Гартман Николай - Этика

лишь в сознании, как и целеполагание. Подобно тому как только сознание мо$ жет свободно перепрыгнуть ход времени, так только сознание может свободно идти против его течения — от поставленной заранее цели до первого средства, которое находится во власти субъекта.

Общая картина, таким образом, отнюдь не представляет собой простого бега по кругу. Но первый полукруг — чтобы придерживаться образа — проходится дважды, второй — только один раз. Две первые ступени уже для себя образуют замкнутый круг, обе еще по эту сторону реального, будучи делом только созна$ ния в себе, объективным образованием сознания. Они ведут идеально от субъек$ та в его реально данном сейчас, до цели как чего$то будущего, а от нее опять на$ зад через ряд средств — как они потребны цели в обратном порядке — к субъекту в его данном сейчас. И лишь потом начинается реальный слой связи, где тот са$ мый ряд средств будут проходить в обратном (то есть теперь уже в прямом) по$ рядке в реальном процессе как ряд причин.

Легко увидеть, что именно вторая ступень связи накладывает на ее целевой характер особый отпечаток. На ней имеет место характерная для целевого отно$ шения обратная детерминация более раннего более поздним. Она$то и дает возможность целевой связи быть формой реализации долженствования бытия. Ибо в долженствовании бытия целевая точка дана, требуется же только реаль$ ная тенденция к ней. Только целевая детерминация может отвечать в бытии требованиям долженствования.

e) Удвоение и тождество цели

Два других слоя целевой связи, как бы обрамляющие обратно детерминиро$ ванный второй, оба проходят, минуя субъект, к цели. Но делают они это весьма различным образом. Первый, будучи исключительно антиципацией со стороны сознания, без рефлексии над промежуточными звеньями (средствами), сводится к только лишь поставленной ирреальной цели. Последний же, будучи реальным и реализующим процессом, руководимым рефлексией по поводу средств, осу$ ществляемой в ходе обратной детерминации, сводится к исполненной и реаль$ ной цели.

Таким образом, в целевой связи сама цель представлена дважды. Один раз это — поставленная, ирреальная цель как предварительное определение до начала процесса. В качестве таковой она является собственно определяющей, точкой притяжения процесса. Другой же раз она выступает как реализованная или исполненная цель, как результат завершенного причинно$следственного ряда (третьего слоя) и одновременно всей трехслойной структуры целевой де$ терминации. Оба рода цели различаются так же, как у Аристотеля «первая эн$ телехия» и энтелехия как таковая — только у него и та и другая мыслятся для любого процесса вообще, а не имеющего отношение именно к этике. Цель в первом случае — это определенное принципом (ценностью) полагание, по$ ставленное сознанием ценное; во втором же случае цель — это реальное, де$ терминированное принципом в обход, через сознание. Первая есть первое обусловливающее в целевой связи, вторая — последнее обусловленное. Весь размах человеческого стремления и творчества заключен между этими двумя пунктами.

И все же в другом смысле оба эти аспекта вновь едины и по праву зовутся од$ ной и той же целью (как у Аристотеля — одна и та же энтелехия). Ибо в целевой связи они различаются только тем, что представляют различные стадии в ней, а также модусами бытия. Они различаются как бытие, полагаемое в сознании, и реальное в$себе$бытие. По материи же они идентичны, поскольку в себе она без$ различна к разнице модальностей и к стадиям (слоям) связи.

