2. История формирования концепции гуманитарной интервенции

Гуманитарная интервенция – это сравнительно новое явление в международных отношениях стало одной из характерных особенностей современного этапа цивилизационного развития – беспрецедентного стирания казавшихся ранее незыблемыми границ между государствами во всех сферах.

1. Узкое понимание истории концепции гуманитарной интервенции

Согласно одной из точек зрения на развитие понятия и феномена "гуманитарная интервенция" или "вооруженное вмешательство с целью защиты прав человека", эти термины были впервые использованы в конце 1980-х гг. профессором международного права Парижского университета Марио Беттати и французским политиком Бернаром Кушнером, одним из основателей широко известной ныне организации "Врачи без границ"⁸. Так, в частности, определялись операции в Гаити, Боснии и Герцеговине, Сомали и других местах. С тех пор это словосочетание прочно вошло в политический лексикон. Поначалу казалось, что такая стратегия займет видное место в ситуации, возникшей в мировом сообществе по окончании "холодной войны". Однако сейчас, после ряда случаев, таких как операция НАТО в Косово в 1999 году и особенно военное вторжение Соединенных Штатов в Ирак в 2003 году, возможность осуществления подобных действий выглядит все более проблематичной.

2. Широкое понимание истории концепции гуманитарной интервенции

В соответствии же с иным, более широким пониманием проблематики гуманитарной интервенции, идея интервенции для "защиты прав иностранных подданных диктаторского правителя" была впервые разработана Г. Гроцием в семнадцатом веке. Однако сам термин "гуманитарная интервенция" был впервые использован европейскими великими державами в девятнадцатом веке для оправдания интервенции по защите христиан, угнетаемых в Оттоманской империи. Первым примером была интервенция в Греции в 1827 году, которая в 1830 году привела к независимости страны. Примерами гуманитарной интервенции в девятнадцатом веке были действия христиан против мусульман в Северной Африке, на Балканах и в Леванте. В двадцатом веке было довольно трудно различить гуманитарную интервенцию и агрессию. Иллюстрацией может быть вторжение Гитлера в Чехословакию под предлогом защиты немецкого меньшинства в Судетах. Устав ООН попытался ограничить применение силы, проведя различие между агрессией и мерами по принуждению. Существовало признание гуманитарной интервенции в случае, если она одобрена ООН. Конфликт в Косово установил новые правила для гуманитарной интервенции. При этом, как отметил Р. Элсворв, "военная интервенция для защиты демократии в других странах может показаться остальному человечеству формой спасения без представительства".⁹

3. Краткое описание фактических обстоятельств, связанных с развитием концепции гуманитарной интервенции

Ниже с небольшими сокращениями приводится краткая история основных гуманитарных интервенций в изложении журналиста-обозревателя Шамсудина Мамаева.¹⁰

Первая гуманитарная интервенция состоялась во время войны в Заливе. Это была операция Provide Comfort, которую ее автор, Фред Кьюни, назвал "сноской" к операции "Буря в пустыне". Она осталась практически незамеченной широкой общественностью. Может быть потому, что Америка не хотела пятнать имидж своей "бескровной победы" кровью тысяч погибших курдов и шиитов, на которых обрушился гнев и репрессии уцелевшего Саддама Хусейна. Спасаясь от этих репрессий, практически все курдское население Северного Ирака снялось с места и двинулось в сторону Турции. Однако эта страна отказалась открыть для них границу, и около миллиона курдов оказались зажатыми между границей и надвигавшимися иракскими войсками. Срочно Совбез ООН принял решение о проведении спасательной операции, и президент США отдал приказ своим войскам принять участие в ней. Фред Кьюни совершил чудо – применив собственную методику, он в течение двух-трех месяцев вернул всех курдов к местам своего проживания.

Таким образом, вместо лагерей беженцев, возникла фактически независимая от Багдада курдская автономия, экономика которой весьма успешно развивалась вплоть до второй войны в Заливе и которая даже сейчас является стабильной областью в Ираке.

Главной причиной успеха этой гуманитарной интервенции сам Кьюни называл представившуюся ему возможность действовать вне рамок ооновской бюрократии и использовать в своей операции армейские части, которые блокировали вмешательство Багдада. "ООН помогает не людям, а правительствам. Последние же постоянно ограничивают мандат и область действия агентств, оказывающих гуманитарную помощь. Что очень важно, поскольку проблемы, с которыми мы сталкиваемся, большей частью возникают в странах, где правительства находятся в конфликте с собственным народом. В большинстве случаев эффективная гуманитарная помощь подразумевает нарушение государственного суверенитета", – объяснял он свой успех комиссии Конгресса США. Билл Клинтон, ставший в 1992 году президентом США, взял эту концепцию на вооружение.

"До операции Provide Comfort немного нашлось бы законодателей, которые призвали бы к военному вмешательству в гуманитарный кризис, но то, что она оказалась успешной и обошлась без потери даже одного солдата, привело к тому, что, как только она завершилась, тут же раздались призывы к проведению подобных военно-гражданских операций в Югославии, на Кавказе и в Сомали", – вспоминал Кьюни через два года.

