Истории Андрея Самохина, выпуск 1988 года

Елизавета Петровна принимает экзамен по античной литературе. В аудитории солнечно. Входят студенты, рассаживаются за столами. Одного из студентов в дверях останавливает возглас Кучборской:

– Молодой человек, стойте! Повернитесь вот так, чуть-чуть в профиль. Аполлон! Вашу зачетку!

***

Как-то студент сдает зачет по античной литературе, и зачем-то приплетает марксизм, ленинизм и прочее. Кучборская слушает его молча, потом расписывается в зачетке, закрывает ее и отдает. Он, радостный, выходит – зачет! Но, открыв ее на глазах у однокурсников, обнаруживает там вместо «зачет» – «Дурак. Написанному верить» и роспись Кучборской. Он краснеет, бежит в учебную часть, оттуда приходит инспектор:

– Ну, Елизавета Петровна, так же нельзя!

– А что? Я правду написала! – недоумевает Елизавета Петровна.

***

Студентка отвечает на экзамене, Елизавета Петровна слушает ее, потом говорит:

– Милочка, дайте, пожалуйста, Вашу ручку.

Студентка протягивает ей ручку, Кучборская берет ее и водит ручкой по батарее, взад и вперед:

– Вам приятно это слушать?

– Нет, – отвечает студентка.

– А мне это приятней слушать, чем ваш ответ.

***

Елизавета Петровна очень любила французскую литературу. Как-то студент сдает ей зачет, ему попадается билет про Диккенса, которого он знает плоховато. Студент начинает говорить:

– Так. Диккенс. Представляете: викторианская Англия, Лондон, туман, Тауэр. Скользкие ступени в тумане, вы поднимаетесь по ступеням, рядом с вами рыцарские доспехи, призраки прошлого. Вы поднимаетесь по этим ступеням, все выше и выше. Вы доходите до последней ступени, перед вами – окно. Вы смотрите в окно и видите English Channel, который по-другому называется La Manche, и, когда небо проясняется, вы видите берег милой Франции, где в это время живет и творит великий писатель Эмиль Золя…

И дальше идет рассказ об Эмиле Золя. Кучборская принимала такие выходки на «ура».

***

Как-то на журфаке снимали фильм о событиях 1905 года. Студентам выдали тужурки, им нужно было под красными знаменами пройти от ворот к зданию факультета мимо Горьковской библиотеки. Режиссер сидит на возвышении, все оцеплено, милиция. И тут в ворота проходит какой-то дядечка, одетый как-то по-старинному, чуть ли не в пенсне, явно собирающийся в читальный зал библиотеки и не подозревающий о съемках. Сначала его никто не заметил, режиссер уже крикнул «Мотор!», и тут появляется это чудо прямо перед объективами камер. На него тут же налетела милиция, начинают ему руки крутить, а дядечка кричит писклявым фальцетом:

– Беззаконие! Сатрапы!

Операторы в смущении, а режиссер им говорит:

– Все хорошо, снимайте, снимайте!

***

Как-то пакистанец сурового вида с рабфака сдает философию.

– Скажите, каких вы знаете римских философов? – спрашивает его преподаватель.

Студент отвечает с восточным акцентом, голосом, не терпящим пререканий:

– Зенон, Платон и Посейдон!

***

В 70-е и 80-е годы романы вроде «1984» Джорджа Оруэлла были строго запрещены, и за их хранение можно было понести наказание. Но студентов журфака это не останавливало. Как-то один из них сидит на скамейке с добытой книгой Оруэлла и читает ее девушке. Он остановился на эпизоде, когда Джулия и Уинстон стояли около окна и разговаривали:

« – Мы покойники, – сказал он.

– Мы – покойники, – послушно согласилась Джулия.

– Вы покойники, – раздался железный голос у них за спиной».

И в этот самый момент на плечо студента опускается тяжелая рука, он оборачивается и видит за собой милиционера. В голове студента пронеслись сотни мыслей о том, что они действительно покойники, что теперь все кончено: счастливая студенческая жизнь, светлое журналистское будущее.

– Простите, там, за углом, ДТП произошло, вы не могли бы свидетелями быть? – вежливо попросил милиционер.

***

На лекции по истории КПСС преподавательница внезапно прерывает свою речь и обращается к студентам:

– Видите закат за окном?

Студенты, недоумевая:

– Да.

– Это багровый закат империализма!

***