Это содержательное единство и порождает иллюзию бега по кругу в целевой связи. Ибо если не осознавать разницы модальностей, то поставленную цель фактически нельзя отличить от реализованной. А из этого, в свою очередь, мо$ жет вытекать иллюзия чисто причинно$следственного прохождения целевого ряда в конкретном событии. Так как если смотреть только на реальный процесс (третий слой), то фактически видишь перед собой только причинно$следствен$ ный ряд. Того, что в своем индивидуальном своеобразии он вовсе не мог бы осу$ ществиться, если бы до этого в обратном порядке результат не был антецеден$ том, причина — консеквентом, при такой установке увидеть как раз и нельзя. Это соломинка этического натурализма, который предполагает, что все можно объяснить каузально. Равным образом при этом упускают из виду, что бег по кру$ гу ведь никогда не завершается. В конкретном случае достигнутая цель большей частью значительно отличается от намеченной. Конечно, при этом возникает материальная нетождественность. Но заключается это не в сущности целевой связи, но во владеющем ею субъекте.

Дело в том, что субъект включен в эту связь как бы дважды, ибо ведь первая и третья ступени связи исходят от субъекта. Субъект ведь может поставить цель только рефлексивно, «себе» (субъекту). Тем самым он ставит ее своей собствен$ ной активности, своей воле и действию. Полагая цель, он уже вовлекает себя са$ мого в реализацию. Тем самым он фактически представлен в связи дважды, при$ чем оба раза в различных функциях: первый раз как целеполагающий (ценност$ но$зрячий и смотрящий вперед), второй раз — как волящий и действующий.

Сколь различны две эти функции субъекта в целевой связи, столь они, тем не менее, принципиально соединены неким тождеством — тождеством самого субъекта как единства этих функций (актов), т. е. как личностного существа. И даже здесь бег по кругу фактически никогда не завершается, в данном конкрет$ ном случае он никогда строго не закончен. Субъект, к которому обращается за$ ключающееся в целеполагании требование, в своих эмпирических интенциях большей частью уже не тот, что ставил цель; своим волением он лишь выступает в пользу поставленной им цели. Он не безусловно и не до конца идентифицирует себя с целеполагающим субъектом. Если бы не существовало возможности тако$ го несоответствия, то дорога в ад не была бы вымощена благими намерениями.

Но и этот известный феномен имеет причиной не сущность самой целевой связи, но моральную непоследовательность и слабость субъекта, его неспособ$ ность действительно приступить к осуществлению собственных этических ин$ тенций. Это раскол единства личностного существа, его расщепление, ее само$ отречение.

f) Провидение и предопределение человека

Роль, которую субъект играет в целевой связи, точно соответствует положе$ нию, которое он занимает по отношению к долженствованию актуального бы$ тия. Это совпадение основывается на внутренней необходимости. Телеология, которая происходила бы не в соответствии с ценностями, т. е. цели которой не были бы материально определены ценностями, в себе, пожалуй, мыслима, хотя мы ее как феномен и не знаем; реализация же бытийно должного, которая шла бы иным путем — путем целевой детерминации — если не учитывать «случай$ ной», не направляемой ценностями реализации — невозможна. Целевая связь является для нее сущностной формой. Таким образом, понятно, что положение субъекта в обоих комплексах проблем одно и то же.

Реальная динамика целевого ряда соответствует динамике долженствования идеального бытия. Она не есть слепое, брутальное проталкивание, подобное ди$ намике причинно$следственного ряда, которая безразлично к своим результатам катится вперед во времени. Она является как бы «зрячей». И не только как бы. Она и действительно «видит вперед», антиципирует конечную точку и за счет этого одним махом предопределяет весь ряд. В ней целое раньше части, в то вре$ мя как в причинно$следственном ряду, когда к результату продвигаются «поша$ говым» способом, целое оказывается последним.

Двойной смысл заключен в этой антиципации: провидение и предопределе$ ние. И то и другое — дело целеполагающего субъекта. И в том и в другом заклю$ чено основное определение человека как нравственной личности. Ибо именно в этих предвосхищающих актах человек становится носителем нравственных цен$ ностей и неценностей. И именно здесь открывается возможность увидеть сущ$ ность человека. Если уж провидение и предопределение суть атрибуты Божества, призванные выразить Его мудрость, силу и безусловное управление миром. Мистико$религиозное мышление с давних пор приписывало всю силу Богу, а ценности понимало как Его заповеди. Этика может оставить некое пространство для метафизики веры, насколько та не задевает ее ядра. Но так же, как идеально$ му в$себе$бытию ценностей этика должна была вернуть то, что исконно ему при$ надлежало, так и человеку теперь она должна вернуть то, что ему принадлежит.

