ВСТУПЛЕНИЕ

В этом семестре у нас появляются публицистические произведения. В конце списка литературы есть произведение Герцена «Былое и думы». С этим произведением чаще всего бывают проблемы. Это особенно сложно, т.к. материал для вас непривычный: это художественно-публицистическое произведение, близкое к мемуарам. Хотя это не мемуары – он пишет об истории человечества, об истории России, русского общества в целом. Не откладывайте на последние дни. Но надо иметь в виду, что читать в «Былое и думы» нужно не все: в списке лит-ры выделены главы. А вопросов по Герцену достаточно много. Вопросы на зачете будут по таким крупнейшим писателям, как Гоголь, Лермонтов, Герцен и Белинский с одной своей статьей – «Взгляд на русскую литературу…» Это обязательный набор авторов. Другое дело, что есть такие писателя второго ряда, они тоже выходят в программу. Но если во время к/р вы не сможете ответить на вопросы о писателях второго ряда, вы опять же не будете допущены к зачету.

В этом семестре мы опять практикуем системы бонусов, есть рефераты. Темы рефератов:

- Тема маскарада в одноименных произведениях М. Ю. Лермонтова и Н. Ф. Павлова («Маскарад» Павлова не входят в обяз. программу)

- «Герой нашего времени» Лермонтова и «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе. Общее и различное в построении романов о героях эпохи

- Белинский vs Шевырёв: спор о «поэзии мысли» и Бенедиктове как «поэте мысли»

- «Петербуржские повести» Гоголя: особенности жанра

- Герои «Горе от ума» Грибоедова в Москве пятидесятых годов. Комедия Евдокии Растопчиной «Возврат Чацкого в Москву, или встреча знакомых лиц после 25-летней разлуки»

- Женский мир в произведениях Дружинина

- Публицистическое (как общественно-актуальное) в «Русских ночах» Владимир Федоровича Одоевского

- «Ревизор» в театральных постановках наших дней и разбор современных критиков

- О Лермонтове и его творчестве в современной периодике (нач. 21 века)

Объем – минимум 10 стр, максимум 20 стр. Сноски

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ 19 ВЕКА

Это период, который пришелся на время одного царствования. Это период царствования Николая Первого (1826-1855 г.), с которым связано и творчество Пушкина (АСП захватывает и этот период). В 26-и году казнены декабристы, и происходит венчание на царствование Николая. Его собственное царствование начинается с 26-го года, когда он прошел коронацию. Коронация всегда могла проходить только в Москве. Именно поэтому Пушкина привозят в Москву. Почему встреча АСП с Николаем произошла в Москве? Поэтому что в то время происходили коронационные торжества, а они могли происходить только в Москве. Петербург никогда не был первопрестольным градом. Москва имеет другое название – Москва «первопрестольная», потому что первый престол, главная православная святыня, - храм Успения, Успенский собор Московского Кремля. Только там происходила коронация.

В 1855 г. – печальная кончина Николая, который по преданию простудился и умер неожиданно. Это была тяжелая эпоха для России – конец эпохи военных побед России. Мы были победители Наполеона, но с 55-го года мы начали серьезно проигрывать Европе. Крымская война показала этот крах. Правление Николая – начинается с декабристского восстания и заканчивается потрясением на внешней арене. Мы теряем Крым практически. Это обнажило две нерешенные проблемы: вопрос об абсолютной монархии (ограничивать ее или нет) и вопрос о крепостном праве. Он как раз будет решен наследников Николая первого в 66-м году Александром Николаевич.

