История сестринского дела

  В глубокой древности приносились в Россию медицинские учения из Персии, как представительницы арабской школы во главе с Авиценой, а также из Византии и Александрии, как сосредоточия греческой и римской медицины с их представителями Галеном и Гиппократом, но в обиходе была главным образом народная медицина.            Ей приходили на помощь наезжавшие из Византии, а впоследствии и с Запада, и настоящие врачи. Они иногда брали к себе на выучку молодых людей и таким образом распространяли некоторые медицинские знания. В первой половине XVII столетия от таких заезжих врачей брались обязательства обучать молодых людей, "ничего от них не тая".            В 1654 г. появилась в Москве первая врачебная школа при госпитале, а в конце XVII столетия уже стали посылать за границу молодых людей учиться медицине и приобретать докторские дипломы. Петр I высоко ценил значение медицины, даже сам занимался ею, посещая курсы анатомии в Амстердаме. Он преобразовал некоторые госпитали во врачебные школы, так называемые тогда "Генеральные гофшпитали". Первый из них, учрежденный в Москве, находился в заведовании голландца Бидлоо (Bidloo) , которого русская медицинская наука должна считать своим родоначальником (см. XVIII, 885 - 887, - Медицина в России).            Госпитальные школы в Петербурге были открыты только через 26 лет, причем их было две: "сухопутная гофшпиталь" и "адмиралтейская гофшпиталь". Они были устроены по образцу московской. 12 молодых врачей, предназначенных первыми преподавателями в означенных школах, было отправлено за границу. Медицинская коллегия, сменившая Медицинскую канцелярию, обязана была также и "просвещать медицинскую науку саму по себе".            В 1798 г. построены здания для чисто учебных целей, школы преобразованы в академию, а госпиталь должен был стать только учебно-вспомогательным учреждением. Основанная (1798) Медико-Хирургическая академия была поставлена на степень первых ученых заведений в Империи. Преподавание в ней началось в 1800 г. при нескольких русских профессорах.            В начале XIX столетия по окончании Отечественной войны, с Запада приезжали врачи, повлиявшие на постановку медицинского образования в России. В начале XIX столетия были открыты университеты Дерптский, Казанский, Харьковский и Петербургский, с медицинскими факультетами при первых трех. Таким образом явились условия для развития в России всех отраслей медицины.            Общая патология. Общая патология в России в данное время, благодаря работам таких ученых как В. Пашутин , Подвысоцкий , Лукьянов и другие, достигла довольно высокого уровня развития. Разработка вопросов общей патологии служит одной из задач специально построенного в Петербурге института экспериментальной медицины, состоящего под руководством профессоров И.П. Павлова , Лукьянова, Ненцкого , Виноградского , Ускова (умершего) и других.            Работы по общей патологии печатаются: в "Архиве биологических наук", издаваемом институтом, и в "Русском Архиве патологии, клинической медицины и бактериологии", под редакцией профессора В. Подвысоцкого, в Киеве. Упомянем также два распространенные в России руководства по общей патологии: 1) В.В. Пашутина, "Курс общей патологии" (1885 и следующие), 2) профессора В.В. Подвысоцкого, "Основы общей патологии, руководство к изучению физиологии больного человека" (2 т., 3 издание).      Развитие общественной медицины в России с современных позиций изучено явно недостаточно. Запутанным остается вопрос о взаимосвязи общественной и земской медицины. Это объясняется прежде всего поверхностным исследованием ряда проблем истории отечественной медицины второй половины XVIII—первой половины XIX века.

Представление о том, что общественная медицина родилась на гребне революционной волны 50-х годов XIX века, как и отождествление ее с земской медициной, не соответствуют ходу общественного развития в России. Еще в 1958 г. М. П. Мультановскнй обращал внимание на “укоренившееся игнорирование” эпохи, предшествовавшей земской медицине, подчеркивая необходимость более глубокого ее изучения . Именно в этот период, отражавший зарождение в стране капиталистических производственных отношений, под влиянием просветительских идей шло исключительно бурное развитие прогрессивной общественной мысли, в том числе и общественно-медицинской.

В 80—90-е годы прошлого столетия сформировались либерально-просветительское и либерально-реформистское направление общественно-медицинской мысли. С именем А. Н. Радищева связано зарождение ее революционного направления, получившего свое выражение в программных документах декабристов, впервые подошедших к здравоохранению и медицине как к важнейшей сфере общественно-политической жизни страны. Под влиянием этих направлений и началась общественно-медицинская деятельность в России.

Зарождение и становление общественной медицины в России связано прежде всего с концепцией выдающихся просветителей конца XVIII—начала XIX века Н. И. Новикова и А. С. Кайсарова о необходимости общественной инициативы в решении важнейших вопросов в жизни нации, в том числе здравоохранения. Эта концепция получила дальнейшее развитие в уставе декабристского Союза благоденствия. В этот период в России стали возникать первые органы периодической медицинской печати, врачебные общества, общественные лечебницы и аптеки, благотворительные организации.

В разночинный период революционно-освободительной борьбы в России дальнейшее развитие общественно-медицинской мысли шло под влиянием революционного и либерального направлений. Революционное направление определяли теории утопического социализма, основной формой которого стало народничество. Его идеологи Н. Г. Чернышевский, Д. И. Писарев, П. А. Лавров и др. придавали большое значение вопросам народонаселения, социальной гигиены, медицинского обеспечения народных масс. В 60—70-е годы народничество превратилось в массовую идеологию разночинной интеллигенции, стремившейся быть выразителем интересов крестьянства.

Различные философско-методологические направления теоретиков народничества объединяло стремление обосновать право личности на социальную активность. В этот период многие врачи и студенты-медики становились на путь революционной борьбы. П. И. Боков, В С. Курочкнн, В. О. Португалов, В. А. Манассеин, А.В. Петров, П. А. Песков и др. были активными членами “Земли и воли” 60-х годов.

Вопросы здравоохранения находили свое отражение в политических документах революционного на-родничества1 В программе “Народной волн” говорилось: “Опутанный со всех сторон, народ доводится до физического вырождения, до отупения, забитости, нищенства — до рабства во всех отношениях. Поэтому мы, как социалисты и народники, должны поставить своей ближайшей задачей снять с народа подавляющий гнет современного государства, произвести политический переворот с целью передачи власти народу.

рачи-демократы В. О. Португалов и А. В. Петров стали крупными представителями революционного направления общественно-медицинской мысли. Первостепенное значение они придавали “предупредительной” медицине, успехи которой связывали с ликвидацией голода и нищеты. “Лечите людей какими угодно средствами, — писал В. О. Португалов, — или вовсе не лечите, смертность в том и другом случае будет почти одинакова. Хоть это кажется невероятным, ужасным, но это так... Мы убеждены, что степень заболеваемости и смертности человечества совершается в силу существующих условий социального быта” ". Его социально-гигиенические исследования использова ли в своих работах крупные теоретики народничества П. А. Лавров и Н. В. Шелгунов.

Первая революционная ситуация в России привела к бурному развитию общественной медицины: появились десятки новых врачебных обществ, периодических медицинских изданий, общественных лечебных учреждений. В конце 50-х — начале 60-х годов возросла роль русских университетов как центров свободомыслия. Работавшие в них стремились к широкой общественной деятельности.

В 1859 г. профессор Московского университета Ф. И. Иноземцев совместно с С. А. Смирновым учредил “Общество русских врачей” с бесплатной при нем лечебницей для бедных больных. Общество ставило своей целью “приложить медицину к нуждам страны”, к “сбережению общественного здравия”.^ Его деятельность высоко ценил Н. Г. Чернышевский. На страницах “Московской медицинской газеты” (редакторы проф. Ф. И. Иноземцев и др.), “Современной медицины” (редактор проф. А. П. Вальтер), “Медицинского вестника” (редактор проф. Я. П. Чистович) велись оживленные дискуссии по актуальным вопросам практической медицинской помощи, ее организации: кто должен оказывать медицинскую помощь крестьянам - врач, фельдшер или священник: стационарной или разъездной должна она быть: каково должно быть взаимоотношение лечебного и про-филактического направлений; кто должен оплачивать медицинскую помощь крестьянам? Высказывалась мысль о необходимости врачебных съездов.

“По нашему мнению, — писал профессор Московского университета С. II. Коста-рев, — ничего не может быть естественнее, полезнее, необходимее, как предварительное обсуждение общественно-гигиенических вопросов в ученых обществах врачей и в специальной медицинской печати, прежде чем они перейдут в формальное предписание”.

Большой вклад в разработку профилактического направления русской общественно-медицинской мысли внесли ученые-медики Казанского университета. В 1865 г. профессор гигиены А. И. Якобнн писал в официальной записке: “Я всегда был вполне убежден, что гигиене, как учению о народном здравии и счастии, предстоит играть высокую, решающую роль в деле народного и государственного развития... Гигиена... разбирает почти всю общественную жизнь; поскольку она относится к области медицины, ее законы применимы на деле и вдобавок обязательны для общества” . Три года спустя, в актовой речи “Гигиена и цивилизация” он определил гигиену как науку о человеческом счастии, опирающуюся на знание биологии и социологии. Профессор того же университета И. П. Скворцов в речи “Гигиена и цивилизация” (1873 г.) утверждал, что именно гигиена должна регулировать взаимоотношения между человеком и цивилизацией.

Обществу врачей Казани, созданному в 1868 г. проф. Н. А. Виноградовым, учеником С. П. Боткина, принадлежит особая роль в истории отечественной общественной медицины. В 1870 г. его возглавил проф. А. В. Петров, бывший член Казанского комитета “Земли и воли”. Через 3 года общество насчитывало 184 члена, причем в него входили врачи, жившие в разных местах страны — от Бессарабии до Забайкалья.

Деятельность общества находилась под постоянным наблюдением жандармерии. Основной своей задачей оно ставило “повышение уровня общественного здоровья, возвышение общественного благосостояния”. Решение этих проблем А. В. Петров видел “лишь только в силах самого народонаселения”. “Отсюда, — писал ученый, — высокое общественное значение этого направления и невозможность ему оставаться далее в руках административных учреждений (к ним он относил и земские управы.—А. К.)...

Естественно, что судить о своих кровных нуждах всего легче и удобнее самим нуждающимся и их представителям” .Придавая огромное значение гигиеническому направлению в общественной жизни, А. В. Петров утверждал в 1872 г.: “Существенное значение врачей-гигиенистов заключается в изучении причин болезней, по возможности в их устранении и в постановке людей в наиболее благоприятные жизненные условия; Преимущественное же исполнение указанных мер возлагается на само общество” "..

Врач-демократ отмечал постоянные противоречия в деятельности врачебных обществ и земских управ. “Земство, — писал он, — попечению которого вверено благосостояние населения, остается совершенно недеятельным, основываясь, вероятно, на необязательности для себя расходов по медицинской части, или занимается приложением ничего не значащих паллиативов” . Подчеркнув несостоятельность фельдшерских медицинских участков, неудовлетворительное состояние больниц, отсутствие санитарных мер, разгул эпидемий и эпизоотий, А. В. Петров продолжал: “И наше сословие должно гордиться тем, что все приведенные факты совершались без его участия, мало того, в большинстве случаев даже служили причиною или добровольного удаления врачей или же их изгнания” .

В работе Общества врачей Казани ведущую роль играли ученые-медики местного университета. Они активно разрабатывали санитарно-гигиеническое и медико-статистическое направление общественно-медицинской мысли, стремясь внедрять научные достижения в практику земской медицины. Проф. Н. А. Виноградов вел разработку номенклатуры заболеваний, проф. А. Я. Щербаков создал формы санитарных бланков. Ими была выдвинута идея организации Центральной временной медико-статистической комиссии с участием в ее работе всех медицинских обществ страны.

По предложению казанских ученых-медиков в дни работы 4-го Всероссийского съезда естествоиспытателей и врачей (Казань, 1873 г.) была образована статистико-гигиеническая секция, в которой активно участвовали казанские в профессора А. В. Петров, Н. В. Высоцкий, Н. О. Ковалевский. Съезд одобрил “Программу общественного здоровья”, разработанную обществом врачей Казани. “Медицинская статистика, — говорилось в ней, — заинтересована в сведениях о болезнях, составе и движении народонаселения, о геологических и географических, гидрографических, метеорологических, этнографических (бытовых) условиях местности: в организации правильной медицинской помощи бедному городскому населению, в создании городских санитарных комитетов; привлечении земской медицины к статистико-гигиеническому .направлению; в развитии народной медицины и выработке мер по искоренению вредных предрассудков, особенно при уходе за родильницами и детьми”. Не случайно первым санитарным врачом в России стал И. И. Моллесон — член Общества врачей Казани (1872 г.).

Значительный след в развитии общественной медицинской мысли в стране оставило Полтавское общество врачей. Его председатель доктор медицины князь Н. А. Долгорукий в 1865 г. - выступил на первом губернском земском собрании с предложением организовать бесплатную медицинскую и медикаментозную помощь всему сельскому населению губернии. Была создана Постоянная медицинская комиссия для разработки структуры медицинской помощи. Благодаря самоотверженности ее председателя И. А. Долгорукого и члена комиссии А. М. Жуковского в 1869 г. появились известные “Труды”, вобравшие в себя многие передовые общественно-медицинские идеи того времени.

Особый интерес представлял выдвинутый авторами проект организации участковой медицинской помощи сельскому населению. Один участок должен был обслуживать 25—30 тыс. жителей; его базой должны быть участковая больница, аптека и два приемных (амбулаторных) покоя: один при больнице, другой — в наиболее удаленном от больницы участке волости. Штат медицинского участка должен был состоять из 1 врача, 2 фельдшеров и 1 повитухи. Руководящая роль в организации медицинской помощи отводилась Медицинскому совету при губернской земской больнице. В уездах предполагалось наличие отделов земской медицины.

“Архив судебной медицины и общественной гигиены” (редактор С. П. Ловцов) опубликовал эти “Труды”, получившие признание передовой медицинской общественности страны. Однако реакционное большинство Полтавского земства оказало жесточайшее сопротивление внедрению этих идей в жизнь, развязало вокруг них дискуссию, приведшую к ликвидации Постоянной медицинской комиссии, а затем и самого Полтавского общества врачей (1870 г.).

При освещении развития общественной медицины в 60—70-х годах XIX века необходимо, по нашему мнению, рассматривать и такой вопрос, как борьба передовой общественности страны за право женщин на медицинское образование и самостоятельную врачебную деятельность (почему-то его принято освещать вне этой взаимосвязи). Проведением ряда буржуазных реформ 60-х годов царскому самодержавию удалось сбить в стране накал революционной обстановки.

Земская реформа 1864 г. привела к рождению земской медицины, получившей весьма широкое распространение в 34 из 97 губерний и областей России. Становление земской медицины было обусловлено законодательным актом самодержавно-помещичьей России. По определению В. И. Ленина, “земство — кусочек конституции... посредством которого русское общество отманивали от конституции. Это была очень малая уступка самодержавия растущему демократизму, благодаря которой ему удалось сохранить свои главные позиции”.

После закона 1864 г. состав земских собраний по 34 губерниям выглядел следующим образом: 42,4 % — дворяне, 38,5 % — крестьяне, 16,1 % — купцы и мещане, 2,3 % — духовные лица и 0,7 % — прочие лица. По своему социальному положению крестьянские представители являлись правительственными чиновниками (представители волостных управ, волостных судов и т. п.). Реформа по земскому самоуправлению 1890 г. повысила представительство дворян до 55,2 %.

Земская медицина как порождение прежде всего дворянского самоуправления по своей политической сути была “помещичьей”. Она явилась одной из форм здравоохранения самодержавно-помещичьей России. Помещики на местах решали быть ей или нет, определяли форму медицинского обслуживания крестьян, осуществляли найм врачей и фельдшеров, устанавливали им должностные обязанности и должностные оклады. В этом заключалась основная особенность земской медицины.

Вторую характерную ее особенность определяли земские врачи, испытавшие на ce6i большое влияние демократических идей, имевшие глубокие социальные связи с крестьянством и считавшие себя защитниками его интересов. Это был типичный для России того периода представитель так называемого “третьего: элемента. “История, — писал 3. П. Соловьев, — выдвинула новую силу, которая внесла в земское дело и неподдельную любовь, и искреннюю преданность, и горячую убежденность, и упорную энергию — все то, что служит залогом в общественном служении” .

Многие земские врачи активно включались в общественно-медицинскую деятельность, вырастали в крупных представителей общественной медицины (Е. А. Осипов, И. И. Моллесон, П. И. Куркин и др.). Однако было бы неверным видеть в каждом земском враче новый тип врача-демократа. Вот что писал по этому поводу председатель земского санитарного бюро Херсонской губернии Е. И. Яковенко: “Типы земских врачей отличались разнообразием. Они представляли различные степени смешания идеализма и скептицизма, служения и службы, общественного энтузиазма и усталой покорности судьбе, пестроту общественного и вообще умственного развития.

В общем все сходились на сознании серьезности выполняемой им работы” ^. Так, Костромское губернское земство в 1872 г. приняло решение провести в следующем году губернский съезд земских врачей. Из-за равнодушия к этому мероприятию последних съезд состоялся только через 6 лет. Такие примеры не единичны.

К 80-м годам XIX века выяснилась практическая несостоятельность идей революционного народничества. После разгрома “Народной воли” в среде интеллигенции, в том числе медицинской, начинает преобладать идеология умеренного либерализма, нашедшая свое отражение в теории “малых дел”, в “культурничестве”. В целом теория “малых дел” характеризовалась реформизмом, иногда оппортунистическим отношением к самодержавию.

Показательна в этом плане деятельность Пироговского общества врачей, ставшего с начала 80-х годов центром общественной медицинской мысли в стране. Его учредителями и руководителями явились выдающиеся ученые-медики Н. В. Склифосовский, С. С. Корсаков, А. Я. Красовский, Ф. Ф. Эрисман, Е. А. Осипов, Г. Е. Рейн и др. Земская медицина была своеобразным “пробным камнем” для передовых общественно-медицинских идей. Внедрение их в практику шло крайне трудно, непоследовательно, порой в куцых формах: в конечном итоге все решали позиции дворянских собраний, их лидеров.

Практическая роль земских врачей, как отмечал И. Д. Страшун, сводилась к “подталкиванию земств на развитие медицинской помощи”. Несмотря на все эти громадные трудности, в некоторых губерниях страны (Московской, Екатеринославской, Херсонской, Воровдской и др.) удалось создать весьма строчную систему медицинского обслуживания населения.

Больших успехов добилась врачебная организация Московской губернии во главе с Е. А. Осиповым, к которому присоединился выдающийся ученый-гигиенист Ф. Ф. Эрисман. Здесь удалось утвердить передовые принципы участковой врачебной стационарной помощи, санитарное направление в медицинской деятельности, широко использовать медико-статистический метод. Был разработан ряд важных методических положений врачебной практики.

“Земская медицинская организация, — утверждает Е. Н. Якубова, — самостоятельно выработала принципы и методы обслуживания сельского населения страны”. С этим трудно согласиться. Передовые принципы теории и практики отечественного здравоохранения вырабатывались под влиянием передовых философских и социально-политических идей выдающимися социологами, учеными-медиками. Они прежде всего и определили лицо общественной медицины.

О достижениях земской медицины написано немало, и нет необходимости повторяться. Следует подчеркнуть, что по утверждению А. В. Петров, она была “паллиативом” в истории отечественного здравоохранения, убедительно показав свою несостоятельность в решении принципиальных вопросов здравоохранения нации.

По данным И. Д. Страшуна, к началу XX века по 34 губерниям система медицинского обслуживания была “смешанной” в 219 уездах, “стационарной” —в 138 и “разъездной”—в 2 уездах. Е. А. Осипов на 1890 г. дает несколько иное соотношение: “разъездная” система — в 50 уездах, “стационарная” — в 46 и “смешанная”—в 258 (о 5 уездах автор не имел сведений). Почти 40 % земских врачей приходилось только на 7 губерний.

Один врачебный участок обслуживал от 9500 до 28 000 человек, радиус участков колебался от 17 до 39 верст. Врачебные санитарные советы существовали лишь в 45 % земских уездов. Интересно отметить, что на такой важнейший показатель в жизни нации, как смертность, за четверть века земская медицина не оказала никакого влияния: по статистическим данным первой половины XIX века, она составила 32,5—35,7 промилле, а по материалам Центрального статистического комитета за период с 1867 по 1891 г.— 35,5 промилле.

Самоотверженное стремление передовых врачей служению народным интересам на поприще земской медицины привело к ошибочному ее отождествлению с общественной медициной. “Самой главной характеристикой земской медицины, — писал выдающийся ее представитель Е. А. Осипов, — служит то... что она есть организация общественная”. Это утверждение укоренилось в истории отечественного и советского здравоохранения (3. Г. Френкель, И.Д. Страшун, П.И. Калью и др.).

В 1974 г. М. М. Левит убедительно показал, что общественная медицина существовала в России до земской реформы ". Он связал ее зарождение с первой революционной ситуацией в стране. Им было дано принципиально новое определение общественной медицины, которое получило следующее звучание в Энциклопедическом словаре медицинских терминов: “Медицина общественная — это общественная деятельность врачей и других представителей прогрессивных слоев общества в дореволюционной России, направленная на улучшение медицинского обслуживания населения, в первую очередь, на борьбу с массовыми заболеваниями”.

Соглашаясь с его сутью, следует отметить, что общественная медицина — явление интернациональное, и его не следует ограничивать рамками одной страны. И в настоящее время ряд историков медицины определение общественной медицины считают дискуссионным.

Итак, общественная медицина — это одна из форм общественного движения, порожденного передовыми политическими учениям Земская медицина, несмотря на ее многогранность, по своей социально-политической сути — одна из форм здравоохранения самодержавно-помещичьей России. В этом их принципиальное различие.

Одним из основных затруднений в земскомедицинской работе явилось разобщение отдельных земских оц. ганизаций. Правительство не допускало образования общероссийского земского центра, опасаясь, что од примет в большей или меньшей степени оппозиционный правительству характер. Тем самым становилось невозможным и создание земско-медицинского центра. Перед деятелями земской медицины стояла задача взаимного извещения о работе, проводившейся различными земскими организациями в области медицины. Группа, выделенная II Пироговским съездом в 1887 г. (Ф. Ф. Эрисман, Е. А. Осипов и др.), составила “программу собирания сведений и составления свода по состоянию земской медицины в ее историческом ходе”.

Практическим выводом из программы, разработанной этой группой, было издание “Земско-адедицинского сборника”. Сведения по всем 369 уездам 34 губерний земской России тщательно собирали несколько сот земских врачей. Составителем сборника был Д. Н. Жбанков, основными редакторами — Ф. Ф. Эрнсман и Е. А. Осипов. К 1893 г. была закончена обработка сведений о состоянии русской земской медицины за первое 25-летие (1865—1890). Продолжением и завершением “Земско-медицинского сборника” явился труд Е. А. Осипова, И. В. Попова, П. И. Куркина “Русская земская медицина” (М., 1899), составленный к XII Международному съезду врачей в Москве (1897) и изданный на русском и французском языках.

В этом издании, осуществленном совместно с московским земством, содержался общий обзор развития земской медицины в России — статистический очерк санитарного состояния страны и отдельно, более подробно, — по Московской губернии, явившейся во многих отношениях образцом для всей земской России. “Земско-медицинский сборник” и особенно “Русская земская медицина” дали вместе полное представление о деятельности земских медицинских организаций и развитии се с 1865 г. до конца XIX столетия.

Дополнением к этим изданиям явились “Библиографические указатели” по общественно-медицинской литературе, составленные Д. Н. Жбанковым и изданные Пироговоким обществам в 1890 и 1907 гг. Первый содержал 4220, второй—12315 названий.

Земские управы, приглашая на службу врачей в первые годы существования земства, имели в виду исключительно лечебную их деятельность. Однако тяжелые санитарные условия в стране, высокая заболеваемость и смертность, в первую очередь эпидемии, вынуждали земства с самого начала уделять внимание и санитарным вопросам. Одним из первых эти вопросы как важную задачу земской деятельности поставило Полтавское земство. Образованная в 1867 г. губернским земским собранием “постоянная медицинская комиссия” разработала к 1869 г. подробный план развития земской медицины в губернии, расчленяя его следующим образом:

“... 1. Устранение причин заболеваний — общественная гигиена. 2. Доставление пособия заболевшим —общественное врачевание. 3. Обеспечение существования неимущих —общественное призрение”. Н. И. Пирогов одобрительно оценил труды полтавской комиссии, отметив, что “в смысле охранения народного здоровья одно пользование больных бесцельно, баз выполнения гигиенических условий”.

Одновременно с Полтавской губернией попытка создать земские санитарные органы имела место в Казани. Здесь инициатором явилось Казанское общество врачей и, в частности, его председатель — проф. А. В. Петров. Казанское земство отвергло тогда предложение ввести в губернии специальных “врачей-гигиенистов”.

В 1872 съезд земских врачей Тверской губернии вынес постановление: “Деятельность земского врача может принести полную и существенную пользу только при обширном знакомстве его со всеми сторонами народной жизни: он должен быть знаком с условиями местности своего участка, с гигиенической обстановкой местных жителей. Только при таком всестороннем знакомстве с народной жизнью ему сделаются вполне ясны причины многих болезней, господствующих в той или другой местности; только при этом условии земский врач будет не случайным врачевателем случайных недугов, а истинным врачом-гигиенистом”.

В постановлениях ряда врачебных съездов проводилась мысль, что задача углубленного исследования местности и проведения санитарных мероприятий невыполнима для врача-лечебника. Участники земских врачебных съездов единодушно настаивали на особом институте санитарных врачей и устанавливали даже число их: один губернский и по одному на уезд. Земские врачи В. О. Португалов (Вятская, Пермская губернии) и Ю. Б. Укке (Самарская губерния) разработали и опубликовали программы санитарных исследований я гигиенической деятельности врачей.

Первым земским санитарным врачом в России явился И. И. Моллесон. Прибыв в 1871 г. в Пермь для лечебной работы в Пермской губернской земской больнице, он предложил провести санитарное обследование губернии. Министерство далеко не сраву разрешило ввести новую, до того не существовавшую должность санитарного врача в земстве. Однако первый земский санитарный врач пробыл на этой работе в Перми всего 1 год 7 дней: в результате конфликта с председателем земской управы И. И. Моллесон вынужден был оставить работу. Лишь позднее в земствах вновь .появились санитарные врачи. И. И. Моллесон в дальнейшем работал в Тамбовскою Калужском и других земствах.

Немного позднее оформилось санитарное дело в Мо-оковокой губернии, но зато оно укоренилось здесь более прочно и получило наибольшее развитие. Развитие санитарного дела, как и медицины в целом, в Московской губернии тесно связано с именем Е. А. Осипова, руководившего Московской земской медицинской организацией в течение 22 лет. Разработанный им в 1874—1875 гг. план исходил из тесного сочетания лечебной помощи и правильной ее регистрации; последняя и должна была явиться основой последующего углубленного изучения заболеваемости населения ,и ее изменений.

Е. А. Осипов и другие организаторы земской медицины мыслили санитарное направление не в отрыве от лечебного дела, а в непосредственной связи с ним. Предпосылкой развития и закрепления санитарного дела они считали создание лечебной сети и правильное ее функционирование: разделение каждого уезда на врачебные участки радиусом 15—17 верст, создание на каждом участке благоустроенной лечебницы на 5—15 коек, в том числе для рожениц. Примером этого и явилась в первую очередь земская медицина Московской губернии.

В ближайшей связи с земской санитарной организацией Московской губернии находилась санитарная организация Петербургского ведомства. Руководителем ее с 1884 г. в течение 30 лет был И. А. Дмитриев. В Херсонском земстве с 1886 г. работало 7 санитарных врачей — один губернский и 6 по уездам. В числе тих в разные годы были видные санитарные врачи М. С. Уваров, Н. И, Тезяков, П. Ф. Кудрявцев и др. В Курской губернии земским медико-санитарным делом в течение многих лет руководил В. И. Долженков, санитарные исследования проводил А. И. Acceeв.

В различных земствах санитарное дело было организовано по-разному. Были земства, где санитарная организация фактически отсутствовала или создавалась временно в связи с эпидемиями. В некоторых земствах санитарное дело было представлено только в губернском центре, но совершенно не было представлено в уездах.

В наиболее полном виде земская санитарная организация включала следующие звенья: а) губернский санитарный совет — коллегиальный орган из земских гласных и врачей; б) губернское санитарное бюро—исполнительный орган совета, являвшийся санитарным отделом губернской земской управы, во главе с врачом; в) санитарные врачи — по одному на уезд (они именовались губернскими, так как подчинялись губернскому санитарному бюро и большей частью находились не на уездном, а на губернском земском бюджете); г) врач-статистик при губернском санитарном бюро; врач, руководивший оспопрививанием, и иногда несколько эпидемиологов; д) уездные санитарные советы, по составу аналогичные губернским; е) участковые санитарные советы при врачебных участках (фактически они были развиты слабо вследствие административных затруднений и недостатков в людях на местах); ж) санитарные попечительств; имевшие назначением привлечение общественной самодеятельности, также встречавшие большие затруднения в своей работе.

В такой форме санитарные организации существовал в Московском, Херсонском и Петербургском земствах Несколько менее развиты они были в Екатеринославской, Харьковской, Пермской, Саратовской, Нижегородской, Воронежской губерниях. Санитарные организации -создавались медленно, с большими препятствиями, а в некоторых губерниях оставались значительно суженными до самого конца существования земства.

Как правило, санитарно-профилактическая работа вызывала наибольшую подозрительность и встречала препятствия со стороны властей. В период реакции после первой русской революции ряд земств отчасти по требованию губернаторов, отчасти по собственной инициативе ликвидировал свои санитарные организации и уволил санитарных врачей. Предлогом послужило то, что большая часть санитарных врачей была так или иначе связана с общественными выступлениями в период революции, а выводы из санитарных исследований, проводившихся этими врачами, неизменно носили “неблагонадежный” характер. Лишь позднее угроза эпидемий заставила вновь восстановить ряд санитарных организаций.

К 1913 г., но материалам Всероссийской гигиенической выставки в Петербурге (3. Г. Френкель), в России было всего около 250 земских санитарных врачей. Характер санитарной деятельности в земствах существенно отличался от положения за рубежом. Там санитарные органы были непосредственно связаны с органами государства, с полицейской и судебной медициной, с одной стороны, и с лабораториями (гигиеническими, химико-бактериологическими) — с другой.

Земские санитарные учреждения в России являлись в первую очередь общественными органами, противостоявшими бюрократическим; санитарные врачи были общественными деятелями. Большинство их не только не пользовалось поддержкой и помощью правительства, но было на положении подозрительных и “неблагонадежных”.

Что касается лабораторий, то в системе земской санитарной организации они играли ничтожную роль, а на протяжении длительного периода существования земских учреждений и вовсе отсутствовали. Сначала санитарный врач в земстве, как правило, выделялся из участковых врачей. Он брал на себя (часто по собственной инициативе) в дополнение к основным лечебным еще ряд организационных функций.

Сюда входило: 1) составление к очередным земским собраниям отчетов о состоянии медицинского дела в уезде и сто ближайших задачах или подготовка материалов для этих отчетов; 2) медико-статистическая обработка данных о заболеваемости в уезде и обращении населения за медицинской помощью; 3) разработка вопросов о строительстве новых лечебных учреждений, оборудовании их и т. п.

Одновременно с этим перед земствами весьма часто вставали вопросы борьбы с эпидемиями. Необходимо было собирать и обрабатывать сведения о движении эпидемий, заболеваемости инфекционными болезнями, строительстве заразных бараков.

Этими двумя областями (общие организационные и эпидемиологические вопросы) и определялось по преимуществу содержание деятельности будущих санитарных врачей. Такая зачаточная санитарная деятельность являлась скорее вспомогательной в отношении лечебной, чем в прямом смысле слова санитарной.

Первые санитарные врачи в земстве явились прежде всего организаторами земского медицинского дела. Такое положение в значительной степени сохранилось и позднее, когда уже возникли санитарные советы (или комиссии), санитарные бюро и другие санитарные органы.

В 1910 г. Д. Н. Жбанков, подводя итоги развития земских санитарных организаций, дал сводку программ или инструкций, по которым строилась деятельность санитарных бюро в разных губерниях.

Он определял задачи санитарных органов следующим образом: 1) санитарное бюро при губернской управе есть исполнительный орган по всем (!) врачебно-санитарным делам, входящим в круг ведения губернского земства; 2) санитарное бюро составляет все обзоры и доклады по врачебно-санитарной части в губернии; 3) санитарное бюро организует съезды врачей... и т. п.

Совершенно очевидно, что все эти функции были не специально санитарными, а обще-медицинскими и организационными. Даже в тех случаях, когда речь шла о собственно санитарных задачах, отношение к “им санитарного бюро выражалось в формах прямого руководства и ответственности, а как “участие” в них. В то же время в отношении работы межуездных участков, носившей чисто лечебный характер, роль бюро определялась как “заведование межуездными участками” и т. п.

Выполняя общеорганизационные функции, в значительной мере по вопросам лечебного дела, земские санитарные врачи не имели возможности приобрести квалификацию подлинно санитарных врачей. В земских медицинских организациях гигиенических и бактериологических лабораторий или совсем не было, или они имелись в совершенно недостаточном количестве и были неудовлетворительно оборудованы.

В связи с этим к концу существования земства в санитарной организации возник “спор пера и пробирки”: должен ли земский, а равно и городской санитарный врач оставаться по преимуществу организатором-общественником, владея из области собственно санитарной деятельности только санитарной статистикой; или же для него в связи с изменившимися условиями наступило время вооружиться новыми знаниями в области гигиенической науки и бактериологии, овладеть лабораторными навыками?

Особый характер этот спор принял в области борьбы с эпидемиями. Быстрые успехи микробиологии (в XIX веке ее чаще именовали бактериологией), следовавшие одно за другим открытия новых возбудителей инфекционных болезней и предохранительных прививок против них привели, как нередко бывало в истории медицины, к одностороннему преувеличению одних методов и игнорированию других. Прививки стали рассматриваться многими как единственное средство против всех инфекционных болезней.

Характерным примером являлся туберкулин, предложенный Робертом Кохом как верное средство ликвидации туберкулеза. Это направление нашло поддержку у правительств и в реакционных общественных кругах ряда европейских стран. В прививках, дезинфекции и других лабораторно-технических мероприятиях они увидели сравнительно дешевое средство, которое можно было, ссылаясь на научные авторитеты, противопоставить социально-гигиеническим требованиям, более дорогим и политически опасным для привилегированных слоев. По этим же соображениям за бактериологию и открываемые ею перспективы готовы были ухватиться реакционные крути в России.

Наоборот, прогрессивные общественные деятели отстаивали проведение широких оздоровительных мероприятий в области гигиены жилищ, питания, охраны труда и были противниками одностороннего увлечения бактериологическими лабораторными методами. Основа спора была не столько научной, сколько общественно-политической. Это в значительной мере объясняет ту страстность, с какой велась борьба между представителями обоих направлений.

Характерным в этом отношении являлось выступление Ф. Ф. Эрисмана еще на II Пироговском съезде в 1887 г. В большой речи “Значение бактериологии для современной гигиены” Ф. Ф. Эрисман говорил: “...Первые крупные успехи бактериологии действовали на медиков опьяняющим образом, заставили их отождествлять гигиену с бактериологией и придавать преувеличенное значение для гигиены многим наблюдениям и экспериментальным работам только потому, что они носили бактериологическую кличку”...

“Прямо возмутительно, когда люди, не имеющие за душой ничего, кроме коротенького курса какой-нибудь бактериологической лаборатории, берутся решать с плеча самые сложные вопросы Гигиены, относятся свысока ко всему, что. не микрококк или бацилла...”. “Гигиениста не интересует бактериология сама по себе; он пользуется ею лишь как одним из способов исследования, лишь как средством для разрешения известных вопросов... Бактериология имеет для гигиены лишь значение вспомогательной науки.., для нас она представляет полезное в известных случаях орудие, но не больше” .

Критикуя Роберта Коха и Карла Флюгге как главных представителей бактериологического направления, Ф. Ф. Эрисман говорил: “...Меры, состоящие главным образом в санитарном улучшении местных условий, выкидываются легкомысленно (я не нахожу другого, слова) за борт, ради какой-то бессмысленной “ловли занятых” и ради дезинфекции холерных извержений, на которых, по мнению бактериологов-фанатиков, должно сосредоточиваться внимание санитарного персонала в борьбе с названной болезнью! Ради такой фантасмагории отрицается польза санитарной статистики — единственной рациональной основы наших общественных санитарных мероприятий”.

Борьба противоположных течений в русской общественной медицине и гигиене развернулась с особой остротой позднее, к концу дореволюционного периода. Оценивая эту борьбу в настоящее время, спустя полвека, мы видим, что у обеих сторон были отдельные травильные положения и одновременно заблуждения в результате одностороннего подхода и преувеличения роли одних моментов за счет других.

Сторонники “пера” были правы, уделяя основное внимание общественно-организационным вопросам и санитарно-статистическим исследованиям. Но они недооценивали роль лаборатории для развития гигиены, не понимали, что русскому санитарному врачу необходимо было приобрести новые, специфические для него знания и навыки: в дополнение к традиционным методам работы русских общественных врачей — медико-топографическим описаниям и статистическим исследованиям.