Существует ли божественное провидение или нет — никто этого не знает и ничего никогда доказать не сможет — но мы знаем то, что существует провиде$ ние человека. Пусть оно несовершенно, ограничено, вечно фрагментарно, даже близко не сравнимо с идеалом божественного провидения, но оно имеет то пре$ имущество, что является не одним лишь идеалом, но фактом, осязаемым фено$ меном человеческой жизни. Полагание цели человеком — факт. Этика делает, и должна делать, то, что в глазах благочестивого кощунственно: она наделяет чело$ века божественными атрибутами. Этика возвращает ему то, в чем он, не понимая собственной сути, отказал себе, приписав это Богу. Или, если выразиться иначе: она свергает Божество с Его мирового трона и отдает в руки человека. Человеку достается метафизическое наследство Бога.

Философски выражаясь, телеология есть особенность человеческого сущест$ ва. Существует ли она еще где$либо в мире, мы не знаем; ибо она возможна толь$ ко в существе, которое наделено сознанием, способно к познанию и стремле$ нию. Есть ли кроме человека кто$то еще с такими способностями — это уже

предмет чисто спекулятивных предположений. Полагание целей, так же как и предвидение и предопределение, способность к стремлению и активному осу$ ществлению предопределенного мы знаем исключительно за человеком. Для трезвой, следующей безо всяких предрассудков за феноменами философии кате$ гория цели существует как конститутивный принцип,— то есть как целеполага$ ние и целевая деятельность, не как одна лишь «целесообразность», которая мо$ жет существовать и акцидентально — вообще лишь в сознании, быть может, еще в более высоких образованиях, в случае если они есть, но уж точно не в низших. Низшие образования могут быть вовлечены (например, как средства), в целевую связь высших. Но они сами, взятые для себя, совершенно бесцельны, чужды це$ лям, индифферентны к ним. Именно в силу этой индифферентности, то есть по$ тому что никаких собственных целевых тенденций в них нет, они и могут высту$ пать как средства в целевой связи, которая в себе не имеет с их присутствием ни$ чего общего.

Глава 21. Телеология ценностей и метафизика человека

a) Естественная телеология и телеология ценностей

Философские системы в своем подавляющем большинстве делали категорию цели всеобщей онтологической категорией, и даже специально категорией при$ роды. В этом они следовали мифическому мышлению, которое во всяком не$ обычном природном явлении видит результат воздействия целенаправленных сил, а потому не может не воспринимать всю природу по аналогии с собственным субъектом — как одушевленную, наделенную предвидением и стремлением.

Философия, правда, делает это не без разбора, как миф, но с точки зрения яв$ ляющейся и фактической целесообразности. Область, на которую раньше всего распространилась и в которой дольше всего утверждала себя телеологическая метафизика,— это область органической природы. Давно было осознано, что в явлениях жизни причинно$следственное объяснение несостоятельно. Идея, что здесь вступает в действие иная детерминация, например в форме иных, более высоких, специфических категорий жизни, была справедлива. Но что обсуждае$ мая здесь основная категория есть именно категория целевой связи, которую мы, фактически, знаем только по волящему и действующему сознанию,— в этом состоит произвол данной метафизики. Невольно ухватились за известный тип детерминации, не отдавая себе отчета в том, что кроме двух известных может быть бесчисленное множество неизвестных типов детерминации.