Мы еще должны выделить еще два временных отрезка, если говорить об идейно-общественной жизни и лит-ре. Это идейно-политический и философский дискурс и дискурс собственно-литературный. Вот в данном отношении можно выделить два периода в эпоху Николая Первого. Это условно называемые «тридцатые годы». Которые начинаются в 26-м году и граница их (тоже очень спорный момент) – граница 41/42-е годы. Для развития лит-ры это важно, потому что в 41-м году, как вы понимаете, погибает Лермонтов. Это очень большая потеря. Перемена в жизни лит-ры. После Лермонтова очень долго не находится равных ему. Эта рамка, уровень поэтического творчества, снижается. Там, конечно, есть Тютчев, но он пишет не так много и его творчество не так многогранно. Он все же больше по преимуществу лирик. Уходит поэзия с большой буквы. В 42-м году выходит Собрание сочинений Гоголя, где появляются «Петербургские повести». И В этом же году впервые появляются «Мертвые души», первый том «Душ». 42-й год обозначил резкое возвышение прозы. Это стало границей между эпохой, когда царствовала поэзия (эпоха Лермонтова и Пушкина), и эпохой прозы (начало сороковых – прозоизация жизни и лит-ры, начинает господствовать проза). Появляется все больше читателей, не очень способных воспринимать поэзию, но способных воспринимать прозу. Так можно считывать поверхностные вещи: авантюрный сюжет мог заставить переворачивать страницы, а поэзия, это – для более подготовленных, для большей внутренней культуры. Это связано с общими тенденциями в демократизации. В первые ряды общественной активности все больше выдвигаются разночинцы, не дворянство. И в этом смысле, как бы мы скептически мы не относились к периодизации, которую предложил Ленин в своей статье памяти Герцена, его идея о смене дворянской эпохи разночинской эпохой имеет место быть. Писатели все больше втягиваются в рыночные отношения. Таким образом, рынок начинает определять рыночные ремесло все больше. И Гоголь, кстати, это хорошо понимал. С одной стороны, он отвергал эту идею служению рынку, как любой честный человек, но при этом, он понимал необходимость прикладывать все усилия, чтобы привлечь массового читателя. Это ярко обнаруживает себя в начале сороковых. Кстати, в начале сороковых случилось еще одно трагическое прощание – прощание русской лит-ры с Кольцовым. Вот это начало сороковых. Продолжается николаевское царствование, но перемены ощущаются явственно. К середине сороковых выдвигается натуральная школа. Это не натурализм, хотя в критике тех лет использовалось понятие «натурализм». Но это одна из ветвей критического реализма в русской лит-ре середины 19 века. К натуральной школе относился Дружинин. Основоположником ее часто считают Гоголя, хотя творчество Гоголя шире. Из натуральной школы вышел Некрасов, который начинает свое творчество в середине 40-х годов, Тургенев, Гончаров, Толстой, Достоевский, все крупнейшие писатели второй половины 19 в.

Натуральная школа, конечно, не единственная школа в 40-х. Нельзя считать, что все 30-е – это подготовка к натуральной школе. 30-е – это новый всплеск романтизма. И в этом различие между 30-ми и 40-ми. В двадцатых годах романтизм постепенно уступает реализму в творчестве Пушкина («Онегин», «Годунов» - начало реализма). Нет прямых линий в развитии русской лит-ры, как и в развитии любой другой лит-ры. Эти колебания, как говорил учитель достопочтенной И. Е. Прохоровой Бабаев (учебник его Прохорова рекомендует, там хороша статья о Герцене), - это как синусоида. Романтизм то вспыхивает, то уходит почти в подполье. Вот это ощущение, что романтизм – непотопляемое искусство, эволюционирующее и развивающееся. И Лермонтов начинает как романтик, ярчайший романтик, и «Мцыри», и «Демон» - классика романтики. И «Маскарад» - романтическая драма. Гоголь – основоположник натуральной школы, но начинает он тоже как романтик. Чистой воды романтизм в «Тарасе Бульбе», в «Вечерах». Если говорить о втором ряде писателей, то там тоже не умирает романтическое искусство (например, в «Маскараде» Павлова). Так что в сороковых годах романтизм уходит, и главенствует реалистические тенденции в изводе натуральной школы.

