24. Сущность и виды международного порядка

Международный порядок - межгосударственные отношения, призванные удовлетворить основные потребности государств и других между нар институтов, создать условия для их безопасности и развития. Выделяют следующие формы международного порядка:

• Конкуретний. Характеризуется преобладанием собственных интересов международных акторов над осознанием необходимости совместного решения общих проблем развития, выживания, безопасности и т.д.. Здесь действуют механизмы упорядочения стихийных взаимодействий, обусловленных вигодою.Координации. Хар-ся формированием определенного баланса между интересами международных актеров и необходимость совместного решения общих проблем.

• Порядок субординации. Эта ф-ма между нар порядка означает подчинение интересов отдельных международных актеров интересам международного сообщества

25. Сущность и разновидности мирового порядка

Мировой порядок - отражает фундаментальные интересы людей - выживание, благосостояние.

Гегемониальний порядок - мир.порядок, в котором существует столь бесспорное преимущество одного из международных акторов, которые недовольны акторы не имеют даже надежды изменить статус. Но центр-гегемон не стремится поглотить слабых акторов, уважая их интересы и суверенитет.

Имперський порядок характеризуется объединением территории на которой он распространяется, под властью одной силы или одного суверенитета. Порядок кондоминиума - ф-ма организации международной жизни, основанный на силовом равновесии двух сверхдержав.