Философия Аристотеля, придавшая этой идее ее классическую форму, имеет корни в метафизике органического. Но отсюда она перенесла эту идею на всю неорганическую природу, и, в конце концов, объединила все в единственном те$ леологическом принципе мира, в чистой энергии «перводвигателя». Этот миро$ вой принцип, поскольку телеологические процессы могут исходить только от образования, способного к целеполаганию и целевой деятельности, с необходи$ мостью должен был иметь форму разума. Так во главу всего был поставлен боже$ ственный, абсолютный разум.

Критика распространения этого принципа на неорганическую природу начи$ нается уже с основанием естествознания Нового времени. В отношении органи$ ческой природы лишь Кантова Критика способности суждения показала несо$ стоятельность этого принципа. В отношении же общего мировоззрения ради$ кальной критики пока еще нет. По всей вероятности, в целом она и не может быть произведена, так как теория здесь слишком уж удаляется от феноменов, чтобы иметь крепкую почву под ногами. Во всеобщей метафизике телеология вообще носит характер чего$то вымышленного и не воспринимается всерьез фи$ лософской наукой.

Кант при разработке телеологической проблемы показал, в чем, собственно, кроется причина человеческой склонности толковать природные явления телео$ логически. Существуют естественные формы, чья целесообразность для присут$ ствия других форм (например, органов для организма) также относится к их фе$ номену. Они фактически ведут себя так, «как если бы» они были созданы для оп$ ределенной цели. Это «как если бы» настолько же не является произвольной точ$ кой зрения, что и феномен целесообразности. Но ни из того ни из другого нико$ гда не следует действительного наличия творящего целевого принципа и дейст$ вующего в соответствии с целью возникновения. Из феномена «целесообразно$ сти» никогда не следует целенаправленной деятельности. Скорее, всякий при$ чинно$следственный ход событий можно непротиворечиво истолковать как це$ левой процесс. Феномены обнаруживают как раз только третью ступень связи (причинно$следственный процесс), таким образом, к любому причинно$следст$ венному событию легко можно приписать две предшествующие ступени целе$ вой связи: целеполагание и обратную детерминацию средств из цели. Феномены как таковые этому толкованию не противятся, они как бы беззащитно допускают всякое понимание, поскольку оно им не противоречит. Но доказать это толкова$ ние исходя из феноменов невозможно так же, как и опровергнуть. Рассматривае$ мое критически, оно остается только на уровне «как если бы». Оно может приоб$ рести значение методологического «регулятива». Но и тогда оно не касается са$ мой сути дела, а сводится исключительно к принципу исследования.

Что существует бесцельное возникновение целесообразного, или, как называ$ ет это Кант, «целесообразность без цели» (что, вероятно, значит: без целенаправ$ ленной деятельности),— это абсолютно простое, очевидное в себе усмотрение. Оно к тому же подтверждается в многочисленных явлениях, которые в течение столетий можно было рассматривать только телеологически. Для сегодняшней науки оно стало привычным и в области феноменов жизни. Несмотря на это, ряд обстоятельств все равно склоняет к телеологической фальсификации картины мира; это, во$первых, высокая сложность и трудность для познания онтологиче$ ской (все равно, каузальной или не каузальной) детерминации в этих феноменах, их непроницаемость для разума, во$вторых, поразительная легкость понимания и обзора даже в самом запутанном контексте, которую дает целевой принцип — старая вера в «simplex sigillum veri»1 жива еще и сегодня, и в$третьих, действи$ тельно далеко идущая аналогичность внешних феноменальных структур между осознанной целенаправленной деятельностью и исключительно акциденталь$ ной целесообразностью.

1 Простой знак истины (лат.). (Прим. ред.)

b) Философский антропоморфизм и примат аксиологической детерминации

Ясно, что соблазн телеологического толкования сильнее всего именно там, где он имеет наибольший дезориентирующий результат — во всеобщей метафи$ зике. Отягчающим обстоятельством сюда привходит то, что понятное стремле$ ние человеческого ценностного чувства направлено на то, чтобы подчинить ак$ сиологические точки зрения онтологическим, воспринимать мировой процесс как реализацию в себе ценного. Такое воззрение необходимо включает в себя всеобщую телеологию мира.