В 1992 году чрезвычайная ситуация сложилась в Сомали – здесь к осени от голода погибло полмиллиона человек. Гуманитарная миссия ООН была бессильна – в стране царила анархия, криминальные банды и полевые командиры грабили автокараваны с гуманитарной помощью, а штаб-квартиру миссии ООН в Могадишо ограбила ее собственная охрана из местных жителей. После изучения ситуации Кьюни по просьбе Фонда Карнеги, выступившего в качестве донора этой гуманитарной интервенции, в ноябре 1992 года представил в Совет национальной безопасности (СНБ) США план по высадке и развертыванию американских экспедиционных сил в Сомали. В качестве необходимых политических условий интервенции назывались необходимость резолюции Совбеза ООН, невмешательство войск во внутриполитическую борьбу сомалийских кланов и жестко ограниченный срок пребывания войск – Кьюни предлагал заранее объявить, что американские войска будут выведены уже к марту следующего года. Особо подчеркивалась рекомендация "чтобы американские и союзные силы держались бы в стороне от города" Могадишо, столицы Сомали – Кьюни боялся потерь от снайперского огня.

Через две недели, после принятия СБ ООН соответствующей резолюции, американцы начали высадку в Сомали. Они создали зоны безопасности, взяли под контроль дороги страны, обеспечили охрану сотрудников и офисов гуманитарных миссий. Это позволило последним переломить ситуацию – 4 мая 1993 года было объявлено о завершении операции Restore Hope и отменено чрезвычайное положение по продовольствию…

Однако, завершив гуманитарную часть операции, войска не ретировались – вдохновленные успехом США и ООН решили остановить гражданскую войну посредством "принуждения к миру" сомалийских кланов. Кончилось все вооруженными столкновениями в Могадишо – сбив здесь американский вертолет, отряды сомалийского генерала Айдида нанесли миротворцам тяжелые потери: погибли 18 американских и 24 пакистанских солдата, а также почти тысяча сомалийцев, включая множество женщин и детей. После чего США и ООН срочно вывели свои войска из Сомали.

Операция в Сомали показала, что гуманитарное вмешательство в обход или даже вопреки воле властей страны заканчивается операцией "принуждения к миру". Тем самым операция приобретала политический характер: большинство сомалийцев гордится "могадишским инцидентом" как своей победой. И если Кьюни, начав в Ираке с ликвидации последствий войны, попытался затем сконструировать и опробовать в Сомали международный военно-политический механизм для предотвращения гуманитарных катастроф, то уже в Боснии военно-политические аспекты операции играли для него ничуть не меньшее значение, чем гуманитарные.

Свою гуманитарную интервенцию в середине 1993 года в Боснии Кьюни проводил по заказу ООН и миллиардера-филантропа Джорджа Сороса. Сердцем своей гуманитарной стратегии Кьюни сделал строительство в осажденном Сараево подземной, неуязвимой для артобстрелов водокачки – город был символом, а его население опорой независимой Боснии. Но одновременно он активно подталкивал Запад к прорыву блокады – характерный эпизод описал в своих мемуарах английский генерал Майкл Роуз, командовавший войсками ООН в Боснии, от которого Кьюни потребовал организовать прорыв блокады. "Меня посетил Фред Кьюни, странный, скрытный человек. Мы все предполагали, что он работает на ЦРУ, хотя он это отрицал. Он ожидал увидеть крупную операцию, проведенную против боснийских сербов, и не верил мне. Я выгнал его. Не сдаваясь, он пришел ко мне на следующий день с группой "заинтересованных юристов" из Нью-Йорка. Руководителем группы был Эрл Нейер [глава Фонда Сороса]. Еще раз я выгнал Кьюни. Нейер письменно обратился к генеральному секретарю ООН, чтобы тот немедленно приказал мне заморозить план развертывания наблюдательных сил".

"Возможность сделать работу Совета Безопасности такой, как это было первоначально задумано, исчезла из-за неудачного инцидента в Сомали. Боснийский кризис можно было легко предупредить. Однако напуганные сомалийским опытом США, как и Европа, не проявили лидерских качеств, и война продолжалась. Отношение США к ООН ухудшилось до такой степени, что они отказывались платить членские взносы. После конфуза в Руанде не будет преувеличением утверждать, что ООН сейчас менее эффективна, чем в годы холодной войны", – констатировал позже Сорос.

"Мы можем говорить о триумфе капитализма в мире, но мы не можем говорить о триумфе демократии. Коллапс коммунизма должен был открыть путь демократическому правлению и царству закона; вместо этого возникла система гангстерского капитализма. К сожалению, большинство международных институтов не срабатывает. Я предлагаю, чтобы открытые общества мира сформировали союз. Навязывание демократии извне является в чем-то противоречием. Карательные меры могут быть неизбежны, но должны следовать общепринятым нормам и принципам. Противоречие можно разрешить лишь в том случае, если эта интервенция приносит благо и поэтому добровольно принимается", – с таким обоснованием "бархатных революций" выступил Сорос.