26. Неототалитарный проект мирового устройства

То, что мир изменил парадигму своего развития, абсолютно ясно. И если еще в 1960-1970-х годах, а может даже и в начале 1990-х, казалось, что в целом является направление развития мира, то сейчас очень много сомнений в том, что вообще кто-то из мировой элиты отчетливо отдает себе отчет в том, что происходит. Мы видим, что реальные показатели уровня жизни в странах Западной Европы и Северной Америки явно не растут. Экономический кризис, глобальный по своим масштабам, не идет на убыль, а набирает обороты. Но самое главное, что основой и экономического кризиса, и растерянности, царящей в мире, является глубокий социально-политический кризис. Его проявления просты и понятны: падение интеллектуального уровня управляющей элиты, дезорганизация гражданского общества, размывание ценностей, на которых оно основано. Драма, впрочем, касается и всех других обществ. Нет сомнений, что «арабский весна» символизировала кризис традиционного арабо-мусульманского мира. В Европе наблюдается снижение рождаемости, рост числа заключенных, усиление беспорядков, распространения социального разочарования, атомизация общества и потеря социальных ориентиров, неприкрытое противостояние между возрождаются консерватизмом в самых ханжеских проявлениях и стремлением к индивидуальному счастье и свободу и многое, многое другое. Во многом все это описано Зигмундом Фрейдом в «Психологии масс». И является свидетельством снижения уровня самоорганизованности граждан. Конечно, в тюрьме массу можно контролировать без которой ее организации, но сама по себе масса в состоянии создать собственную организацию только при наличии образа реальности. Образ, который сейчас распадается, есть образ общества всеобщего благоденствия. И здесь дело не только в том, что образ общества всеобщего благоденствия виду высокий уровень потребления, постоянное возраст ание благосостояния. Кроме этого предполагается, что существует некий воображаемый субъект - государство, которое формируется демократическим путем, - способен позаботиться об обществе. Этот субъект, представленный национальными лидерами и институтами, компетентный, добрый и, главное, не только видит каждого, но еще и в состоянии о нем позаботиться. Но этот образ разрушается. И поэтому лозунг «Спасайся, кто может» вдохновляет разрозненных современных индивидов. И бегут кто куда, интеллектуально порознь, что приводит к неизбежному снижению способности рационально воспринимать происходящее, прогнозировать и планировать необходимые действия. Как известно, паника неизбежно приводит к снижению умственной качества не только общества в целом, но и каждого его члена. Нынешний кризис, как и все предыдущие, это, безусловно, кризис европейской идентичности, переоценки ценностей, языка описания действительности. Касается это всех сфер общественной жизни и во многом связано с проблемами, возникающими в ходе пережитого миром коммуникационной революции, вызывает все большую тревогу в политических элит (как правящих, так и на данный момент оппозиционных). Повсеместная тенденция к замене свободного обновления элит кооптацией в их состав, стремление к неизменности людей и группировок во власти, к усилению контроля. И хотя эти тенденции наиболее заметны на востоке Европы, в Венгрии и частично в Италии, они имеют шансы стать определяющими для всего континента. В начале 1990-х годов в Западной Европе (Франция, Англия, Германия) в тюрьмах сидело примерно 50-60 человек из 100 000. К началу нашего века число заключенных удвоилось и достигло 100-120 на каждые 100 тыс. населения. То же самое произошло и в США. Там, правда, всегда было много заключенных, но сейчас их 740 на каждые 100 000. В России лишь немногим меньше. При этом в Европе количество насильственных преступлений практически не выросло. Еще более впечатляющие последствия открылись в сфере экономического регулирования. Конечно же, новые коммуникационные технологии сделали невероятно много для эмансипации бизнеса. Теперь можно в секунды проводить транзакции, мир глобализированный и превратился в колоссальную бизнес-сеть. Естественно, в ней возникла своя иерархия, свои отношения, свои правила. Финансовые власти, причем прежде всего США и Западной Европы, отреагировали на это неожиданным образом. Они стали подменять отношения между субъектами бизнеса отношениями между бизнесом и самой властью. «Замедленное моральное разложение» - так Дэвид Кэмерон августовские беспорядки в британских городах. Премьер-министром Великобритании был составлен целый список причин, которые, по его мнению, способствовали взрыву в обществе и волны погромов, прокатившихся недавно по британских городах. Среди них: неполные семьи, школы, в которых отсутствует дисциплина, и брошены на произвол судьбы люди, никем не контролируемые социальные и этнические общины. По его мнению, отпор сил безопасности зачинщикам беспорядков должен быть подкреплены отпором общественности. Со всем этим не поспоришь, но есть такое понятие: «общие слова». Что тут, собственно, обсуждать, если о конкретных событиях, их особенности и причины ничего и не сказано. А главное - такая речь была бы актуальной, корректной и адекватной и 10, и 20, и 100 лет назад. В ней нет ничего о том, что социальные сети приобретают асоциальный характер, что на их основе не складываются новые конструктивные сообщества, а формируется толпа. В ней нет ничего о том, что разгромы магазинов - признак кризиса общества потребления. Система социального обеспечения не гарантирует единого потребительского стандарта, который является важнейшим консолидирующим элементом современного общества. Грабители всего лишь хотели привести свою жизнь в соответствии с тем образом, который пропагандируется в СМИ с их рекламой. Нынешние волнения (Англия, Франция, Италия и др.) - это самоукус общества потребления, в котором люди начисто лишены приемлемого будущего, просто-напросто берут то, что не могут заработать даже в перспективе, и что, соответственно, купить не могут. Здесь уместно вспомнить о фиксируемом социологами в России имущественное расслоение населения, формировании в нашей стране субкультуры бедности, социального слоя, образованного изгоями общества потребления. Владимир Набоков, признавая, что сами по себе рекламные ролики бывают иногда очень хорошие, однако предупреждал о социальной опасности рекламы: "глубокая пошлость, отдаешь рекламой, не в том, что она придает блеск полезной вещи, но в самом предположении, что человеческое счастье можно купить и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя. Конечно, созданный в рекламе мир сам по себе безвреден - каждый знает, что создан он продавцом, которому всегда подыгрывает покупатель. Самое интересное не в том, что здесь не о случилось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, готовящихся или поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведется по законам буржуазного общества, ни, самое смешное, что это - теневой, иллюзорный мир и в его реальном существовании втайне не верят ни продавцы, ни покупатели "И этот иллюзорный мир предлагается тем, кто переместился в Европу из совсем других цивилизационных и культурных условий. Так зарождается новый европейский бунт, который внешне выглядит как бунт инокультурных, этнически и расово окрашен. Но таковым не является. Об этом несколько лет назад сказал Андре Глюксман, рассуждая о беспорядках в арабских кварталах французских городов. Он отметил, что на родине мигрантов массовые выступления не являются частью политической традиции, что "эти банды насильников-поджигателей - французы, французы в полной мере ... прекрасно интегрированные французы. И эта их интеграция окончательно раскрывается через поджог автомобилей. Они интегрированы. Они интегрировались не так, как их родители, не мирным, достойным уважения путем. Они интегрировались во Францию, ничего не понимая ни у нее, ни в мире, в котором они живут ... в Франции, потеряла много своих ориентиров. И это поведение поджигателей - глубоко французское поведение ". Сейчас высказывания Глюксмана требует некоторой корректировке. Это не тот бунт, который можно сравнить с прежними европейскими кризисами, приводили к качественным изменениям общества, его перестройки на основе новых ценностей и принципов. Сейчас очевидно, что это всего лишь бунт потребителей, соединяющей бывшие колонии с бывшими метрополиями.