Сторонники “пробирки” правильно требовали создания лабораторий при санитарных органах и считали, что усложнение задач выдвигает требование диференциации и специализации, что санитарный врач должен овладеть гигиеническими и бактериологическими методами исследования. Но они были неправы, недооценивая значение наследия предыдущего этапа отечественной гигиены.

“Спор пера и пробирки” был неразрешим в условиях царского строя. В советской гигиене и санитарии нет борьбы этих двух течений: в ней органически сочетаются общественная направленность и современное техническое вооружение, ценные прогрессивные традиции прошлого и новые формы работы в соответствии с запросами развиающейся санитарной деятельности и советского здравоохранения в целом.

Из многочисленных инфекционных болезней, имевших распространение в России во второй половине XIX и начале XX века, одно из первых мест занимала холера. Холерные эпидемии многократно повторялись и уносили значительное количество жертв. В 1871—1872 гг., по весьма неполным официальным данным, от холеры погибло около 225000 человек. В эпидемию 1892 г. умер 300 821 человек, что составляло половину заболевших холерой.

Нелепые распоряжения полиции вызывали панику и крайнее озлобление населения. 1892 г. ознаменовался “холерными бунтами”, от которых пострадало немало врачей. Трагические события имели место на Каспийском море в связи с тем, что администрация задержала в карантине десятки судов, вследствие чего от голода и болезней погибло много пассажиров. События эти позднее ярко запечатлел В. Г. Короленко. Специально борьбе с холерой был посвящен чрезвычайный Пироговский съезд 1905 г., а также ряд всероссийских и местных совещаний.

Широко были распространены и другие заразные болезни. В 1894 г., по неполным официальным данным, от оспы, скарлатины, дифтерии, кори, тифов и дизентерии умерло 550 500 человек. Смерть от инфекционных болезней составляла в разные годы 30—40 % общей смертности.

Проведение земскими медико-санитарными организациями систематических мероприятий против распространения эпидемий чрезвычайно затруднялось, а часто сводилось на нет действиями властей. Особенно мешали рациональной борьбе с эпидемиями административные “санитарно-исполнительные комиссии”, создававшиеся на основании правил от II августа 1903 г. и последующих разъяснений и дополнений к ним. Комиссии эти, обладавшие чрезвычайными полномочиями и действовавшие полицейскими методами, совершенно не считались с деятельностью постоянных местных санитарных органов, внося этим хаос в санитарную и противоэпидемическую работу.

Из болезней эндемического характера широкое распространение получила малярия, особенно в Среднем и Южном Поволжье, Закавказье и Средней Азии. Медико-топографические описания, отчеты земских санитарных органов содержали многих данных о “перемежающихся лихорадках”, “болотных лихорадках” и просто “лихорадках”, что в большинстве случаев фактически означало малярию.

Железнодорожное строительство во второй половине XIX века, связанное с обширными земляными работами в болотистых местностях, развитие торфоразработок, строительство и расширение курортов, в частности на Черном, Азовском и Каспийском морях, передвижение больших масс населения из одних районов страны в другие в связи с промышленным ее развитием — все это вызвало широкое распространение малярии по всей стране. Правительство не уделяло серьезного внимания этой опасности и оставалось глухо к многочисленным представлениям и ходатайствам земских медицинских органов и Пироговских съездов.

Именно в связи с вопросом о малярии IX Пироговский съезд (1904), как уже упоминалось, принял решение не возбуждать перед правительственными инстанциями новых ходатайств, ввиду их безрезультатности, и ограничиться принципиальными постановлениями. За 2 года до этого, в 1902 г., на VIII Пироговском съезде при травлении Пироговского общества была образована постоянная комиссия по изучению малярии в России. Председателем ее был Г. Н. Габричевский. На средства Пироговского общества без правительственной помощи комиссия организовала экспедиции для изучения малярии на Закавказскую железную дорогу, в Воронежскую губернию, па Черноморское и Каспийское побережье Кавказа и в другие места.

Члены комиссии посетили также Италию для ознакомления с мероприятиями, проводимыми по борьбе с широко распространенной там эндемической малярией. Комиссия углубленно изучала эпидемиологию малярии, тогда еще недостаточно известную, разрабатывала как лечебные, так и профилактические мероприятия, в частности, профилактику хинином, изучала биологию комаров. Большой заслугой комиссии и в первую очередь ее председателя Г. Н. Габричевского являлось опровержение “водной теории” и окончательное установление роли комаров анофелес в распространении малярии.

Комиссией было издано несколько выпусков трудов, а также разработаны популярные материалы для распространения сведений о малярии среди населения, переводившиеся на грузинский, армянский и другие языки. Преемником Г. Н. Габричевского по изучению малярии и борьбе с ней явился Е. И. Марциновский, впоследствии виднейший советский маляриолог. Работы ряда земских, а затем городских и фабрично-заводских врачей показали широкое распространение туберкулеза в России и непосредственную связь его с условиями быта и труда.

На VII Пироговском съезде 1 (Казань, 1899) в докладе В. Д. Шервинского был поставлен вопрос о необходимости объединения разрозненных сведений, имевшихся о туберкулезе в России, и дальнейшего систематического его изучения. В докладе предусматривалась единая статистика туберкулеза, своевременное лечение больных, предупредительные меры 1 санитарного порядка; последние делились на общие — для всего населения и специальные — для особых категорий: фабрично-заводских рабочих, ремесленников, жителей каморочных помещений и ночлежных домов, школьников; предусматривалось также распространение среди населения знаний о туберкулезе.

На VIII съезде (1902) была образована постоянная комиссия но туберкулезу под председательством В. Д. Шервинского с 1907 г. его сменил В. А. Воробьев. Комиссия разработала номенклатуру туберкулеза, основные требования к устройству туберкулезных санаториев, приютов, амбулаторий, изучала связь туберкулеза с профессиональной заболеваемостью. Вместе с Русским обществом охранения народного здравия Пироговское общество явилось инициатором образования Всероссийской лиги борьбы с туберкулезом. Активным деятелем Пироговской комиссии по борьбе с туберкулезом и одновременно секретарем Лиги борьбы с туберкулезом явился с 1912 г. врач-большевик 3. П. Соловьев.

В дореволюционной России были широко распространены венерические болезни. В частности, бытовой сифилис на селе изучался и описывался рядом земских врачей (Н. С. Сперанский, Н. И. Тезяков и др.).

Что такое скорая помощь?

1. Скорая помощь — это специальная медико-санитарная организация, оказывающая первую незамедлительную медицинскую помощь при несчастных случаях (ранениях, переломах, ожогах, отравлениях и т. п.), при внезапных, угрожающих жизни заболеваниях (внезапной потере сознания, остро развивающемся расстройстве сердечнососудистой деятельности, дыхания, внутренних кровотечениях и т. п.) и перевозящая в больницы соответствующих больных и пострадавших. Станции скорой помощи не только оказывают скорую помощь на месте происшествия, но и перевозят в больницы всех нуждающихся в срочной госпитализации, например при необходимости безотлагательной операции или немедленного применения лечебных процедур, возможных только в больнице, в случаях патологических родов и т. п.

2. СКОРАЯ МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ - вид и система медицинской помощи при угрожающих жизни и здоровью человека состояниях. Оказание экстренной, в том числе специализированной, врачебной помощи на месте происшествия, в пути следования, на дому; доставка по медицинским показаниям больных в стационары. Где, когда и почему появилась скорая помощь?

Скорая помощь была впервые создана в 1881 в Вене после грандиозного пожара театра, сопровождавшегося огромным количеством жертв, затем в Берлине и других крупных городах Европы.

Организация скорой помощи была вызвана резким увеличением числа несчастных случаев в связи с ростом городов, механизацией транспорта и промышленности.

Появление скорой помощи в России

В дореволюционной России скорая помощь была организована в 9 городах, большей частью на благотворительные средства. Первая станция скорой помощи открылась в Варшаве в 1897, затем в Одессе в 1903. В Москве в конце 90х гг. было приобретено несколько карет скорой помощи, которые находились при полицейских управлениях и выезжали с фельдшерами. Перевозка больных была платной.

Скорая помощь в Петербурге

Организованная «Скорая помощь» появилась в Петербурге в 1898 году, когда было создано «Общество подачи помощи в несчастных случаях». На 30.300 рублей, отпущенных Красным Крестом, при районных пожарных частях (где имелись свои конюшни) оборудовали пункты дежурного врача, оснащенные хирургическим инструментом и носилками. Первоначально, таких пунктов было пять (при Спасской, Московской, Нарвской, Василеостровской и Шлиссельбургской частях города), в 1901 году открылся шестой пункт на Сергиевской улице, а координировала их деятельность Центральная станция скорой помощи.

В 1905 году в Городскую думу предполагалось внести проект открытия 70 пунктов «Скорой помощи» в аптеках города. Для врачей, оказавшихся в толпе и подавших первую помощь, предусматривалась плата в пять рублей из бюджета города. Хотя проект реализован не был, усилия разных ведомств привели к тому, что круг лиц, подготовленных для оказания помощи в экстремальных ситуациях, значительно расширился. По указанию петербургского градоначальника, во всех подведомственных ему учреждениях были вывешены рисунки с изображением приемов первой помощи; медицинские лекции для 200 ревизоров и обер-кондукторов организовала трамвайная комиссия; Министерство путей сообщения было озабочено устройством в поездах купе для заболевших, обслуживать которые должен был кондуктор-фельдшер. На железнодорожных станциях и конечных Павильонах трамвайных линий были оборудованы специальные аптечки.

С годами «скорая» обзаводилась техническими новинками: вызов врачебных экипажей осуществлялся по телефону; в 1913 году были приобретены три санитарных автомобиля. Но начавшаяся первая мировая война разрушила эту столь нужную городу службу — тогда не только автомобили, но и конный транспорт был передан для нужд фронта.

Возродилась «Скорая помощь» в феврале 1917 года, но на другой основе — и главными ее пациентами тогда стали пострадавшие в уличных политических столкновениях.

Скорая помощь после 1917 года

Основные принципы работы скорой помощи, заложенные в Советском Союзе, сохраняются в России и сегодня.

Работа скорой помощи в Советском союзе регулировалась положением о скорой помощи, утверждённым Министерством здравоохранения СССР 16 марта 1949.

В СССР скорая помощь развивалась как часть всей системы здравоохранения. Для оказания скорой помощи в городах и рабочих посёлках организовывались станции скорой помощи, в сельских местностях скорую помощь оказывали врачи и фельдшера сельских лечебных учреждений. В городах, где станции скорой помощи отсутствовали, скорая помощь оказывалась в дневное время поликлиническими отделениями больниц, а в ночное время — одним из лечебных учреждений, имеющих круглосуточное дежурство медицинского персонала. Как и СССР, скорая помощь в России оказывается бесплатно. Больницы обязаны безотказно принимать доставленных скорой помощью пострадавших и больных, нуждающихся в немедленной госпитализации, независимо от наличия или отсутствия свободных мест. Санитарная машина должна высылаться на место происшествия не позднее чем через 3 минуты после вызова, а конный транспорт — не позднее чем через 5 минут. Специальные сигнализационные устройства, приводимые в действие при приёме вызова, обеспечивают немедленную посылку машин с медперсоналом и контроль над сроком их выезда.

Скорая помощь изучает причины несчастных случаев и заботится о проведении соответствующими организациями профилактических мер по их предупреждению, например в отношении регулирования уличного движения, обеспечения мер безопасности на городском транспорте, обучения населения правилам уличного движения, пользования газом, электричеством, проведения необходимой культурно-просветительной работы среди взрослых и детей. Эта работа крайне важна для обеспечения безопасности жизнедеятельности населения.

Согласно правилам работы скорой помощи, установленным в Советском Союзе, штаты и транспортные средства станций скорой помощи устанавливались в зависимости от числа вызовов. Станции с числом вызовов до 8 тыс. в год организовывались при больницах и являлись их отделениями; станции с большим числом вызовов представляли собой самостоятельные учреждения. В городах с населением свыше 50 тыс. человек станции работали круглосуточно, в остальных городах — обязательно во все те часы, когда нет амбулаторного приема и медицинской помощи, оказываемой лечебными учреждениями на дому. В отдалённых районах больших городов, обычно при больницах, организовывались подстанции скорой помощи, как части общегородской станции, при этом обычно вызовы от населения принимались только центральной станцией с немедленной их передачей на соответствующую подстанцию. Этот принцип работает в нашей стране и сегодня.

В данное время, разрабатываются новые подходы к оповещению при ЧС, при этом учитывается существующий опыт систем оповещения, как в России, так и в других странах[1].

Углублённой научной разработкой вопросов, связанных с организацией скорой помощи, борьбой с уличным и бытовым травматизмом занимаются институты скорой помощи, организованные Москве и Санкт-Петербурге. Организации скорой помощи в других странах

В странах Западной Европы скорая помощь обычно организуется муниципалитетами, а также обществом Красного креста, страховыми кассами, благотворительными обществами, при некоторой дотации муниципалитетов.

В Англии станции скорой помощи находятся в ведении советов графств.

В городах США организации скорой помощи сосредоточены при больницах, имеющих свои санитарные автомобили, выезжающие по вызову в сопровождении врача.

[pic] Нью-Йорк, служба скорой помощи (ок.1886)

Организации «Красного креста»

Когда как не в военное время необходимо оказание скорой медицинской помощи пострадавшим? Именно такую задачу, оказания медицинской помощи по обе стороны фронта всем кто в ней нуждается, ставят перед собой организации «Красного креста».

В наши дни «Красный крест» занимается самой разнообразной деятельностью в области оказания медицинской помощи (например, сбором донорской крови), но и по сей день одной из приоритетных областей его деятельности остается оказание экстренной медицинской помощи, всем кто в ней нуждается.

«Красный крест» является международной организацией, а это крайне важно, так как поддержка государств друг другом при чрезвычайных ситуациях, часто способствует обеспечению лучшей помощи пострадавшим, а следовательно, и спасению людей.

«Красный крест» (в некоторых странах «Красный полумесяц») — добровольное общество помощи больным и раненым воинам.

Идея «Красного креста» возникла в 60х гг. 19 века. В 1863 году в Женеве состоялась конференция 14 стран, которая сформулировала основные принципы деятельности обществ «Красного креста» и приняла эмблему этих обществ. Эти принципы были отражены в Женевской конвенции 22 авг. 1864 об облегчении участи раненых во время войны. Конвенция провозгласила право раненых на покровительство, а также неприкосновенность во время войны медико-санитарных учреждений и их персонала. После подписания конвенции во многих странах стали возникать общества «Красного креста». Их деятельность координировал созданный конференцией Женевский комитет, который в дальнейшем стал именоваться Международным комитетом Красного креста (МККК). Международный комитет Красного креста (МККК) согласно уставу состоит из 25 швейцарских граждан.

В мае 1919 в Париже по инициативе США была создана Лига обществ «Красного креста» (ЛОКК). Её создание мотивировалось необходимостью координации деятельности обществ «Красного креста» в мирное время. ЛОКК — федерация национальных обществ «Красного креста», в состав крой входит 71 общество «Красного креста», в том числе с 1934 общество СССР. Верховный орган ЛОКК — Совет правителей состоит из представителей каждого общества и собирается на сессии 1 раз в 2 года. Между сессиями функции Совета правителей осуществляет его Исполком.

Национальные общества «К. к.», ЛОКК и т. н. МККК образуют Международный «Красный крест». Его верховным органом является Международная конференция»Красного креста», в которой принимают участие и правительства государств, участников женевских конвенций. Конференции проводятся приблизительно раз в 4 года. Между конференциями её функции осуществляет Постоянная комиссия Международной конференции «Красного креста», состоящая из 9 членов.

Российское общество Красного креста (РОКК) официально было учреждено 3 мая 1867. Гуманные идеи, заложенные в основе РОКК, привлекали к нему передовых людей России (Н. И. Пирогов, Н. Н. Бурденко и др.). Так, во время франко-прусской войны 1870—71, итало-абиссинской войны 1895—96, войны Англии с Трансваалем 1899— 1902 РОКК посылал во Францию, Германию, Абиссинию и Южную Африку санитарные отряды и оказывал существенную помощь раненым и больным воинам этих стран.

Основополагающие принципы Движения

Движение Красного Креста в своей деятельности руководствуется семью основополагающими принципами: [pic] Семь основополагающих принципов Красного Креста.

Гуманность

Международное Движение Красного Креста и Красного Полумесяца, порожденное стремлением оказывать помощь всем раненым на поле боя без исключения или предпочтения, старается при любых обстоятельствах как на международном, так и на национальном уровне предотвращать или облегчать страдания человека. Движение призвано защищать жизнь и здоровье людей и обеспечивать уважение к человеческой личности. Оно способствует достижению взаимопонимания, дружбы, сотрудничества и прочного мира между народами.

Беспристрастность

Движение не проводит никакого различия по признаку расы, религии, класса или политических убеждений. Оно лишь стремится облегчать страдания людей, и в первую очередь тех, кто больше всего в этом нуждается.

Нейтральность

Чтобы сохранить всеобщее доверие, Движение не может принимать чью-либо сторону в вооруженных конфликтах и вступать в споры политического, расового, религиозного или идеологического характера.

Независимость

Движение независимо. Национальные общества, оказывая своим правительствам помощь в их гуманитарной деятельности и подчиняясь законам своей страны, должны, тем не менее, всегда сохранять автономию, чтобы иметь возможность действовать в соответствии с принципами Красного Креста.

Добровольность

В своей добровольной деятельности по оказанию помощи Движение ни в коей мере не руководствуется стремлением к получению выгоды.

Единство

В стране может быть только одно Национальное общество Красного Креста или Красного Полумесяца. Оно должно быть открыто для всех и осуществлять свою гуманитарную деятельность на всей территории страны.

Универсальность

Движение является всемирным. Все Национальные общества пользуются равными правами и обязаны оказывать помощь друг другу.

Российское общество Красного Креста

В России традиции оказания помощи раненым и больным уходят в глубь веков. Если раньше это была личная инициатива отдельных граждан, то в XIX веке действия приобретают организованный характер. По личному признанию швейцарца Анри Дюнана, основателя Международного Красного Креста, мысли "об организации международной добровольной помощи пострадавшим на войне без различия званий и национальностей" возникли у него под влиянием деятельности Н. Пирогова и сестер Крестовоздвиженской общины[2]

Благодаря своим идеям и принципам, движение Красного Креста быстро завоевывало популярность, привлекая в свои ряды все новых членов. 15 мая 1867 года Александр II утвердил первый Устав Российского общества Красного Креста, положив тем самым начало его развитию. Красный Крест всегда спешил на помощь тем, кто нуждался в сострадании и поддержке, где государственные службы не справлялись с масштабами бедствий. После революции 1917 года Российский Красный Крест несколько изменился, став Союзом обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР. Но цели остались те же: помощь жертвам разрушительных событий будь то в военное время или в мирное. С первых же дней советской власти поле деятельности Красного Креста расширилось, как это ни печально, до небывалых размеров: гражданская война, эпидемии, голод, Отечественная война и ее трагические последствия — Красный Крест не прекращал свою работу, зачастую там, где другие виды помощи были недоступны. Эмблема Красного Креста, происшедшая от швейцарского флага, всегда оставалась символом надежды и мужества, признанным символом гуманности и милосердия. С окончанием войны не исчезла угроза ее возникновения, и Красный Крест продолжал активную подготовку специалистов для работы в госпиталях, просвещал население в вопросах гражданской обороны, вел активную пропаганду безвозмездного донорства крови... И вскоре стало ясно, что все это имеет не меньшее значение в мирное время, когда с развитием техники, с ускорением темпа жизни, с ухудшением экологической обстановки опасностей для жизни становится все больше. Добровольцы Красного Креста никогда не сидели, сложа руки, в ожидании стихийных бедствий, а использовали свои знания и опыт для нужд общества, но в случае беды они спешили на помощь, как это случилось, например, во время землетрясения на Сахалине, не говоря о множестве других печальных событий, происходящих повседневно в разных областях страны.

Служба милосердия — медицинское и социально-бытовое обслуживание инвалидов, одиноких престарелых граждан; шефская помощь детским домам и приютам; подготовка к стихийным бедствиям и оказание экстренной гуманитарной помощи жертвам аварий, катастроф и вооруженных конфликтов; розыск пропавших без вести во время стихийных бедствий и войн; оказание помощи учреждениям здравоохранения в борьбе с эпидемиями и приобретение медицинского оборудования и лекарств; оказание помощи беженцам и вынужденным переселенцам; распространение международного гуманитарного права — вот неполный перечень тех дел, которыми занимается сегодня общество Красного Креста, представляя собой существенное дополнение к работе государственных структур, таких как Министерство здравоохранения, МЧС, министерство социального развития и другие.

Но какую бы область его деятельности мы ни взяли, в большинстве из них вопросы оказания первой помощи имеют первостепенное значение. Многовековой опыт упрощает способы оказания первой помощи, совершенствует систему спасения жизни, повышая тем самым иммунитет общества. Каким будет движение Красного Креста в XXI веке? Нам предстоит увидеть это в будущем, перспективы которого разрабатываются сегодня. Чем быстрее идет вперед в своем развитии человечество, тем очевиднее становится, как мала и хрупка наша планета, как сильно мы зависим друг от друга, несмотря на национальности, религии или политику. Международное движение Красного Креста осуществляет свою гуманитарную миссию в интересах всего человечества, и успех этой миссии зависит от сплоченности составляющих его национальных обществ 170 стран мира, одним из которых является Российский Красный Крест.

Крестовоздвиженская община сестер милосердия

Крестовоздвиженская община сестёр милосердия была первой общественной организацией, ставившей перед собой задачу помощи раненым во время военных действий. Она была создана в России, в Петербурге в 1854 году во время крымской войны (1853-56) великой княжною Еленою Павловною. Впервые в истории мировой медицины сестринская помощь была использована в боевых условиях. Во время севастопольской обороны сестры общины самоотверженно ухаживали за ранеными. В это время общину возглавлял Н.И. Пирогов[3]. В1894 году община перешла в ведение Российского Красного креста.

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН О РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ КРАСНОГО КРЕСТА И ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ НАЗВАНИЯ И ЭМБЛЕМЫ

КРАСНОГО КРЕСТА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Принят Государственной Думой

12 мая 1999 года Статья 3. Цели и задачи деятельности Российского общества Красного Креста

Российское общество Красного Креста создано в целях оказания гуманитарной, медицинской, социальной, реабилитационной и другой помощи людям, нуждающимся в такой помощи, независимо от их принадлежности к какой либо из воюющих сторон, расе, национальности, вероисповеданию, полу, возрасту, социальному положению, политическим убеждениям, любым другим признакам.

Российское общество Красного Креста как составная часть Международного движения Красного Креста в соответствии с Уставом этого Движения, настоящим Федеральным законом сотрудничает с органами государственной власти и местного самоуправления Российской Федерации в решении следующих задач:

осуществление необходимых населению Российской Федерации мер по профилактике заболеваний, охране здоровья и облегчению страданий людей посредством реализации своих программ в областях образования, здравоохранения и социального обеспечения;

организация на территории Российской Федерации операций по оказанию помощи жертвам вооруженных конфликтов, как это предусмотрено Женевскими конвенциями, а также пострадавшим в результате стихийных бедствий и при других чрезвычайных обстоятельствах;

распространение знаний о международном гуманитарном праве, о принципах и идеалах Международного движения Красного Креста;

осуществление практических действий в целях обеспечения соблюдения норм международного гуманитарного права, в том числе защиты эмблемы Красного Креста;

оказание через национальные общества и международные органы Международного движения Красного Креста помощи жертвам вооруженных конфликтов и пострадавшим в результате стихийных бедствий и других чрезвычайных обстоятельств, происшедших в других странах, в форме предоставления услуг, персонала, материальной, финансовой и моральной поддержки, а также получение в аналогичных случаях, происшедших на территории Российской Федерации, такой же помощи от международных организаций и национальных обществ Красного Креста (Красного Полумесяца) иностранных государств;

поощрение участия в своей деятельности всех желающих, в первую очередь молодежи.

Статья 4. Основные направления деятельности Российского общества

Красного Креста

Российское общество Красного Креста осуществляет свою деятельность по следующим основным направлениям:

во время вооруженных конфликтов и в мирное время выступает в качестве вспомогательного органа в отношении органов государственной власти во всех областях, определенных Женевскими конвенциями;

взаимодействует со службой здравоохранения, медицинской службой федеральных органов исполнительной власти, где законодательством предусмотрена военная служба, с подразделениями федерального органа исполнительной власти по чрезвычайным ситуациям, осуществляя заботу о раненых и больных в случаях вооруженных конфликтов, стихийных бедствий и иных чрезвычайных обстоятельств;

содействует государственным органам и органам местного самоуправления в приеме и размещении эвакуированных, беженцев и вынужденных переселенцев, в проявлении заботы о пострадавшем населении;

создает на федеральном, региональном и местном уровнях чрезвычайные службы на благо жертв бедствий независимо от природы этих бедствий и причин, их вызвавших;

набирает, обучает и предоставляет персонал, необходимый для обеспечения деятельности РОКК, в том числе из числа молодежи призывного возраста, избравшей в качестве альтернативной гражданской службы работу в составе персонала РОКК;

ведет списки, составляет и представляет данные о жертвах широкомасштабных стихийных бедствий и конфликтов;

разыскивает пропавших без вести, устанавливает связи между разделенными войной, оккупацией, другим конфликтом или вследствие иных экстремальных условий членами семей и способствует воссоединению семей, для чего учреждает специальную службу розыска и руководит ее деятельностью;

способствует развитию донорства крови прежде всего безвозмездного, и награждает отличившихся доноров знаком "Почетный донор России";

участвует в санитарном просвещении населения, в обучении людей оказанию первой помощи пострадавшим;

организует подготовку населения к уходу за больными на дому, организует службу и ведет подготовку персонала для этой деятельности;

предоставляет остро нуждающимся бесплатное или по льготным ценам питание и жилище, создавая для этого специальные организации и службы;

с целью облегчения и уменьшения последствий стихийных бедствий, эпидемий, конфликтов организует в Российской Федерации сбор благотворительной помощи среди населения, на предприятиях и в организациях всех форм собственности, распределяет ее в Российской Федерации и направляет за рубеж;

организует прием, хранение и распределение гуманитарной помощи, получаемой от иностранных обществ Красного Креста (Красного Полумесяца), Международного Комитета Красного Креста, Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, участвует в приеме, хранении и распределении гуманитарной помощи, получаемой от других международных и национальных гуманитарных и благотворительных организаций;

в соответствии с Женевскими конвенциями и настоящим Федеральным законом в мирное время дает разрешение на использование эмблемы Красного Креста и контролирует правомерность ее использования.

Статья 10. Международное сотрудничество Российского общества Красного Креста

РОКК сотрудничает с Международной Федерацией обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, Международным комитетом Красного Креста и другими международными гуманитарными организациями.

РОКК участвует в международной деятельности гуманитарного характера, осуществляемой в соответствии с международными договорами Российской Федерации и Уставом РОКК.

Национальные организации Красного Креста (Красного Полумесяца) иностранных государств могут осуществлять свою деятельность на территории Российской Федерации в порядке, определяемом Уставом Международной Федерации Красного Креста и Красного Полумесяца и в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Статья 17. Основные принципы использования названия и эмблемы

Красного Креста

Никто не вправе использовать эмблему Красного Креста, иначе как будучи уполномоченным на это Женевскими конвенциями или в порядке, предусмотренном настоящим Федеральным законом. В соответствии с Женевскими конвенциями и настоящим Федеральным законом использовать на территории Российской Федерации название Красного Креста из всех российских организаций уполномочено только Российское общество Красного Креста.

В соответствии с Женевскими конвенциями эмблема Красного Креста может быть использована в качестве отличительного знака (включая обозначение членства) и защитного знака в порядке и на условиях, предусмотренных настоящим Федеральным законом.

Статья 18. Эмблема Российского общества Красного Креста

В соответствии с Женевскими конвенциями эмблема Российского общества Красного Креста представляет собой красный крест, помещенный на белом фоне. Описание эмблемы воспроизводится в Уставе Российского общества Красного Креста.

Одобрен Советом Федерации

Президент

Российской Федерации

Б. ЕЛЬЦИН

17 мая 1999 года

II.

Эта часть работы будет посвящена тому, как модернизируются уже существующие службы по оказанию скорой медицинской помощи, что для этого сделано и делается, и каковы преимущества этих изменений.

Единые дежурно-диспетчерские службы

Чрезвычайные ситуации стали неотъемлемой частью нашей повседневной жизни. Возникают они внезапно и требуют от служб экстренного реагирования предельно быстрых, точных и скоординированных действий.

Почти во всех странах мира для решения подобных задач существуют службы оказания помощи населению в чрезвычайных ситуациях.

Примерно с середины нашего века наметилась тенденция к созданию специальных телекоммуникационных систем, которые в дальнейшем получили название служб общественной безопасности. Их основу составляют диспетчерские центры, оснащённые современными средствами обработки информации, связи и передачи данных.

Службы общественной безопасности не подменяют сложившиеся системы экстренного реагирования — такие, как полиция, скорая медицинская помощь или пожарная. Они лишь организуют (координируют) действия этих структур, снабжая их необходимой оперативной и достоверной информацией.

Сорокина Т.С. История медицины: Учебник для студ. мед. вузов РФ / 2-е изд., переработ. и дополн. (гриф МЗ РФ). - М.: ПАИМС, 1994. - 384 с.

2.        Заблудовский П.Е. История отечественной медицины: Уч. пособие.– Ч. 1: Период до 1917 г. – М., 1960. – 400 с.

3.        Заблудовский П.Е. История отечественной медицины: Уч. пособие. – Ч. 2: Медицина в СССР. – М.: Изд. ЦОЛИУВ, 1971. – 90 с.

4.        Микиртичан Г.Л., Суворова Р.В. История отечественной педиатрии: Лекции. – СПб.: СПбГПМА, 1998. – 156.

5.        Троянский Г.Н., Белолапоткова А.В. Учебно-методическое пособие к семинарским занятиям по истории медицины для студентов и преподавателей стоматологического факультета, - М.: ВУНМЦ, 2000. – 176 с.

 

б) Дополнительная литература

1.         Кузьмин М.К. Мужество, отвага и героизм медицинских работников в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Лекция. – М.: Изд. 1 ММИ, 1965. – 61 с.

2.         Лушников А.Г. Клиника внутренних болезней в России первой половины XIX в. – М., 1959.

3.         Медицина // БМЭ. – 3-е изд. М., 1980. – Т. 14. – Стб. 7-322.

4.         Мирский М.Б. Хирургия от древности до современности: Очерки истории. – М.: Наука, 2000. – 798 с.

5.         Троянский Г.Н. История советской стоматологии (Очерки). – М.: Медицина, 1983. – 144 с.

6.         Троянский Г.Н. Галерея отечественных ученых в области стоматологии. – М., 1988. – 69 с.

7.         Хрестоматия по истории медицины / Сост. Э.Д.Грибанов. Под ред. и примеч. П.Е.Заблудовского. – М.: Медицина, 1968. – 359 с.

Внутренняя медицина (терапия)

Клиническая медицина, как и все естествознание нового времени, развивалась в условиях сложного взаимодействия различных философских течений. С одной стороны, утверждался механистический, метафизический материализм. С другой стороны, сам механистический материализм того времени способствовал утверждению идеалистических представлений в ряде областей естествознания, в том числе и медицине. Опираясь на законы механики, механистический материализм был не в состоянии объяснить все многообразие и целостность живой природы и всего окружающего мира. Таким образом, возникала почва для виталистических (лат. — vitalis — жизненный) концепций, т. е. объяснения жизненных процессов сверхъестественными, непознаваемыми факторами, такими как «жизненная сила», порыв и т. п. Крупнейшими представителями витализма того времени были известные медики: Георг-Эрнст фон Шталь (Stal G. E., von, 1659—1734), сформулировавший теорию флогистона, и Самуэль Ганеман (Hahnemann S., 1755— 1834)—основоположник гомеопатии. Открытия в области естествознания, и в частности медико-биологических наук (патологической анатомии, гистологии, эмбриологии, микробиологии, физиологии), существенно ослабляли метафизические концепции в медицине и укрепляли позиции материализма. В то же время представители материалистического направления XVIII в. (Ж. Ламетри, Ф. Г. Политковский и др.) в силу объективных причин сами продолжали оставаться на позициях механистического материализма, так как время диалектического подхода еще не наступило.

В результате клиническая медицина с большой инерцией осваивала достижения медико-биологических наук, вследствие чего наблюдался значительный разрыв между передовым мышлением естествоиспытателей, вооруженных экспериментальным методом, и мышлением врачей, которые до начала XIX в. практически не использовали в своей деятельности никаких инструментальных методов обследования больного. Все это вело к серьезному отставанию клинической медицины того времени от развивающегося естествознания.

ВНУТРЕННЯЯ МЕДИЦИНА (терапия)

Утверждение клинического метода

Обучение искусству врачевания у постели больного было свойственно древнегреческой медицине и медицине народов древнего и средневекового Востока. Однако в Европе в период господства средневековой схоластики преподавание медицины велось только по книгам, «отрецензированным» церковными служителями. Возрождение клинического (у постели больного) преподавания в Западной Европе в XVI в. связано с именем Джованни Баттисты Монтано (Montano, Giovanni Battista, 1489—1552)—профессора Падуанского университета, который утверждал, что «учить можно не иначе, как посещая больных». И все же инерция схоластики была слишком велика, обучение студентов в Западной Европе долгое время оставалось книжным.

.В конце XVII — начале XVIII в. решающая роль в разработке и внедрении клинического преподавания в Западной Европе принадлежала Лейденскому университету (Голландия). При университете была организована клиника, которой руководил врач, химик и педагог Герман Бурхааве (Boerha-ave Hermann, 1668—1738, рис. 129), возглавлявший кафедры медицины и ботаники, химии, практической медицины, ректор университета. (В русском языке его имя иногда произносится как Бургав.)

По его утверждению, «клинической называется медицина, которая наблюдает больных у их ложа». Тщательное обследование больного Г. Бурхааве сочетал с физиологическим обоснованием диагноза и анатомическими исследованиями. Бурхааве был пионером инструментальных методов обследования: он первый применил в клинической практике усовершенствованный термометр Г. Д. Фаренгейта и использовал лупу для анатомических исследований.

Клиническая школа, созданная Г. Бурхааве, сыграла исключительную роль в развитии европейской и мировой медицины. К нему съезжались студенты и врачи из многих стран, называя его «totius Europae praeceptor» («всей Европы учитель»). Лекции Бурхааве посещали видные деятели того времени, в том числе Петр I. Последователями Г. Бурхааве были А. Галлер, Ж. Ламетри, Создатели венской клинической школы Гван Свйтен и де Гаен, Бидлоо — основатель первого в России московского госпиталя и медицинской школы при нем.

Медицинское дело и медицинское образование в России в XVIII в.

На рубеже XVII—XVIII вв. в экономической, политической и культурной жизни России произошли крупные перемены. В недрах феодального общества, еще не исчерпавшего возможностей развития, складывались новые товарно-денежные отношения, шло . формирование всероссийского рынка. На разрешение возникавших в этой связи противоречий были направлены реформы Петра I (1682—I725), которые проводились в интересах главным образом дворянства. А. С. Пушкин писал об этом периоде истории России в поэме «Полтава»:

Была то смутная пора, Когда Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала с гением Петра. Суровый был в науке славы Ей дан учитель: не один Урок нежданный и кровавый Задал ей шведский паладин. Но в искушеньях долгой кары, Перетерпев судьбы удары, Окрепла Русь. Так тяжкий млат, Дробя стекло, кует булат.

В результате реформ первой четверти XVIII в. в экономике России произошли большие положительные сдвиги, укрепился ее международдый престиж. Россия стала великой европейской державой.

Преобразования Петра I существенно способствовали развитию медицинского дела. Петр всегда проявлял интерес к медицине. Во время своих поездок по странам Западной Европы он познакомился с известными естествоиспытателями и врачами того времени: Г. Бурхааве, Ф. Рюйшем, А. ван Левенгуком, И. Ньютоном, и их научными достижениями.

До Нетра I в России не было ни одного высшего медицинского учебного заведения. Подготовка< лекарей (главным образом для армии) началась во второй половине XVII в., когда при Аптекарском приказе была открыта первая лекарская школа (1654) Существовала она недолго и выпустила лишь несколько десятков лекарей. Потребность во врачах ощущалась и некоторые русские люди направлялись для получения высшего медицинского образования в передовые университеты Западной Европы (главным образом Падуанский и Лейденский). Так, в 1692 г. Петр I направил в Падую Петра Васильевича Посникова (Постников, 1676—1716), который в 1691 г. окончил Московскую СлавянЬ-греко-латинскую академию. Уже через два года П. В. Посников блестяще защитил докторскую диссертацию «Признаки, указывающие на возникновение гнилостных лихорадок» («Significant febres putridinus adventus causarum») и получил «дохтурский градус» в философии и медицине «с высокой похвалой». Затем в течение года он совершенствовал свои знания в области медицины в Венеции, Париже, Брюсселе и Лейдене; овладел несколькими иностранными языками. В 1698 г. он сопровождал Петра 1 в составе Великого посольства в Голландии и Англии, после чего был оставлен во Франции «для ознакомления с тамошним поведением», а затем в Англии для ознакомления с деятельностью Оксфордского университета.

П. В. Посников был первым русским врачом, зачисленным в Аптекарский приказ (1701). Он известен как первый русский физиолог. Однако ему так и не удалось в полной мере заняться этой наукой («живых собак мертвить, а мертвых живить») — большая часть его жизни была отдана дипломатической службе на благо Российского государства.

