это понятие обозначает не просто «стремление использовать идеи ислама для достижения определенных политических целей», как считают многие политологи. Такое стремление наблюдалось и раньше, например, в эпоху арабских завоеваний VII – VIII вв., в практике движений Фатимидов X – XII вв., Сельджукидов XI – XII вв., Альморавидов и Альмохадов в XI – XIII вв., османских завоеваний XIV – XVI вв. и многих других аналогичных военно-политических событий в истории мира ислама.

Это в основном практика, разумеется, не забывающая о теории, особенно в вопросах пропаганды, агитации и распространения влияния среди широких слоев верующих.

В мусульманском мире политический ислам выступает в роли оппозиции властям, обвиняет их в «многобожии» (ширк) и «неверии», требует создания «исламского государства» любой ценой, объявляя «не имеющими значения» географические и государственные границы. При этом он подчеркивает, что не стремится к власти, а хочет лишь, «чтобы власть была в руках Аллаха». Такой «политический крен в духе радикального фундаменталистского подхода» многие исламоведы также называют «политическим исламом».

Политическая культура мира ислама всегда допускала насилие, но в основном – против «неверных», отступников и «врагов ислама». Внутри же своей общины можно было обычно выступать лишь против «плохих мусульман», которые своими действиями (в том числе при управлении государством, предприятием и т.п.) нарушают предписания Корана и шариата, заветы пророка и постановления духовных авторитетов. Но судить о том, было ли такое нарушение и действительно ли является тот или иной (особенно высокопоставленный) человек «плохим мусульманином», могли тоже лишь те же духовные авторитеты, обычно связанные с элитой общины мусульман. Постепенно жизнь вносила, конечно, свои коррективы в эту веками установившуюся практику. И даже закосневшее в традиционной старине мусульманское общество стало обновляться, меняя свои обычаи, представления и даже социополитические механизмы.

Этот процесс был для мусульман (и остается) сам по себе весьма болезненным ввиду их исключительной сплоченности, приверженности традициям часто идеализируемого ими прошлого, чрезвычайно устойчивого в их среде консерватизма, ориентации на коллективное мнение уммы (всего «сообщества мусульман») и на решение всех проблем в духе священных текстов. Власть и государство для мусульман – понятия почти религиозные, так как в идеале они должны быть сведены к теократии, не знающей разделения светского и духовного начал. Поэтому присущая исламу (не только на ранних этапах его развития) могучая сила объединения верующих, интеграции их всех, независимо от происхождения, социального статуса и национальной (даже расовой) принадлежности, в единую общину всегда была серьезным препятствием для любых изменений менталитета, привычек и миропонимания мусульман, для их расхождений и тем более раскола по нерелигиозным мотивам. Даже деление приверженцев ислама на суннитов и шиитов, на множество сект (алавитов, друзов, зейдитов, ибадитов, исмаилитов, имамитов и т.д.) и, более того, огромное число религиозных братств в принципе не противоречит вышесказанному, ибо, за редкими исключениями, никогда не мешало их стремлению к объединению против «неверных», особенно в случае угрозы извне. Другое дело, на какой основе предлагалось и достигалось такое объединение...

 

Все это, однако, не должно скрывать реального облика мусульманского общества, под завесой религиозности прячущего исключительное обилие экономических, социальных, этнических, культурно-лингвистических, социально-исторических и прочих различий. Некоторые из них идут из глубины веков отношений господства – подчинения между теми или иными племенами, областями, общинами, городами, кланами, даже кастами (в Южной Азии), корпоративными группами и всякого рода (региональными, профессиональными и иными) сообществами. Но этот потенциал нестабильности всегда лишь усиливал роль и значение государства и религии (следовательно, бюрократии и служителей культа) как факторов стабилизации и интеграции. Это – одно из объяснений (но не единственное!) авторитарного (иногда даже тоталитарного) характера большинства политических режимов в государствах ислама. И это же – причина предпочтения силовых методов решения такими режимами почти всех возникающих перед обществом проблем, особенно в тех случаях, когда авторитета религиозных лидеров оказывается для этого недостаточно.

В этой связи не должно вызывать удивления соответствующее политическое поведение мусульман, их ориентация на насильственные методы борьбы за свои национальные и социальные интересы (обычно преподносимые в религиозной оболочке), за справедливость и против «неверных», будь то «шурави» из СССР или же империалисты «нечестивого» Запада. Еще более обоснована с религиозной точки зрения их борьба против стоящих у власти «плохих мусульман», нарушающих положения Корана и шариата или же прислуживающих «неверным».

Также верна следующая констатация многих экспертов: «Прежде всего важно подчеркнуть, что главной целью исламистских движений является... реисламизация исламских обществ, впадших в невежество. Для исламистов главные виновники этого – нынешние лидеры мира ислама, проявившие слабость, позволившую Западу обосноваться на землях ислама. В подобных условиях исламизм становится естественной формой политической оппозиции своему прозападному правительству.