Следствием же является то, что молча примиряются с тем, что никакая чело$ веческая мысль оправдать не может — с существованием целеполагающего, предвидящего, предопределяющего и способного к реальному управлению про$ цессом сознания, действующего субъекта, или личностного существа в большом масштабе. Если мировой процесс есть целенаправленная деятельность, то ведь «кто$то» должен за ним стоять, кто эту деятельность в нем осуществляет. Телео$ логическая метафизика неизбежно выводит нас к «Богу», то есть к тому допуще$ нию, которое как никакое другое находится по ту сторону всякой доказуемости.

Но при более точном рассмотрении это телеологическое понятие Бога во всем оказывается точным отражением человека, только возведенным в абсолют. В особенности предвидение и предопределение воспринимаются как возведен$ ные в абсолют, бесконечное, совершенные (mens infinita, ratio perfecta1). Бог как основа мировой цели во всем есть проекция человечески$личностного существа на сверхчеловеческое и космическое.

Иначе и невозможно: всякая телеология природы, бытия и мира с необходи$ мостью оказывается антропоморфизмом. Поэтому ему не обязательно стоять на уровне мифологемы. Философский антропоморфизм может даже избежать соб$ ственно понятия Бога, удовлетворившись гипостазированием аксиологически постулированных, но в остальном пребывающих без основы и как бы висящих в воздухе мировых целей — хотя в этом, строго говоря, уже заключается непосле$ довательность. Очеловечивание происходит и здесь. Оно заключается не только в образовании понятия Бога, но уже и в самой телеологии, в предвидении и пред$ определении. Нетрудно также видеть, что все более тонкие, в остальном, быть может, важные различия, например между теизмом и пантеизмом, в данном слу$ чае не имеют решительно никакого значения. Телеология одна и та же.

В конечном же счете эта метафизика коренится во всеобщем примате ценно$ стей (или одной ценности) перед категориями бытия. Аксиологическая детерми$ нация ставится перед онтологической. Форма аксиологической детерминации реального с необходимостью телеологическая, так как идущее от ценностей дол$ женствование актуального бытия как раз заранее определяет целевую точку про$ цесса. Но такой метафизический примат аксиологической детерминации озна$ чает полный детерминизм, когда человек лишен возможности для какой бы то ни было исходящей от него детерминации. Ведь целевая связь детерминирует иначе, нежели причинно$следственная; она заранее устанавливает цели, т. е. ре$ зультаты всех процессов. С подобным установлением целей такое конечное, само включенное в мировой процесс существо, как человек, уже тягаться не мо$

1 Бесконечный дух, совершенный разум (лат.). (Прим. ред.)

она прямо или косвенно затрагивает, может придать ей устойчивость. Но здесь мы имеем целую группу феноменов — собственно этических феноменов, кото$ рые этой теории противоречат. Помимо этого всеобщего указания ответить на данный вопрос может только создание учения о категориях. Поэтому ответ здесь, на основе произведенного анализа категории цели, может быть дан только в общих чертах.

Всякое телеологическое мировоззрение основано на отмеченном выше примате ценностей перед онтологическими категориями. Этот примат есть одновременно подчинения бытия долженствованию бытия. А это подчинение есть довольно сомнительный тезис. В нем более низшие, простые и всеобщие принципы сделаны зависимыми от более высших, сложных и частных. Но это — переворачивание всеобщего основного категориального закона, соглас$ но которому в наслоении категорий низшие всякий раз образуют предпосыл$ ку высших, а именно — их категориальные условия или элементы. Каждая бо$ лее общая категория новым способом объединяет более низшие, возвышаясь над ними как над материей в качестве более высокой формы. Новое в ней — сама эта форма Из этого следует, однако, что низшие категории всегда более независимы, безусловны, и для себя существуют без высших, и что высшие всякий раз ими обусловлены, зависимы от них и существуют только при их ус$ ловии, и что с новизной своей формы они могут пребывать лишь в том про$ странстве, которое осталось недетерминировано низшими категориями. Выс$ ший принцип не может тягаться с низшим, не может его отменить, он может только сформировать над ним и из него как из строительного материала некое более высокое образование. Короче, низшие категории «сильнее», высшие — «слабее».