В начале XVIII в. в российской армии и во флоте служили главным образом приглашенные в Россию врачи-иностранцы. Экономическое и политическое развитие Российского государства требовало подготовки национальных кадров медиков внутри страны.

Становление высшего медицинского образования в России связано с именем Николая Ламбертовича. Бидлоо (Bidloo N. L., 1670—1735, рис. 130). Уроженец Амстердама, он закончил Лейденский университет, где учился медицине у Г. Бурхааве. В 1702 г. Н. Бидлоо был приглашен в Россию и стал «ближним доктором» Петра I. В 1707 г. он возглавил первую в России госпитальную школу, открытую в Москве по инициативе Петра I при первом военном сухопутном госпитале за рекой Яузой (ныне Главный военный госпиталь имени Н. Н. Бурденко). В школу принимались «изо всех чинов люди», выпускники семинарий и Славяно-греко-латинской академии.

В программу обучения входили анатомия, хирургия, десмургия, внутренне болезни с патолого-анатомическими вскрытиями, аптекарская наука, латынь и рисование. Преподавание анатомии велось на трупах. Аптекарскую науку изучали в аптекарском огороде. Учебников не было, и Н. Л. Бидлоо обучал студентов по своим рукописным книгам «Наставления для изучающих хирургию в анатомическом театре» («Instructio de chirurgia in theatro anatomico studiosis proposi-ta»), которая впоследствии была издана на латинском и русском (рис. 130) языках, «Зерцало анатомии» («Seculum anatomiae»), «Сокровище медико-практических лекций» («Ргае-lectoris thesaurus medico-practicus»). Преподавание внутренней медицины также было практическим и велось у постели больного (на латинском языке).

Впоследствии госпитали были открыты в Петербурге (1718, 1719), Кронштадте (1720) и других городах. При них создавались госпитальные школы (в Петербурге и Кронштадте в 1733 г., в Барнауле — в 1758 г. и т. д.).

После реформы медицинского образования, которую произвел П. 3. Кондоиди — архиатр и президент Медицинской канцелярии (1753), в программу медицинских школ было введено преподавание физиологии, акушерства, женских и детских болезней, установлен семилетний срок обучения и экзаменационная система. С именем П. 3. Кондоиди связано так же создание левой российской медицинской библиотеки (1756). В 1786 г. госпитальные школы были отделены от госпиталей и преобразованы в самостоятельные медико-хирургические училища.

Большое влияние на развитие медицинского образования в России оказали открытие Академии наук и деятельность М. В. Ломоносова.

Академия наук в Петербурге была учреждена указом Петра I в 1724 г. и открыта в 1725 г. Ее первым президентом (1725—1733) был лейб-медик Петра I Лаврентий Блюментрост. Академия являлась не только научным, но и учебным учреждением, в задачи которого входило «науки производить ионые распространять». При академии были созданы гимназия, академический университет (развивавший три направления: математическое, физическое, гуманитарное), библиотека,. Кунсткамера (1728), астрономическая обсерватория, анатомический театр и ботанический сад. Вначале в составе академии преобладали приглашенные иностранные ученые, среди которых были выдающиеся деятели своего времени: Д. Бернулли, Л. Эйлер и другие.

Первым русским по национальности членом Петербургской Академии наук был Михайло Васильевич Ломоносов (1711—1765)—гениальный отечественный ученый, энциклопедист и просветитель.

М. В. Ломоносов родился в деревне Денисовка Холмогорского уезда (ныне село Ломоносове Архангельской области) в семье рыбака-помора. Самостоятельно научившись читать, он освоил словесную грамматику Смотрицкого и арифметику Магницкого и в 1731 г. ушел с обозом в Москву, где поступил в Славяно-греко-латинскую академию. В конце 1735 г. в числе 12 лучших ее учеников М. В. Ломоносов был направлен в Петербургскую Академию наук для продолжения образования. Затем он совершенствовал свои знания в университетах и лабораториях Германии (1736—1741).

В 1745 г. М. В. Ломоносов был избран профессором химии и членом Петербургской Академии наук. Его плодотворная деятельность была направлена на утверждение опытного метода и способствовала развитию многих естественных наук: физики, химии (см. табл. 10), геологии, географии, астрономии, технологии стекла, горного дела и металлургии, российской истории и грамматики. Важное место в его трудах уделено вопросам организации медицинского дела в России (си. с. 312). А. С. Пушкин писал о Ломоносове в своем «Путешествии из Москвы в Петербург»: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».

Проект первого российского университета Ломоносов составил в 1754 г. А в 1755 г. Московский университет (рис. 131) был открыт в составе трех факультетов: философского, юридического и медицинского. Занятия на медицинском факультете начались в 1765 г. на .трех кафедрах: анатомии (с практической медициной), физической и аптекарской химии и натуральной истории. Первым профессором медицинского факультета стал известный московский акушер Иоган Фридрих Эразмус (приехал в Россию в 1750 г., умер в 1777 г.). Он первым начал читать лекции по анатомии, хирургии и бабичьему ' искусству. В 1771 г. И. Ф. Эразмус принял активное участие в борьбе с эпидемией чумы в Москве.

Первым русским профессором, медицинского факультета Московского I университета был Семен Герасимович I Зыбелин (1735—1802). В 1758 г. он j закончил философский факультет Московского университета, несколько месяцев учился в академическом университете при Академии наук, которым руководил М. В. Ломоносов, и в 1759 г. был направлен в Лейден для получения степени доктора медицины.

В 1764 г. С. Г. Зыбелин успешно защитил докторскую диссертацию и, вернувшись в Россию в 1765 г., начал преподавание теоретической медицины! (физиологии и патологии с общей терапией и диететикой). Он был первым; профессором Московского университета, который начал читать лекции на! русском (1768), а не на латинском) языке, как это было тогда принято.

С Г. Зыбелин разрабатывал вопросы гигиены и общественной медицины (борьба с детской смертностью, эпидемиями и др.), которая в то время находилась на этапе своего становления (конец XVIII— начало XIX в) «Многие причины сей преждевременной погибели человечества находятся, которых два источника полагаю — физический и политический», — утверждал С. Г. Зыбелин в одной из своих актовых речей — «Слове», произносимом в торжественные дни в Московском университете. В 1784 г. он был избран в Петербургскую Академию наук.

Некоторое время на медицинском факультете. не было ни лабораторий ни клиник. Первая клиническая палата на 10 больных была открыта в 1797 г. при Московском военном госпитале. Ею заведовал Е. О. Мухин — выдающийся российский физиолог и хирург (см. с. 289).

В 1791 г. Московский университет получил право присвоения ученой степени доктора медицины. До этого такое право с 1754 г. имела лишь Медицинская коллегия (учрежденная в 1763 г. вместо существовавшей ранее Медицинской канцелярии). Первую докторскую диссертацию в стенах Московского университета защитил в 1794 г. Фома Иванович Барсук-Моисеев (1768—1811). Его работа «Dis-sertatio medico-practica de respiratio-ne» была посвящена физиологии дыхания. В 1795 г. Ф. И. Барсук-Моисеев стал профессором Московского университета.

XV век Явился периодом борьбы передовых врачей России за самостоятельное развитие отечественной медицины. Она выражалась в борьбе за становление высшего медицинского образования, за право преподавать в высших медицинских учебных заведениях и вести это преподавание на родном русском языке, за утверждение национальных кадров/в научных, учебных и административных учреждениях. Число российских ученых (из «прирожденных россиян») неуклонно увеличивалось. Сбывалось пророчество М. В. Ломоносова:

О вы, которых ожидает Отечество от недр своих И видеть таковых желает, Каких зовет от стран чужих, О ваши дни благословенны! Дерзайте ныне ободренны Раченьем вашим показать, Что может собственных Платонов И быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать.

Первые методы и приборы физического обследования

В начале XVIII в. в клиниках Европы не применялось ни одного диагностического прибора, не было инструментальных или лабораторных методов обследования больного. При постановке диагноза врач исходил из результатов анамнеза (опроса), прощупывания пульса и осмотра больного и его выделений. Теплоту тела определяли эмпирически (приложением руки) вплоть до второй половины XIX в. (в то время как первый термометрический прибор уже был изобретен Г. Галилеем в конце XVI в.).

Первый надежный спиртовой (1709), а затем и ртутный (1714) термометр со шкалой от 0 до 600° предложил один из выдающихся ученых своего времени Даниэль Габриэль Фаренгейт (Fahrenheit, D. G., 1686— 1736), работавший в Голландии. В качестве исходных он использовал три точки отсчета. Первая — 0° определялась в сосуде со смесью льда, воды, солей аммония и морской соли. Вторая— 32°F соответствовала точке таяния льда. Третья — 96 °F являлась нормальной температурой полости рта. Температура кипения воды по Фаренгейту соответствовала 212 °F — на 180° выше точки таяния льда.

В Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге хранится 13 писем Фаренгейта к Г. Бурхааве, который был первым врачом, применившим собственную модификацию термометра Фаренгейта для определения температуры тела больного. Термометр Фаренгейта первым вошел в клинику, но большие размеры значительно затрудняли его практическое применение.

В 1730 г. французский естествоиспытатель Рене Антуан-Фершо Реомюр (Н. A. Reaumur, 1683—1757). изобрел спиртовой термометр со шкалой от 0 до 80° (0° соответствовал температуре замерзания воды). Приняв объем спирта при 0° за 1000 условных единиц, Реомюр нагрел его до кипения что соответствовало 1080 единицам. Вот почему температура кипения воды по Реомюру принята за 80°.

Термометр Реомюра оказался весьма удобным, однако последнее слово в вопросе градуирования шкалы принадлежит шведскому астроному и физику "НДерсу Цельсию (A. Celsius, 1701— 1744). В 1742 г. он предложил стоградусную шкалу, в которой 0° соответствовал температуре кипения воды, а — точке таяния льда. Впоследствии М. Штрёмер (Швеция) перевернул шкалу Цельсия, сделав 0° точкой таяния льда и началом отсчета. В таком виде термометр приобрел самую широкую мировую известность.

В клиническую практику термометрия входила с трудом. Еще в 1861 г известный немецкий врач Карл Геохард (Gerhardt, Karl, 1833—1902) считал ее «слишком сложной процедурой». В России успешное внедрение термометрии в клинику (1860) тесно СВЯ97т° С именем С- п- Боткина (см.

Важная роль в развитии методов физического обследования принадлежит венскому врачу Леопольду Ацэн Auenbrugger, Leopold, ieuyj — автору метода перку с-сии (лат. percussio —ударяю) те выстукивания, так хорошо известного сегодня и с таким трудом входившего в медицинскую практику.

Будучи сыном трактирщика, Л Ау-энбруггер часто наблюдал, как отец определял количество вина в бочках простукивая их стенки. Возможно, эти наблюдения навели его на мысль об использовании выстукивания для определения наличия жидкости в грудной полости.

В течение семи лет Ауэнбруггер тщательно изучал звуки, издаваемые при простукивании грудной клетки в здоровом и больном организме. Свои клинические наблюдения он систематически сопоставлял с данными патолого-анатомических вскрытий и в ПЫ г. изложил результаты своих исследований на 95 страницах сочинения «Inventum novum...» («Новый способ, как путем выстукивания грудной клетки человека обнаружить скрытые внутри груди болезни». Рис. 132).

«На основании своего опыта,— писал Ауэнбруггер,—я утверждаю: признак, о котором идет речь, чрезвычайно важен не только для распознавания, но и для лечения болезней; более того, он заслуживает первого места после исследования пульса и дыхания. В самом деле, при какой бы болезни ни был обнаружен неестественный звук, получаемый при выстукивании груди, он всегда будет указывать на наличие большой опасности».

Несмотря на очевидную сегодня важность нового метода, перкуссия разделила участь многих великих изобретений: ее встретили насмешливо, даже враждебно. Венские врачи и их пациенты, приученные лишь в прощупыванию пульса, выступили с резкой критикой «этой длительной и тягостной новомодной процедуры». Более того, учитель Ауэнбруггера по Венскому университету и его ректор, основатель прославленной венской клинической школы Г. ван Свитен (van Swieten, Gerard, 1700—1772), также не принял нового метода. Ауэнбруггер был вынужден оставить работу в госпитале. Дальнейшая судьба его сложилась трагично: последние годы жизни он провел в психиатрической клинике, где умер в 1809 г., так и не узнав о возрождении и широком признании предложенного им метода во Франции в 1808 г.

Забытое имя Ауэнбруггера и его метод возродил Жан Николя Корвизар де Маре (Corvisart, Jean Nicolas de Mare, 1755—-1821)—-основоположник клинической медицины во Франции, лейб-медик Наполеона I.

С методом Ауэнбруггера Корвизар впервые познакомился, с увлечением прочитав небольшую работу венского врача Максимилиана Штоля (М. Stoll, 1742—1787), который практиковал этот метод в клинике для бедных на окраине Вены.. «Я не помню ни разу,—-писал Корвизар,— в течение всего времени, когда я изучал медицину, чтобы упоминалось имя Ауэнбруггера... Я не знал перкуссии, когда начал преподавать клиническую медицину».

В течение 20 лет Корвизар и его многочисленные ученики тщательно изучали перкуторный звук как новое средство диагностики. В отличие от автора метода, который перкутировал концами пальцев,, сложенных в пирамиду, Корвизар стал выстукивать ладонью. Такой способ позволил ему с большим искусством распознавать заболевания легких, наличие жидкости в плевральной полости и околосердечной сумке, а также аневризму сердца, изучение . которой принесло Корвизару большую славу. В 1808 г., за год до смерти Л. Ауэнбруггера, он опубликовал на французском языке полный перевод «Inventum novum...», дополнив его своими, весьма солидными (более 400 страниц) комментариями. Здесь уместно привести слова Анатоля Франса: «Дар воскрешать прошедшее столь же изумителен и драгоценен, как и дар предвидеть будущее».

Читая, лекции в амфитеатре госпиталя Sharite (на стенах которого ныне высечено его имя), Корвизар широко пропагандировал метод выстукивания, наряду с которым часто использовал и древний способ непосредственной аускультации (лат. auscul-tatio — выслушивание). Прикладывая ухо к грудной клетке больного, он пытался определить интенсивность и ритм биения сердца. Среди других студентов лекции Корвизара слушал Рене Теофил Гиацинт Лаэннек (Laen-nec, Rene Theophile Hyacinthe, 1782— 1826)—ученик, который превзошел своего учителя (рис. 133).

Р. Лаэннек воспитывался в семье своего дяди — известного врача времен французской буржуазной революции, что оказало большое влияние на его развитие и увлечение медициной. Изучив греческий и латынь, Лаэннек уже в юности читал в подлиннике труды древнегреческих и римских авторов. В студенческие годы взгляды Лаэннека формировались под влиянием Корвизара и Биша.

Будучи студентом Парижского университета, Лаэннек начал работу по изучению болезни, которая в то время называлась чахоткой (phtisis) и от которой умирало огромное число больных. Патологоанатомические вскрытия выявляли в различных органах специфические образования, которые Лаэннек назвал туберкулами. Они возникали и развивались без внешних признаков, а когда симптомы болезни проявлялись, спасти больного было уже невозможно. Как распознать болезнь в начальной ее стадии, когда были еще шансы остановить ее и вылечить больного? Выслушивание ухом, приложенным к грудной клетке, не давало ощутимых результатов. Никаких средств прижизненной диагностики еще не было,— еще не родился и не сделал своего открытия (1895) В. К. Рентген.

Решение, которое так долго искал Лаэннек, пришло неожиданно. Возвращаясь из клиники через парк Лувра, он обратил внимание на шумную ватагу ребят, игравших вокруг бревен строительного леса. Одни дети прикладывали ухо. к концу бревна, а другие с большим энтузиазмом колотили палками по противоположному его концу: звук, усиливаясь, шел внутри дерева. Лаэннек увидел решение проблемы.

Поводом для первого применения метода посредственной аус-к у л ь т а ц и и при помощи бумажного стетоскопа послужила полнота 19-летней девушки. «Возраст и пол больной,— писал Лаэннек,— не позволяли мне применить ... непосредственную аускультацию ухом, приложенным к области сердца... Я попросил несколько листов бумаги, свернул их в тугой цилиндр, приставил один его конец к области сердца и приложил ухо к другому. Я был в равной степени и удивлен и удовлетворен, когда услышал удары сердца такие ясные и отчетливые, какими никогда не слышал их при непосредственном. приложении уха к области сердца».

На следующий день Лаэннек применил этот метод в своей клинике в госпитале Necker. Тщательное обследование показало, что одна треть больных страдала активной фазой чахотки (т. е. туберкулеза, термин предложен Лаэннеком).

Первые стетоскопы (от греч. stet-hos — грудь, scopeo — смотрю, исследую). Лаэннек клеил из плотной бумаги, затем в поисках оптимальных акустических эффектов стал вытачивать их из различных пород дерева на специальном станке. Его собственный стетоскоп был деревянным (рис. 134) и состоял из двух цилиндров, которыми в зависимости от целей исследования можно было пользоваться в собранном или разобранном виде.

Изобретение первого в истории медицины прибора физической диагностики— стетоскопа прославило имя Лаэннека, но его вклад в медицину определяется прежде всего разработкой патологической анатомии, изучением клинической картины и диагностики заболеваний легких, чему изобретение стетоскопа способствовало в значительной степени. Р. Лаэннек описал аускультативные симптомы пороков сердца, изучил клинику и патоморфологию портального цирроза печени (цирроз Лаэннека), установил специфичность туберкулезного процесса задолго до открытия возбудителя этого заболевания. Лаэннек считал туберкулез заразной болезнью. В качестве мер профилактики он предлагал физический отдых, усиленное питание и морской воздух.

В 1819 г. вышел в свет его знаменитый труд «О посредственной аускультации или распознавании болезней легких и сердца, основанном главным образом на этом новом методе исследования («De l'auscultation mediate, ou traite du diagnostic des maladies des poumons et du coeur»).

Шесть лет спустя Рене Лаэннек скончался от туберкулеза — болезни, для победы над которой он сделал более, чем кто-либо другой.

Большой вклад в развитие методов физического иследования внес венский профессор Йозеф Шкода (Skoda, Josef, 1805—1881), чех по национальности. Работая вместе с выдающимся патологом того времени К- Рокитанским, он тщательно проверял свои клинические наблюдения в секционном зале. Исходя из законов акустики, Шкода объяснил происхождение перкуторного звука и дал научное обоснование метода перкуссии.

В 1826 г. ученик Р. Лаэннека Пьер Адольф Пьоррй (Piorry, Pierre Adolp-he, 1794—1879) предложил метод посредственной перкуссии при помощи плессиметра из слоновой кости.

В России первое описание перкуссии было сделано профессором Медико-хирургической академии Ф. Уде-ном (1754—1823). Заслуга внедрения перкуссии и аускультации в клиническую практику принадлежит П. А. Чаруковскому (1790—1842) в Петербурге и Г. И. Сокольскому (1807—1886) в Москве.

Развитие внутренней медицины и медицинского образования в России в XIX в.

В первой половине XIX в. вызревание капиталистических отношений в России шло на фоне дальнейшего разложения феодально-крепостнической системы. Сформировавшиеся в этих условиях революционная идеология и движение декабристов оказали существенное влияние на развитие российской культуры, науки, образования. К началу XIX в. в России было два высших медицинских учебных заведения: медицинский факультет Московского университета и Петербургская медико-хирургическая академия — два центра медицинской науки и формирования научных медицинских школ. В Московском университете разрабатывались, главным образом, вопросы общей патологии, терапии и физиологии: Медико-хирургическая академия -занимала ведущее место в развитии отечественной анатомии, топографической анатомии и хирургии.

Развитие капиталистических отношений в стране в первой половине XIX в. обусловило значительное увеличение сети высших учебных заведений. К 60-м годам XIX в. в России было уже восемь университетов, в составе которых открывались и медицинские факультеты: в Дерпте (Юрьеве ныне —Тарту, 1802), Вильно (1803); Казани (1804), Харькове (1805), Киеве (1841). Согласно Университетскому уставу 1804 г., университеты пользовались правом автономии (выборность ректора, деканов, профессоров и т. п.). Некоторые университеты являлись проводниками передовых демократических идей,— и правительство вело активную борьбу против свободолюбивых настроений в- высших учебных заведениях страны.

В 1820 г. была назначена правительственная ревизия университетов.

В Казанском учебном округе ее осуществлял попечитель округа М. Л. Магницкий, который устроил подлинный разгром Казанского университета. В результате было запрещено вскрытие трупов, закрыты анатомический театр и музей, все препараты которого были отпеты и похоронены по церковному обряду.

Вышедший при Николае I новый Университетский устав 1835 г. запретил автономию университетов и подчинил их власти попечителей, назначаемых царским правительством. После отмены крепостного права в России автономия университетов была восстановлена (1863). Однако в 1884 г. в условиях усиления политической реакции царское правительство вновь ее отменило. Несмотря на это, университеты России и впредь оставались центрами свободомыслия и передовой науки.

Большой вклад в развитие материалистического естествознания внес профессор, патологии и терапии Московского университета, философ-материалист Иустин Евдокимович Дядьковский (1784—1841). В то время, когда в некоторых странах Западной Европы процветали идеалистические натурфилософские концепции (F. W. J. Schel-ling), И. Е. Дьяковский исходил из реальности и познаваемости окружающего мира. Он был убежденным сторонником диалектических взглядов на природу. Развивая учение о болезни, он исходил из представлений о единстве и целостности организма и окружающей природы, признавал ведущую роль центральной нервной системы и таким образом явился представителем раннего нервизма в российской науке. Его ученик и последователь физиолог И. Т. Глебов был учителем И. М. Сеченова.

Крупнейшим представителем терапии в России первой половины XIX в. был выпускник Московского университета (1800), а впоследствии его профессор (1809) и декан медицинского факультета Матвей Яковлевич Мудрое (1776—1831). Его система клинического обследования и индивидуального подхода к больным («лечить не болезнь, а больного») принесла ему славу выдающегося терапевта первой четверти XIX в. Основные ее положения сформулированы в его «Слове о способе учить и учиться медицине практической, или деятельному врачебному искусству при постелях больных» (1820). Истории болезней, которые М. Я- Мудров тщательно записывал «при постелях больных», были для него «дороже самой богатой библиотеки». Обследуя больных, он одним из первых в России применил методы пальпации, перкуссии и аускультации. Во время Отечественной войны 1812 г. вместе с профессорами медицинского факультета Московского университета М. Я. Мудров выехал в Нижний Новгород, где оказывал помощь раненым и больным.

М. Я- Мудров внес также существенный вклад в развитие военной гигиены («Слово о пользе и предметах военной гигиены...», 1809), деонтологии («Слово о благочестии и нравственных качествах гиппократова врача», 1814), в развитие учения о единстве и целостности организма (М. Я- Мудров, И. Е. Дядьковокий, И. М. Сеченов, Г. А. Захарьин, С. П. Боткин, И. П. Павлов).

Вторая половина XIX в. стала временем расцвета российских медицинских цшол. В области терапии особое место занимали две научные клинические школы: школа С. П. Боткина, положившая начало экспериментальному направлению в отечественной клинической медицине (в Военно-медицинской академии), и школа Г. А. Захарьина, олицетворявшая искусство клинической практики (в Московском университете).

В истории медицинского факультета Московского университета период с 1863 по 1911 гг. был «золотым веком». В стенах Университета учились, работали, создавали научные школы профессора И. М. Сеченов . и Н. В. Склифосовский, Г. А. Захарьин и А. А, Остроумов, Н. Ф. Филатов и

B. Ф. Снегирев, А. Я. Кожевников и C. С. Корсаков, Д. Н. Зернов и

А. Й. Бабухин, Г. Н. Габричевский и Ф. Ф. Эрисман и многие другие, составившие славу российской науки. В 1887—1891 гг. усилиями профессоров факультета, медицинской общественности, благотворительных обществ и меценатов на Девичьем поле (ныне Большая Пироговская ул.) был создан Клинический городок, по тем временам один из лучших в Европе (как отметили участники XII Всемирного

съезда врачей, проходившего в Москве в 1897 г.). В этот период в составе факультета были основаны новые

институты (фармакологии, гигиены, бактериологии и др.) и новые кафедры (химии и физики, гистологии и эмбриологии, оперативной хирургии и топографической анатомии, общей патологии, гигиены, истории и энциклопедии медицинских знаний и др.), создавались научные общества, учреждались научные журналы, организовывались многочисленные научные съезды и конгрессы. .

В стенах медицинского факультета Московского университета учились Н. И. Пирогов/А. П. Чехов, С. П. Боткин.

Сергей Петрович Боткин (1832— 1889) создал крупнейшую в России научную терапевтическую школу и положил начало функциональному клинико экспериментальному направлению в I отечественной медицине (рис. 135).

Формирование его мировоззрения I проходило под влиянием передовых ; деятелей российской культуры того времени. В доме Боткиных в Москве ! бывали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, Н. А. Некрас

Формирование его мировоззрения I проходило под влиянием передовых ; деятелей российской культуры того времени. В доме Боткиных в Москве ! бывали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, А. В. Кольцов, Т. Н. Грановский, И. М. Сеченов — друг студенческих лет.

В 1855 г., закончив медицинский факультет Московского университета, С. П. Боткин уехал на театр военных действий Крымской войны 1853— 1856 гг., и в течение нескольких месяцев работал в военном госпитале под руководством Н. И. Пирогова.

Затем в течение трех лет С. П. Боткин находился за границей, где совершенствовал свои медицинские знания и готовился к профессорскому званию в крупнейших клиниках и лабораториях Германии (у Р. Вирхова и Л. Траубе), Австрии (у К. Людвига), Франции (у К. Бернара и А. Труссо), Англии и Швейцарии. По возвращении в Петербург С. П. Боткин защитил докторскую диссертацию «О всасывании жира в кишках» (1860) и в возрасте 28 лет стал профессором Медико-хирургической академии.

Многообразная научная и практическая деятельность С. П. Боткина обогатила российскую клиническую медицину. Он впервые описал клиническую картину ряда заболеваний; выделил инфекционный гепатит (болезнь Боткина); показал возможность изучения в эксперименте ренальной гипертонии; внес много нового в изучение ревматизма, болезней сердца, сосудов, почек.

Впервые в России С. П. Боткин организовал при руководимой им клинике несколько лабораторий: общеклиническую, химическую, бактериологическую и физиологическую, которой в течение 10 лет (с 1878 г.) заведовал И. П. Павлов. Соединив экспериментальную физиологию с клинической медициной, С. П. Боткин создал принципиально новое направление в российской клинической медицине — экспериментальную терапию и заложил основы клинической фармакологии. Развивая это направление, С. П. Боткин внес существенный вклад в раз-работку теории нервизма, сформулированную впоследствии И. П. Павловым.

«Глубокий ум его, не обольщаясь ближайшим успехом, искал ключи к . великой загадке: что такое больной человек и как помочь ему — в лаборатории, в животном эксперименте,— писал об этой стороне деятельности СП. Боткина И. П. Павлов,— ...эта высокая оценка эксперимента клиницистом составляет, по моему убеждению, не меньшую славу Сергея Петровича, чем его клиническая, известная всей России деятельность».

Велика роль С. П. Боткина в развитии общественной медицины: в организации борьбы с инфекционными заболеваниями и высокой смертностью населения, в строительстве больниц, становлении школьной гигиены и т. п.

Из 106 его учеников 40 стали докторами медицины, 45 возглавили ведущие клинические кафедры в различных городах страны.

Учеником С. П. Боткина был Василий Парменович Образцов (1851— 1920)—профессор Киевского университета, основатель киевской терапевтической школы. В. П. Образцов внес значительный вклад в развитие методов клинических исследований и изучение болезней сердечно-сосудистой и пищеварительной систем.

В 1886 г. он разработал глубокую методическую скользящую пальпацию органов брюшной полости (рис. 136). По своему значению для прижизненной диагностики заболеваний органов брюшной полости она сравнима с методом перкуссии грудной клетки, предложенным Л. Ауэнбруггером. Ее высокая точность была подтверждена после введения метода рентгенодиагностики с применением контрастных веществ (1905).

В. П. Образцов предложил также оригинальный метод непосредственной перкуссии органов грудной и брюшной полостей одним пальцем (1910), что позволило более точно определять границы органов. В 1909 г. В. П. Образцов (вместе со своим учеником Н. Д. Стражеско) дал классическое описание клинической картины тромбоза коронарных артерий, положив начало прижизненной диагностике инфаркта миокарда.

Деятельность В. П. Образцова неразрывно связана с развитием общественной медицины в России: в 1875— 1877 гг. он работал земским врачом в' Вологодской губернии.

Земская медицина в Российской империи начала развиваться после земской реформы 1864 г., т. е. введения земско-хозяйственного самоуправления в 34 (из 89) губерниях страны. До 1864 г. медицинская помощь сельскому населению России практически не оказывалась. Больницы были только в губернских и уездных городах. Уровень медицинской помощи в них был чрезвычайно низким, а смертность весьма высокой.

«Положение о земских учреждениях» (1864) не включало «попечение о народном здравии» в число обязательных повинностей земства. Тем не менее опасность возникновения эпидемий и высокая смертность трудоспособного населения заставляла дворян-помещиков проявлять минимальную заботу о медико-санитарном обслуживании сельского населения; уездные земства стали приглашать врачей. Земские врачи и статистики были исполнены желания служить своему народу, многие из них вели революционную работу. Сложившийся в первые годы земской медицины тип земского врача сочетал в себе лучшие традиций российской общественной медицины (см. с. 316).

Вначале система ..медицинской помощи в земствах была разъездной: земский врач жил в уездном городе и в определенные дни разъезжал по селениям. Затем разъездная система сменилась более прогрессивной — стационарной: уезды разделились на несколько медицинских участков, в центральном из них строилась лечебница на 15—20 коек с отделением для рожениц и амбулаторией. Врач ежедневно в определенное время принимал в земском участке, а к больным выезжал в. случае необходимости или по вызову. Земский врач стал «основной фигурой» медицины в России (как отметил в 1885 г. Н. В. Склифосовский— председатель Первого Пироговского съезда).

Передовые земские врачи вели неустанную борьбу за бесплатное (за счет земства) медико-санитарное обслуживание. Однако полностью это удалось осуществить лишь в некоторой части губерний. В основном земская медицина была платной в той или иной форме. Большой вклад в развитие земской медицины внесли И. И. Моллесон, Е. А. Осипов, П: И. Кудрин, Н. И. Тезяков, П. Ф. Кудрявцев, Ф. Ф. Эрисман, A. П. Воскресенский и многие другие.

Наряду с земской медициной развивалось и медико-санитарное обслуживание городских центров царской России. Однако в подавляющем большинстве городов оно находилось на весьма низком уровне (см. с. 316).

Большое внимание вопросам общественной медицины уделяло Общество русских врачей в память Н. И. Пирогова.

Важной вехой в истории российской медицины явилось становление и развитие женского медицинского образования. Под влиянием революционной ситуации 1859—1861 гг. и отмены крепостного права в России (1861) борьба за высшее женское медицинское образование стала составной частью борьбы за социальное равноправие женщин. Горячие сторонники женского образования профессора B. А. Грубер, И. М. Сеченов, С. П. Боткин и другие не только допускали женщин к слушанию своих лекций на правах вольнослушательниц, но и привлекали их к практическим занятиям и научной работе, хотя в дальнейшем это не давало им юридического права лечить больных.

В начале 60-х годов вопрос о высшем женском образовании широко „обсуждался в шести университетах России. Четыре из них высказались за допущение женщин к высшему образованию. Несмотря на это новый Университетский устав, утвержденный в 1863 г., запретил женщинам даже переступать порог высших учебных заведений. Однако стремление российских женщин к высшему образованию было столь велико, что наиболее решительные из них стали уезжать для получения образования за границу и, в первую очередь, в Цюрих ' (Швейца-. рия), бывший тогда, по словам Веры Фигнер, «умственным революционным центром, которого не хотел миновать ни один русский интеллигент, попавший за границу».

Первой русской женщиной, принятой в зарубежный университет, была Надежда Прокофьевна Суслова (1843—1918). В 1864 г. она поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, через три года блестяще его закончила и в том же 1867 году успешно защитила диссертацию на степень доктора медицины, хирургии и акушерства. «Это первая русская женщина с докторским дипломом, но полученным, к сожалению, в заграничном университете»,— отмечал журнал «Медицинский вестник».

Первой женщиной, которая несмотря на все препятствия окончила высшее медицинское, заведение в России (1868) и защитила у себя на родине диссертацию на степень доктора медицины (1876), была Варвара Александровна Кашеварова-Руднева (1842— 1899). Окончив в 1862 г. курсы акушерок, а затем специальные годичные курсы усовершенствования, В. A. Kашеварова-Руднева приказом военного министра была оставлена в Петербурге для слушания лекций в Медико-хирургической академии на полный пятилетний срок обучения с последующей шестилетней службой в Башкирском (Оренбургском) казачьем войске. Это было в 1863 г., до утверждения нового Университетского устава, запретившего допущение женщин в российские университеты даже в качестве вольнослушательниц, а она — единственная в России женщина-студентка— училась у И. М. Сеченова и В. А. Грубера, Н. М. Якубовича и М. М. Руднева, у академика Н. Н. Зимина и сменившего его А. П. Бородина. Она стала первой в истории России женщиной, которая получила звание «лекаря с отличием» и золотой медалью и была признана врачом наравне с мужчинами.

В 1872 г. царское правительство, обеспокоенное революционным настроением женщин-студенток за границей, приняло решение об открытии при Медико-хирургической академии «Особого женского курса для образования ученых акушерок». Это было первое высшее женское медицинское учебное заведение не только в России, но и во всей Европе.

В начале XX столетия подготовка медицинских кадров в России велась на медицинских факультетах Московского, Киевского, Харьковского, Юрьевского (Дерптского), Вильнюсского, Казанского, Саратовского, Новороссийского (в Одессе) и Варшавского университетов, в Военно-медицинской академии, Психоневрологическом институте в Петербурге, на Высших женских курсах в Москве, Киеве, и Одессе и в женских медицинских институтах в Петербурге и Харькове. Общее число студентов составляло около 8600, ежегодно выпускалось около 1000 врачей (рис, 137). Однако для страны со 160-миллионным населением этого было недостаточно.

На рубеже XIX и XX столетий началось бурное развитие естественных наук (см, табл. 10). Открытие электрона (1897) и создание квантовой теории вытеснили прежние представления об атоме как простейшей неделимой частице вещества. Новые данные о строении материи и ее свойствах оказали революционизирующее влияние на философию и естествознание, в том числе — медицину, которая обогащалась новыми методами исследования и лечения. Открытие рентгеновского излучения (x-rays, 1895) расширило возможности обследования здорового и больного организмов и положило начало новой медицинской дисциплине — рентгенологии. Открытие (А. Беккерель, 1896) и изучение явления радиоактивности (М. Склодовская-Кюри и П. Кюри, 1898, 1903) способствовали развитию медицинской радиологии и радиобиологии. Все это вело к дальнейшей дифференциации медицинских дисциплин. В качестве отдельных отраслей медицины и самостоятельных предметов преподавания выделились новые: невропатология, психиатрия, дерматология с венерологией, .инфекционные болезни и эпидемиология, педиатрия и другие.

Развитие хирургии в России.

О развитии хирургии в России можно судить по данным многотомного сочинения Вильгельма Рихтера «История медицины в России», вышедшей в Москве в 1820г. Рихтер указывает, что первые врачи появились при дворах князей, так как только зажиточные люди могли себе позволить выписать себе врача. Народонаселение, прибывавшее в дикости, не имело никакого представления о врачах и врачебной помощи, пользовалось самопомощью, которая иногда приносила некоторую пользу, иногда явно вредила хворающим.

По мнению Рихтера первые познания в хирургии распространились из Греции. Но греческая медицина как-то не привилась в России.

Начиная с 16-го столетия, в Россию стало проникать западно-европейская культур, и вместе с ней появились врачи и хирурги, конечно, прежде всего при дворе великих князей. То же самое продолжалось в 17-ом столетии. «Если, - говорит Рихтер, - обозрить историю 17-го и ему предшествовавшего века, то увидим, что жившие в России доктора медицины были по большей части иностранцы. Между ними находились англичане, а особливо немцы, также голландцы и датчане, но, что весьма замечательно, не было совсем ни одного француза. А в первой половине сего (17) века начали цари и природных россиян, либо таких молодых иностранцев, коих отцы с давнего уже времени здесь поселились, отчасти на своем иждивении посылать в чужие края и именно в Англию, Голландию и Германию, для обучения врачебной науке. В период того же (17) столетия можно заметить и определение подлинных полковых врачей при Российской армии. До царя Бориса Годунова их совсем не было. При Алексее Михайловиче при полках стали находиться не только многие медики, но также аптекари и цырульники или рудометы. Между тем для надлежащего оных образования не было тогда ни врачебных училищ, ни практических госпиталей».

Первая медицинская школа в России была организованна в 1654 г. при Аптекарском приказе, ведавшем в то время медициной. А первым госпиталем в России был Московский «гошпиталь», построенный по указу Петра I в 1706г. Этот госпиталь был первою медицинской школой или медико-хирургическим училищем в России, так как при нем было организовано преподавание медицины.