Но и внутри 30-х можно найти серьезные различия между двумя этапами. Это с 26-го и до 31-го/32-го годов и после этого – с 31/32-го по 42-й год. Здесь надо иметь в виду ту атмосферу 26-го года, 32-го, 36-го. Это спад общественного настроения. Это смена общественных настроений. Общественная депрессия после поражения декабристов. Снижение градуса надежды, что будущее России прекрасно. Это ощущение отсутствия воздуха, которое чувствовали многие современники и о которой точно написал Блок в свой статье о назначении поэта. Он писал о гибели АСП. Он считал, что АСП убила не пуля Дантеса – его убило отсутствие воздуха. С ним умирала его культура. Причем, при всем трагизме, у АСП есть всегда ощущение света в конце тоннеля (его «Элегия» 30-го года). Есть надежда. В первые десятилетия после декабр. восстания меняется нравственный климат общества. Образуется Третье отделение (26-й год). Это обнаруживает ставку Николая на полицейский режим. Это политический сыск, который начался в 26-м году, был беспримерным доселе. Голубые мундиры. Они носили голубые мундиры. Время «голубеет». Герцен пишет в «Былое и думы»: «Время изменило цвет». Цвет времени царствования Александра Первого – зеленый, цвет надежды, а царствование Николая имело другой цвет – голубой (не в современном смысле). Герцен писал про Николая: «Николай Павлович был красив. Глаза его были зимние глаза». Это цвет ясного, но холодного неба. Это ощущение холодной зимы было у всех, даже у либерально настроенных людей. Например, весьма умеренный консерватор Ф. И. Тютчев говорил о том, что «железная зима дохнула на Россию». Лермонтов в своем «Прощай, немытая Россия» (более позднее, написано в 41-м) писал, что правят «мундиры голубые». Голубые мундиры – олицетворение времени. В сов. учебниках вы прочтете, что время Николая – это господство полицейских порядков. На самом деле, все сложнее. Одновременно Николай понимал, что есть инерция либерального движения, то, что досталось ему в наследство от старшего брата. И неверно говорить, что Николай заморозил все либ. проекты. Например, в 31-м году издавался журнал Киреевского «Европеец». В нем обсуждался вопрос – «Россия – Восток или Запад?». Принимать ли капитализм европейского толка? И этот вопрос во всю становится в тридцатые годы. Поэтому тридцатые годы нельзя считать полностью эпохой общественного спада. Да, эти настроения были, но вместе с тем, от чисто политических вопросов мысль уходит в этические и исторические вопросы. Это эпоха не только «голубого», «холодного» царствования, но и эпоха философского Ренессанса в России. И создание самостоятельной философии в России – это период тридцатых годов. При всей важности радищевского материализма не было русской философии до тридцатых годов. Формируются философские школы, важную роль здесь играет Московский университет и Шевырев. Закладыванию основ философии способствует увлечение Шеллингом и классической немецкой философией. Помните, это увлечение Шеллингом началось еще в Обществе любомудров (Веневитинов). Так вот откуда тянется эта нить. Так что апатия в обществе только внешняя, в других кругах происходит нарастание интересов к глубоким вопросам.