Телеологическая метафизика нарушает этот закон. Она — его инверсия. Здесь высшие принципы (ценность, долженствование, telos1) поставлены впереди низ$ ших, последние же поставлены от них в зависимость. Причинно$следственная связь природы сделана зависимой от целевой связи, хотя она — как показал ана$ лиз последней — является ее предпосылкой. Вся мировая взаимосвязь понима$ ется по аналогии с человеком и его актами. Принцип целенаправленной дея$ тельности, известный нам по личностному существу и имеющий здесь собствен$ но свое место, расширяется, некритично переносится на реальные образования всякого рода. Из оправданной на своем месте телеологии человека создается все$ общий телеологизм. Естественно, что он разделяет слабости всех учений, не со$ блюдающих собственные сферы, всех философских «измов».

Вследствие всего этого человек теряет своеобразие своего космического по$ ложения. Если весь мир сущностно ему равен, то ему не остается никакого осо$ бого категориального места, никакого преимущества, никакого превосходства. Но на этом преимуществе основывается вся этическая проблема. Причин$ но$следственная связь (низшая форма детерминации) не лишала бы его таких прав; ибо она не содержит никакого предопределения, которое было бы уста$ новлено и не могло бы быть изменено; причинно$следственная связь послушна всякой силе, приводящей ее в движение, вмешивающейся в нее в качестве од$ ной из причин. Целевая связь, более высокая, несравнимо более определенная

1 Завершение, цель (др. греч.). (Прим. ред.)

форма детерминации — нет. Сделанная принципом мира, она лишает человека всяких прав.

Метафизическое очеловечивание всего есть моральное уничтожение человека.

d) Этика и онтология, человек и природа

Такое лишение есть роковая ошибка. Тем самым отброшена единственная точка в мире, в которой существует действительно доказуемая аксиологическая детерминация и конститутивная телеология. Здесь, в человеческом существе, мы имеем всю совокупность условий, необходимых для этого. Существуют ли они еще где$нибудь в мире, этого в конечном счет никто знать не может.

Хотя и можно было бы помыслить себе способность к той или иной тенден$ ции у сущего — в этом пункте относительно внутренних условий существует оп$ ределенная неясность, но способность к провидению и предопределению, кото$ рые только и делают возможными целеполагание и обратную детерминацию средств, может существовать только в реальном сознании определенного уровня развития. Дело в том, что целевая связь, хотя и совпадает с временным измере$ нием, но в своем втором слое не совпадает с временной последовательностью, а направлена против нее. Но обратить время против него самого невозможно; бо$ лее низкая категория, здесь — время с его необратимостью, сильнее. Только то, что находится вне времени, может свободно двигаться свободно в отношении те$ чения времени, может обгонять его, идти против него. На это способна мысль, содержание сознания. Правда, не акт сознания, ибо он также привязан ко време$ ни. Но его объективное содержание ему не идентично. Только сознание может быть онтологическим модулем для требуемых в целевой связи антиципации и инверсии последовательности.

Этика с комплексом своих проблем выступает естественным адвокатом чело$ века в метафизике. Она защищает его от всякой дискредитации со стороны чес$ толюбивых спекуляций, от отчуждения его особых прав в пользу Бога и мира. В этике происходит «реабилитация» человека, космическая и метафизическая, причем без помощи каких$либо спекулятивных средств. Она может просто при$ держиваться своих феноменов. Она ближе к фактам, чем общая метафизика. По$ следняя должна отдавать ей должное, но не наоборот. Ее позиция сильней.