Во главе госпиталя и во главе медико-хирургического училища был поставлен образованный голландский врач Николай Бидлоо. Бидлоо сам обучал «производству хирургических операций», был в высокой степени предан своему делу и посвятил госпиталю и училищу всю свою жизнь. Для организации обучения была проделана огромная работа. При открытии госпиталя в нем не было не только ни одного скелета, но даже ни одной кости для обучения остеологии. Лекарь-учитель должен был служить в одно и то же время и прозектором, и препаратором, и ординатором госпиталя, и хирургом, и репетитором всех специальных медицинских предметов, и главным помощником доктора, и распорядителем госпиталя. Лечили и обучали в основном иностранные врачи по иностранным образцам. Развитие медицины в России значительно отставало от европейских стран. Так, если обучение медицины в России начинается на заре 19-го столетия, то в Италии оно идет с 9-12 столетий, во Франции с 13-го, в Германии с 14-го. В Англии развитие хирургии шло довольно самостоятельным путем, но и там первое упоминание о хирургах встречается в 1354г. К 18 столетию Италия, Франция, Англия имели вереницы славных хирургических имен, хирургические академии, хорошо организованные госпитали. Первым учителем хирургии в России нужно считать Николая Бидлоо и начиная с его школы, хирургия развивается с невероятной быстротой.

Периоды истории русской хирургии.

История русской хирургии легко распадается на два больших периода: первый из них захватывает время с начала преподавания хирургии в России до Пирогова, т.е. до начала его профессиональной деятельности. Так как Пирогов кафедру в Дерптском университете получил в 1836г., а в медико-хирургической академии кафедру госпитальной хирургии и патологической анатомии в 1836г., то, следовательно, первый период обнимает собой менее полутора столетия с 1706г. по 1841г. Второй период начинается Пироговым и продолжается по настоящее время.

Пирогова часто называют «отцом», «создателем», «творцом» русской хирургии, принимая, что до Пирогова не было ничего своего самобытного, самостоятельного, а что вся хирургия была заимствована, подражательна. Хирургия в Россию была пересажена с Запада. На протяжении двух с небольшим веков своего развития русская хирургия постепенно становилась на самостоятельные ноги, превращалась в самостоятельную науку. Пирогов сразу поставил русскую хирургию совершенно самостоятельно и независимо. Не отказываясь от знакомства с западом, наоборот, очень ценя западную хирургию, он к ней всегда относился критически, и сам многое ей давал.

Первоначально обучение хирургии в московском медико-хирургическом училище велось преимущественно на латинском языке, в петербургском – преимущественно на немецком. Русский язык не допускался. В 1764г. из московского училища в петербургское был переведен доктор Щепин, с которого начинается равноправное преподавание анатомии и хирургии на русском и немецком языках.

На протяжении 18 столетия докторами медицины в России были или иностранцы, или русские, но обязательно получившие степень доктора медицины в заграничных университетах. Как исключение, иногда, цари сами жаловали врачей в степень доктора медицины.

В 1776г. медико-хирургические школы были преобразованы в медико-хирургические училища, которым предоставлено было право «доводить в докторскую степень, доставляя таковым посредством природных российских докторов для занятия мест, званию их соответствующих». Правом возведения в степень доктора медицины пользовалась медицинская коллегия – управляющий медицинский орган в России.

Первым высшим учебным заведением в России является Московский Университет, проект которого, разработанный Шуваловым, был утвержден императрицей Елизаветой Петровной 12 января 1755г. Открыт университет 26 апреля 1755г. Университет состоял из трех факультетов, среди которых имелся и медицинский с тремя кафедрами: химии с применением к химии аптекарской, натуральной истории и анатомии с медицинской практикой. На медицинском факультете Московского университета хирургия первоначально преподавалась, как часть «практической медицины». Только в 1764г. профессор Эразмус первый открыл «кафедру анатомии, хирургии и повивального искусства». 29 сентября 1791г. Московский университет получил право возводить в степень доктора медицины. А в 1795г. преподавание медицины начинает осуществляться только на русском языке.

В Москве развитие хирургии тесно связано с деятельностью Ефрема Осиповича Мухина (1766-1859)- видного русского анатома и физиолога, хирурга, гигиениста и судебного медика. Будучи профессором Московской Медико-хирургической (1795 –1816) и медицинского факультета Московского университета (1813 – 1835) Мухин издал «Описание хирургических операций» (1807), «Первое начало костоправной науки» (1806) и «Курс анатомии» в 8-и частях (1818). Он внес существенный вклад в развитие русской анатомической номенклатуры. По его инициативе в Московском университете и Медико-хирургической академии были созданы анатомические кабинеты, введено преподавание анатомии на трупах и изготовление анатомических препаратов из замороженных трупов.

В первой половине 19-го столетия ведущим центром развития хирургии в России являлась Петербургская Медико-хирургическая академия. Преподавание в Академии было практическим: студенты производили анатомические вскрытия, наблюдали большое количество операций и сами участвовали в некоторых их них под руководством опытных хирургов. В числе профессоров Академии были П.А.Загорский, И.Ф.Буш – автор первого «Руководства преподавания хирургии» в трех частях (1807), И.В.Буяльский – ученик И.Ф.Буша и выдающийся предшественник Н.И.Пирогова.

Значительно отразилось на развитии хирургии как русской, так и зарубежной учение английского хирурга Дж. Листера. Листер изменил все представление об оперативном лечении заболеваний, дал, с точки зрения даже начала 19-го столетия, совершенно невероятный толчок развитию хирургии. Антисептический метод хирургической работы Листера был основан на применении растворов карболовой кислоты. Их распыляли в воздухе операционной, обрабатывали руки хирургов и дезинфицировали инструменты и перевязочный материал. Листер большое значение придавал дезинфицирующей перевязке. Об антисептике Листера хирурги в России сильно заговорили в начале 70-х годов 19-го столетия. На первом научном заседании старейшего хирургического общества в Москве (4-го декабря 1873г.) доктор Костарев сделал сообщение о «различных способах перевязки ран»; в прениях по поводу этого сообщения 26 февраля 1874г. Костарев, подводя итоги своих наблюдений, приходит к выводу, что «следует признать только два метода лечения ран: а)метод лечения без перевязки (с лечением под струпом, как вариант), б)метод дезинфицирующей повязки Листера». Причем, утверждает Костарев, метод лечения без перевязки должен быть незамедлительно принят, как единственно вполне и повсюду применимый. Костарев считал, что открытый способ лечения выше антисептического.

Хирургия, в том числе и московская, пошла за Листером, а не за Костаревым. Тем не менее антисептика Листера горячо обсуждалась и прививалась. Благодаря методу Листера послеоперационные осложнения и смертность снизились в несколько раз.

В конце 80-х годов 19-го века в дополнение к методу антисептики был разработан метод асептики, направленный на предупреждение попадания микроорганизмов в рану. Асептика основана на действии физических факторов и включает в себя стерилизацию в кипящей воде или паром инструментов, перевязочного или шовного материала, специальную систему мытья рук хирурга, а также целый комплекс санитарно-гигиенических и организационных мероприятий. Основоположниками асептики явились немецкие хирурги Эрнст Бергманн и Курт Шиммельбуш. В России основоположниками асептики были П.П.Пелехин, М.С.Субботин и П.И.Дьяконов.

Значительной вехой в истории русской хирургии является создание в 1873году первого русского хирургического общества в Москве. По его подобию создаются впоследствии хирургические общества в разных городах России, которые увенчиваются съездами хирургов, возникновением хирургических журналов.

Следующий период истории русской хирургии венчает Николай Иванович Пирогов (1810-1881гг).

В 1828г. после окончания Московского университета 17-летний «лекарь 1-го отделения» Пирогов по рекомендации профессора Е.О.Мухина был направлен в профессорский институт, только что учрежденный в Дерпте (ныне Тарту) для подготовки профессоров из «прирожденных россиян». В первом наборе слушателей этого института были также Г.И.Сокольский, Ф.И.Иноземцев, А.М.Филомафитский и другие молодые ученые, составившие славу российской науки. В качестве своей будущей специальности Николай Иванович избрал хирургию, которую изучал под руководством профессора И.Ф. Мойера.

В1832г. в возрасте 22 лет Пирогов защитил диссертацию «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?» Ее выводы основаны на экспериментально-физиологических исследованиях на собаках, баранах, телятах.

Н.И.Пирогов всегда тесно сочетал клиническую деятельность с анатомо-физиологическими исследованиями. Вот почему во время своей научной поездки в Германию (1833-1835) он был удивлен, что «застал еще в Берлине практическую медицину, почти совершенно изолированную от главных реальных основ ее: анатомии и физиологии. Было так, что анатомия и физиология сами по себе. И сама хирургия не имела ничего общего с анатомией. Ни Руст, ни Грефе, ни Диффенбах не знали анатомии. Больше того, Диффенбах просто игнорировал анатомию и подшучивал над положением различных артерий». В Берлине Н.И.Пирогов работал в клиниках И.Н.Руста, И.Ф. Диффенбаха, К.Ф. фон Грефе, Ф. Шлемма, И.Х. Юнгена; В Геттингене – у Б.Лангенбека, которого высоко ценил и в клинике которого совершенствовал свои знания по анатомии и хирургии, следуя принципу Лангенбека: «Нож должен быть смычком в руке каждого хирурга».

По возвращении в Дерпт, уже в качестве профессора Дерптского университета, Н.И.Пирогов написал несколько крупных работ по хирургии. Главной из них является «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций» (1837), удостоенная в 1840г. Демидовской премии Петербургской академии наук – самой высокой награды за научные достижения в России того времени. Этот труд положил начало новому хирургическому подходу к изучению анатомии. Таким образом, Н.И.Пирогов явился основоположником новой отрасли анатомии – хирургической (топографической по современной терминологии) анатомии, изучающей взаимное расположение тканей, органов и частей тела.

В 1841г. Н.И.Пирогов был направлен в Петербургскую Медико-хирургическую академию. Годы работы в Академии (1841-1846) стали самым плодотворным периодом его научно-практической деятельности.

По настоянию Пирогова при Академии впервые была организована кафедра госпитальной хирургии. Вместе с профессорами К.М.Бером и К.К. Зейдлицем он разработал проект Института практической анатомии, который был создан при Академии в 1846г.

Одновременно заведуя и кафедрой и анатомическим институтом, Пирогов руководил большой хирургической клиникой и консультировал в нескольких петербургских больницах. После рабочего дня он производил вскрытие трупов и готовил материал для атласов в морге Обуховской больницы, где работал при свечах в душном, плохо проветриваемом подвале. За 15 лет работы в Петербурге он произвел почти 12 тысяч вскрытий.

В создании топографической анатомии важное место занимает метод «ледяной анатомии». Впервые замораживание трупов в целях анатомических исследований произвели Е.О.Мухин и его ученик И.В.Буяльский, который в 1836г. приготовил мышечный препарат «лежащее тело», впоследствии отлитый в бронзе. В1851г. развивая метод «ледяной анатомии», Н.И.Пирогов впервые осуществил тотальное распиливание замороженных трупов на тонкие пластины (толщиной 5-10 мм) в трех плоскостях. Результатом еготитанического многолетнего труда в Петербурге явились две классические работы: «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками (анатомия описательно-физиологическая и хирургическая)» (1843-1848) и «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, проведенных в трех направлениях через замороженное человеческое тело» в четырех томах (1852-1859). Обе они удостоены Демидовских премий Петербургской Академии наук 1844 и 1860гг.

Еще одна Демидовская премия была присуждена Н.И.Пирогову в 1851г. за книгу «Патологическая анатомия азиатской холеры», в борьбе с эпидемиями которой он неоднократно принимал участие в Дерпте и Петербурге.

Велика роль Пирогова и в решении одной из важнейших проблем хирургии – обезболивания.

Эра наркоза началась с эфира. Первые опыты по его применению во время операций производились в Америке врачами К. Лонгом, Дж. Уорреном, дантистом Уильямом Мортоном. Россия была одной из первых стран, где эфирный наркоз нашел самое широкое применение. Первые в России операции под наркозом были произведены: в Риге (Б.Ф. Бернс, январь 1847 г.), Москве(Ф.И.Иноземцев, 7 февраля 1847 г.), Петербурге (Н.И. Пирогов, 14 февраля 1847 г.).

Научное обоснование применения эфирного наркоза дал Н.И. Пирогов. В опытах на животных он провел широкое экспериментальное исследование свойств эфира при различных путях введения с последующей клинической проверкой отдельных методов. После чего 14 февраля 1847 г. он осуществил первую операцию под наркозом, удалив опухоль молочной железы за 2,5 минут, а летом 1847 г. Н.И. Пирогов впервые в мире применил эфирный наркоз в массовом порядке на театре военных действий в Дагестане (при осаде аула Салты).

Говоря о Пирогове, нельзя не сказать, что он является основоположником военно-полевой хирургии в России. В Севастополе во время Крымской войны (1854-1856гг.), когда раненые поступали на перевязочный пункт сотнями, он впервые обосновал и осуществил на практике сортировку раненых на 4 группы. Первую составили безнадежно больные и смертельно раненые. Они поручались заботам сестер милосердия и священникам. Ко второй группе относились тяжело раненые, требующие срочной операции, которая производилась прямо на перевязочном пункте. В третью группу входили раненые средней тяжести, которых можно было оперировать на следующий день. Четвертую группу составляли легкораненые. После оказания необходимой помощи они отправлялись в полк.

Послеоперационные больные впервые были разделены Пироговым на две группы: чистые и гнойные. Больные второй группы помещались в специальных гангренозных отделениях.

Оценивая войну как «травматическую эпидемию» Н.И.Пирогов был убежден, что « не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны».

С именем Пирогова связано первое в мире привлечение женщин к уходу за ранеными на театре военных действий. Под руководством Пирогова во время крымских событий трудились более 160 женщин «Крестовоздвиженской общины сестер попечения о раненых и больных воинах», организованной на собственные деньги великой княжной Еленой Павловной, сестрой императора Николая I.

В научно-практической деятельности Н.И.Пирогова многое было совершено впервые: от создания целых наук (топографическая анатомия и военно-полевая хирургия), первой операции под ректальным наркозом (1847г.) до первой гипсовой повязки в полевых условиях (1854г.) и первой идеи о костной пластике (1854г.).

После Н.И. Пирогова наиболее выдающимся русским хирургом был Н.В. Склифосовский. Он работал в Киеве, Петербурге, Москве. Одним из первых он начал развивать антисептический метод, видоизменил метод Листера, используя сулему, йодоформ. Он разработал многие хирургические операции и уделял большое внимание подготовке хирургических кадров.

Также следует отметить таких замечательных деятелей отечественной медицины, как С.П. Боткин и И.И. Мечников. Они считали себя учениками Пирогова, и их достижения в медицине трудно переоценить.

Советская наука пополнилась блестящей плеядой выдающихся хирургов, чьи имена навсегда вошли в историю хирургии. Среди них С.И. Спасокукоцкий, который внес в развитие легочной и абдоминальной хирургии, развивал методы асептики и антисептики. Им создана крупная хирургическая школа. Н.Н. Бурденко, который развивал военно-полевую хирургию, развивал нейрохирургию. В.А. Вишневский, который разработал технику местной анестезии. А.Н. Бакулев, основоположник сердечно-сосудистой хирургии в нашей стране, основатель института сердечно-сосудистой хирургии в Москве. Трансплантология и микрохирургия получили в нашей стране развитие в последние 30-40 лет благодаря работам З.П. Демихова, Б.В. Петровского, Н.А. Лопаткина, В.С. Крылова. Пластическую хирургию успешно развивали В.П. Филатов, Н.А. Богораз, С.С. Юдин.

Заключение.

Подводя черту описанного выше исторического периода можно сказать, что хирургия была пересажена в Россию с Запада. Сначала обучение производилось приезжими докторами и лекарями. В начале 18-го столетия появились в России свои школы для преподавания медицины вообще, хирургии в частности. В конце 18-го столетия преподавание начало вестись на русском языке, появились свои доктора медицины. В первой половине 19-го столетия засиял Пирогов, поставивший себя и вместе с собой русскую хирургию на вполне самостоятельное место. В конце 19-го столетия русская хирургия вводит листеровскую антисептику для лечения раненых на войне. В 19-ом веке появляются свои хирургические общества, которые увенчиваются съездами хирургов; возникают хирургические журналы.

Развитие хирургии продолжается. В основе этого развития – научно-технический прогресс: достижения биологии, патологической анатомии и физиологии, биохимии, фармакологии, физики и т.д.

Список используемой литературы

1. Оппель В.А. «История русской хирургии» Вологда, 1923 г.

2. Лушников А.Г. «Лекции по истории русской медицины ХVII-XIX столетия» Москва, 1955-1956 гг.

3. Заблудовский П.Е. «Развитие хирургии в России в XIX в.» Москва, 1955 г.

4. Сорокина Т.С. «История медицины» Москва, 1994 г.

5. Гостищев В.К. «Общая хирургия» Москва, 1997 г.

6. Иванов В.А. Лопухин Ю.М. «Хирургия» Москва, 1968 г.

7. Финогенова С.И. «Античные медицинские инструменты» Саратов, 1967г.

аз­витие феодального общества в России в XVII веке вступило в новую стадию, которая характеризовалась господством крепостничества, ростом товарного производства, дальнейшим укреплением российского централи­зованного феодального государства. С XVII века наступил новый период русской истории, когда происходил процесс слияния всех русских обла­стей, земель и княжеств в одно целое, вызываемый концентрированием местных рынков в один всероссийский рынок. С XVII века в России воз­никли капиталистические отношения, и складывалась русская буржуазия. Однако в стране продолжал господствовать феодально-крепостнический строй, тормозивший развитие буржуазных отношений- В рамках российско­го многонационального государства происходило формирование русской на­ции. В недрах феодально-крепостнического строя рос и возвышался но­вый, буржуазный слой общества — купечество.

В отличие от многих стран Западной Европы развитие буржуазных связей России XVII—первой половины XVIII века происходило в свое­образных условиях усиления крепостнических отношений. Феодальное государство, принимая меры к насаждению торговли и промышленности, всеми силами и средствами отстаивало интересы господствующего класса помещиков и охраняло крепостнические порядки, превращало в крепост­ных даже тех крестьян, которые ранее были свободными. Усиление рос­сийского государства сопровождалось усилением крепостнического гнета. Следствием этого было широкое развитие антикрепостнического крестьян­ского движения в России и на Украине (восстания Разина, Пугачева и др.).

Прогрессивную роль в развитии производительных сил и националь­ной культуры в России, в укреплении централизованного феодального государства сыграли реформы, проведенные Петром I в интересах поме­щиков и торговцев. В стране сооружались казенные заводы,- прокладыва­лись дороги и каналы, возникали города, создавалась регулярная армия, строился морской флот и т. д. Путем поощрения торговли, создания ма­нуфактур, реформами и другими средствами государство пыталось при­способить феодальные производственные отношения и политический строй к потребностям развития производительных сил общества, создать усло­вия для развития промышленности и торговли, для ликвидации техниче­ской и военной отсталости крепостной России.

Нельзя считать, что только личная воля Петра I произвела в России этот переворот, следствием которого было превращение России в могуще­ственное государство. Царствование Петра I «было одной из тех, совер­шенно неизбежных в процессе социального развития, эпох, когда посте­пенно накопляющиеся количественные изменения превращаются в каче­ственные. Такое превращение всегда совершается посредством скачков» . При Петре I продолжался процесс становления новой культуры, начав­шийся в предыдущую эпоху.

Процесс экономического развития России в XVIII веке сопровож­дался подъемом русской культуры, науки и искусства. Антифеодальные выступления и прежде всего крестьянские восстания XVII и XVIII веков дали сильный толчок развитию в России прогрессивной общественной мысли, появлению в среде передового дворянства и разночинцев антикрепостнических идеи, вначале просветительных, а затем и революционных.. Формирование передовой общественно-политической и философской мысли в России XVII—XVIII веков было тесно связано с развитием в стране промышленности и торговли, ростом русской национальной куль­туры, возникновением и развитием искусства, литературы, опытного есте­ствознания.

Передовые мыслители России XVII и особенно XVIII века стремились обосновать необходимость распространения просвещения и свобод­ного развития научных знаний, освободить науку от опеки церкви, при­влечь внимание к изучению естествознания в целях использования при­ходных ресурсов для прогрессивного экономического развития России. 3 связи с этим лучшие представители философии и естествознания, обращались к опыту, к наблюдениям над явлениями природы, стремились с практическому применению научных знаний. Прогрессивные русские мыслители XVIII века сделали значительный шаг от религиозной идеи к светскому знанию. Но они не поднялись еще дореволюционного,антнкрепостнического мировоззрения.

В XVIII веке, особенно в его второй половине, в России происхо-1ила упорная борьба передовых, материалистических идей наиболее выдающихся представителей русской естественной научной и общественно-философской мысли XVIII века с реакционными, идеалистическими идеями, которые часто насаждали и поддерживали в России главным образом иностранцы, представители преимущественно немецкой науки. Эта борьба мела классовый характер. Подавляющее большинство русских ученых C VIII века были выходцами из трудовых слоев народа, смотрели на ауку как на средство просвещения народных масс, развития производительных сил и поднятия благосостояния народа. Сторонники реакционных теорий, деятели бюрократической верхушки, представители дворянско-помещичьего класса отражали интересы этого класса.

В 1725 г. была открыта Петербургская академия наук, куда были приглашены ученые-иностранцы. Среди первых академиков были такие,, эторые публиковали работы по медицинским вопросам. Так, Даниил опубликовал сочинения «О движении мышц, о зрительном ;рвс», Леонард Эйлер — работу по гемодинамике, Дювернуа и Вейт-эехт — ряд анатомических работ.

Экономические потребности вызвали необходимость расширения и образования армии, финансовых и других реформ.  

В   мероприятияхреформах Петра I значительное внимание было уделено медицинскому ремеслу. Русские, ездившие в страны Западной Европы, в том числе сам етр I, наряду с кораблестроением, мануфактурами и школами знакоми­ть там с больницами, анатомическими музеями и выдающимися вра-МИ Голландии Петр I познакомился с передовыми медиками, слушал лекции Бургава, приобрел у Рюйша за крупную сумму его знаменитую атомическую коллекцию, посетил Левеигука и ознакомился с его микро-опнческимм исследованиями.

В XVIII веке в России особо выявилась потребность в большем число врачей, в первую очередь для удовлетворения нужд военных, служилого дворянства и нарождающегося купечества, а также для медицинского обслуживания фабрик и заводов, расположенных в местах, удаленных от административных и культурных центров страны. В начале XVIII века в России были созданы постоянные военные госпитали — сухопутные для обслуживания армии и адмиралтейские для обслуживания военного флота, госпиталь был открыт 21 ноября 1707 г. в восточной части Москвы, за Яузой рекой в месте для лечения болящих». Позднее были созданы госпитали для увечных солдат в Петербурге, Кронштадте, Ревеле, Киеве и Екатеринбурге. В 1718 г. открыты сухопут­ный и адмиралтейский военные госпитали в Петербурге и в 1720 г.— адмиралтейский госпиталь в Кронштадте.

В 1721 г. был опубликован составленный при участии Петра I Адми­ралтейский регламент, где особый раздел определял задачи и формы ра­боты в морских госпиталях. В 1735 г. был издан специальный «Генераль­ный регламент о госпиталях». В регламенте отчетливо виден передовой характер госпиталей. Во главе каждого госпиталя стоял врач, хозяйствен­ная часть госпиталя подчинялась медицинской. Устанавливались обяза­тельные патологические вскрытия трупов умерших в госпитале, рекомендо­валось делать зарисовки всех наиболее интересных в медицинском отно­шении больных и препаратов. В 1745 г. по инструкции для госпитальных школ России подчеркивалось научное и практическое значение вскрытий. В 1754 г. медицинская канцелярия составила другую инструкцию, где уточнялись формы работы патологоанатома.

В XVIII веке русская наука в области медицины и медицинского об­разования сомкнулась не с подавляющим отсталым большинством, господ­ствовавшим на медицинских факультетах многих университетов Западной Европы, а с передовым, прогрессивным для того времени Лейденским уни­верситетом. В отличие от остававшегося в течение всего XVII века схола­стическим, чисто книжным, обучения будущих докторов медицины на ме­дицинских факультетах западноевропейских университетов, госпитальные школы России с первых лет своего существования построили обучение будущих врачей практически. Организуя медицинское образование, Рос­сия и заимствовала этот передовой и еще не общепризнанный по тому времени метод обучения студентов у постели больного. Не случайно по­этому школы для подготовки врачей в России были созданы при госпи­талях. Задача подготовки врачей в XVIII веке была в России разрешена оригинальным, самобытным путем: был создан новый вид высшего учеб­ного заведения для подготовки врачей — школы на базе крупных гос­питалей.

Русские госпитальные школы XVIII века. Первая госпитальная школа на 50 учеников была организована в 1707 г. при Московском сухопутном госпитале. В 1733 г. были открыты аналогичные школы при сухопутном и адмиралтейском (морском) в Петербурге, адмиралтейском в Кронштад­те госпиталях по 10 подлекарей и 20 учеников в каждом. В 1756 г. контин­гент учащихся в Петербургском сухопутном госпитале был увеличен до 50, а в адмиралтейском — до 30 учеников. В 1758 г. была открыта рассчитан­ная на 15 учеников школа при Колывано-Воскресенском заводском госпи­тале, выпустившая около 160 врачей. С 1788 по 1796 г. существовала госпи­тальная школа при Елисаветградском госпитале, выпустившая 152 врача.

Московский госпиталь Петр I поручил строить и организовать гол­ландскому врачу Николаю Бидлоо, ученику Бургава, племяннику анатома, атласом которого пользовался сам Петр I. Ему же Петр I поручил орга­низовать при госпитале и школу для подготовки врачей. В качестве пре­подавателей в госпитале были приглашены врачи-иностранцы, незнакомые с русским языком, имевшие возможность преподавать только па латин­ском и иностранных языках (преимущественно голландском и немецком). Находившиеся на русской службе врачи-иностранцы, боясь конкуренции, нередко пытались противодействовать подготовке отечественных русских врачей. Некоторые поэтому и рекомендовали принимать в госпитальную школу лишь детей проживавших в Москве иностранцев.

Среди врачей-иностранцев находились даже такие, которые утвержда­ли, что русские не способны усвоить обширные знания, необходимые врачу. Позднее в 1715 г. в письме Петру I рассказывал об этом: «Мно­гие хирурги советовали дабы я народу сего (русского) юноши не учил, сказующе что не возможешь сие дело совершить». К чести Бидлоо следует отметить, что он правильно понял те задачи, которые перед ним стави­лись, и честно служил интересам России, решительно преодолевая противо­действие врачей-иностранцев. Бидлоо не испугался трудностей и нашел выход из положения: он получил разрешение набирать в госпитальную школу слушателей из числа учащихся Славяно-греко-латинской академии и школ духовного ведомства, где учащиеся изучали греческий и латинский языки.

В программу преподавания в госпитальных школах были включены все теоретические и практические медицинские дисциплины в большем объеме, чем на медицинских факультетах иностранных университетов. Пре­подавались теоретические дисциплины: анатомия человека с физиологией,, элементами гистологии и судебной медицины, патологическая анатомия, «материя медика», включающая фармакогнозию, минералогию, ботанику,, фармацию и фармакологию. С преобразованием в 1786 г. госпитальных школ в медико-хирургические училища были введены химия, математика к физика. При госпиталях были организованы анатомические музеи и бота­нические сады («аптекарские огороды»).

Клинические дисциплины преподавались в госпитальных отделениях, первостепенным считалось обучение хирургии. В курс [внутренних болезней входило ознакомление учеников с инфекционными, кожно-венерическими и детскими болезнями. С 1763 г. было введено изучение акушерства. Стар­ший и младшие доктора госпиталя вели лекционные курсы по терапии, фармакологии и анатомии, главный лекарь читал курс хирургии, оператор госпиталя руководил анатомической и хирургической практикой. Лекари вели с учениками практические занятия по хирургии и внутренним бо­лезням. В госпитальных школах учились не только по книгам, ученики регулярно работали в госпитале, «где повседневно от ста до двух сот больных суть». Учащиеся ухаживали за больными, помогали при перевяз­ках, работали <в аптеке, в аптекарском огороде по выращиванию лекарственных растений, присутствовали на операциях, судебно медицинских и патологоанатомических вскрытиях. Благодаря этому учащиеся получали пир окне знания  и практические навыки.

Русские ученые в XVIII веке впервые в мире разработали и осуществили на практике новую систему медицинского образования, обеспечив подготовку высококвалифицированных Врачей. Выпускники госпитальных школ составили в России XVIII века основную массу деятелей 'медицины i сыграли большую роль в развитии отечественного   здравоохранения '.

Характерными особенностями госпитальных школ XVIII века являлось: высокий общеобразовательный уровень учащихся, приходивших из учебных заведений духовного ведомства, знакомых с латинским языком, нлософией, многими классическими произведениями греческих и латинских писателей и философов, демократическое их происхождение, так как в госпитальные школы поступали выходцы из мало обеспеченных слоев населения (дети мелкого духовенства, лекарей, казаков, придворных пев­чих, купцов, солдатские дети и т. п.). Обучение в госпитальных школах продолжалось от 5 до 7 лет и заканчивалось строгим публичным экзаменом: экзаменующийся, кроме ответов на вопросы по анатомии, фи­зиологии, хирургии и внутренним болезням, собственноручно в присут­ствии экзаменаторов производил 3—4 операции на трупе.

Врачи, получившие образование в госпитальных школах, занимали немалое место в русской медицине, особенно в середине и второй половине XVIII века. Они находились в составе действующих армий, были участ­никами многих научных экспедиций (Камчатской Беринга, Бразильской) и кругосветных плаваний русских кораблей в XVIII веке. Некоторые из них во второй половине XVIII века стали преподавателями в госпиталь­ных школах.

Система обучения будущих врачей в России строилась и совершен­ствовалась на протяжении всего XVIII века- Начало положил в 1707 г. Н. Бидлоо. В 1735 г. в «Генеральный регламент о госпиталях» была вклю­чена подробная глава о госпитальной школе, где определены задачи и периоды обучения в ней. В 1753—1760 гг. П. 3. Кондоиди и М. И. Шеия улучшили преподавание анатомии и клиники, устроили клинические пала­ты, были введены обязательные вскрытия, преподавание акушерства и женских болезней, изменен порядок экзаменов. В разработке вопросов пре­подавания медицины во второй половине XVIII века приняли активное участие многие передовые врачи (П. И. Погорецкий, А. М. Шумлянский, М. М. Тереховский и др.). В 1782 г. Д. С. Самойлович, находясь во Фран­ции, написал «Речь к слушателям госпитальных школ Российской импе­рии», где подробно осветил задачи медицинского образования. В 1785 г.

М. М. Тсреховский и А. М. Шумлянский были командированы с целью «собрать и доставить точные сведения об устройстве и организации выс­ших медицинских училищ в разных странах Европы». После этой поездки ими были разработаны предложения об улучшении медицинского образо­вания с учетом расширившихся к концу XVIII века медицинских знаний и начавшегося деления медицинских наук.

Госпитальные школы как основная форма подготовки врачей в России просуществовали около 80 лет, т. е. в течение почти всего XVIII века. В 1786 г. госпитальные школы были преобразованы в медико-хирургиче­ские училища. В 1798 г. были организованы медико-хирургические ака­демии в Петербурге и Москве с более обширными программами, с новым учебным планом.

Основание Московского университета и медицинского факультета при нем. Учитывая необходимость «умножения в России российских докторов и хирургов, которых очень мало», М. В. Ломоносов в 1748 г. в проекте регламента университета при Петербургской академии наук писал: «Думаю, что в университете неотменно должно быть трем факультетам: юридиче­скому, медицинскому и философскому (богословский оставляется синодаль­ным училищам)». То же в 1754 г. М. В. Ломоносов рекомендовал для организуемого Московского университета. Одновременно М. В. Ломоносов выдвигал вопрос о присвоении Московскому университету права «произво­дить достойных студентов в ученые градусы».

В 1755 г. был открыт Московский университет. С 1758. г. Керштенс стал читать здесь лекции по физике «для приготовления тех, кои меди­цине обучаться желают», далее в следующие годы — химию, минерало­гию и химию в связи с натуральной историей простых аптекарских ле­карств, врачебное веществословие. В 1764 г. был приглашен профессор на кафедру анатомии, и медицинский факультет начал функционировать. В 1765 г. были более точно определены задачи медицинского факультета. «Медицинский класс или факультет упражнение свое имеет в рассуждении человеческого здоровья и жизни. В оном обучаются практической и теоре­тической медицине, химии, ботанике, анатомии и хирургии и производятся из природных подданных такие люди, которые как лекари и врачи сограж­данам своим помогать, о здравии их попечение иметь и таким образом общему благу в бесчисленных случаях споспешествовать могут».

В Московском университете в первые десятилетия его существования набор студентов проводился не ежегодно, а примерно раз в 3 года. Каждый профессор продолжал свой курс в течение 2—3 лет и лишь по окончании его начинал новый для нового состава слушателей. Не имея собственных клиник, медицинский факультет Московского университета в первые деся­тилетия своего существования ограничивался теоретическим обучением будущих врачей. С. Г. Зыбелии, преподавая внутренние болезни, эпизоди­чески показывал больных и лишь в конце XVIII века смог в небольшом объеме поставить клиническое обучение.

Во второй псовине XVIII века Московский университет являлся центром, вокруг которого сосредоточивались видные представители отече­ственной медицинской науки, как русской науки и общественной мысли в целом.

Мероприятия по организации медицинской помощи населению России в XVIII веке.

В ряду административных реформ Петра I были меро­приятия по медицинскому делу: была организована медицинская канцеля­рия, во главе ее с 1716 г. поставлен врач, в ряде городов открыты аптеки. В 1718 г. в Петербурге организовали «инструментальную избу» для изготовления хирургических инструментов. Стали использо­вать и изучать лечебное применение под минеральных источников в Олонецком крае, Липецке и Старой Руссе. Проводились мероприятия сани­тарного характера: начали учитывать рождаемость и смертность, возник надзор за пищевыми продуктами на рынках, были изданы указы о благо­устройстве Москвы. Высокая заболеваемость и смертность населения России, особенно детская смертность, беспокоили лучших представителей медицины. В сере­дине XVIII века проведены реформы в области здравоохранения: в 1763 г. была организована Медицинская коллегия, увеличено число врачей в го­родах, обращено большое    внимание    на    медицинское    образование    и

подготовку врачей-специалистов и преподавателей. В 1763—1771 гг. в Москве и Петербурге были открыты воспитательные дома с родовспомо­гательными заведениями при них, служившими школами для подготовки повивальных бабок. В связи с разделением на губернии проведены преоб­разования во врачебном деле: созданы губернские врачебные управы, вве­дены должности уездных лекарей. В 1775 г. в губерниях были созданы приказы общественного призрения, в ведение которых были переданы гражданские больницы.

В истории русской медицинской науки и медицинского образования в середине XVIII века видную роль сыграл Павел Захарович Кондоиди (1710—1760), грек по происхождению, привезенный в Россию в ран­нем возрасте и воспитанный в России. В 1732 г. П. 3. Кондоиди окончил, медицинский факультет Лейденского университета и, возвратившись в Россию, служил военным врачом. В 1741 —1747 гг. П. 3. Кондоиди был помощником генерал-директора медицинской канцелярии и фактически руководил медицинским делом России. Через несколько лет он вновь был привлечен к руководству врачебной администрацией и с 1753 г. по 1760 г. был главным директором Медицинской канцелярии.

Кондоиди был первым в России выдающимся врачебным адми­нистратором: при нем были составлены многочисленные инструкции для военно-санитарного дела, инструкции генерал штаб-докторам, дивизионным докторам, генерал-фельдмедику армии, военным лекарям, по лечению боль­ных оспой, корью и прочими болезнями, сопровождающимися сыпью, об осмотре инвалидов или неспособных к военной службе и др. При непосред­ственном участии П. 3. Кондоиди была составлена русская военная фар­макопея. Он проявил инициативу в организации акушерского дела и под­готовки ученых акушерок. Значительны заслуги П. 3. Кондоиди в раз­витии и усовершенствовании системы медицинского образования в России,, улучшении преподавания в госпитальных школах. По представлению Кондоиди М. И. Шейным были переведены на русский язык и изданы на казенный счет учебники по анатомии Гейстера и по хирургии Платнера. П. 3. Кондоиди организовал (после перерыва) посылку в иностранные университеты врачей, окончивших госпитальные школы, для получения степени доктора медицины, без которой нельзя было стать преподавате­лем в госпитальной школе. П. 3. Кондоиди ввел научно-врачебные собра­ния (прототип конференций и ученых медицинских обществ), организовал медицинскую библиотеку, был инициатором в создании медико-топографи­ческих описаний и намечал постоянное издание для публикации трудов врачей.

Во второй половине XVIII века Россия сыграла передовую роль в проведении оспопрививания в виде вариоляции. Это мероприятие не встре­тило в России противодействия, как было в некоторых странах Западной Европы. Врачи и общественность России проявили понимание значения вариоляции. Несмотря на затруднения в связи с отсутствием на местах подготовленных работников, в России вариоляция получила широ­кое распространение: организовывались прививочные пункты («оспенные дома»), печаталась научно-популярная литература. Это же сказалось позднее и в отношении противооспенной вакцинации. В 1795 г. Дженнер в Англии провел первую прививку, и в 1801 г. в Московском воспитатель­ном доме была проведена первая прививка против оспы вакциной, полу­ченной  от  Дженнера.

В XVIII веке Россия перенесла несколько эпидемий чумы. Наиболь­шей распространенностью отличалась эпидемия 1770—1772 гг., поразив­шая и унесшая много жертв в Москве и вообще в России. Передовые оте­чественные врачи Д. С. Самойлович,  А. Ф. Шафонский, С. Г. Зыбелил

Таблица первого русского анатомического атласа, изданного п  1744 г. нередко с опасностью для жизни боролись с болезнью, изучали клинику  и  этиологию  чумы.

Вопросы медицины и организации медицинской помощи населению занимали прогрессивную общественность России в XVIII веке: им уде­лялось значительное внимание в работах Вольно-экономического общества, учрежденного в 1765 г., в издательской деятельности Н. И. Новикова, в произведениях М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева.

Изучение печатных работ и архивных рукописей говорит о том, что во второй половине XVIII века передовые врачи России (Н. М. Макси­мович- Амбодик, М. Гамалея, Н. Карпинский, И. Протасов, Д. Самойло-вич. Я. Саполовнч и др.) разрабатывали вопросы организации больничной помощи, проведения санитарно-гигиенических и эпидемиологических меро­приятий, составляли многочисленные медико-топографические описания различных частей и городов России.

Передовые идеи и многочисленные практические предложения русских врачей XVIII века, направленные на улучшение медико-санитарного об­служивания населения, в условиях самодержавно-крепостнического строя оставались в большинстве случаев нереализованными.

М. В. Ломоносов. Значение его естественнонаучных открытий и мате­риалистической философии для развития медицины. Начало новой полосы в развитии науки и общественной мысли в России, возникновение цельной системы материалистической философии связано с именем великого М. В. Ломоносова.

Глубоко изучив и усвоив все ценное и положительное, что дали естествоиспытатели и философы в странах Европы, М. В. Ломоносов от­верг идеализм и метафизические объяснения явлений природы, которые в XVII—XVIII веках давались многими учеными. М. В. Ломоносову бы­ла чужда средневековая схоластика. Слепое преклонение перед авторите­тами, перед отжившими теориями он считал серьезным тормозом в раз­витии подлинной науки. М. В. Ломоносов был энциклопедически образо­ванным естествоиспытателем-мыслителем, проложившим новые пути в са­мых различных областях научного знания. Его открытия и ббобщения намного опередили современную ему науку.

М. В. Ломоносов был выдающимся представителем естественнонаучно­го материализма XVIII века. Ломоносов считал невозможным существо­вание пауки без опыта и наблюдения: «Один опыт я ставлю выше, чем тысячу мыслей, рожденных только воображением». Однако не менее важ­но, по его мнению, осмысливание опыта и наблюдений, приведение в систе­му, построение теорий и гипотез. Он критиковал голый эмпиризм, неспособный из множества разрозненных фактов дать обобщение. М. В. Ломоносов разрабатывал материалистическую теорию познания.

Наиболее характерной чертой его творчества была гениальная спо­собность к теоретическому мышлению, к широким обобщениям экспери­ментальных данных о явлениях природы. Выступая как новатор, смело ломающий существующие в науке ложные представления и устарелые традиции. М. В. Ломоносов закладывал основы нового, научного взгляда на природу, материю и движение. Он выдвинул гипотезу атомно-молекулярного строения вещества, причем не как отвлеченную натурфилософ­скую концепцию, что делалось и до него, а как естественнонаучную гипо­тезу, основанную на данных опыта. Эту гипотезу о строении вещества М. В. Ломоносов последовательно развил в стройную научную систему и распространил на все известные в то время физические и химические явления.

М. В. Ломоносов открыл закон сохранения вещества. Первоначальная формулировка была :им дана в письме к Эйлеру в 1748 г.. затем — в 1756 г.

в «Размышлении о природе тепла». Окончательно закон сформулирован в речи «Рассуждение о твердости и жидкости тел» в 1760 г. Развив учение об атомах и их движении, открыв и научно обосновав закон постоянства вещества и движения, М. В. Ломоносов положил его в основу всеобщего закона природы и сделал из него многие естественнонаучные и философ­ские выводы. Он дал естественнонаучное и философское объяснение поло­жению материализма о единстве материи и движения.

Значение открытия М В. Ломоносова было поистине огромно не только для химии, но и для всего естествознания и материалистической философии. Открыв закон сохранения материи и движения, великий уче­ный отверг метафизическое положение о том, что движение есть нечто внешнее по отношению к материи и что поэтому оно может уничтожаться и возникать из ничего. Данная им формулировка закона сохранения мате­рии и движения включает:

1) идею сохранения движения, под знаком которой развивалось в дальнейшем естествознание XIX века, когда был открыт закон сохранения и превращения энергии;

2) идею неразрывности материи и движения, под знаком которой развивается современное естествознание.

Материалистические философские воззрения М. В. Ломоносова были тесно связаны с его исследованиями и открытиями в области физики и химии. Эти исследования и открытия были естественнонаучным основа­нием материалистического мировоззрения М. В. Ломоносова. В свою оче­редь материализм М. В. Ломоносова неизменно служил теоретическим источником в его научных исследованиях, в обосновании и развитии ново­го направления в естествознании, сторонники которого придерживались стихийно-диалектического  взгляда  на природу.

Зачатки стихийной диалектики наряду с сознательным материалисти­ческим пониманием природы ярко проявились в мировоззрении М. В. Ло­моносова. Оставаясь в рамках механистического материализма, он вместе с тем нанес значительный удар метафизическому мировоззрению, рассмат­ривая явления в природе в процессе их развития. Так, в работе «О слоях земли» в 1763 г. М. В. Ломоносов писал об эволюционном развитии животного и растительного мира и сделал важный вывод, что изменяются не только отдельные тела, но и природа в целом.

Выдающиеся открытия и смелые теоретические обобщения М. В. Ло­моносова в естествознании были могучим идейным источником развития материалистического мировоззрения во второй половине XVIII века и в последующие периоды.

Материалистические философские, естественнонаучные воззрения и общественно-политические демократические взгляды Ломоносова оказали большое влияние на развитие естествознания и медицины в России. На долгие годы во второй половине XVIII века и в XIX веке они были у учеников и последователей М. В. Ломоносова научной основой развития отечественной медицины.

Ломоносов разъяснил процесс окисления и горения и этим установил природу дыхания. Он был убежденным противником теории «невесомого» флогистона, за 17 лет до Лавуазье впервые отчетливо сформулировал по­ложение о химической природе окисления. Количественные исследования химического состава различных веществ во времена М. В. Ломоносова только начинались. Систематическое применение весов в химических опы­тах, которое началось в середине XVIII века, в лице М. В. Ломоносова нашло одного из пионеров и ярых приверженцев. Закон сохранения веще­ства, количественный анализ, разъяснение процессов горения являлись основой для будущих исследований физиологов и биохимиков.

М. В. Ломоносов подчеркивал значение химии для медицины. «Медик без довольного познания химии совершен быть не может. Ею познается натуральное смешение крови и питательных соков, ею открывается сложе­ние здоровых и вредных пищей. В. Ломоносов также подчеркивал необходимость изучения анатомии.

Ломоносов редактировал сделанный его учеником, одним из первых отечественных анатомов А. П. Протасовым, перевод анатомических тер­минов  для   атласа.

Особенно важно для истории медицины написанное М. В. Ломоносовым в 1761 г. обращение к крупному государственному деятелю этого времени И. И. Шувалову письмо «О размножении и сохранении россий­ского народа», в котором он обратил внимание на ряд вопросов, связан­ных с состоянием медицины в России в его время '. В этом письма М. В. Ломоносов показал патриотизм и глубокое понимание вопросов охраны народного здоровья и народонаселения. Он отметил низкую рож­даемость  РОССИЯ, плохую помощь при родах, высокую смертность детей при родах и в раннем детском возрасте, высокую заболеваемость и смерт­ность детей и взрослых, недостаток медицинской помощи как граждан­скому населению России, так и в армии.

Ломоносов не только указал на недостатки, но и поставил задачи улучшения медицинской помощи населению, увеличения числа врачей, ле­чебных учреждений, аптек, составления и издания доступных для широких кругов книг об оказании помощи при родах, о лечении детей. Он призы­вал улучшить уход за детьми, бороться с антигигиеническими обычаями в быту, в частности связанными с церковными обрядами, рассмотрел ме­роприятие по борьбе с детской смертностью.

Призывы М. В. Ломоносова во многом остались неосуществленными, но в ряде пунктов, например в отношении улучшения родовспоможения и подготовки повивальных бабок, передовые врачи второй половины XVIII века (Н. М. Максимович-Амбодик, Д. С. Самойлович, А. М. Шумлян-ский) в своей врачебной практической и санитарно-просветительной дея­тельности следовали заветам Ломоносова. М. В. Ломоносов боролся против иноземных ученых, тормозивших развитие русской науки. Разоблачая антирусские тенденции в исторических и этнографических трудах Г. Мил­лера, он писал, что этот автор «больше всего высматривает пятна на одежде российского тела, проходя многие истинные ее украшения».

Ведущая роль русских ученых XVIII века в разработке эволюцион­ного учения. Вольф Каспар Фридрих (1734—1794) учился медицине в Берлине и Галле. В 1759 г. он опубликовал диссертацию «Теория зарож­дения», в 1764 г. под тем же названием более подробный труд (Theorie von der Generation)2. В Германии работа Вольфа не была признана, встретила резкую оппозицию со стороны Альбрехта Галлера. Вольф не был избран на кафедру физиологии. В 1764 г. Вольф принял приглашение Петербурской академии наук, переселился в Россию и 30 лет до конца своей жизни работал в России.

В то время была популярна теория преформизма, согласно которой считалось, что в яйце или в сперматозоиде существует (заранее образован, переформирован) в миниатюрном и свернутом виде сформированный орга­низм и что развитие зародыша есть только развертывание того, что суще­ствует. Вольф подверг критике эту метафизическую теорию преформизма и развил прогрессивную для того времени теорию эпигенеза. К этой тео­рии Вольф пришел на основании собственных экспериментальных данных по изучению начальной стадии развития растений и животных. В своей работе «Теория зарождения» Вольф проследил, как и когда в растениях возникают листья, цветок и его части, как и когда образуются плоды и се­мена. Зарождение отдельных органов животного организма Вольф изучил на курином зародыше. В противовес метафизическим представлениям пре­формистов Вольф установил, что никаких «преформированных», т. е. предуготованных органов ни у растений, ни у животных нет. Исследования куриного зародыша показали, что, например, сердце зародыша возникает только после того, как сложились другие, более простые его части. Вольф установил, что рождение и развитие каждого живого существа представляет собой ие чисто количественное увеличение, не простой рост,

а последовательный процесс появления все новых и новых органов, кото­рые в дальнейшем усложняются. Тем самым Вольф первым поставил на научную почву изучение индивидуального развития организма (онто­генез).

Роль Вольфа в развитии биологической науки в исторической подго­товке эволюционной идеи высоко оцепил Энгельс. «Характерно, — писал он в „Диалектике природы", — что почти одновременно с нападением Канта на учение о вечности солнечной системы К. CD. Вольф произвел в 1759 г. первое нападение на теорию постоянства видов, провозгласив учение об эволюции. Но то, что у него было только гениальным пред­восхищением, приняло определенную форму у Окена, Ламарка, Бэра и бы­ло победоносно проведено в науке ровно сто лет спустя, в 1859 г. Дарвином»

Идею постепенного развития живой природы во второй половине XVIII века выдвигал также русский ученый-естествоиспытатель Афана­сий Каверзнев. В своем сочинении «О перерождении животных», напеча­танном в 1775 г. на немецком языке и затем на русском языке, Каверзнев высказал ряд догадок, предвосхитивших неко­торые положения теории развития в биологии, в частности положение о том, что изменчивость животных определяется условиями внешней сре­ды. Под влиянием условий окружающей среды и пищи виды животных с течением времени претерпевают такие глубокие изменения, что их сразу и узнать невозможно.

Борьба передовых отечественных врачей XVIII века за самостоятель­ное развитие русской медицинской науки и подготовку русских врачей. В XVIII веке в России происходила борьба передовых отечественных врачей за самостоятельное развитие русской медицинской науки и подго­товку русских врачей. Эта борьба протекала в различных формах на раз­личных этапах развития медицины в XVIII и XIX веках. Как в начале XVIII века при создании госпитальных школ и наборе слушателей для них при Бидлоо, так и в конце XVIII века при создании в Петербурге высшего медицинского учебного заведения, так называемого Калинкин-ского института, русской молодежи приходилось бороться за право учить­ся медицине.

К середине XVIII века из врачей, окончивших госпитальные школы и медицинские факультеты иностранных университетов, наиболее талантли­вые (М. Шеин, С. Зыбелин и др.) боролись за право быть преподавате­лями в медицинских школах России. Целое столетие (с середины XVIII века почти до середины XIX века) тянулась борьба за право пользоваться в медицине русским языком. Многочисленны примеры борьбы за возмож­ность отечественным врачам занимать руководящие места в больницах и учебных заведениях, в научных и административных учреждениях.

В 1764 г. Медицинская коллегия признала равноправие русского и немецкого языков в преподавании в госпитальных школах: «Отныне на будущее время преподавание в госпитальных школах будет публичное, на русском и немецком языке». И только в 1795 г. в «Предварительном поста­новлении о должностях учащих, учащихся» было указано: «...Профессор должен знать совершенно русский язык для точного и вразумительного выражения своих на оном мыслей при преподавании учения; в случае же необходимости, когда такового отыскать будет невозможно, допускается знающий основательно латинский язык, на котором обязан будет препода­вать через 3 года (в продолжение 3 лет), в продолжение которых должен изучиться русскому языку». Вследствие этой уступки многие профессора не изучали русский.

В первой половине XIX века. Например, Московский университет в. первой четверти XIX века для нужд студентов издавал переводы меди­цинских учебников с немецкого языка на латинский.

В 1764 г. Медицинская коллегия получила право присваивать врачам степень доктора медицины, но в XVIII веке присвоили ее только 16 вра­чам, получившим образование в госпитальных школах. Кроме того, Меди­цинская коллегия присвоила звание профессора 8 ученым, прошедшим подготовку в адъюнктуре, а также И. Бушу и Я Саполовичу звание про­фессора без защиты диссертации и прохождения адъюнктуры. Медицин­ский факультет Московского университета получил право присваивать степень доктора медицины только в 90-х годах XVIII века. Наконец, в 1859—1860 гг. было разрешено защищать диссертации на русском языке.

Ярким примером борьбы были события, связанные с открытием в Петербурге в 80-х годах XVIII века Калинкинского института для подго­товки врачей, просуществовавшего недолго и в последние годы XVIII ве­ка влившегося в создаваемую тогда Петербургскую медико-хирургическую академию. В 1783 г. у врачей-иностранцев, стоявших во главе медицин­ского дела в России, возникла мысль об учреждении в Петербурге (на ба­зе больницы у Калинкина моста) высшего медицинского учебного заве­дения, особой школы для подготовки медицинских администраторов и пре­подавателей. В проекте устава этого заведения откровенно писалось: «При распределении мест службы лучшие места должны предоставляться воспитанникам этого училища». Поставив такие задачи новому высшему медицинскому учебному заведению, организаторы его с согласия правя­щих кругов России решили сделать Калинкинский институт доступным ис­ключительно для немцев. В проекте устава предполагалось запретить русским поступать в число студентов этой новой школы. Узнав об этом проекте, М. М. Тереховский резко высказался против попытки создать в Петербурге высшую медицинскую школу исключительно для немцев и предложил сделать Калинкинский институт чисто русским учреж­дением.

Под влиянием протестов, последовавших за выступлением М. М. Тереховского, правительство при утверждении устава Калинкинского инсти­тута вынуждено было снять пункт о запрещении русским поступать в число его студентов, но оставило другое ограничение, введя в институте преподавание всех предметов на немецком языке.

Ошибочно думать, что эта борьба с Василием в отечественной меди­цине врачей-иностранцев носила характер личной конкуренции. Не отрицая подобных элементов в отдельных случаях, мы в то же время должны под­черкнуть, что в основном эта борьба имела более глубокие корни, играв­шие роль не только в медицине, но и во всей культуре и науке России XVIII—XIX веков. В различных фазах и эпизодах этой упорной борьбы, носившей классовый характер, получала отражение борьба передовых мате­риалистических идей наиболее выдающихся представителей русской естественнонаучной и общественной философской мысли XVIII века с реак­ционными, идеалистическими идеями, насаждавшимися и поддерживавши­мися в России главным образом представителями зарубежной, преимуще­ственно немецкой науки.

Подавляющее большинство русских ученых и врачей XVIII века были выходцами из трудовых слоев народа, знакомыми с его положением и нуждами. Они смотрели на науку, как на средство просвещения народ­ных масс, развития производительных сил и поднятия благосостояния на­рода. Работавшие в России иностранцы, ученые и врачи, в основном бывшие сторонники реакционных теорий, смыкались с деятелями бюрократи­ческой верхушки и сами часто были из среды этой верхушки, поддержи­вали представителей дворянско-помещичьего класса и отражали интересы этого класса. Начиная с последнего десятилетия XVII века, при Петре I и в последующем, XVIII веке, особенно во второй его половине, царское правительство приглашало из других стран большое количество врачей-иностранцев и предоставляло им по сравнению с отечественными врачами служебные и материальные преимущества и привилегии. В Медицинской коллегии и других государственных учреждениях, армии, госпиталях и больницах, госпитальных школах, Московском университете было много врачей-иностранцев, не знавших и не понимавших нужд русского народа.

Многие врачи-иностранцы, чуждые передовой науке вообще и русской в особенности, преследуя почти исключительно корыстные цели, тормози­ли развитие передовой русской научной мысли и, не брезгуя никакими средствами, сколько могли, чинили препятствия передовым русским уче­ным. Врачи-иностранцы, боясь конкуренции, различными путями противо­действовали развитию русской медицинской науки и созданию кадров русских врачей, преподавателей и ученых. Многочисленные примеры по­добного отношения к талантливым русским врачам встречаются в биогра­фиях К. И. Щепина, С. Г. Зыбелина, Д. С. Самойловича, А. М. Шумлянского и многих других врачей XVIII века.

Конечно, среди иностранцев, работавших в России, были люди честно •служившие русскому народу, понимавшие свои задачи, сделавшие Россию постоянным местом своей деятельности и оставшиеся здесь до конца своих дней (отец и сыновья Блюментросты, Н. Бидлоо, К. Вольф, П. Паллас и др.).

Научная деятельность русских врачей в XVIII веке. XVIII век был важным этапом в развитии медицины в России. Это был период становле­ния и роста русской медицинской науки, когда в России появилась и бы­стро развивалась научная медицина. Среди врачей, способствовавших раз­витию медицинской науки, крупную роль в XVIII веке сыграли воспитан­ники русских госпитальных школ.

Отечественные врачи не только были хорошими практическими вра­чами, обслуживающими .гражданское население и армию, но и многие из них стали преподавателями. Во второй же половине XVIII века многие •отечественные врачи своими трудами способствовали развитию медицинской науки.

Большинстве диссертаций было защищено в иностранных университетах. За XVIII век степень доктора медицины в заграничных университетах получили 309 рус­ских уроженцев и натурализовавшихся в России иностранцев. Из доктор­ских диссертаций, защищенных в XVIII веке русскими врачами в загра­ничных университетах, наибольший интерес представляют 89 диссертаций воспитанников русских госпитальных школ, что объяснялось обширной тео­ретической и практической подготовкой, полученной их авторами в госпи­тальных школах, благодаря чему они глубоко и всесторонне решали во­просы, выступали против идеалистических воззрений, приме­няли эксперимент в своих исследованиях, трактовали вопрос с материали­стической точки зрения. Такими были диссертации М. М. Тереховского, М- Шумлянского, Д. С. Самойлови а. А. Ф. Шафонского, К. О. Ягель-ского и др. Эти диссертации неоднократно реферировались в литературе того времени и даже полностью повторно переиздавались за    границей.

Полученные авторами этих диссертаций данные включались в учебные руководства и монографии.

Научные исследования русских врачей XVIII века не исчерпывались докторскими диссертациями. Врачи довольно интенсивно вели исследова­тельскую работу, их многочисленные рукописи поступали в Медицинскую канцелярию. В 1764 г. Медицинской коллегией при П. 3. Кондоиди был издан специальный указ, предлагавший всем врачам присылать научные труды для издания их в «Российских медицинских комментариях». После этого поступление трудов увеличилось, но Медицинская коллегия и ее руководители врачи-иностранцы, недобросовестно относясь к своим обязан­ностям, не просматривали представленных научных трудов. К 1793 г. в архиве Медицинской коллегии находилось 463 рукописных сочинения русских  врачей.

После пополнения Медицинской коллегии передовыми русскими вра­чами отношение изменилось. В 1793—1795 гг. все сочинения были рас­смотрены на конференции коллегии, распределены по качеству на 4 кате­гории и 103 сочинения' были признаны достойными издания, но только в 1805 г. был издан сборник, содержащий 50 работ. В архиве Медицинской коллегии до нашего времени сохранилось более тысячи рукописей, посвя­щенных проблемам инфекционных болезней и эпидемиологии, хирургии, внутренним болезням, гигиене, ботанике, фармакологии и химии. Авторы этих рукописей, например, исследовали сибирскую язву, проказу, изучали токсикологию спорыньи, устанавливали пищевые факторы, влияющие на возникновение цинги. Среди этих рукописей имеется ряд ценных сочине­ний, отражающих следующие черты: стремление решить важнейшие во­просы практической медицины (инфекционные болезни, гигиена, отечест­венное лекарственное сырье) и применение опытного исследования при­роды. В этих работах получили отражение материалистические воззрения М. В. Ломоносова, его учение о необходимости не только лечить, но и предупреждать болезни, признание значения опыта.

Для медицинской литературы России XVIII века характерно большое количество переводных сочинений. В 1757 г. М. И. Шеин напечатал пер­вый перевод широко распространенного учебника Гайстера по анатомии, в 1761 г.— перевод учебника по хирургии Платнера. Работу М. И. Шеина по переводу медицинских учебников и книг на русский язык продолжали Н. М. Максимович-Амбодик, М. М. Тереховский, Ф. И. Барсук-Моисеев и др. Для переводов выбирались широко распространенные, лучшие по тому времени учебники. К концу XVIII века на русском языке имелись учебники по всем медицинским специальностям. Знакомство с переводной медицинской литературой, напечатанной в России в XVIII веке, показы­вает, что этот «переводной» период русской научной медицинской литера­туры далеко не был простым, а тем более рабским подражанием. Русские врачи, выступая в роли первых переводчиков, отчетливо ставили перед собой задачи быть активными в критическом восприятии современной им медицинской науки Западной Европы. Самостоятельность, оригинальность первых русских переводчиков XVIII века видны почти в каждом значи­тельном переводном труде. Авторы критически относились к тексту ориги­нала, опускали то, что не соответствовало их воззрениям, вносили в пере­водной текст значительные поправки, уточнения и замечания, нередко дополняли текст своим материалом (данными собственных наблюдений, ма­териалами других работ). Так, М. И. Шеин в перевод иностранной книги по хирургии включил истории болезни из собственных наблюдении. Н. М. Максимович-Амбодик при переводе книги о венерических («любо­страстных») болезнях к 140 страницам авторского текста добавил 60 стра­ниц своих примечаний.

В последние десятилетия XVIII века в России были опубликованы на русском языке большие оригинальные труды и учебные пособия. В 1792—1794 гг. издавался первый медицинский журнал на русском язы­ке «С.- Петербургские врачебные ведомости»

При чтении лекций и печатании учебников и научных сочинений на русском языке возникли большие затруднения в медицинской терминоло­гии. Народный язык не мог передать многих деталей медицинской терми­нологии и в XVIII веке переводчикам и авторам пришлось создавать меди­цинскую терминологию на русском языке. В этом отношении много потру­дились А. П. Протасов, М. И. Шеин, С. Г. Зыбелин. Н. М. Максимович-Амбодик много внимания уделял созданию медицинской терминологии не только в своих сочинениях и переводах медицинских книг, но и при со­ставлении специальных словарей. Он напечатал медико-хирургический, анатомо-физиологический и ботанический словари.

Основными чертами научной деятельности отечественных врачей XVIII века были — материализм с вытекающими из этого связью меди­цинских исследований с опытными, естественными науками и интересом к нервной системе, патриотизм и демократизм. В развитии русской меди­цины в XVIII веке, в деятельности ряда передовых ее представителей, шедших в идейном отношении за М. В. Ломоносовым, формировались ма­териалистические принципы в борьбе с влиянием идеалистической реакции XVIII века (Лейбниц, Кант).

Русские естествоиспытатели и врачи XVIII века выступали как по­следовательные сторонники современных им материалистических воззрений. Такие высказывания мы встречаем у видных врачей XVIII века — С. Г. Зыбелина, Н. М. Максимовича-Амбодика, А. Ф. Шафонского и др. Например, большую роль в пропаганде материализма в России в XVIII ве­ке сыграл «Словарь Академии Российской», где врачами А. П. Протасовым и П. И. Озерецковским статьи на термины анатомические, физиологиче­ские и патологические были написаны в соответствии с передовыми для того времени материалистическими взглядами.

Материалистическая направленность передовых врачей много способ­ствовала прогрессивному характеру их медицинской деятельности.

Для передовых русских врачей XVIII века характерно стремление ввести медицину в круг естественных наук, связать ее с достижениями естествознания. Знакомство С. Г. Зыбелина, К. И. Щепина, А. М. Шум-лянского, Д. С. Самойловича с физикой, химией, ботаникой позволяло им г>рать из современного им естествознания все передовое. Ф. Г, Политков­ский писал: «...На все системы советую смотреть беспристрастными гла­зами, коими должны руководствовать разум и опыт». Н. М. Максимович-Амбодик указывал: «Умозрение с опытом — действием сопряжено непре­рывным союзом, так что одно без другого есть весьма слабо и бесполезно, а иногда и пагубно быть может... Я как чужим, так и моим умство­ваниям не много верю, а по большей части следую наблюдениям и опытам в натуре».

Врачи-исследователи прислушивались к этим советам и широко применяли опытный метод.

В 1775 г. М. М. Тереховский, работая над диссертацией «О наливоч­ных аннмаликулях», использовал микроскопическое исследование. Д- И. Иванов в 1780 т. в диссертации на тему «О происхождении межре­берных нервов» отказался от общепринятых ib то время взглядов на строение пограничного симпатического ствола, отбросил умозрительные тео­рии, занялся препарированием нервов, впервые применил мацерацию тка­ней и доказал восходящее направление шейного и головного отделов сим­патической нервной системы. Д. И. Пианов стоял на строго материалисти­ческих позициях, не признавал мистических «нервных флюидов» ^якооы протекающих по нервам). Русские врачи второй половины XVIII века про­явили большое внимание к нервной системе как к ведущему звену в функ­циональных отправлениях организма.

Внимание к вопросам гигиены и здоровья населения отличало передо­вых деятелей отечественной медицины XVIII века. Сочинения, публичные лекции и речи С. Г. Зыбелина, Н. М. Максимович-Амбодика, Д. С. Са­мойловича и др. посвящались гигиеническим темам. В этих высказываниях, предназначенных не только для врачей, но и для широкой аудитории, ста­вились вопросы воспитания и охраны здоровья детей, гигиены сельского населения и т.. п.

Авторы подобных сочинений обнаруживали знакомство со статистикой народонаселения в России и других странах, указывали причины медлен­ного роста населения России.

Выдающиеся деятели отечественной медицины XVIII века. К. И. Щепин. Константин Иванович Щепин (1728—1770) родился в Котельниче, учился в Вятской духовной семинарии, Киево-Могилянской академии, за­тем жил в Константинополе, Греции и Италии, причем овладел в совершен­стве греческим, латинским и несколькими   западноевропейскими   языками.

По возвращении в Россию Щепин был переводчиком в Академии на­ук и работал по ботанике у акад. С. П. Крашенинникова. В 1753 г. Щепин был послан в Лейден для дальнейшего изучения ботаники. Он пред­полагал стать ботаником, преемником С. П Крашенинникова, но когда тот умер, место ботаника было предложено зятю видного немца. По-видимому, вследствие этих интриг К. И. Щепин в 1756 г. перешел на службу в Ме­дицинскую канцелярию, которая оплатила Академии наук расходы, поне­сенные на командировку К. И. Щепина. М. В. Ломоносов писал по этому поводу: «Продали Щепина Медицинской канцелярии». К. И. Щепин стал изучать медицину. В 1758 г. он защитил в Лейдене докторскую диссерта­цию о растительной кислоте. В этой работе К. И. Щепин дал анализ влия­ния растительных кислот в пище человека, указал профилактическое зна­чение растительных кислот в борьбе с цингой и предвосхитил некоторые данные современной витаминологии. В тезисах к диссертации есть догадки о гормонах, о нейро-гуморальной регуляции отправлений человеческого ор­ганизма.

После этого К. И. Щепин посетил Париж, Лондон. Копенгаген, побывал у Линнея в Швеции и всюду совершенствовался в медицине. Воз­вратившись в 1759 г. на родину, он недолгое время работал в ^Петербург­ском генеральном госпитале, откуда во время Семилетней войны добро­вольно отправился в действующую армию, чтобы ознакомиться с особен­ностями работы военного врача.

С 1762 г. К. И. Щепин преподавал анатомию, физиологию, хирургию, ботанику и фармакологию, будучи первым русским преподавателем в Мо­сковской госпитальной школе. К. И. Щепин был противником диктовки, принятой в то время многими преподавателями, что вызывалось отсутст­вием учебников. Он заботился о том, чтобы у слушателей были учебники Как преподаватель, он стремился знакомить аудиторию с новыми достиже­ниями медицины. Опытный лингвист и переводчик, К. И. Щепин препода­вал на русском языке.

Он настаивал на необходимости наглядного и практического препода­вания, анатомию преподавал с демонстрацией трупов («на кадаверах»). Сохранились его записки о методике преподавания медицинских наук. Своими нововведениями К И. Щепин нажил врагов среди руководите­лей госпитальных школ, был отстранен от преподавания и даже лишен права врачебной практики. Он участвовал    в    ботанических    экспедициях; принял участие в борьбе с эпидемией чумы, от которой он умер…

Наиболее выдающимся русским врачом XVIII века заслуженно считается Семен Герасимович Зыбелин (1735—1802).

С. Г. Зыбелин учился в Славяно-греко-латннской академии и оттуда в 1755 г. был отправлен студентом во вновь открываемый Московский университет. После окончания общего факультета в 1759 г. Зыбелин был направлен Лейденский университет, где в 1764 г. окончил медицинский факультет получил степень доктора медицины. С 1765 по 1802 г. С. Г. Зыбелин ее 35 лет преподавал на медицинском факультете Московского университета, читал в разные годы теоретическую медицину, анатомию, хирургию, этическую медицину и химию. С 1768 г. одним из первых С. Г. Зыбе-i начал читать лекции на русском языке.

Кроме преподавания студентам, С. Г. Зыбелин многократно выступал с торжественными речами на годичных актах университета и посвящал их 1личным вопросам медицины. Эти речи Зыбелина («Слова» по термино-щя XVIII века) имели целью пропаганду медицинских сведений среди различных кругов, после произнесения печатались и делались доступными. «Словах» Зыбелин высказывал передовые для своего времени взгляды только по вопросам практической медицины и гигиены, но и по широким философским   вопросам.

Тематика речей С. Г. Зыбелина разнообразна: на афоризмы Гиипо-1та, «О действии воздуха на человека и о путях, коим он в него входит», причинах внутреннего союза частей между собой», «О пользе прививки оспы», «О вреде, проистекающем от держания себя в теплоте излишне», «О сложениях тела человеческого и о способах, как предохранить от болезней», «О правильном воспитании с младенчества в рассуждении тела, служащем к размножению в обществе народа», «О способах, : предупредить можно немаловажную между прочими медленного умно-ния народа причину, состоящую в неприличной пище младенцам, заемой в первые месяцы их жизни» и др.

С раннего периода своей деятельности С. Г. Зыбелин показал себя )передовым ученым, ставящим задачей разрешение наиболее трудных вопросов, связанных с изучением мира и человека. По мнению С. Г. Зыбелина, наука должна познать не только «внешнюю красоту» окружающих века явлений, но их внутреннее содержание, связи, объективные за годы существования.

Изучение и знание законов природы С. Г. Зыбелин считал крайне важным для развития медицины, предупреждения болезней и сохранения здоровья населения. Он признавал объективный характер законов природы и призывал слушателей следовать им и изучать их.

В своих трудах он освещал основные проблемы медицины: этнология болезней, наследственность, конституция и ее значение для здоровья детей. В воззрениях Зыбелина отразились самобытность его суждений,  злость мыслей, широкий кругозор и приверженность к прогрессивным детям.

В своем естественно историческом материализме, в настойчивом провозглашении опыта первоосновой науки С. Г. Зыбелин был последователь М. В. Ломоносова. Он хорошо усвоил философские и научные вез­ения великого ученого и в своих работах опирался на его основные представления о сущности явлений природы и человека.

В 1768 г. С. Г. Зыбелин предлагал в предводитель­ницы разума избирать природу, а не ее пристрастных толкователей. Как и М. В. Ломоносов, он считал, что в основе наших знаний должны ле­жать наблюдения и опыт и их осмысленное восприятие, а не предписы­вание природе своих законов, основанных на отвлеченных от жизни пред­ставлениях.

Вместе с тем работы С. Г. Зыбелина свидетельствуют о творческом усвоении им взглядов М. В. Ломоносова и дальнейшем их развитии в ме­дицине. В «Слове   о   действии   воздуха   в   человеке и путях, которыми в него входит» С. Г. Зыбелин указал на материальный характер и един­ство человека с окружающим миром, подчиняемость его законам природы. Свое «Слово о причине внутреннего союза частей» С. Г. Зыбелин закон­чил следующими словами: «Не должно рассуждать о вещах так, как их тот или другой описал сочинитель, но как природа оные   произвела, а глазам нашим представляет. Желательно, чтоб все были больше с натурою согласны и оной бы везде последовали, а не суемудренным своим умст­вованием предупреждали и как бы вооруженною рукою ей законы   свои предписывали, но сами б повиновались и разум пленяли в ее послушание, ибо противные ей ума изобретения скоро истлевают» '« «Особливо страж­дут науки весьма много от тех, — говорил он, — кои или обожают древность мнения, или старость сочинителя, или его знатность». Приводя в пример Гарвея, смело боровшегося за правоту своих взглядов,   С. Г. Зыбелин призывал молодежь к смелости в научных исследованиях и к преодоле­нию укоренившихся ложных представлений.

Преподавая теоретическую медицину, С. Г. Зыбелин начинал с фи­зиологии здорового человека, физиологической семиологии и диететики, затем излагал патологию, патологическую семиологию и, наконец, тера­пию. Врачебное веществословие и рецептуру Зыбелин преподавал с де­монстрацией приготовления важнейших лекарств: под его руководством аптекари показывали студентам приготовление лекарств.

Сознавая недостатки преподавания медицины в Московском универ­ситете, С. Г. Зыбелин ввел демонстрации больных при чтении клиниче­ских лекций и показ экспериментов при чтении

 

Главная Лучшие учреждения Проект История медицины Плеяда великих медиков Лучшие медики России Новости Награды Партнёры Ссылки в Интернет Контакты Заявка на участие

 

г. Москва

тел.: 8 (495) 724-13-98

г. Нижний Новгород

тел.: 8 (831) 413-39-98 факс.: 8 (831) 215-78-14

8 (831) 221-37-96 (круглосуточно)

best.medik@mail.ru  

В трактовке вопроса о возникновении медицины накопилось много неверных, идеалистических воззрений. Одной из таких ошибок является широко распространенное в народном эпосе и поддерживаемое многими религиозными учениями представление о том, что первобытный человек на ранних этапах своего существования все ему необходимое легко получал от природы и отличался идеальным здоровьем. Согласно некоторым древ­ним мифам, человек некогда жил в золотом веке. Такой же характер носят и религиозные сказания о том, что первые люди жили в раю. Изучение истории показало глубокую ошибочность подобных представлений о без­болезненном существовании древних людей. «Что первобытный человек получал необходимое, как свободный подарок природы, — это глупая поба­сенка... Никакого золотого века позади нас не было и первобытный чело­век был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой» . Эпос о полубогах, героях, богатырях скорее выражал стремление человечества к овладению силами природы.

Палеолитическая стоянка Костенки близ Воронежа.

Первобытные люди испытывали вредное влияние материальных сил природы: низкой и высокой температур, последствий голода и плохого питания, результатов борьбы с дикими животными, укусов ядовитых змей и насекомых, травм тканей незащищенного тела (занозы, царапины и т. Д.), последствий стихийных бедствий (удары молнии, горные обвалы, наводнения  и  пр.).

Первобытный человек страдал от недостатка одежды, плохого жи­лища, нападения диких зверей, стихийных бедствий, эпидемий. Женщины, кроме того, страдали, от инфекции при родах

Представление о совершенном здоровье первобытных людей опровер­гается и многочисленными данными археологических раскопок. На скеле­тах доисторических людей с древнейших периодов существования человека обнаруживаются болезненные изменения костей: сросшиеся переломы, ан­килозы, остеомиелит, некроз, кариес зубов, рахит, заболевания челюстей, периоститы, экзостозы. Чаще всего на костях видны следы внешнего воз­действия — в результате несчастного случая или борьбы с дикими зверями или людьми. Поражение суставов позвоночника было частым заболева­нием у людей каменного века. Неизбежность многочисленных болезней бы­ла связана с условиями жизни первобытных людей: пребывание в сырых пещерах вызывало заболевания суставов и костей (деформирующий арт­рит историки назвали «подагрой пещерных людей»). Некоторые инфек­ционные заболевания (например, малярия) были унаследованы человеком от его предков — человекообразных обезьян.