Тотальная детерминация этической действительности есть часть всеобщей онтологической. Она, очевидно, в числе прочего содержит в себе ее всеобщий тип, лишь возвышаясь над ним. Она никогда не может быть чисто целевой, но только смешанно причинно$следственной и целевой. Таковой она может быть, потому что целевая связь с ее третьим слоем, который сам является причин$ но$следственным, свободно включена во всеобщий тип причинно$следственной детерминации. Но эта смешанность заключается не исключительно в том, что реализация цели происходит каузально, но наряду с этим всегда существует изо$ билие причинных факторов, которые не предопределены никакой целью в каче$ стве средств, т. е. в отношении цели действуют совершенно индифферентно и механически. В действительности целевая связь всегда тесно вплетена в уже су$ ществующее переплетение причинно$следственных детерминаций. Даже поме$ щенный указанным образом в причинно$следственную связь целевой ряд был и остается «инородным телом» в мировых событиях,— несмотря на его внешнюю

(в третьем слое) причинно$следственную структуру, так же как инородным те$ лом остается и его результат в сущем, несмотря на то, что он разделяет его реаль$ ный модус бытия. Гетерогенность происхождения, своеобразие детерминирую$ щего принципа сохраняется во всяком таком включении.

И именно благодаря своей гетерогенности целевая связь занимает господ$ ствующее положение. В сфере своего действия в бытии среди прочих онтологи$ ческих компонентов она одна придает решающее значение общей равнодейст$ вующей. Превосходство в мире, которое она дает человеку,— это не превосходст$ во в детерминирующей силе, наоборот, в силу своей космической ничтожности и зависимости она неизмеримо слабее, нежели господствующая надо всем при$ чинно$следственная связь — капля реальной целенаправленной деятельности в море онтологически индифферентной в отношении цели причинности. Но она способна видеть, предвидеть, сознательно предопределять; этим она делает сле$ пой ход событий, в который она вмешивается, полезным себе. Из его естествен$ но возникших реальных образований она выбирает себе как средства для своих целей то, что им нужно.

Именно «божественные атрибуты» провидения и предначертания дают чело$ веку эту его властную позицию. Целевая детерминация фактически в состоянии повернуть могучий поток онтической каузальной детерминации, направить его к поставленным целям. Власть этого высшего образования над низшими есть ка$ тегориальная оборотная сторона его собственной слабости и зависимости. Этот феномен — его можно было бы назвать чудом этического бытия — не что иное, как простое следствие основного категориального закона о непрямом соотноше$ нии между высотой и силой категориальных форм. Но он, естественно, действу$ ет только там, где при всей зависимости высшее образование дистанцировано от низших. Если устранить дистанцию, инвертировать основной закон, обобщить высший тип детерминации, то этот центральный феномен будет уничтожен. Природа, структурно равная человеку, телеологически и аксиологически такая же, как и он, не оставляет ему места. Его аксиология и телеология не находила бы никакого управляемого, телеологически полного сил процесса бытия, данная стадия которого могла бы ему послужить как средство для достижения целей.

e) Телеология человека и «случай»

Телеология человека возможна не иначе, как только в форме более высокой детерминации, возвышающейся над уже сплошь онтологически детерминиро$ ванным миром. Двойственность детерминаций и их наслоение в мире есть ос$ новное метафизическое условие их существования. Оно походит на искусство капитана, который при безветрии остается не у дел, при ветре же с помощью од$ них только парусов и руля может придать судну любой курс — порой и против ветра. Человек заставляет силы природы работать на себя: он делает их средства$ ми для достижения своих целей. Ибо его собственная механическая сила ни$ чтожна. Его превосходство над силами природы основывается исключительно на его телеологии, дающей ему преимущество.

Целевой ряд, взятый для себя, всегда является незавершенной детерминаци$ ей. Индифферентные по отношению к цели причинные моменты, которыми он осложняется в действительной жизни, уклоняются от предвидения человека.