Одним из древнейших видов медицинской деятельности надо признать помощь при родах и уход за детьми, особенно новорожденными, лечение детских болезней и их предупреждение. Зачатки акушерства и педиатрии раннего возраста возникли исторически вместе в тесной неразрывной связи. У всех народов медицинская помощь матери и ребенку находилась в руках женщин, которые сумели накопить немалые для того времени зна­ния и передавали их из поколения в поколение. У некоторых историков медицины мы встречаем неправильное отношение к этому народному опыту в области ухода за детьми. Они утверждают, что будто бы у первобытных народов, а также в древние исторические периоды отношение к детской жизни и к детскому здоровью было, как правило, всегда пренебрежитель­ным. В этом отношении были правильны высказывания М. В. Ломоносова, который призывал учитывать многовековый опыг народа в оказании по­мощи при родах. Наибольшее внимание к жизни и здоровью детей уделя­ли оседлые народы, жившие в плодородных местностях и занимавшиеся земледелием. Обычай умерщвления детей встречался преимущественно у кочевников: скотоводов, охбтников. У восточных славян, рано перешедших к оседлому образу жизни, отмечались заботливое отношение к детям и многодетность.

Из болезненных состояний люди рано узнали расстройства, связанные с питанием. В тибетской медицине говорится, что «рот является воротами всех болезней», «первой болезнью была болезнь желудка».

Тысячелетний опыт многих поколений научил человека распознавать природные лечебные средства. Разыскивая растительную пишу, человек узнавал питательные, лечебные, а иногда и вредные свойства отдельных растений. Уже на ранней стадии медицины накапливались знания о ле­чебных средствах: слабительных, рвотных, противоядиях, органах живот­ных для внутреннего и наружного употребления. В тесной связи с разви­тием и совершенствованием производства происходило накопление знаний о заболеваниях человека и открытие средств лечения и борьбы с болезнями.

Ранее всего медицинский опыт стал применяться человеком при родах, при отравлениях и поносах и при травмах. Потребность в хирургической помощи, связанной с травмами, также возникла на ранних ступенях раз­вития человечества. Вместе с охотой развивалась элементарная хирургия — лечение ран, переломов, вывихов. Столкновения между родами и племена­ми, вооруженные конфликты в первобытном обществе еще более увеличи­ли потребность в хирургической помощи. В непосредственной связи с условиями жизни складывались навыки защиты от неблагоприятных внешних условий и зачатки примитивной народной гигиены. В процессе домашней производственной работы создавались основы гигиены   пищи и жилища.

Медицина — явление человеческого общества. Зарождение медицины относится к тому моменту, когда заложенные в человеке природой ин­стинкты к самосохранению и облегчению страданий вошли в коллективное сознание людей и привели к воздействию воли человека на окружающую природу. С самого начала медицина возникла как продукт определенной социальной среды и, передаваясь затем от поколения к поколению, вошла неотъемлемой составной частью в состав общечеловеческой культуры. Общественное производство способствовало созданию медицины человече­ского общества.

Практические приемы оказания помощи больному человеку, практиче­ские сведения о действии растений предшествовали знанию и пониманию причин болезней. Медицина первобытного человека имела дело только с отдельными симптомами, не знала общей картины болезней. Приемы первой помощи и примитивные хирургические вмешательства предшествовали знанию строения и функций человеческого тела. Медицинская практика возникла из практических потребностей. Теория медицины родилась из практики  и  позднее  практики.

Однако уже на ранних ступенях развития медицины человек пытался дать ответ на вопрос о сущности полезли.

Развитие медицинской теории,возникновение и чередование воззрении человека на болезнь, ее причины, ее сущность отражают те условия материальной жизни и производства, в которых жил первобытный человек. Представления первобытного чело­века о причинах и сущности болезней возникли и развивались одновре­менно и в тесной связи с общим его мировоззрением. В соответствии с этим и лечебные приемы в медицине первобытно-общинного строя испыты­вали влияние мировоззрения первобытного человека.

Некоторые историки медицины считают, что медицина человека раз­вилась из инстинкта животных, что первоначальные медицинские приемы и сведения первобытный человек почерпнул у животных, которым от рождения свойственны инстинкты самосохранения и которые инстинктивно выбирают нужные средства для облегчения страданий. Эти историки утверждают, что медицина человека только количественно отличается от инстинкта животного. В подобных глубоко ошибочных представлениях получили отчетливое отражение неумение буржуазных социологов по­нять качественное отличие человека от животных. Инстинкты являются по существу биологически оправданными приспособлениями к условиям су­ществования. Не исключается, что в отдельных случаях наблюдавшиеся человеком биологически оправданные действия животных могли обогатить опыт человека и быть использованы им. Но этот путь в формировании и обогащении медицинских знаний мог играть только эпизодическую, под­собную роль. Основную же роль играло накопление и осмысление опыта самого человека в процессе его труда. Человек прежде всего использовал свой собственный опыт и опыт предшествовавших поколений, переданный ему. Этот опыт учил древнего человека, что ему выгодно, что невыгодно, что полезно, что вредно, что целебно, что смертельно.

Мировоззрение первобытного человека на самых ранних стадиях было стихийно-материалистическим, реальным. Уже в эпоху первобытно-общин­ного строя зарождались и складывались наивно-реалистические взгляды на мир. Искусство человека древнего каменного века также имело реали­стический характер. Древние рисунки человека отражали наблюдения над жизнью природы, накопленные знания о жизни растений и повадках зве­рей, творческую фантазию человека. В сказках, легендах и мифах воспе­вается борьба человека с природой. В общественной технике, в изготовле­нии орудий труда, в самом процессе труда человека, живущего в условиях первобытно-общинного строя, проявлялся человеческий гений, тонкая на­блюдательность, умственные силы. Повседневный житейский опыт, практи­ческая трудовая, производственная деятельность и успехи познания при' водили людей к вполне естественному представлению об объективном существовании мира, к выводу о том, что вне нас и независимо от нас существуют предметы, вещи, тела.

В соответствии с этим и первоначальные медицинские воззрения пер­вобытного человека были реалистическими, стихийно-материалистическими. Человек наблюдал падение дерева, камня, ударял или испытывал сам удар палкой и причиненную этими явлениями боль и повреждения (ушиб, си­няк, рану, перелом и даже смерть) связывал с реальным фактом падения дерева или камня, ударом палкой и т. д. Многие понятия и термины народной речи до настоящего времени отражают древние представления народа' о причинах болезней. Ощущение, производимое болезнями, народ­ный язык сближает с ударом острого оружия: колотье, резь, ломота, стрельба. Телесные страдания народ рассматривает как следствие от Удара или укола оружия: «удар», «ударило», «прострел», «прострелило», «разбит параличом», лихорадка (трясца) — «бьет».

За этим следовал (и с ним совпадал) период онтологических пред­ставлений о болезни, когда болезнь  считалась  внешним и враждебным

человеку конкретным, материальным, маленьким живым существом, кото­рое будто бы проникает, внедряется в тело человека извне и тем вызывает болезненное состояние. Следы онтологических представлений о болезни как о постороннем человеку живом существе сохранились не только в на­родных представлениях, но даже и в научной медицинской терминологии («рак», «грыжа»).

В сознании первобытного человека происходила борьба стихийно-мате­риалистических тенденций, тесно связанных с трудом, и религиозно-идеа­листических тенденций, отражавших бессилие человека в борьбе с приро­дой. Многотысячный эмпирический период предшествовал развитию ани­мистических воззрений на происхождение болезней, будто бы возникаю­щих вследствие вселения духов в тело больного и связанных с этим спо­собов исцеления (заклинания, заговоры, изгнания духов путем устрашаю­щих приемов, применение амулетов, трепанация). В дальнейшем наряду с реально-эмпирическими приемами и представлениями о причинах болез­ней в значительной части древних лечебных средств и приемов получили отражение фантастические представления о мире, возникшие у первобыт­ного человека позднее.

Самой ранней формой подобного рода фантастических представлений был федиигазм, т. е. непосредственное олицетворение и возвеличение предметов и явлений природы, еще без представления о стоящем за ними особом сверхъестественном существе. Позднее с переходом к классовому обществу эти сверхъестественные свойства стали представляться отдельно от предметов природы как особые «духовные» существа и возник ани­мизм — рхотворение,вхей-лтрироды, заселение ее многообразными ду­хами и сверхъестественными существами, будто бы действующими в ней. Явления она, обморока, эпилепсии, галлюцинаций, болезни и т. п. пред­ставлялись первобытным людям следствием деятельности существующего внутри человека двойника — души, которая может временно покидать тело. Являющиеся в сновидениях образы рассматривались человеком как души. Люди, страдавшие эпилепсией, и психически больные считались одержимыми духом. Смерть представлялась окончательным уходом души из тела. Для первобытного человека смерть была еще понятна, когда он видел гибель, например, на охоте от ран, нанесенных животными, врагами или в результате несчастного случая, но факт смерти без видимых повреж­дений тела почти всегда рассматривался как результат колдовства, т. е. действия враждебно настроенных людей или духов. Человек думал, что у каждого имеется несколько душ и каждая из них наделена особыми свойствами и функциями. Позднее, с развитием мышления в связи с усложнением общественных отношений, анимистическое воображение пер­вобытного человека населило окружающий мир бесчисленным множеством духов, утративших связь с материальным началом. Весь мир стал пред­ставляться первобытному человеку раздвоенным на мир материальный, естественный и мир сверхъестественный, господствующий над ним, насе­ленный духами — двойниками реальных существ, предметов и явлений. Первобытные люди наделяли двойниками не только людей, но и живот­ных, растения, камни и т. д.

Все предметы окружающей природы представлялись раздвоенными на видимые образы и их незримые души.В дальнейшем эти представления в родовом обществе оформились в виде религии. В основе всех религиозных воззрений лежит борьба доб­рого и злого начала, божества и злого духа (демона). На самых ранних стадиях своего развития религия накладывала отпечаток на приемы лече­ния и на представления о возникновении болезней. В соответствии с раз­витием религиозных верований  демонологические представления о болезни, как о злом духе, вселяющемся в человека. С развитием мифо­логических представлений усложнилась идея божественного (демонологи­ческого) происхождения болезней. Болезни стали рассматривать как следствие гнева богов, как результат влияния злых духов. На этом этапе человек признавал болезни за существа демонические, поражающие чело­века бичом, стрелой: болезнь — «божья рана» или язва, нанесенная ру­кой незримого духа, свидетельство его карающей силы, гнева, раздраже­ния. В подобных случаях человек считал, что и излечение от болезней, искупление могут дать какие-то сверхъестественные силы. Демонологиче­ские представления о болезнях свойственны всем народам прошлого, они нередко долго сохраняются народом и иногда доходят до наших дней. В течение веков эти представления породили бесчисленные формы суеверий.

Религия донесла до нашего времени многие пережитки древнейшей медицинской демонологии.

Соответственно онтологическим и демонологическим представлениям о возникновении болезней создались и методы борьбы с болезнями как с живыми существами или духами. Возникли приемы предупреждения болезней и лечения больных путем борьбы с многочисленными демонами, бесами, духами. Первобытный человек применял амулеты для предохра­нения от болезни: он считал, что амулет защитит от проникновения бо­лезни в его тело. Амулетам придавался образ предка, покровителя рода. В периоде тотемизма (веры в общее происхождение и кровную близость родовой группы людей с каким-либо видом животных) амулеты изобра­жали животное, которое считалось предком и покровителем рода. Аму­леты нередко носят следы народной наблюдательности. «Онгоны» сибир­ских гиляков по своей форме напоминают тело истощенного туберкулез­ного больного или отекшее тело больного водянкой. Широко применялись заговоры и заклинания. Заговоры возникли в доклассовом обществе. Практической целью заговора было охранить человека от проникновения в его тело злого существа или духа, вызывающего болезнь, либо изгнать его из тела больного человека. Наиболее древние заговоры были осно­ваны не только на вере в силу слова, но прежде всего на вере в заговор­ный обряд, в магическое действие, которые со временем отпали и забы­лись. Среди заговоров были: «на останов крови», от зубной боли, от лихорадки.

Символическим или конкретным жертвоприношением старались за­добрить злого духа. Болезнь можно обмануть: для этой цели меняли имя, одежду, маскировали больного или человека, могущего заболеть.

Большое распространение в разных странах имели устрашающие ме­тоды для того, чтобы «изгнать» болезнь из тела больного или помешать ей «войти» в него. Для «изгнания» болезни применялись слабительные, внутрь давались вещества, вызывающие отвращение, рвоту. Болезненное начало высасывалось из раны, язвы. Для того чтобы болезнь легче могла «выйти» из больного, первобытные люди делали на черепах ма­леньких детей трепанационные отверстия. Археологи в различных стра­нах обнаружили многочисленные черепа с такими отверстиями. Наряду с эмпирическими средствами знахари применяли и средства внушения: магические действия, танцы, костюмы с необычными украшениями, устра­шающие маски, бубен и т. д.

При общественном разделении труда в первобытном обществе выде­лялись отдельные профессии и среди них знахари, в обязанности которых входила лечебная деятельность, примитивное врачевание.

Первоначально эти лекари-ремесленники не были связаны с религиозно-бытные служители культа — жрецы и произошло слияние функции зна­харя  и  жреца.

Зачатки врачевания у восточных славян в родовом периоде. У наших предков восточных славян при первобытно-общинном строе отмечались зачатки врачевания, начало народной эмпирической медицины и народной гигиены.

У восточных славян в родовом строе до принятия ими христианства не было жреческого сословия. Но были люди, выполнявшие функции языческого духовенства. По летописи они назывались волхвы, кудесники, вещие люди. Народ их называл ведунами (от слова «ве­дать»), знахарями (от слова «знать»), колдунами. Этим людям народ при­писывал знание целебных средств, власть силой заговоров и заклинаний проникать в будущее.В верованиях древних славян анимизм и магия слились с культом предков, наиболее характерной для патриархально-родового строя формой религиозного сознания.

Носителями знаний долгое время были народные лечцы. Еще в до­феодальной Руси были известны и распространены народные врачи-лечцы. В усвоении практических навыков лечения значительную роль играла преемственность врачебных знаний. Врачевание славян в период их пе­рехода к земледелию было подлинно народным врачеванием, одной из ранних форм народной медицины. В этом отношении у восточных славян отмечались в основном те же явления, которые были описаны выше в разделе о медицине при первобытно-общинном строе. В древней народ­ной медицине у славян отмечались рациональные и нерациональные эле­менты и явления борьбы между ними.

Обогащение и накопление народного опыта, расширение практиче­ского познания природы, в частности в области врачевания, отражали реалистические воззрения.

Мистические представления о болезнях, их причинах, о таинственных силах, магические действия для устранения болезней были связаны с эле­ментами религиозных воззрений. Особенно интересны верования и пре­дания о лихорадках, веками жившие в народе.   Название   «лихорадка» происходит от слов «лихо» и «радеть», т. е. действовать во вред чему-то, заботиться о комннибудь со злобным намерением. Народ насчитывал лихорадок девять или двенадцать, причем в их названиях описательно перечислялись те явления, которыми каждая из лихорадок мучит боль­ного (трясея, огнея, знобея, ледея, гнетея, ломея, пухнея, желтея, корче я и  т.  Д.).

Вера в одушевленность природы, порожденная незнанием ее и страхом перед ней, создала обряды и культ (порядок почитания богов), смысл которых — в желании умилостивить враждебные чело­веку силы.

Из практической деятельности человека, из его труда возникла уве­ренность в возможности победы человека над природой. Уверенность эта в связи с анимизмом создала магию—веру в силу обрядов, культа и позднее в силу слова (заговоры).

Взаимоотношение медицины и зачатков религии.

Врачевание у первобытного человека возникло значительно ранее появления у него зачатков религиозных верований и в течение длитель­ного времени не было связано с религиозными культами. Жизнь заставила человека думать о необходимости помогать заболевшему. Утверждения некоторых историков медицины о том, что врачебное дело всегда было тесно связано с религией, ненаучно.

Внесение элементов демонологических воззрений в представления о болезни и в практику лечебной деятельности произошло на более позд­них стадиях существования родового строя. Но и в период формирования религиозных воззрений в медицине первобытного общества сохранились элементы эмпирического опыта народа. Между эмпирическим опытом и выработанными с помощью его рациональными приемами врачевания, с одной стороны, и магическими действиями, молениями, заговорами — с  другой,  шла  постоянная  борьба.

В период разложения первобытно-общинного строя с развитием де­монологических представлений о болезни медицинская деятельность вошла в сферу деятельности нарождавшихся представителей религиозных куль­тов, жрецов, сблизилась с культовыми религиозными установлениями. Тесная связь медицины с религиозными культовыми установлениями в форме так называемой жреческой, храмовой медицины была характерной чертой в течение большей части последующей, рабовладельческой обще­ственно-экономической  формации.

Двойственный характер врачевания в древности оставил в нескольких языках отражение в названии врачебной профессии. Так, термин «лекарь» (в древней Руси «лечец») отражает реалистическую струю народного опыта в отношении лечения (лекарство) и по своему филологическому происхождению аналогичен перешедшим из латинского языка «медик», «медикамент», «медицина» (от medicare — лечить). Термин же «врач» (и производные от того же корня «врачевать», «врачебное дело», ста­рые «врачьба, врачество» и т. п.) произошел от древнеславяпского корня «вър», что означало «шептать, заговаривать, нашептывать» и отражало магические действия и заговоры, к которым прибегали врачи прошлого. Особенно резко это отразилось в болгарском и сербском языках, где до настоящего времени совершенно различны по значению слова «лекар» (и производные «лекарка», «лекарство», «лекарница» и т. п.), означаю­щее— медик, лекарь, врач, доктор, и слово «врач» (и многочисленные производные от того же корня  «врачара»,  «врачка»,  врачувание, и т. п.), что означает—чародей, колдун, предсказатель, знахарь, ворожей.

Значение народной медицины. Много лечебных приемов и средств, возникших в первобытно-общинном строе, сохранилось в народной меди­цине, которой и до настоящего времени пользуется значительное число людей. На протяжении многих веков переходили из поколения в поколе­ние древние лечебные средства и приемы.

Первобытная медицина не могла сохраниться в неизменном виде; в процессе последующего длительного развития она обогащалась новыми данными.

Врачу совершенно необходимо быть знакомым с народной медициной, знать воззрения народа на тот или иной вопрос медицины, знать народ­ные обычаи, традиции, а также вредные предрассудки, для того чтобы бороться с ними в своей повседневной работе. В народной медицине со­держится немало нерациональных и даже вредных приемов и средств, отражающих невежество и предрассудки, в частности связанные с рели­гиозными культами и обрядами.

Однако неправильно представлять народную медицину как соедине­ние одних суеверий и вредных обычаев. Ценность народной медицины заключается в накоплении эмпирических наблюдений, могущих служить материалом  для науки.

Задача научной медицины — выделить из медицины народной здоро­вое и рациональное ядро и, тщательно изучив эмпирические народные средства, использовать их в виде научно проверенных средств и приемов лечения.

 

Главная Лучшие учреждения Проект История медицины Плеяда великих медиков Лучшие медики России Новости Награды Партнёры Ссылки в Интернет Контакты Заявка на участие

 

г. Москва

тел.: 8 (495) 724-13-98

г. Нижний Новгород

тел.: 8 (831) 413-39-98 факс.: 8 (831) 215-78-14

8 (831) 221-37-96 (круглосуточно)

best.medik@mail.ru  

 Древнерусская монастырская больница. Из рукописной книги «житие Сергия Радонежского». Рисунок 17 в.

Придворная медицина в России в X – XVIII вв.  

История придворной медицины, обеспечивавшей деятельность верховной власти в России, неразрывно связана с развитием российской государственности и неотделима от истории медицины в целом. Зарождение придворной медицины с полным основанием можно отнести к начальному периоду Древнерусского государства - временам Киевской Руси. Объединившая к XI веку почти все восточнославянские племена, Киевская Русь была одним из крупнейших государств средневековой Европы с развитой духовной культурой, в том числе с высоким уровнем развития медицины. В летописях, сборниках древнерусских законодательных актов, церковных документах и литературных памятниках встречаются многочисленные сведения, касающиеся медицинской практики и лечебного дела. Термины «лекарь», «лечец», «врач» упоминаются в «Церковном уставе» князя Владимира (конец X в.), в «Русской правде» Ярослава Мудрого (начало XI в.) и других документах того времени. С принятием христианства на Руси, распространением грамотности и письменности многовековой опыт народной, а затем и монастырской медицины обобщался в виде «вертоградов», «лечебников», «травников». Немало было и переводных «лечебников». Помимо русских медиков в Киеве и других крупных городах практиковали и иноземные врачи - греки, сирийцы, армяне, имевшие свои дома с лекарственными «погребами» (аптеками). И естественно, как русские, так и иноземные врачи привлекались для медицинского обслуживания князей, бояр, а также княжеских дружинников, составлявших основу государственной власти в древнерусских княжествах. В древнейшей Радзивиловской летописи описано заболевание великого князя Владимира (988 г.) и врачебный уход за ним. Также в летописи сообщается о том, что Владимир послал своего придворного врача Ивана Смера в другие страны для повышения медицинских знаний. Письмо этого врача к великому князю было обнаружено польскими учеными в 1567 г. в Перемышльском Спасовом монастыре. В Киево-Печерском патерике упоминается искусный врач-армянин, который по внешнему виду и пульсу больного мог определить болезнь. Но, призванный к великому князю, он не смог его вылечить. Тогда был приглашен к больному известный монах-врачевателъ Агапит, избавивший своими лекарствами великого князя от «недугов». Имеются упоминания в летописях и о враче-сирийце Петре, жившем при дворе черниговского князя Святослава Давыдовича до 1106 г. Монгольское нашествие и установление монголо-татарского ига нанесли огромный ущерб русской культуре, которая сохранялась только в монастырях. С конца XIII века и до второй половины XV века не встречаются упоминания о светских врачах. Лишь, в некоторых неразоренных городах при княжеских дворах сохранялось медицинское обслуживание придворными врачами. Известно, что при поездке князя Александра Невского в Золотую Орду его сопровождал придворный врач. Со свержением монголо-татарского ига и укреплением объединившего русские земли Московского государства вновь стали возрождаться самобытная русская культура, восстанавливаться международные связи Руси. Во второй половине XV века, при великом князе Иване III в числе иноземных мастеров в Москву приезжают и иноземные врачи, услугами которых пользовался и великий князь. К 1483 г. относится первое упоминание об иноземном враче Антоне Немчине, которого Иван III «держал в большой чести».В 1490 г. упоминается другой иноземный лекарь — «мастер Леон» из Венеции. Собственно придворные медики впервые появляются при сыне Ивана III Василии III, который продолжил практику приглашения полезных иностранцев в Россию. По словам Н. М. Карамзина, «кроме людей, искусных в деле воинском, он первым из великих князей имел немецких лекарей при дворе». Особым доверием и расположением Василия III пользовался немецкий врач из Любека Николай Бюлов (по русским источникам - Николай Булев или Николай Люев), которого имперский посол Франциск ди Коло, посетивший Москву в 1518 г., назвал профессором медицины, астрологии и других основных наук». По некоторым сведениям, Николай Бюлов в 90-е годы XV в. приехал в Новгород для службы переводчиком при архиепископе Геннадии. В 1504 г. Геннадий был выведен из Новгорода и помещен в Чудов монастырь в Москве. Вероятно, тогда же и Николай Бюлов переезжает в Москву, где вскоре становится придворным врачом Василия III. Этому способствовало не только «милостивое отношение» великого князя к иноземным специалистам, но и знание Бюловым русского языка. Среди лекарей, служивших при дворе Василия III, упоминается также врач Феофил (Теофил), уроженец Любека, взятый в плен воеводой Сабуровым во время похода в Литву в 1515 г.. Прусский магистр Альбрехт дважды (в 1516 г. и 1518 г.) обращался к Василию III с просьбой отпустить Феофила на родину, но оба раза получал вежливый отказ. Отказал великий князь и турецкому султану в 1523 г. на просьбу вернуть на родину другого врача - грека Марко, приехавшего в Россию по торговым делам, но проявившего себя в искусстве врачевания и оставленного при дворе. «Иностранцам с умом и дарованием, - замечал Н. М. Карамзин, - легче было тогда въехать в Россию, нежели выехать из нее». Николай Бюлов и Феофил служили при великокняжеском дворе до смерти Василия III в 1533 г., а Феофил упоминается еще и в 1537 г. при жене Василия Елене Глинской. По мнению историка медицины И. Л. Аникина, именно эти врачи перевели на русский язык один из наиболее ранних лечебников «Благопрохладный вертоград, здравию сотворение». Знания придворных врачей использовались не только для лечения великого князя и его ближайшего окружения, но и для борьбы с «моровыми поветриями», то есть эпидемиями, для чего применялись все те меры, которые использовались в то время в других европейских странах. Во второй половине XVI века приглашение иноземных врачей в Москву становится обычным делом. Первенствующее положение среди них начинают занимать медики из Англии, что объясняется установлением в этот период тесных русско-английских отношений. В сентябре 1557 г. вместе с возвратившимся из Англии первым русским посольством в Москву приезжает английский врач, доктор медицины Ральф Стендиш. Выпускник Кембриджского университета, известный медик, член королевского колледжа врачей Стендиш приехал в Россию по приглашению Осипа Непеи, посла Ивана Грозного. При царском дворе он сумел быстро завоевать расположение своим искусством. Доктор Стендиш выполнял обязанности при Иване Грозном около двух лет. Вероятно, врачебное искусство английского медика понравилось царю, так как он и впоследствии неоднократно обращался к королеве Елизавете с просьбой прислать искусных врачей. В 1568 г. по личной просьбе царя королева прислала в Москву доктора Арнульфа Линдсея, образованною врача, хорошо известного в то время своими книгами по медицине и математике. Здесь следует отметить, что в средние века математиками называли и астрологов, к которым Иван Грозный имел пристрастие. Но доктор Линдсей пользовался у царя большим авторитетом именно за свое врачебное искусство. Князь Курбский свидетельствовал, что Иван Грозный к Линдсею «великую любовь всегда показывал и кроме него лекарств ни от кого не принимал», а Н. М. Карамзин называет Линдсея «первым Иоанновым врачом». Арнульф Линдсей погиб во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея в 1571 г., задохнувшись в погребе во время пожара Москвы. Кроме названных врачей при дворе Ивана Грозного служили английские доктора Ричард Рейнольдс (1567 г.) и Ричард Ригерт (1569 г.), также имевшие от царя «милостивое отношение». Но были среди врачей Ивана Грозного и специалисты иного рода. В 1570 г. в Москву из Англии русским посланником Савиным был приглашен доктор Елисей Бомелий (Элизий Бомель). Родом из Вестфалии, он обучался в Кембридже и получил там звание доктора медицины. В Англии Бомелий больше прославился как математик (астролог) и колдун, за что даже был посажен в тюрьму. Но именно эти качества позволили Бомелию в России быстро войти в доверие к Ивану Грозному. «Доктор Елисей Бомелий, - писал Н. М. Карамзин, - негодяй и бродяга, снискав доступ к царю, полюбился ему своими кознями, питал в нем страх и подозрения; чернил бояр и парод, предсказывал бунты и мятежи, чтобы угодить несчастному расположению души Иоанновой... Бомелий заслужил первенство между услужниками Иоанна, то есть между злодеями России». Бомелий предложил царю истреблять его врагов ядом и составлял «губительное зелье с таким искусством», что отравляемый умирал в назначенное царем время. По словам англичанина Джерома Горсея, Бомелий жил в большой милости у царя и пышности, отправляя через Англию в Вестфалию накопленные в России богатства. Почти десять лет пользовался он расположением царя, но в 1579 г. был уличен в переписке с польским королем Стефаном Баторием и после долгих и мучительных пыток был казнен. Случай с Бомелием не подорвал веры Ивана Грозного в английских врачей. Он вновь обращается к королеве Елизавете с просьбой прислать искусных и верных врачей и аптекарей. В 1581 г. в Москву приезжают доктор Роберт Якоби и аптекарь Джеймс Френчам. Доктор Якоби, известный в Англии врач, был личным медиком королевы. Посылая его в Москву, Елизавета писала о нем как о «муже искуснейшем в лечении болезней», которому царь «смело мог вверить свое здоровье». Доктор Якоби служил при царском дворе три года и вернулся в Англию в 1584 г. после смерти Ивана Грозного. Будучи на родине личным врачом королевы, он и в России, вероятно, больше занимался здоровьем царицы. Это подтверждается и тем, что через два года, в 1586 г., Якоби был вновь приглашен в Москву для лечения жены царя Федора Иоанновича - царицы Ирины. В своем письме к царице Елизавета писала, что Якоби «женские болезни всякие знает и родильные болезни всякие лечит; а нас в наших болезнях тот же Яков [Якоби] лечил». Помимо врачей из Англии при дворе Ивана Грозного были врачи и из других стран, о которых известно из немногих документов и свидетельств посещавших Москву иностранцев. Приезжавший в 1581 г. в Россию иезуит Джованни Паоло Компант писал, что «князь имеет при себе двух врачей, одного - итальянца, другого - голландца». Врачом-итальянцем был, вероятнее всего. Павел (Паоло) из Милана, служивший затем и у царя Федора Иоанновича. О нем в 1595 г. царю писал французский король Генрих IV, проcивший отпустить Павла в Париж повидаться с родстнниками и знакомыми. В письме указывалось, что сей медик служит при московском дворе длительное время. Однако, Павел Миланский оставался в Москве и при царе Борисе Годунове. В документах Флорентийского посольства (1600 г.) имеются сведения, что дохтура Павла Великий Государь Борис Феодорович добре жалует и ехать ему в свою землю из-за старости возможно». Личным врачом Ивана Грозного в последние годы его жизни был голландец Иоганн Эйлоф. Как о ближнем царском враче сообщает о нем Джером Горсей. Голландский купец Исаак Масса, излагая одну из версий смерти Ивана Грозного, сообщает, что царя отравил его приближенный Богдан Бельский, который одал ему прописанное доктором Иоганном Эйлофом питье, бросив в него ад». Известно, что после смерти царя Иоганн Эйлоф был выслан из Москвы. Вместе с врачами приезжали аптекари и хирурги. Так, в 1557 г. приехал в Россию хирург и аптекарь Ричард Элмс. В 1567 г. в Москву прибыл аптекарь Томас Карвер, погибший, как и Арнульф Линдсей, во время пожара 1571 года. Есть упоминание в документах о голландском аптекаре Аренде Клаузине, прожившем в России сорок лет, и об аптекаре Николас Броуне. В 1581 г. была открыта придворная царская аптека, первая государственная аптека в России. Ее организация связывается с приездом в Москву английского аптекаря Джеймса Френчама, служившего при дворе Ивана Грозного до 1584 года. Аптека находилась в Кремле в палатах напротив Чудова монастыря и соборов. Как свидетельствовали современники, помещения аптеки были обставлены по тем временам просто роскошно. Поскольку аптека была царской, снабжалась она лекарствами из-за границы. Тот же аптекарь Френчам привез первую партию таких заморских лекарств, как опий, камфора, александрийский лист и другие. Привозили лекарства и врачи, и царские послы. Применялись в аптеке и многие лекарственные растения из арсенала русской народной медицины - валериана, змеев корень, чернобыльник, медвежье ухо, земляной дым, греча дикая, можжевеловые ягоды, земляника, солодковый корень и другие. Поступали они из различных районов России. Важнейшим источником получения лекарственных трав в Москве были специальные аптекарские сады и огороды. По распоряжению Ивана Грозного под аптекарские огороды была отведена территория «между Боровицкими и Троицкими воротами и слободой стрелецкого полка» (часть современного Александровского сада). Преемник Ивана Грозного царь Федор Иоаннович был хронически больным человеком. Английский посол Флетчер, побывавший в России в 1586 - 1587 годах, описывая тридцатидвухлетнего царя, сообщал, что был он «малорослым и болезненным недоростком, расположенным к водянке, с неровной, старческой походкой от преждевременной слабости в ногах». Естественно, что царь Федор уважительно относился к медицине и иноземным медикам. Как уже было сказано выше, при нем оставался врач его отца Павел Миланский. В 1586-1588 годах в Москве вновь служил англичанин Роберт Якоби. В 1592 г. по рекомендации профессоров Лейденского университета, одного из ведущих университетов Европы, для службы при дворе Федора Иоанновича приезжает молодой голландский врач Болдуин Хаммей. Доктор Хаммей служил в России пять лет, и царь с большой неохотой отпустил его домой. Как и его отец, царь Федор Иоаннович высоко ценил английских врачей. В 1594 г., после долгих переговоров, королева Елизавета направила в Москву доктора Марка Ридли. Королева рекомендовала Ридли как высокообразованного в своей области человека, достойного служить царю. Доктор медицины Кембриджского университета, член королевского колледжа врачей тридцатипятилетний Марк Ридли стал любимцем царского двора. Он изучил русский язык и даже, по имеющимся сведениям, составил русско-английский и англо-русский словари, в которых русские слова были записаны кириллицей. Когда через пять лет Ридли уезжал из России, Борис Годунов, занявший трон после смерти Федора Иоанновича в 1598 г., написал королеве Елизавете: «Мы возвращаем его Вашему Величеству с нашим царским благорасположением и похвалой за то, что он служил нам и нашему предшественнику верой и правдой. Ежели и впредь пожелают приезжать в Россию английские врачи, аптекари и иные ученые люди, то всегда будут пользоваться хорошим приемом, пристойным местом и свободным допуском». Но несмотря на эти заверения царя, приехавший на смену Ридли доктор Виллис по необъяснимым причинам не был принят. По приезде в Москву Виллис был «экзаменован» государственным дьяком Василием Щелкаловым. Ответы доктора Оксфордского университета «не весьма удовлетворили Щелкалова. и Виллиса не старались удержать на Москве». После этого инцидента английские врачи появляются в России лишь в 20-е годы XVII века. Так в течение XVI столетия складывалась придворная медицина при российском царском дворе. Штат придворных медиков в этот период был еще невелик. При Василии III, Иване Грозном, Федоре Иоанновиче постоянно было не более 1-2 врачей, что зачастую создавало определенные сложности. Так, с отъездом в 1599 г. из России Марка Ридли при царском дворе остался лишь одни врач - престарелый Павел Миланский. Первоначально ко двору приглашались иноземные врачи, самостоятельно приезжавшие в Москву и проявлявшие там свой талант. Со второй половины XVI века врачи начинают приниматься ко двору уже по специальным рекомендациям. При этом медики, услугами которых постоянно пользовался царь, могли лечить и других людей. Тот же Марк Ридли, будучи врачом царя Федора Иоанновича, одновременно обслуживал и проживавших в Москве английских купцов. С появлением при Московском дворе первых иностранных врачей за их деятельностью устанавливается постоянный контроль с целью предотвращения «ведовских дел» (колдовства) и использования «лихо го зелья» (ядов). В основном этот контроль осуществлялся путем проверки подносимых царю лекарств. Эта обязанность возлагалась обычно на одного из наиболее приближенных к царю придворных. При Иване Грозном таким придворным был его любимец князь Афанасий Вяземский. Н.М.Карамзин, подчеркивая неограниченное доверие царя к Вяземскому, отмечал, что исключительно из рук своего любимца Иван Грозный принимал лекарства, прописанные ему доктором Арнульфом Линдсеем. Исходя из этого факта, некоторые историки называют А. Вяземского первым руководителем Аптекарского приказа. Но Афанасий Вяземский умер под пытками в 1571 г., за десять лет до создания в Москве первой царской аптеки. Его место занял другой любимец Ивана Грозного Богдан Бельский. При царе Федоре Иоанновиче Богдана Бельского постепенно оттесняет царский шурин Борис Годунов. Являясь фактическим руководителем Посольского приказа, он занимался и вопросами приглашения иноземных медиков для лечения царя, объединяя тем самым и подбор врачебных кадров, и контроль за их работой. В исторической литературе лица, контролировавшие деятельность придворных медиков, часто называются «аптечными боярами». Такое название взято из «Записок» служившего при Борисе Годунове француза Жака Маржерета. Маржерет утверждает, что «важнейшее в России достоинство имеет сан Конюшего боярина, за ним следует Аптечный боярин, главный, начальник медиков и аптекарей, потом Дворецкий и, наконец, Крайчий; сии четыре сановника занимают первые места в Думе». Однако, среди членов боярской Думы не упоминается об «аптечных боярах». В числе пожалований, раздававшихся при вступлении на престол нового царя, есть сведения о пожаловании в сан конюшего, дворецкого, кравчего (крайчего), в то же время не встречаются сведения о пожаловании во второй по значению, согласно Маржерету, сан «аптечного боярина». А. Вяземский и Б. Белъский были оружничими, Борис Годунов имел сан конюшего. Но ни один из них не имел сана «аптечного боярина». Скорее всего, это название следует считать лишь условным термином, принятым в литературе для обозначения лиц, контролировавших деятельность придворных медиков до создания специального органа управления - Аптекарского приказа. До конца XV века в Московском государстве не было постоянных органов управления. Существовала практика отдельных поручений по делам государева двора и тем или иным вопросам государственной деятельности, выполнение которых поручалось великими князьями наиболее приближенным к ним боярам. С созданием Русского централизованного государства при великом князе Иване III начинают появляться первые органы центрального управления, ведавшие особым родом государственных дел или отдельными областями государства. Возникали они без всякого общего учреждения, по мере необходимости, путем частных приказов, когда какому-либо лицу или нескольким лицам «приказывалось» ведение определенных дел. В зависимости от объема дел и с расширением функций появляется и управленческий аппарат для ведения делопроизводства, состоявший из дьяков и подьячих. Возникавшие органы управления получили название «приказов». Такой порядок становления управленческой системы в Российском государстве XV-XVI вв. затрудняет определение точных дат появления конкретных приказов. По тем же причинам не установлено точно и время учреждения Аптекарского приказа. Ряд ученых относит его появление к концу XVI в. и даже к 1581 г., ко времени создания первой придворной аптеки. Однако большинство историков считают, что он возник при первом царе из династии Романовых Михаиле Федоровиче. Документы же самого Аптекарского приказа имеются лишь начиная с 30-х годов XVII века. Учитывая сложившийся в XVI веке порядок организации центральных органов управления, логично предположить, что и создание Аптекарского приказа шло постепенно, и начало ему было положено в 1581 г. открытием первой придворной аптеки. Будучи «государевым» учреждением, аптека с самого начала должна была иметь в своем штате и «государева» чиновника. Уже в 90-е годы XVI века в аптеке была должность подьячего, который должен был вести делопроизводство и следить за сохранностью предназначенных для паря лекарств. Лекарства, «пристойные про великого государя», хранились в особом помещении за дьячей печатью, и никто, не исключая и докторов, и аптекарей, без подьячего не имел доступа в это помещение. Как единственное медицинское учреждение аптека стала центром придворной медицины, подтверждением чему является и название возникшего затем приказа. Но немногочисленный штат врачей наравне с другими придворными служителями находился в подчинении дворцового ведомства. Сложившаяся к концу XVI века организация деятельности придворных врачей радикально изменяется при царе Борисе Годунове. В 1600 г. он посылает своего переводчика Рейнгольда Бекмана в «немецкие города за докторами». В Риге Бекман уговорил ехать в Россию доктора Каспара Фидлера, уроженца Кенигсберга, о котором было известно, что он служил врачом герцогов курляндского и прусского, германского императора и французской королевы. Кроме Фидлера были приглашены доктора: Давид Фасмар и Генрих Шредер из Любека, Иоганн Хильшениус из Риги, а также студент-медик из Праги Эразм Бенский. Кроме того, на службу к Борису Годунову перешел приехавший с английским послом Ричардом Ли врач Христофор Рейтлингер, венгр по национальности, «весьма искусный в медицине и сведущий в языках». Таким образом, одновременно к царскому двору на службу впервые было приглашено сразу шесть врачей. Всего же при дворе Бориса Годунова, с учетом аптекарей и хирургов, состояло более 10 иноземных медиков. Все они должны были в первую очередь заботиться о здоровье государя. «Царь держал их всех для того, чтобы они ухаживали за его персоной. - свидетельствовал Конрад Буссов, служивший при дворе Бориса Годунова. - Они не имели права лечить кого-либо другого, даже кого-либо из вельмож, если только тот не пойдет на поклон к его величеству и не испросит его дозволения». Услуги придворных врачей оплачивались довольно высоко. Каждому из придворных докторов полагалось жалованье по 200 рублей и ежемесячные суммы на корма, выделялось по пяти лошадей из царской конюшни для верховой езды и для карет медика и его жены. Кроме того, им жаловались поместья с 30—40 крестьянами. Когда царь принимал лекарства, и они хорошо действовали, медиков дополнительно одаривали кусками камки и бархата, а также соболями. За лечение бояр и других царских приближенных плата давалась отдельно. Руководство деятельностью придворных медиков было возложено на Семена Годунова, двоюродного брата и ближайшего советника царя. Именно Семен Никитич Годунов упоминается впервые в документах в качестве руководителя придворной медицинской службы. В Никоновской летописи под 1602 годом, в рассказе о лечении придворными докторами жениха царевны Ксении Годуновой голштинского принца Иоганна говорится: «А дохтуры те были у боярина Семена в приказе». Одновременное приглашение к царскому двору сразу шести иноземных докторов, чьей основной и единственной задачей являлось «сбережение здоровья государя», определение строгой регламентации их деятельности и оплаты труда непосредственно из дворцовой казны и, наконец, назначение специального руководителя над придворными врачами позволяют говорить, что именно в 1600 г. было положено начало самостоятельной придворной медицинской службе в России. Благосклонный к образованным людям Борис Годунов, по свидетельствам современников, чрезвычайно любил своих иноземных медиков, ежедневно виделся с ними, разговаривал о делах государственных. По их просьбе он разрешил построить лютеранскую церковь в Немецкой слободе за Яузой. Такое отношение царя Бориса к иноземцам, как отмечает Н. М. Карамзин, «не оставалось бесплодным для его славы: муж ученый Фидлер, житель кенигсбергский (брат одного из Борисовых врачей), сочинил ему в 1602 г. на латинском языке похвальное слово, которое читала Европа». Но та же любовь царя к иноземным врачам обернулась для них большими неприятностями после смерти Бориса Годунова. По Москве был пущен слух, что иноземные медики были советниками царя и получили от него несметные богатства. Толпы народа бросились в дома немецких докторов и полностью их разграбили. Смерть Бориса Годунова, начавшееся «смутное время» и польская интервенция прервали развитие созданной при нем придворной медицинской службы. Правда, льготы и привилегии, установленные иноземным врачам, сохранялись и во время краткого правления Лжедмитрия I, который довольно часто посещал аптеку в Кремле и беседовал с врачами. И вновь милостивое отношение закончилось для некоторых из них весьма плачевно. После убийства Лжедмитрия доктора, с которыми он особенно часто общался, новым царем Василием Шуйским были высланы из Москвы. Только Давида Фасмара, который жил уединенно и с поляками особых дел не имел, Василий Шуйский оставил своим врачом. При царе Михаиле Федоровиче восстанавливается деятельность придворной медицинской службы. В этот период расширяется и сфера ее деятельности. Помимо царя и его семьи придворные медики начинают обслуживать и ближних бояр, а позже их услуги становятся доступны и более широкому кругу лиц, составлявших царский двор. Появляется необходимость и в организации военной медицины. В связи с этим придворная медицинская служба выделяется в самостоятельный Аптекарский приказ. Аптекарский приказ был государственным учреждением и действовал, как и другие приказы, от имени царя. Средства на его содержание выделялись из государственной казны. Кроме того, он получал доходы от приписанных к нему деревень. Аптекарский приказ занимал значительное место в системе органов государственного управления. Возглавляли его представители крупнейших боярских родов: Иван Борисович и Яков Куденетович Черкасские, Федор Иванович Шереметев. Борис Иванович Морозов. Илья Данилович и Иван Михайлович Милославские, Артамон Сергеевич Матвеев, Никита Иванович и Яков Никитич Одоевские. Все они, за исключением отца и сына Одоевских, были в ближнем родстве с царской семьей и на том или ином этапе истории были фактическими руководителями внешней и внутренней политики государства. Важное место Аптекарского приказа в государственной системе объясняется тем. что его назначением была забота о здоровье царя, его семьи, его ближайшего окружения, организация медицинской службы в царском войске, то есть медицинское обеспечение всех властных структур государства. Как орган управления Аптекарский приказ ведал всеми специалистами-медиками. В его штате были доктора, лекари, аптекари, алхимисты, костоправы и другие. Главное положение занимали доктора. Большинство из них были наиболее известные и опытные врачи, обучавшиеся в лучших университетах Европы и имевшие степени докторов медицины. Вторыми по значению среди врачебного персонала были лекари. Если доктора занимались лечением внутренних болезней, то лекари лечили болезни наружные и занимались в основном хирургией. На Аптекарский приказ была возложена проверка документов врачей об образовании и службе, проведение экзаменов врачам и аптекарям, желавшим получить врачебную или аптекарскую практику в России. Врачей, не прошедших экзамен, предписывалось «гнать» из России, но «без жадного озлобления». В XVI—XVII веках прибывавшие в Россию доктора должны были представлять рекомендательные письма, в которых давалась оценка их врачебного мастерства. Так, англичане Роберт Якоби и Марк Ридли представили рекомендательные письма от королевы Елизаветы, Артемий Дий - от королей Якова и Карла I, голландец Болдуин Хаммей - от руководства Лейденского университета. Представление рекомендательных писем и проведение профессиональных экзаменов были призваны закрыть дорогу в Россию неучам и шарлатанам. Важной функцией приказа было проведение освидетельствования больных, своего рода врачебная экспертиза. Врачебное освидетельствование проходили все лица, находившиеся при царе или служившие во дворце, - родственники царя, бояре и воеводы и даже рядовые стрельцы и служители. По результатам осмотров составлялись протоколы - «дохтурские сказки». Главной задачей осмотров было определение, чем болен человек, годен ли к службе, нет ли у него «моровой» (т. е. эпидемической) болезни. В ведении Аптекарского приказа была и организация медицинской службы в царском войске. Приказ занимался подбором и направлением лекарей в стрелецкие полки, а также комплектованием полевых аптек. Роль военных врачей (полковых лекарей) возрастает с появлением в российском войске при царе Михаиле Федоровиче «полков иноземного строя». Поэтому иноземные врачи стали приглашаться не только для службы при дворе, но и для службы в войсках. Для выполнения возложенных на Аптекарский приказ задач иностранных врачей, особенно для стрелецких полков, уже не хватало. Появляется потребность в подготовке собственных кадров. Первоначально их готовили путем прикрепления учеников к практикующим врачам и аптекарям, служившим в России. Но уже в 1654 г. при Аптекарском приказе открывается первая лекарская школа, которая за время своего существования подготовила более 100 лекарей. Одновременно была открыта школа по подготовке специалистов костоправного дела. По окончании школ ученики направлялись для прохождения службы в стрелецкие полки. В административном подчинении Аптекарского приказа находилась и придворная аптека, которая, по словам очевидцев, «содержалась весьма великолепно». С 30-х годов XVII века лекарства из аптеки по указанию царя начинают постепенно отпускаться «для всякого чина людям». Но в 1672 г. для отпуска лекарств «всякою чина людям» открывается вторая аптека, из которой снабжали и воинские части. Аптека в Кремле вновь остается только придворной. В функции приказа входило не только управление и подбор кадров, но и снабжение аптек лекарствами. Аптекарский приказ подбирал заготовителей лекарств, инструктировал их. где, когда и как собирать лечебные травы и каким способом доставлять их в Москву. Поступали лечебные травы ц в порядке государственной «ягодной повинности». При этом приказ определял, в каких регионах какие травы необходимо собирать. Источниками получения лечебных трав были аптекарские сады и огороды. В XVII веке аптекарские огороды в Москве были организованы за Мясницкими воротами, в Немецкой слободе за Яузой и других местах. Много лекарственных средств завозилось из-за границы, причем не только из Англии, но и из других стран Европы и из Персии. В 1663 г. Ф. Я. Милославскому было поручено купить 20 пудов хинной коры из «Кизилбашской земли» (Персии). Кроме того. Аптекарский приказ давал поручения закупать большие партии лекарств иноземным специалистам и купцам. В том же 1663 г. английский купец Гембдон прислал покупных лекарственных запасов «во шести сундуках да дву бочонках да в тючке». Еще одной функцией Аптекарского приказа было хранение различных научных сочинений. Но прежде всего в приказе были собраны медицинские книги, как переводные, так и многочисленные рукописные лечебники, травники, написанные еще до книгопечатания и излагавшие опыт народной медицины. Но такой широкий круг деятельности Аптекарского приказа, превращавший его фактически в государственный орган руководства медициной, не изменял его основною назначения придворного ведомства. Поэтому подбор иноземных врачей для службы в нем производился особенно тщательно. Вот каким условиям должен был отвечать доктор, приглашавшийся на придворную службу: «...подлинно, прямо ли дохтур, и дохтурскому делу научен, и где дохтурскому делу учился, и в академии он был ли, и свидетельствованные грамоты у него есть ли». Лицам, занимавшимся приглашением докторов, рекомендовалось: «А будет про того дохтура подлинно не ведомо, что он прямой дохтур. и в академии не был и свидетельствованных грамот у него нет, того бы дохтура не призывал, а призывал иного дохтура доброво и ученого и навычново». В связи с этим в большинстве случаев придворные врачи были профессионалами высокой квалификации, имевшими у себя на родине хорошую репутацию. Одним из первых иностранных врачей при дворе цари Михаила Федоровича был голландец Валентин Бильс, приехавший в Москву в 1615 г.. Бильс был придворным врачом в течение 18 лет, до своей смерти в 1633 г.. Он пользовался особым доверием царя, который распорядился построить для Бильса дом непосредственно в Кремле у Троицких ворот, в ста шагах от дворца. В 1621 г., через 23 года после доктора Марка Ридли, при царском дворе вновь появляется английский врач. Им был доктор Артур (Артемий) Дий. направленный в Россию по просьбе царя английским королем Яковом I. В общей сложности 12 лет доктор Дий был личным врачом царя Михаила Федоровича и его отца, патриарха Филарета. Много работал он и в Аптекарском приказе: экзаменовал вновь прибывших врачей и аптекарей, проверял их знания и профессиональную компетенцию; энергично занимался пополнением царской аптеки лекарствами. Во время поездок в отпуск в Англию Дий выполнял различные, в том числе и торговые, поручения царя. Лишь в 1634 г., после смерти жены, Артемий Дий вернулся на родину, где вскоре стал лейб-медиком короля Карла I. В числе придворных врачей царя Михаила Федоровича в последние годы его жизни были доктор Венделинус Сибилист, доктор Иоганн Белев, известный врач и художник из Шлелвига доктор Артман (Гартман) Граман. Кроме них в штате Аптекарского приказа состояли: два аптекаря, одни алхимист, один окулист, четыре лекаря, два переводчика и часовых дел мастер. Значительное количество полковых врачей, не состоявших в штате Аптекарского приказа, числились за Стрелецким и Рейтарским приказами. Значительно расширяется штат придворных медиков при царе Алексее Михайловиче. Так, в 1663 г. кроме докторов в Аптекарском приказе числились уже 4 аптекаря, 2 алхимиста, часовой мастер, 9 лекарей и 21 ученик лекарского дела. Однако основную роль играли доктора, призванные следить за здоровьем царя, которых лишь при необходимости привлекали к лечению аптекарей и лекарей. Как правило, в штате Аптекарского приказа было несколько докторов из различных стран. Большим авторитетом при царе Алексее Михайловиче пользовался англичанин Сэмюэль Коллинс, чья репутация быстро превзошла репутацию его предшественников. Коллинс прожил в России с 1660 года по 1669 год, выполняя помимо медицинских обязанностей дипломатические и торговые поручения. Он вел также большую переписку с известным английским физиком Робертом Бойлем. сообщая ему свои наблюдения и впечатления о России. В 1665-1667 годах при царском дворе служил доктор Томас Вильсон, уроженец Шотландии, окончивший Лейденский университет. Всего два года пробыл он в России, но за свои заслуги удостоился высшей награды - официальной личной аудиенции царя. Кроме врачей из Англии в Аптекарском приказе при царе Алексее Михайловиче служили и врачи из других стран Европы. В 1656-1666 годах в числе придворных врачей был австрийский врач Андреас (Андрей) Энгельгардт, занимавшийся не только медициной, но и написанием для царя естественно-научных трактатов. Среди придворных докторов во второй половине XVII века были шведы отец и сын Розенбурги. голландец Захарий Ван-дер-Гульст, саксонец Лаврентий Блюментрост и другие. Большинство из них длительное время служили при дворе, много сделали полезного для организации работы Аптекарского приказа и развития российской медицины, а для некоторых из них Россия стала второй родиной. Так, Лаврентий Алферьевич Блюментрост, приехав в Москву в 1668 г., прожил в ней 37 лет и умер в 1705 г. в возрасте 86 лет. Его сыновья Иван и Лаврентий Блюментросты, родившиеся уже в Москве, оставили заметный след в истории российской медицины. В Аптекарском приказе служили не только врачи, добровольно приезжавшие в Россию по приглашениям. Например, известный по истории стрелецкого бунта 1682 года врач Стефан фон Гаден (Данила Гаден, Степан Фунгаданов) был взят в плен во время войны с Польшей в 1656 г.. Первоначально он служил в Аптекарском приказе лекарем, а с 1674 года стал придворным доктором царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. Труд придворных врачей-иностранцев оценивался довольно высоко. Но и ответственность была высокой. Деятельность докторов строго регламентировалась и контролировалась. Вот как описывает порядок представления лекарств царю боярин А. С. Матвеев, руководивший Аптекарским приказом в 1672-1676 годах: «Лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном по рецептам, рецепты хранятся в аптекарской палате; всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Федор Федорович Куракин и Иван Богданович Хитрово; после же приема что оставалось от лекарства, допивал он же, Матвеев, в глазах государя». Регламентировался и сам порядок составления лекарств. Рецепт врача, прописанный царю, поступал в Аптекарский приказ с подробным описанием всех лекарственных средств, вошедших в состав лекарства, и их действия на человеческий организм. Рецепт с описанием докладывался царю, и если следовал положительный ответ царя, то по этому рецепту готовили лекарство особо доверенные аптекари. Царский рецепт в русском переводе записывался в книги Аптекарского приказа с указанием, кто составил лекарство и кто взял его во дворец. Но даже наличие такого жесткого контроля не спасало иных придворных врачей от обвинений в попытках отравления царя, особенно если эти обвинения использовались в борьбе за власть между различными боярскими группировками. В 1682 г., во время борьбы за власть между Милославскими и Нарышкиными, были убиты стрельцами доктор Стефан фон Гаден (Данила Гаден) и доктор Иоганн Гутменш, а также боярин А. С. Матвеев. В грамоте, данной стрельцам царями Иваном и Петром Алексеевичами, указывалось: «А боярина Артемона Матвеева, и Данила дохтура, и Ивана Гутменша. и сына ево, Данилова, побили за то, что они на наше царское пресветлое величество злое отравное зелие, меж собой стакався, составливали». Обвинение было ложным и направленным в первую очередь против боярина А. С. Матвеева, но в этой политической борьбе погибли и два врача. Причем если Стефан фон Гаден был убит как непосредственный, по мнению стрельцов, участник злодейства, то Иоганн Гутменш - как первый попавшийся под руку иноземный врач. Но это был практически единственный случай трагической судьбы придворных медиков в истории Аптекарского приказа, который к концу XVII века стал уже довольно крупным учреждением. В 1682 г. в его штабе состояло более 100 человек, в том числе 82 медика: 6 докторов, 4 аптекаря, 3 алхимиста, 10 лекарей-иноземцев, 21 русский лекарь и 38 учеников лекарского и костоправного дела. В административном аппарате было 12 подьячих, толмачи (переводчики), огородники, разводившие лекарственные растения, и хозяйственные работники. Аптекарский приказ, оставаясь придворным ведомством, к концу XVII в. фактически превратился в центральный орган управления всей государственной медициной. Под его руководством организуются аптеки, аптекарские сады и огороды, производится подбор кадров специалистов, в том числе и подготовка собственных медицинских кадров, создается военно-медицинская служба, проводится врачебная экспертиза и другие мероприятия. Реформы Петра I затронули и деятельность Аптекарского приказа. Одним из первых изменений было назначение руководителем Аптекарского приказа не родовитого боярина, а видного государственного деятеля думного дьяка Прокопия Возницина, возглавлявшего приказ в 1699-1700 годах. Петр I, по словам современников, испытывал большое влечение к медицине. Будучи в составе «Великого посольства» в 1697-1698 годах в Голландии и в Англии, он знакомился и с медицинскими клиниками, и с анатомическими лабораториями. Именно после этой поездки он и назначил главой Аптекарского приказа бывшего с ним в составе посольства Прокопия Возницина. Петр I в деле организации медицины опирался в значительной степени на советы профессионалов. Придворные врачи, получившие в начале XVIII века наименование лейб-медиков, постоянно сопровождали царя в военных походах, заграничных поездках, выполняли его многочисленные поручения, в том числе и по вопросам деятельности Аптекарского приказа. Одним из таких профессионалов был доктор медицины голландец Николаус (Николай Ламбертович) Бидлоо. В 1702 г. русским послом в Голландии А.А. Матвеевым он был приглашен в Россию на должность лейб-медика Петра I и прослужил при царе пять лет. В 1706 г. был назначен главным врачом создававшегося в Москве по его инициативе первого госпиталя (ныне Главный военный клинический госпиталь им. Н. Н. Бурденко). Одновременно он возглавил и первую в стране Московскую госпитальную школу. С самого начала, благодаря Бидлоо, Московскую госпитальную школу отличал клинический принцип обучения, то есть сочетание теории с практикой, обучение учащихся непосредственно у постели больного. Этот принцип, введенный впервые в Падуанском университете в XVI веке Д. Монтано, развит был затем в Лейдене Ф. Сильвиусом и Германом Бургавом. Будучи выпускником Лейденского университета, Бидлоо перенес в Московскую госпитальную школу клинический метод образования, который был затем использован другими медицинскими школами России. Почти тридцать лет оставался Бидлоо на посту главного врача госпиталя и директора госпитальной школы. С его деятельностью связана целая эпоха в становлении и развитии российской медицины и в подготовке национальных врачебных кадров. «Первым учителем хирургии в России» назвал Н. Бидлоо известный русский хирург В. А. Оппель. В 1707 г. в Петербурге учреждается в дополнение к. Аптекарскому приказу Аптекарская канцелярия. Оба эти учреждения имели общее руководство, но в Аптекарской канцелярии, находившейся при царском дворе в новой столице, основную роль играл первый лейб-медик Петра I. Более того, Аптекарская канцелярия постепенно начинает занимать первенствующее положение по отношению к Аптекарскому приказу. Роль последнего все больше сводилась к руководству медициной в Москве и Московской губернии. Особенно значение Аптекарской канцелярии возрастает при лейб-медике Роберте Эрскине. Шотландец Роберт Эрскин (Роберт Карлович Арескин), доктор медицины и философии, член Королевского британского общества (Академии наук), приехал в Россию и 1706 г.. В течение семи лет он был врачом А.Д. Меншикова. выполняя одновременно поручения царя, особенно по вопросам военной медицины. После смерти царского лейб-медика Иоганна Донеля в 1713 г. Эрскин приглашается на освободившееся место. Став лейб-медиком Петра I, Эрскин вскоре фактически возглавил Аптекарскую канцелярию, а затем и Аптекарский приказ. Уже в 1714-1715 гг. Сенат направлял свои указания в Аптекарскую канцелярию и Аптекарский приказ непосредственно «доктору Арескину». Вскоре это положение закрепляется официально. 30 апреля 1716 года Петр I назначает Роберта Эрскина «первым своим доктором», «архиатром» и «президентом канцелярии надворной медицины и всего медицинского факультета империи». Кроме того, Эрскину был присвоен чин действительного статского советника, что впоследствии составляло гражданский чин 4 класса и приравнивалось к званию генерал-майора. Таким образом, впервые руководителем придворной медицины и всей медицины России стал не сановный боярин или дьяк, а врач, которому официально присваивалось звание архиатра. Звание архиатр, существовавшее еще во времена Римской империи и означавшее врача, состоявшего при императоре, было известно в России давно. Оно встречается уже при Борисе Годунове, один из медиков которого носил это звание. И Роберт Эрскин еще до 1716 года в документах периодически называется архиатром. Но официально это звание как особая должность было введено Петром I в 1716 г. и просуществовало в России до 1762 года. Архиатры управляли всей медициной России («всем медицинским факультетом»), имели главный надзор за всеми медицинскими учреждениями. Но основной их задачей оставалась забота о здоровье государя и его семьи и руководство придворной медициной. Роберт Эрскин пробыл в должности архиатра чуть более двух лет. Он умер в декабре 1718 г. Но за два года им было много сделано по усовершенствованию организации медицины в России, созданию новых госпиталей и аптек, изысканию источников минеральных вод, лечению которыми он придавал большое значение. Эрскин принимал активное участие в организации Кунсткамеры и был ее первым директором.

 Земская медицина — форма медико-санитарного обеспечения главным образом сельского населения, возникшая в России после отмены крепостного права. З. м. впервые в истории медицины и здравоохранения разработала и внедрила новую форму организации медпомощи — территориальную участковость, которая в дальнейшем на принципиально иной социально-экономической основе была развита советским здравоохранением. Возникновение З. м. непосредственно связано с земской реформой — введением в 1864 г. земского хозяйственного самоуправления в 34 (из 89) губерниях Российской империи, главным образом в центральных. В 1911 г. земство было введено еще в 6 западных губерниях. В.И. Ленин характеризовал земскую реформу как одну «... из тех уступок, которые отбила у самодержавного правительства волна общественного возбуждения и революционного натиска» (В.И. Ленин, Полное собрание соч., т. 5, с. 33). Земства обеспечивали хотя бы минимум медико-санитарного обслуживания крестьянства. Согласно «Положению о земских учреждениях» (1864), на земство возлагалось «попечение в пределах, законом определенных и преимущественно в хозяйственном отношении, о народном здравии». Однако закон обязывал их только содержать переданные им учреждения бывших приказов общественного призрения и принимать меры к организации оспопрививания. Точной регламентации обязанностей земств по оказанию врачебной помощи сельскому населению не существовало. Среди многих земских деятелей было распространено мнение, что «доктор это барский лекарь, фельдшер — мужицкий». Земства выделяли незначительные средства на содержание З. м.; они стремились покрыть расходы на оказание медпомощи за счет самого крестьянства путем специального медицинского сбора, а также платы за совет, рецепт и др., которая была различной в различных губерниях. Несмотря на многолетнюю борьбу передовых земских врачей, полностью бесплатная медпомощь оказывалась лишь в небольшой части губерний и уездов. В первые годы существования З. м. практиковалась разъездная система медицинского обслуживания: врач, живший в городе или при уездной амбулатории, 1 раз в месяц или реже объезжал фельдшерские пункты уезда. Постепенно разъездная система через промежуточную (смешанную) форму была заменена стационарной. Возникновение врачебного участка на селе явилось одной из важнейших заслуг З. м. Земские врачи стремились к тому, чтобы была учреждена нормальная сеть врачебных участков; они разработали структурные принципы врачебного участка: врачебный участок на селе должен иметь радиус в пределах 10 верст, площадь — 314 квадратных верст, население его должно составлять 6—6,6 тыс. чел. В него должны входить участковая лечебница (стационар на 5—10 коек с родильным и сифилитическим отделениями, заразный барак, амбулатория), помещение для аптеки, квартира для врача и дом для персонала. Наряду с земскими врачебными участками сформировались земские уездные и губернские больницы. В последних создавались прозектура, операционные. Так сложилась трехзвенная структура врачебной помощи сельскому населению: врачебный участок — уездная больница — губернская больница. Однако она существовала не повсеместно. Развитие З. м. характеризовалось увеличением числа врачей на селе, сначала за счет бывших уездных и городских врачей и врачей приказов общественного призрения, а затем молодых врачей из среды разночинцев. Земские учреждения стали центрами общественной деятельности демократически настроенной русской интеллигенции, в т.ч. врачей. Это были люди, стремившиеся служить народу, в своей врачебной деятельности исходившие из его интересов, «...из интересов статистики и не считающиеся с интересами правящих сословий» (В.И. Ленин, Полное собрание соч., т. 5, с. 329). Именно в начальный период земства сложился тип земского врача — человека, обладающего высокими морально-этическими качествами, бескорыстного общественного деятеля, который оказал влияние на формирование лучших традиций русской общественной медицины. Существенную роль в развитии и совершенствовании основных принципов З. м. сыграла прогрессивная медицинская периодическая печать: «Архив судебной медицины и общественной гигиены», «Земский врач», «Московская медицинская газета», «Врач», «Русский врач», «Журнал общества русских врачей в память Н.И. Пирогова», «Общественный врач» и др.; передовые медицинские общества: «Общество русских врачей в Москве», «Общество врачей в Казани», «Общество русских врачей в память Н.И. Пирогова». Тесную связь с земскими врачами поддерживали прогрессивные профессора-медики — П.И. Дьяконов, А.В. Корчак-Чепурковский, В.Ф. Снегирев, Н.Ф. Филатов, Ф.Ф. Эрисман и др.; они способствовали совершенствованию земского медицинского дела. Из среды земских врачей вышли такие крупные представители отечественной медицины, как хирурги С.И. Спасокукоцкий, А.Г. Архангельская, офтальмолог В.А. Шафрановский, психиатр В.И. Яковенко и многие другие. Большое значение для развития З. м. имели губернские и уездные съезды земских врачей. Первый губернский съезд земских врачей (Тверской губернии) был созван в 1871 г. По всем земским губерниям до 1913 г. состоялось 378 губернских съездов земских врачей (помимо специальных съездов и совещаний по борьбе с холерой и др.). Особую роль в истории З. м. сыграли съезды врачей в память Н.И. Пирогова. Правление Пироговского общества фактически осуществляло идеологическое руководство З. м. Ha Пироговском съезде его председатель Н.В. Склифосовский определил земского врача как «основную фигуру среди русских врачей». На Пироговских съездах земские врачи получали возможность устанавливать связь с крупнейшими представителями отечественной медицины — С.С. Корсаковым, А.А. Бобровым, Г.Н. Габричевским и др. В трудах Пироговских съездов нашли отражение основные этапы развития врачебно-санитарного дела в земствах. Тяжелые условия жизни сельского населения, высокая заболеваемость и смертность и особенно эпидемии вынуждали земства к созданию санитарных организаций, введению должностей санитарных врачей. Первым земским санитарным врачом стал И.И. Моллесон. Земскими санитарными врачами была выработана хорошо продуманная схема санитарной организации: санитарный совет при губернской земской управе формировал губернское санитарное бюро во главе с врачом, фактически руководившим всем санитарно-противоэпидемическим делом. В состав бюро должны были входить врач-статистик, врач по оспопрививанию и врачи-эпидемиологи. Бюро должно было издавать врачебно-санитарные хроники и созывать губернские съезды врачей. Оно руководило уездными санитарными советами, которым подчинялись уездные санитарные врачи и участковые санитарные советы. Однако в полном объеме эта схема осуществлена не была. К 1913 г. более или менее полные санитарные организации имелись лишь в 18 из 34 земских губерний. Недоставало кадров эпидемиологов. Важное значение в организации и развитии медико-санитарного дела в земствах имела санитарная статистика Из среды земских врачей вышли крупнейшие специалисты в этой области — С.М. Богословский, П.И. Куркин, Е.А. Осипов и др. Многими земскими врачами были проведены ценные санитарно-статистические исследования. Московское губернское земство силами группы врачей (Ф.Ф. Эрисман, А.В. Погожев, Е.М. Дементьев) провело в 1879—1885 гг. первое комплексное санитарно-гигиеническое обследование и описание 1080 промышленных предприятий Московской губернии с общим числом рабочих 114 тыс. чел., высоко оцененное В.И. Лениным. Исторический опыт развития З. м. показывает, что земские медики в труднейших условиях провели огромную созидательную работу. Врачебный участок, явившийся основной организационной формой З. м. и крупнейшей ее заслугой, был рекомендован в 1934 г. Гигиенической комиссией Лиги Наций другим странам для организации медпомощи сельскому населению. Чрезвычайно важна роль З. м. в развитии здравоохранения. Известный гигиенист М.Я. Капустин подчеркивал: «Западная Европа выработала медицинскую помощь в болезнях преимущественно в виде личного дела больного и служащего ему врача, на правах ремесла или торговли. Русская земская медицина явилась чисто общественным делом. Помощь врача в земстве не есть личная услуга за счет больного, не есть также и акт благодеяния, она есть общественная служба....Как высший, так и узкий интерес земского врача заключается в сокращении числа больных и продолжительности болезней. Задачи лечащей медицины и гигиены здесь идут рука об руку в неразрывной связи». Организационные формы, выработанные З. м., в значительной степени были восприняты городской и фабрично-заводской медициной, которые начали приобретать более определенные черты на рубеже 19 и 20 вв. в связи с дальнейшим развитием капитализма, ростом промышленности и городов. Вместе с тем З. м. была бессильна решить ряд проблем, осуществить которые позволила только государственная система здравоохранения, созданная после Великой Октябрьской социалистической революции. Заблудовский П.Е. История отечественной медицины: Уч. пособие.- Ч. 1: Период до 1917 г. - М. 1960. - 400 с.

2. Заблудовский П.Е. История отечественной медицины: Уч. пособие. — Ч. 2: Медицина в СССР. - М.: Изд. ЦОЛИУВ, 1971. - 90 с.

3. Заблудовский П. Е История медицины./Методическое пособие - М.: Медицина, 1998. - 113 с.

4. Лисицын Ю.П. История медицины. - 2-е изд. М.: Гэотар-Мед, 2008. – 400 с.

5. Мультановский М.П. История медицины. Изд.2-е, перераб. и доп. – М. 1967. - 272 с.

6. Сорокина Т.С. Медицина в рабовладельческих государствах Средиземноморья.

- М.: Изд-во УДН, 1979. - 96 с.

7. Сорокина Т.С. Атлас истории медицины: Первобытное общество. Древний мир.

- 2-е изд., переработ, и дополн. — М.: Изд-во УДН, 1987. - 170 с.

8. Сорокина Т.С. Атлас истории медицины: Новое время (1640-1917). - М.: Изд-во УДН, 1987. - 160 с.

9. Сорокина Т.С. История медицины: Учебник для студ. высш. мед. учеб. заведений / 3-е изд., переработ, и дополн. - М.: Академия, 2004. - 560 с.

Дополнительная литература по истории медицины

1. Абу Али Ибн Сина (Авиценна). Канон врачебной науки в 10 томах./ Пер. с арабского Ю.Н. Завадовского и С. Мирзаева. - 4-е изд. – М.: ЭНИО. 2007.

2. Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья; Цвет медицины Салерно; Стихотворные предписания Салернской школы; просьба по возвращению из Салерно./Пер. с лат. Ю.Ф. Шульца. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002. – 176 с.

3. Аронов Г.Е, Грандо А.А., Мирский М.Б., Сорокина Т.С., Шилинис Ю.А., Жуковский Л.И., Коган В.Я. Выдающиеся имена в мировой медицине - Great Names in the World History / Под ред. проф. А.А. Гракдо. - Киев: РИА «Триумф», 2002. - 495 с. (на русск. и англ. языках).

4. Ассман Я. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. - М.: Присцельс, 1999. - 368 с.

5. Белицкий М. Забытый мир шумеров. /Пер.с польск. Послесл. И.С. Клочкова. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы издательства, 1980. – 398 с.

6. Богоявленский Н.А. Древнерусское врачевание в XI-XVII вв. – М.: Медгиз, 1960. -325 с.

7. Бородулин В.И. Очерки по истории отечественной кардиологии. - М. 1988. – 304 с.

8. Везалий А. О строении человеческого тела. /Пер. с лат. : В 2-х т. - М. 1950-1954. Т.1-2.

9. Вейнберг И.П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. - М.: Наука, 1986. – 286 с.

10. Вогралик В.Г., Вязьменский Э.С. Очерки ки­тайской народной медицины. - М.: Медгиз, 1961. - 192 с.

11. Гиппократ. Этика и общая медицина; Письма./пер. с древнегреч. В.Руднева. – М.: Мир книги, Литература, 2007. – 336 с.

12. Гольфельд А.Я. Очерки по истории педиатрии СССР.- М.: Медицина, 1970. - 184 с.

13. Грибанов Э.Д. Медицина в символах и эмблемах. - М.: Медицина, 1990. – 206 с.

14. Григорьян Н.А. Иван Петрович Павлов. 1849-1936. Ученый. Гражданин. Гуманист. К 150-летию со дня рождения.  - М.: Наука, 1999. - 312 с.

15. Грицак Е.Н. Популярная история медицины. – М.: Вече, 2003. – 464 с.

16. Глязер Г. Драматическая медицина. Опыты врачей на себе. /Пер. с нем. – М.: Молодая гвардия, 1962. - 208 с.

17. Древние цивилизации. Под общей ред. Г.М.Бонгард-Левина. - М.: Мысль, 1989. – 479 с.

18. История медицины СССР./Под ред. Б.Д. Петрова. – М.: Медицина, 1964. – 646 с.

19. Каган-Пономарев М.Я. Литераторы-врачи: Очерки и подходы с приложением Биобиблиографического словаря. М.: Дашков и К, 2007. – 438 с.

20. Карасик В. М. Прошлое и настоящее фармакологии и лекарственной терапии. Исторические очерки воззрений на содержание лечебного эффекта лекарств.- М.: Медицина, 1965. - 184 с.

21. Кованов В.В. Хирургия без чудес. Очерки, воспоминания. Изд.2-е, доп. – М. 1986. - 352 с.

22. Конюс Э.М. Истоки русской педиатрии/ Э.М. Конюс, предисл. В.П.Лебедевой, Г.Н. Сперанского. – М.: Медгиз, 1946. – 415 с.

23. Крюи Поль де. Охотники за микробами. Борьба за жизнь. - М.: Наука, 1987. - 432 с.

24. Кузьмин В.Ю. История земской медицины России и влияние на неё государства и общественности (1864-февраль 1917 гг.). – М. 2005. - 44 с.

25. Левит М.М. Становление общественной медицины в России. - М.: Медицина, 1974. - 232 с

26. Лисицын Ю.П., Изуткин A.M., Матюшин И.Ф. Медицина и гуманизм. - М.: Медицина, 1984. - 279 с.

27. Марчукова С.М. Медицина в зеркале истории. – СПб.: Европейский дом, 2003. – 272 с.

28. Медицина и милосердие Москвы в зеркале столетий (к 850-летию столицы России)./Б.Ш. Нувахов и др. - М. 1997. – 191 с.

29. Мейер-Штейнег Т. Древняя медицина (Медицина Древнего Востока и классической древности). – 2-е изд., испр. – М.: Вузовская книга, 2007. – 120 с.

30. Мейер-Штейнег Т. Медицина XVII-XIX веков. – 2-е изд., испр. – М.: Вузовская книга, 2007. – 120 с.

31. Мечникова О.Н. Жизнь Ильи Ильича Мечникова. - Изд.2-е, – М.: КомКнига, 2007.  -240 с.

32. Микиртичан Г.Л., Суворова Р.В. История отечественной педиатрии: Лекции. – СПб.: СПбГПМА, 1998. – 156 с.

33. Мирский М.Б. Медицина России XVI-XIX веков. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН), 1996. - 400 с.

34. Мирский М.Б. Хирургия от древности до современности: Очерки истории. - М.: Наука, 2000. - 798 с.

35. Мур Ф. История пересадок органов. / Пер. с англ. И. Н. Шаталовой. Под ред. и с предисл. д-ра мед. наук проф. Р. В. Петрова. - М.: Мир, 1973. - 311 с. (В мире науки и техники).

36. Ноздрачев А.Д., Марьянович А.Т., Поляков E.О., Сибаров Д.А., Хавинсон В.Х. Нобелевские премии по физиологии и медицине за 100 лет. - СПб.: Гуманистика, 2002. - 688 с.

37. Околов В.Л. История русской хирургии в персоналиях (1722-1922 гг.). – Тюмень. 1995. - 224 с.

38. Оппенхейм А. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации. Изд. 2-е, испр. и доп. /Пер. с англ. М. Н. Ботвинника. Послесл. М. А. Дандамаева. - М.: Наука, Главная редакция восточной  литературы, 1990. – 319 с.

39. Очерки истории здравоохранения СССР./Под ред. М.И. Барсукова. – М., Медгиз, 1957. – 393 с.

40. Порудоминский В. Пирогов. Серия: «Жизнь замечательных людей». Изд.2-е, доп. М. 1969. - 272 с.

41. Рохлин Д.Г. Болезни древних людей. - М.-Л.: Наука, 1965. - 304 с.

42. Саркисов Д.С. Очерки истории общей патологии. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Медицина, 1993. – 509 с.

43. Семенченко В.Ф. История фармации. – М.: ИЦК «МарТ», 2002 – 639 с.

44. Сергеенко М.Е. Жизнь древнего Рима. - М.: Наука, 1964. – 336 с.

45. Сеченов И.М. Биография. Главные труды. – М.: ДЕАН, 2004. - 816 с.

46. Сточик A.M. Избранные лекции по курсу истории медицины и культурологии: Вып. 1. Становление человека и человеческого общества. Возникновение медицины. - М.: МГП «Эрус», 1992. - 29 с.; Вып. 2. - М.: МГП «Эрус», 1992. - 88 с.

47. Сточик А.М., Пальцев М.А., Затравкин С.Н. Медицинский факультет Московского университета в реформах просвещения первой трети XIX века. 2-е изд., доп. - М.: Шико, 2001. - 338 с.

48. Страшун И.Д. Русская общественная медицина в период между двумя революциями 1907-1917 гг. - М.: Медицина, 1964. - 206 с.

49. Троянский Г.Н. Галерея отечественных ученых в области стоматологии. - М.: ММСИ, 1988. -165 с.

50. Троянский Г.Н. История советской стоматологии (Очерки). - М.: Медицина, 1983.-144 с.

51. Троянский Г.Н., Белолапоткова А.В. Учебно-методическое пособие к семинар­ским занятиям по истории медицины для студентов и преподавателей стоматологического факультета. - М.: ВУНМЦ, 2000. - 176 с.

52. Ульянкина Т.И. Зарождение иммунологии. - М.: Наука, 1994. - 319 с.

53. Федоровский Г. Шеренга великих медиков. /Пер. с польск. Е.К. Шпак. – Варшава: Наша Ксенгарня, 1972. -160 с.

54. Шойфет М.С. 100 великих врачей. – М.: Вече, 2004. – 528 с.

55. Яровинский М.Я. Века Москвы медицинской. – М.: Медицина, 1997. – 592 с.

О становлении медицинского образования в России свидетельствуют сохранившиеся учебные пособия и анатомические атласы Андреа Везалия (1543 г.), Бартоломея Евстахи (XVIII в.), медицинские инструменты XVIII-XIX столетий, аптечная посуда. Преподавание фармацевтических дисциплин на медицинском факультете ИМУ началось в 1764/1765 учебном году, когда профессор химии и практической медицины И.Х. Керштенс приступил к чтению курса «медической материи» (materia medica), в России - «врачебное веществословие» (учение о лекарствах). Преподавание велось, главным образом, по существовавшим в то время фармакопеям, в том числе по Российской государственной фармакопее.  Фармакопея, как общегосударственный кодекс, содержащий перечень наиболее распространенных и оправдавших себя лекарственных препаратов с описанием их физических свойств и области применения, появилась в России только во второй половине ХVIII столетия. В Российской империи, в те времена врачи и аптекари пользовались отечественными и переводными лечебниками и травниками, некоторыми европейскими фармакопеями. Российская государственная фармакопея была переведена на русский язык студентом Императорского Московского университета Иваном Леонтовичем и издана в 1802 году под названием «Фармакопея Российская» для подписчиков и «Фармакопея или аптека» для свободной продажи. Экземпляр последней представлен в нашей экспозиции. Это была первая в мире фармакопея на национальном языке. Издание русской Фармакопеи (1802) свидетельствовало о завершении первого этапа становления русской фармацевтической и химической номенклатуры, что делало возможным самостоятельное развитие этих наук.		Интересны первые наглядные пособия для обучения студентов – морские раковины из кабинета естественной истории ИМУ с обгоревшими краями (они пострадали при пожаре Москвы в 1812 году), гербарные листы из коллекции Демидовых, череп полинезийского вождя, привезенный И.Ф. Крузенштерном из кругосветного путешествия. За первые полвека своего существования медицинский факультет Императорского Московского университета стал крупнейшим в стране центром отечественной медицинской науки. По университетскому уставу (1835 г.) на факультете было 10 кафедр, дополнительные курсы и пятилетний срок обучения. Первая половина XIX века, названая историками серебряным веком отечественной медицины, славится многими научными достижениями, выпускниками и преподавателями: М.Я. Мудровым, Е.О. Мухиным Н.И. Пироговым, А.М. Филомафитским, Ф.И. Иноземцевым. В этом разделе экспозиции представлены «Курс анатомии» Е.О. Мухина (1818), прижизненное издание «Начала общей и военно-полевой хирургии» (1865) и листы из анатомического атласа Н.И. Пирогова, «Физиология» (1836) и «Трактат о переливании крови» А.М. Филомафитского (1836), сконструированный им аппарат для трансфузии крови, «Кажущееся воспаление брюшины» Ф.И. Иноземцева (1859), хирургические инструменты середины XIX века. В последующие десятилетия медицину России прославили педагоги и питомцы факультета Г.А. Захарьин, А.А. Остроумов, Н.В. Склифосовский, А.Я. Кожевников, С.С. Корсаков, И.М. Сеченов, А.И. Бабухин, Ф.Ф. Эрисман, В.Ф. Снегирев, Г.Н. Габричевский, Н.Ф. Филатов. Экспозиция знакомит посетителей с уникальными мемориальными комплексами корифеев отечественной медицины Г.А. Захарьина, А.А. Остроумова, Н.В. Склифосовского, Н.Ф. Филатова, Ф.Ф. Эрисмана, В.Ф. Снегирева и других выдающихся деятелей медицины.

Вторая половина XIX столетия ознаменовалось рождением новых кафедр, развитием медицинской науки. Все это требовало расширения клинической базы. В сентябре 1884 года Московская городская дума передала Императорскому Московскому университету в полную его собственность пустующие городские земли на Девичьем поле. Спустя тринадцать лет, в 1897 году, благодаря частным пожертвованиям и государственному финансированию, были построены новые здания для 13 клиник (факультетской терапии, факультетской хирургии, госпитальной терапии, госпитальной хирургии, кожных и венерических болезней, пропедевтики внутренних болезней, глазных и нервных болезней, психиатрической, болезней уха, горла и носа, гинекологической, акушерской, детской), амбулаторий и восьми научных институтов (патологической анатомии, судебной медицины, оперативной хирургии, гинекологии, бактериологии, лечения опухолей, фармакологии, гигиены).

В экспозиции представлен сохранившийся план клинического городка на Девичьем поле (1880-е гг.). Клинический городок медицинского факультета ИМУ был признан одним из лучших в тот период. Это не только неповторимый архитектурный комплекс, знаменитый памятник истории, но и уникальный центр, где до сих пор проходят обучение студенты – будущие врачи, повышают квалификацию дипломированные специалисты, ведутся научные исследования. Лабораторию научного поиска тех лет воссоздают представленные в экспозиции микроскопы, микротомы, образцы гистологических срезов, макропрепараты и, конечно, научные труды. Среди изданий можно видеть «Клинические лекции » Г.А. Захарьина (1889), «Курс нервных болезней» А.Я Кожевникова (1892), «О волосах в судебно медицинском отношении» П.И. Минакова (1894), учебник детских болезней Н.Ф. Филатова (1901), «Основы патологической анатомии» М.Н. Никифорова (1909). В экспозиции представлены мемориальные инструменты и вещи А.Я. Кожевникова, В.Д. Шервинского, В.И. Молчанова, С.Ф. фон Штейна.

Музей располагает уникальной коллекций альбомов выпускников, один из них представлен в экспозиции (1897). Интересная подборка документов и фотографий расскажет о гражданской позиции преподавателей, студентов и выпускников медицинского факультета ИМУ в годы 1-ой Мировой войны, их участии в боевых действиях и становлении военно-санитарной медицинской службы.

В этом разделе экспозиции можно увидеть подборку фотографий зауряд-врачей, мобилизованных с медицинского факультета ИМУ на фронты Первой Мировой войны, прошение профессора Ф.Е. Рыбакова на имя ректора ИМУ о поступлении на военную службу главным врачом 11-го сводного эвакогоспиталя (1915), удостоверение члена санитарного совета Северного фронта Ф.Д. Забугина (1915) и фотодокументы о работе врачей в палатах городского лазарета при Университетских клиниках.

Внимание посетителей привлечет и необычный памятный сервиз, выполненный из гильз снарядов, принадлежавший участнику войны врачу Г.С. Штейну, сыну С.Ф.фон Штейна, первого директора клиники ЛОР-болезней имени Ю.И. Базановой. Документальный и изобразительный ряд дополняет интерьерный комплекс, включающий в себя мемориальное бюро Ф.Ф. Эрисмана, письменный прибор, фотографии и труды профессоров медицинского факультета Императорского Московского университета.

Второй зал экспозиции продолжит рассказ о работе преподавателей и выпускников медицинского факультета в первые годы Советской власти. Экспонируются уникальные документы периода 1917 – 1920 гг.: расписание лекций на медицинском отделении Московского университета на 1917- 1918 учебный год (весенний семестр), фотографии студентов того времени, лекционные книжки слушателей 1-го МГУ (1920), студенческие билеты, зачетные книжки, свидетельства об окончании факультета, дипломы, наглядные пособия, учебники, атласы. Интересны комплексы личных документов педагогов и студентов (в последующие годы известных медицинских деятелей), как например: письмо П.Б. Ганнушкина ректору о согласии вернуться в среду преподавателей Московского университета (1917), удостоверение конторы клиник Московского университета в том, что Е.М. Тареев состоит на службе в Госпитальной терапевтической клинике в качестве штатного ординатора (1918), удостоверение, выданное В.А. Рахманову в том, что он прослушал полный курс медицинских наук в 1-м МГУ и получил звание врача (1922), патент на личное промысловое занятие В.Д. Шервинского (1923). В этом разделе экспонируются фотографии, воссоздающие атмосферу учебного процесса, на которых можно увидеть студентов и педагогов в теплой одежде ввиду отсутствия отопления в аудиториях, справки о выделении квартир для проживания врачей.

 

Дополняет экспозицию интерьер приемного покоя клиники 1-го МГУ: кушетка для осмотра больного, медицинские халаты 20-х годов, диагностические инструменты. Это было трудное время борьбы медиков за общественное здоровье страны, которое требовало новых форм работы с населением, передачи народу доступных и понятных для них санитарно-гигиенических знаний. Об этом свидетельствуют документы того времени - плакат «Холера» (1918) военно-санитарного управления, серия открыток, посвященная охране материнства и детства (1920-е гг.), литература просветительского характера. Например, брошюры Н. Семашко «Пролетарская болезнь (туберкулез)» (1920), Л. Троцкого «Охрана материнства и борьба за культуру» (1926), Д. Российского «Пьянство и борьба с ним» (1926). О трудных годах становления Советской власти, которые переживали и медицинские работники, свидетельствуют скромные предметы быта того времени - медная посуда, безмен, керосиновая лампа, простые письменные принадлежности (чернильница, ручка перьевая, подставка для ручки). В годы формирования профилактического направления в советской медицине рождалась и новая система санаторно-курортного лечения широких народных масс, формировалась школа охраны материнства и детства. В 1930 году медицинский факультет МГУ был преобразован в 1-й Московский медицинский институт. О педагогах и выпускниках 1-го ММИ рассказывает специальный раздел экспозиции, где представлены фотографии студентов, зачетные книжки, студенческие билеты, курсовые и лабораторные работы, дипломы, один из первых номеров институтской газеты «За кадры» и мемориальные предметы. Среди них: письменный прибор профессора П.И. Карузина; портсигар и карманные часы профессора В.А. Рахманова; дружеский шарж В.А. Рахманова (художник Н. Соколов (Кукрыниксы); портрет Д.М. Российского (художник Н. Струнников, 1936); перкуссионный молоток и шапочка Г.И. Россолимо; лупа бинокулярная, уринометр, молоток перкуссионный, стетоскоп Е.Е. Фромгольда; цистоскопы и урологические инструменты Я.В. Гудынского. В пространстве этого зала воссоздана научная медицинская лаборатория: столик, аптечные шкафы и полки, микроскоп, лабораторная посуда, труды и учебники М.П. Кончаловского, А.И. Абрикосова, Р.М. Фронштейна, А.Л. Мясникова, В.П. Одинцова. Великая Отечественная война не обошла ведущий медицинский вуз стороной. В первые дни войны на фронт ушли преподаватели и студенты, многие из них не вернулись. В годы войны клиники на Девичьем поле стали госпиталями. Об этом свидетельствуют документы, письма с фронта, фотографии военных лет. Так, в разделе, посвященном войне, экспонируются фотографии армейского хирурга В.В. Кованова, Н.Н. Бурденко; хирургические инструменты О.С. Шкроба; специальная укладка медицинских инструментов врача А.К. Родина с маркировкой «Малый перевязочный» (1941), санитарная сумка с набором материалов и инструментов для оказания первой медицинской помощи, трофейные хирургические инструменты, принадлежавшие Х.И. Идельчик, документы Т.Б. Богуславской и других педагогов и воспитанников вуза.

 

Особое место в экспозиции занимают материалы студентов-фронтовиков, заполнивших аудитории послевоенного института. Через весь раздел экспозиции советского периода пройдет серия мемориальных материалов: фотографий, писем, личных вещей, научных трудов, авторских свидетельств педагогов и воспитанников 1-го Московского медицинского института, прославивших советскую медицину - А.И. Абрикосова, Н.Н. Бурденко, И.П. Разенкова, М.П. Кончаловского, П.А. Герцена, А.В. Мартынова, И.Г. Руфанова, Н.Н. Еланского, В.В. Лебеденко, Р.М. Фронштейна, Л.С. Минора, М.А. Барона, Е.М. Тареева, В.Д. Шервинского, С.И. Чечулина, Е.К. Сеппа, Б.И. Збарского, В.Х. Василенко, В.Н. Виноградова В.В. Кованова, А.Л. Мясникова, Б.В. Петровского, В.И. Петрова, М.И. Кузина, М.А. Пальцева .

Завершают экспозицию второго зала материалы 1950-х – 1980-хх гг. Этот исторический период наполнен значимыми общественными и политическими событиями. Посетители увидят фотографии и материалы студентов, педагогов и выпускников 1-го ММИ (а впоследствии 1-го МОЛМИ) - участников освоения целинных земель, Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве (1957), интернациональной помощи в ликвидации последствий землетрясений в Перу, движения студенческих строительных отрядов, организации первых конкурсов КВН и появления фестиваля «Весна на Пироговской».

Интересны комплексы, раскрывающие международный уровень научных исследований и открытий, сделанных педагогами и выпускниками 1-го МОЛМИ в этот период. Так, представлены диплом Ю.Ф. Домбровской об избрании ее почетным членом Чехословацкого общества врачей (1959), почетная грамота В.А. Рахманова от Кожно-венерологического общества Югославии (1965), карточка члена Международного терапевтического общества Е.М. Тареева (1977), личный комплекс С.А. Дадвани, многочисленные дипломы ВДНХ СССР (за период с 1970-х по 1990-е гг.).

Центральный зал юбилейной экспозиции носит название «Зал славы и почета» Академии. Его «парадный характер» определен не только положением, но и будущим функциональным предназначением. Именно здесь в пространстве экспозиции «Vivat Academia!» проходят торжественные заседания, академические встречи, лекции, прием делегаций, встречи выпускников. В традиционный музейный контекст введен информативный полиэкран, который динамично представляет значимые вехи в истории Академии, традиции и преемственность опыта дореволюционной и советской высшей медицинской школы. Историческая и современная хроника, демонстрируемая на экране, расширяет границы экспозиционного показа, дает информацию об истории формирования коллекции, выдающихся событиях в жизни Академии.

Верхний экспозиционный пояс представляет галерею имен профессоров и воспитанников медицинского факультета Императорского Московского университета и 1-го Московского медицинского института, корифеев отечественной медицины. Это портреты: М.Я. Мудрова, Н.И. Пирогова, Ф.И. Иноземцева, К.Я. Млодзиевского, С.П. Боткина, Н.В. Склифосовского, В.А. Басова, И.М. Сеченова, Г.А. Захарьина, В.Ф. Снегирева, С.И. Спасокукоцкого, П.И. Карузина, А.А. Остроумова, Н.Ф. Голубова, С.Ф. Штейна, А.Ф. Иванова, С.И. Чечулина, А.И. Абрикосова.

В витринах парадного зала экспонируются материалы, отражающие современную жизнь факультетов Академии, заслуги педагогов, учеба студентов, открытия и достижения клинической медицины. Специальный раздел посвящен выпускникам 1-го МОЛМИ, участвовавшим в освоении космоса. Так в юбилейной экспозиции Музея истории медицины представлены документы, фотографии, дипломы выпускника 1-го МОЛМИ 1973 года, врача, Героя Советского Союза, космонавта, вице-президента ОАО «РЖД» - О.Ю. Атькова.

В исторической ретроспективе экспозиции парадного зала посетители знакомятся и с шедеврами собрания Музея истории медицины ММА имени И.М. Сеченова: первой в России диссертацией на соискание докторской степени Ф.И. Барсука-Моисеева «О дыхании» (1794), уникальным кабинетом с микроскопами и микропрепаратами К. Либеркюна (XVIII в.), книгой М.Я. Мудрова «О благочестии и нравственных качествах гиппократова врача» (1813), инструментами и приборами профессоров Императорского Московского университета Н.И. Пирогова, И.М. Сеченова, А.Н. Маклакова, С.С. Головина, С.Ф. Штейна, Л.С. Минора. Тематическую линию показа достижений отечественной высшей медицинской школы дополняет коллекция подарков, в числе которых уникальная севрская фарфоровая ваза, подаренная медицинскому факультету Императорского Московского университета Правительством Франции (1888) и альбом с серебряной накладкой мастерской К. Фаберже, подаренный В.Д. Шервинскому коллегами. В истории медицинского образования России есть имена, прославившие и русскую литературу. Так, выпускником факультета был А.П. Чехов. В экспозиции представлена история болезни, составленная студентом Антоном Чеховым. Педагоги и воспитанники медицинского факультета обладали широким историческим и культурным кругозором, поддерживали дружеские контакты с художниками, писателями, поэтами. Чудом сохранившиеся документы расскажут о взаимоотношениях Г.А. Захарьина с Л.Н. Толстым, И.П. Павлова с П.И. Карузиным, В.Д. Шервинского с М.А. Волошиным.

Сквозной линией через всю юбилейную экспозицию «Vivat Academia!» пройдет коллекция нагрудных знаков и жетонов (наградные медали для студентов ИМУ времен правления Елизаветы Петровны, Николая I, Александра II, нагрудные знаки для лиц, окончивших полный курс ИМУ «женщина-врач», «зауряд-врач» (фрачный, 1914-1917), военный врач (1917-1918), медицинский знак (1917-1922), знак врача СССР (1950-е), наградная медаль ММА имени И.М. Сеченова «За лучшую студенческую научную работу» (2000), медаль «Почетный доктор ММА имени И.М. Сеченова» (2001), наградная медаль «Преуспевшему» для врачей, окончивших с отличием ММА имени И.М. Сеченова (1999), правительственные и международные награды, как символ признания заслуг педагогов и выпускников Академии.

В парадном зале экспозиции выставлены правительственные и профессиональные награды 1-го ММИ и 1-го МОЛМИ: орден Ленина (1940), орден Трудового Красного Знамени (1965), знамена вуза и Всемирной организации здравоохранения, «Платиновая унция», международные дипломы и призы, правительственные адреса и телеграммы.

Первая помощь при удушении

Если у пострадавшего частичная непроходимость дыхательных путей, не мешайте ему откашляться, и тогда посторонний предмет может  быть выйдет  сам по себе. Человек, который в состоянии кашлять или разговаривать, получает достаточно воздуха для дыхания. Находитесь рядом, попросив пострадавшего хорошо откашляться. Если кашель долго не утихает, вызовите скорую помощь. В случае, если пострадавший еле дышит, его кашель  очень слабый  или он  не в состоянии говорить вообще, поступайте как в ситуации с полной непроходимостью дыхательных путей.

 Проведение толчков в живот у взрослых пострадавших, находящихся в сознании

Когда кто-то подавился в результате попадания инородного тела, ваша задача как можно скорее обеспечить проходимость дыхательных путей. Оказание первой помощи в этом случае основывается на проведении толчков в живот, или так называемого метода Хаймлиха. В результате  энергичных толчков инородное тело выталкивается из дыхательных путей подобно пробке из бутылки шампанского. Используемый вами метод зависит оттого,  находится ли пострадавший в сознании или без сознания, взрослый он, младенец или ребенок. Для тучных людей и беременных женщин используются другие способы проведения процедуры.

 Проведение толчков в грудину у взрослых пострадавших, находящихся в сознании

 

       В некоторых случаях при оказании помощи взрослому при удушении необходимо проведение толчков в грудину, а не в живот. Толчки в грудину следует производить, когда вы не в состоянии полностью обхватить  пострадавшего или если это женщина  на поздней стадии беременности.

         Для проведения толчков в грудину у взрослого пострадавшего, находящегося в сознании, встаньте сзади него и обхватите грудную клетку, продев руки под мышками пострадавшего. Как и при толчках в живот, сожмите одну руку в кулак и прижмите его со стороны большого пальца к средней части грудины пострадавшего. Убедитесь в том, что ваш кулак расположен по центру грудины, а не на ребрах. Также проверьте, чтобы он не находился на нижней  оконечности грудины. Обхватите кулак ладонью другой руки и произведите  толчок, направленный внутрь. Повторяйте подобные толчки до тех пор, пока посторонний предмет не будет извлечен, пострадавший не начнет дышать, усиленно кашлять или не потеряет сознание.

 

Оказание первой помощи самому себе при удушении

 

     Если вы подавились чем-то, а рядом никого нет, вы можете самостоятельно провести толчки себе в живот двумя способами.

     Сожмите одну руку в кулак, прижав его со стороны большого пальцах средней части живота, несколько выше пупка и значительно ниже оконечности грудины. Обхватите кулак ладонью другой руки и сделайте быстрый толчок вверх. Или вы можете наклониться вперед и упереться (перевеситься) животом в какой-либо твердый объект, например, спинку стула, перила или раковину, и вдавить его внутрь. Не опирайтесь на предметы с острыми краями или углами, так как это может привести к травме.

 

Оказание первой помощи при полной непроходимости дыхательных путей взрослому или ребенку, находящемуся без сознания

 

Запрокидывание головы/ приподнятие подбородка

Если у пострадавшего, находящегося без сознания, непроходимость дыхательных путей произошла в результате  западения языка, вы можете обеспечить их проходимость простым запрокидыванием головы пострадавшего и приподнятием подбородка. Если непроходимость вызвана отечными тканями, необходимо срочно вызвать скорую помощь, так как вы можете оказаться не в состоянии открыть дыхательные пути.

Метод запрокидывания головы назад с приподнятием подбородка придает горлу такое положение, которое препятствует западению языка. Если есть вероятность того, что пострадавший получил еще какие-либо травмы, не переворачивайте его, пока не проверите, есть ли у него дыхание, чтобы не причинить большего вреда. При отсутствии у пострадавшего дыхания переверните его на спину одной рукой, поддерживая  другой рукой голову и шею. Уложив пострадавшего таким образом на спину, одной рукой запрокиньте его голову, одновременно приподняв другой рукой подбородок. Зажмите ноздри пострадавшего  и, плотно прижав свой рот к его рту, сделайте два вдувания воздуха в легкие пострадавшего. Если воздух свободно проходит в легкие, дыхательные пути пострадавшего открыты.

 

Выдвижение нижней челюсти без запрокидывания головы

 

         Другой способ дыхательных путей заключается в выдвижении нижней челюсти без запрокидывания головы. Всегда используйте данный метод при подозрении на травмы головы или позвоночника. При повреждениях, которые были вызваны сильным ударом, как, например, при автомобильной аварии, падении с большой  высоты, нырянии или занятиях спортом, следует предположить, что у пострадавшего имеется подобный вид травмы. В этом случае вместо метода запрокидывания головы, чтобы ограничить движения головы и шеи до минимума.

         Возьмитесь пальцами обеих рук за выступающие углы нижней челюсти и выдвинете вперед. Так как при этом обе руки у вас заняты, вам придется закрыть  нос пострадавшего своей щекой или большими пальцами обеих рук в момент проведения двух вдуваний воздуха в легкие пострадавшего.

 

Проведение толчков в грудину взрослому пострадавшему, находящемуся без сознания

 

         Если очевидно, что пострадавшая беременна или это очень крупный человек, проведение толчков в живот невозможно. В этом случае начните  проведение толчков в грудину. Встаньте на колени лицом к пострадавшему. Основание ладони расположите по центру грудины пострадавшего, накрыв сверху другой ладонью. Проведите серию из 5 быстрых толчков. Каждый толчок в грудину производится на глубину 4-5 см. После проведения 5 толчков пальцем проверьте ротовую полость, откройте дыхательные пути и сделайте 2 полных вдувания. Повторяйте последовательность до тех пор, пока непроходимость не будет устранена, и воздух при вашем вдувании станет свободно проходить в легкие, или пока не прибудет бригада скорой помощи и не сменит вас.

 

Восстановительное положение

 

Восстановительное положение, которое также называется дренажным положением, применяется в тех случаях, когда пострадавший находится без сознания, у него определяется дыхание, пульс и отсутствует сильное кровотечение. Для таких пострадавших восстановительное положение используется для поддержания проходимости дыхательных путей и обеспечения  вытекания жидкости изо рта  в случае кровотечения или рвоты. Данная позиция также обеспечивает проходимость дыхательных путей, не требуя от вас  постоянного удерживания подбородка в нужном положении.

Для перемещения пострадавшего из положения на спине в восстановительное положение сделайте следующее:

1. Находящуюся ближе к вам руку пострадавшего переместите к голове в разогнутом положении.

2. Согните дальнюю от вас ногу пострадавшего в коленном суставе.

3. Поддерживая одной рукой голову и шею пострадавшего, возьмитесь другой рукой за его поднятое  колено и потяните к себе.

4. Положите пострадавшего на бок с выставленным вперед коленом так, чтобы его бедро находилось под прямым углом во избежание перекатывания пострадавшего на лицо.

5. Другую руку пострадавшего расположите в удобной позиции впереди туловища.

6. В положении, при котором голова пострадавшего лежит на его руке, наклоните его голову вперед и откройте рот, чтобы дать выход жидкости.

 

Когда следует прекратить проведение толчков в живот, в грудину или похлопываний по спине

 

         Немедленно прекратите проведение толчков и похлопываний, если инородное тело вышло или если пострадавший начинает дышать или кашлять. Убедитесь, что посторонний предмет извлечен из дыхательных путей. Посмотрите, дышит ли пострадавший свободно, возможно, что он все еще испытывает затруднения с дыханием. Так как толчки в живот и грудину могут вызывать повреждения внутренних органов, пострадавшего необходимо доставить в приемное отделение ближайшей больницы для последующего осмотра, даже если у него, на первый взгляд, нет осложнений.

 

Оказание первой помощи при полной непроходимости дыхательных путей взрослому или ребенку, находящемуся в сознании

 

Ребенку старше одного года первая помощь при удушении оказывается так же, как и взрослому.

Единственное существенное различие заключается в том, что эту помощь необходимо соизмерять с весом  и размерами ребенка. Понятно, что нельзя прикладывать ту же силу при проведении ребенку толчков в живот, как это делается в ситуации со взрослым  пострадавшим. В остальном способы проведения процедуры те же.

 

Определите, испытывает ли человек удушение

● Спросите: «Вы можете дышать?»

Если пострадавший не испытывает удушения:

● Попросите пострадавшего хорошо откашляться.

Если пострадавший испытывает удушение:

 

Начните проведение толчков в живот

● Обхватите талию пострадавшего руками.

● Сожмите руку в кулак.

● Прижмите кулак со стороны большого пальца к средней части живота чуть выше пупка и ниже  оконечности грудины пострадавшего.

● Обхватите кулак ладонью другой руки.

● Быстрым толчком, направленным  вверх, вдавите кулак в живот пострадавшего.

● Каждый толчок совершается отдельно в попытке удалить посторонний предмет.

 

Продолжайте толчки в живот до тех пор, пока:

● Инородное тело не будет извлечено.

● Пострадавший не начнет дышать или усиленно кашлять.

● Пострадавший потеряет сознание; в этом случае положите пострадавшего на пол на спину  и пошлите кого – нибудь вызвать скорую помощь.

 Оказание первой помощи при полной  непроходимости дыхательных путей младенцу, находящемуся в сознании

 

         Поведение первой помощи при удушении ребенку младше одного года представляет собой  комбинацию толчков в грудину, которые выполняются двумя пальцами, и похлопываний по спине. Младенцам проводить толчки в живот, как это делается у детей и взрослых, нельзя.

Определите, испытывает ли младенец удушение

● Посмотрите, в состоянии ли младенец дышать, плакать или же он кашляет очень слабо и издает писк.

Если младенец не испытывает удушение:

● Пусть он продолжает кашлять.

Если младенец испытывает удушение:

 

Переверните младенца лицом вниз

● Поддерживайте головку и шею младенца.

● Поверните младенца лицом вниз, положив его себе на предплечье так, чтобы головка находилась ниже туловища.

 

Сделайте 5 похлопываний по спине

● Опустите младенца на свою руку, положив ее на бедро.

● Основанием ладони другой руки сделайте 5 энергичных похлопывания между лопатками младенца.

 

Переверните младенца на спину

● Поддерживайте головку и шею младенца.

● Переверните младенца на спину, положив себе на колени таким образом, чтобы поддерживать его головку на уровне ниже туловища.

 

Сделайте 5 толчков в грудину

● Расположите три пальца ниже воображаемой линии, проходящей между сосками младенца. Поднимите безымянный палец так, чтобы средний и указательный пальцы оказались  на грудине на расстоянии одного пальца  ниже  воображаемой линии, проходящей между сосками.

● Произведите серию из 5 быстрых толчков в грудину на глубину примерно 2 см.

 

         Продолжайте проведение похлопываний по спине и толчков в грудину до тех пор, пока:

● Инородное тело не будет извлечено.

● Младенец не начнет плакать, дышать или усиленно кашлять.

● Младенец не потеряет сознание.

 

Вызовите скорую помощь

● Пошлите кого-нибудь вызвать скорую помощь.

● Проинструктируйте того, кто будет вызывать скорую помощь, о необходимости сообщить диспетчеру о состоянии младенца. Если рядом никого нет, кого можно было  бы послать за скорой помощью, окажите первую помощь в течение 1 минуты, затем позвоните сами.

 

Оказание помощи при полной непроходимости дыхательных путей взрослому или ребенку,находящемуся без сознания

 

         Первая помощь при удушении ребенку старше одного года оказывается так же, как и взрослому. Единственное существенное различие заключается в том, что эту помощь необходимо соизмерять с весом и размерами ребенка. Понятно, что нельзя прикладывать ту же силу при проведении ребенку толчков в живот, как это делается в ситуации со взрослым пострадавшим. В остальном способы  проведения процедуры те же.

         Вы обнаружили человека, лежащего на земле без движения. Осмотрите место происшествия, чтобы убедиться в отсутствии опасности и выяснить, что случилось. Если место происшествия не представляет опасности, вначале  проведите первичный осмотр пострадавшего.

 

Определите наличие сознания у пострадавшего

● Громко спросите: «Вам нужна помощь?»

● Похлопайте в ладоши.

● Сожмите трапециевидную мышцу, если пострадавший не реагирует.

● Осторожно переверните пострадавшего на спину (только, если необходимо).

 

 

Если пострадавший  без сознания:

 

Откройте дыхательные пути и проверьте наличие дыхания

● Запрокиньте голову и приподнимите подбородок.

● Для определения наличия  дыхания используйте зрительный, слуховой и осязательный контроль в течение 5 секунд.

 

Если пострадавший не дышит:

 

Сделайте 2 вдувания «изо рта в рот»

● Зажмите ноздри пострадавшего. Плотно обхватите губами его рот.

● Сделайте 2 полных вдувания.

● Следите за поднятием грудной клетки, чтобы убедиться, что воздух проходит в легкие.

 

Если воздух не проходит в легкие:

 

Запрокиньте голову пострадавшего еще раз и повторите вдувания

● Запрокиньте голову и приподнимите подбородок.

● Зажмите ноздри пострадавшего. Плотно обхватите губами его рот.

● Сделайте 2 полных вдувания.

 

Если воздух по-прежнему не проходит в легкие:

 

Вызовите скорую помощь

● Пошлите кого-нибудь вызвать скорую помощь.

 

Сделайте 5 толчков в живот

● Сядьте верхом на бедра пострадавшего. Если спасатель небольшого телосложения, он может сесть на одно бедро.

● Положите основание ладони чуть выше пупка так, чтобы пальцы руки были направлены в сторону головы пострадавшего.

● Положите вторую руку поверх первой.

● 5 раз надавите на живот  пострадавшего быстрыми толчковыми движениями, направленными вверх.

 

Согнутым пальцем постарайтесь извлечь посторонний предмет изо рта пострадавшего

● Большим пальцем одной руки прижмите язык пострадавшего к нижней челюсти и слегка выдвиньте ее.

● Скользящим движением проведите пальцем вниз от щеки к основанию языка. Будьте осторожны и не протолкните инородное тело глубже в горло.

● Постарайтесь захватить пальцем инородное тело и извлечь его изо рта.

 

Откройте дыхательные пути и сделайте 2 полных вдувания

● Запрокиньте голову пострадавшего.

● Зажмите нос пострадавшего пальцами.

● Плотно прижмите свой рот ко рту пострадавшего.

● Сделайте 2 полных вдувания.

● Наблюдайте за поднятием груди, чтобы убедиться, что воздух проходит в легкие, запрокиньте голову пострадавшего еще раз и повторите вдувания.

 

Если воздух не проходит в легкие:

● Повторяйте ваши действия в следующей последовательности – толчки, проверка пальцем ротовой полости и вдувания до тех пор, пока:

● Инородное тело не будет извлечено,

● Пострадавший не начнет дышать или кашлять,

● Не прибудет скорая помощь.

Если воздух проходит в легкие:

● Проверьте наличие дыхания и пульса.

Если у пострадавшего пульс определяется, но он не дышит:

● Сделайте искусственную вентиляцию легких.

Если у пострадавшего отсутствует пульс и дыхание:

● Проверьте сердечно-легочную реанимацию.

Если ваши первые попытки освободить дыхательные пути оказались безуспешными:

● Не останавливайтесь. Чем дольше  человек находится без доступа кислорода, тем больше расслабляются мышцы, облегчая открытие дыхательных путей.

Если пострадавший начинает дышать самостоятельно:

● Наблюдайте за дыханием и пульсом до прибытия скорой помощи.

● Поддерживайте дыхательные пути открытыми, убедитесь, что человек дышит и продолжайте проверять пульс.

● Уложите пострадавшего в восстановительное положение.