Николай был всегда подготовлен к военной деятельности, но никогда не думал, что будет царем. По раскладу, власть ему не должна была достаться. Так случилось, что у Александра не было детей, а Константин женился на невесте нецарских кровей. Но вокруг Николая были не такие плохие советчики. Например, Уваров. В сов. время его описывают и воспринимают в черных тонах. Но его фигура неоднозначна. В начале 30-х годов до окружения Николая доходит, что никакие либ. реформы в России невозможны. Нужно ужесточение курса, и этому ужесточению нужна идеологическая база. Появилась уваровская теория официальной народности, провозглашенная в 32-м году как государственная идеология. Впервые в Росси официально было объявлено об идеологии государства. В журнале «Министерство народного просвещения». Политика, которая должна было воспитывать молодежь, состояла из трех главных тезисов: православие, самодержавие, народность. В сов. лит-ре можно встретить неправильную позицию: сначала идет самодержавие. Но Уваров понимал, что во главе угла должна стоять вера, а вовсе не политическое обустройство. Надо иметь в виду, что это провозглашалось в многоконфессиональном государстве. Православие провозглашалось как государственная религия. Вторая основа – это царь, православие обеспечивала легитимность царской власти: помазанник Божий – царь. О том, что мы россияне, начали говорить гораздо раньше – в 30-е годы 19 века. Все мы россияне и все мы должны быть преданы царю и своему православному Богу. На этом должна была строиться вся журналистика и лит-ра. Есть связь вопросом о национальной самоидентификации. Россия должна себя обозначить на карте особым образом. Идея «Москва – Третий Рим» находит свое продолжение. Есть связь с уваровской идеей: Россия – это особый православный мир, она прямая наследница Византийской империи, и, соответственно, самодержавие и монархические конструкции естественны для России, как естественны для Византии. Была аппеляция к корням. Россия противопоставлялась Западу, католическому. Отсюда возникает и спор славянофилов с западниками. Идея плотины – это желание сдержать поток, но это не желание обособиться, а боязнь катаклизмов, назревающих в Европе. Вы помните, что в Европе была революция тридцатого года, июльская революция. И потом – 48 г. Европа проходит через испытания. Это волнует общество. Это беспокоит, в том числе, и Николая Васильевича Гоголя. Гоголь с ужасом писал о том, что происходит в Европе. Гоголь предостерегает Россию от европейского пути. Это не только власть, но и русские писатели в ужасе от того, что происходят в Европе, где бедняки поднимаются против богачей. И эти катаклизмы кажутся неразрешимыми. Поэтому эти идеи особого пути России – очень привлекательны. Герцен, когда оказывается в Европе, в ужасе пишет о Европе 48-го года и пишет о необходимости избежать тех противоречий буржуазного общества, которые становятся явными на Западе. И славянофилы, в отличие от приверженцев теории офиц. народности, говорят, что нужно ориентироваться на ту власть, что была в России до Петра. Она очень идеализируется в их работах, трудах. Это такая утопия, прекрасная картина допетровской России, где якобы не было противоречий между крестьянами и дворянами. И это и есть идеал, к которому нужно стремиться. Вернуть Россию 17-го века нельзя, но этот идеал разрабатывался у славянофилов, они писали о «святой Руси». В то же время очень важно, что славянофилы продолжали традиции критики. Это отражалось в творчестве Хомякова, например.

Борьба идей идет серьезная и сложная. 31/32-й год – очень сложная граница. Именно в эти годы формируется теория официальной народности. К концу тридцатых сторонники особого пути России размежевываются на славянофилов и тех, кто поддерживает теории офиц. народности. Им противостоит западничество во главе с Белинским и Герценом. Это уже сороковые годы. Самым тяжелым был для русской общественной мысли стали 48-й/ 55-й год. «Мрачное семилетие». Это конец царствования Николая. После того, как произошли рев. события на Западе, где частично участвовала и Россия. Она участвовала в подавлении венгерского восстания. Подавление восстаний в Европе – это дало номинацию Николаю «жандарм Европы». Естественно, это не вызвало никакого уважения в среде западников, но среди славянофилов и сторонников официальной народности – восприятие неоднозначное. Было мнение, что Россия – защитница братьев-славян от иноверцев, врагов. Это эпоха восторженного восприятия самобытности России, связанного с православной верой и противостоянием католичеству. Эпоха закончилась печально для России – поражение в Крымской войне. Но мыслящие люди приняли это как естественный крах николаевской России. Восшествие на престол нового царя, воспитанного в новом духе, вызывало надежды на преобразования в России. И, действительно, это последовало. Время до 61-го года вошло в историю как «первая российская оттепель». Это образ, созданный раньше, Петром Вяземским. И сказано это по поводу первых лет царствования Александра Второго, с которого началась весна для российского либерализма.

Лекция 2.

Развитие жанров в русской литературе 30-х годов

Александр Александрович Бестужев-Марлинский

Владимир Федорович Одоевский

Николай Филиппович Павлов

Каких же авторов читают в 30-е годы?

Это прозаики-романтики.

Развитие жанров в русской литературе 30-х годов

Что касается жанровых форм, то на первый план в литературе 30-х годов выдвигается повесть, и это совершенно явное жанровое предпочтение вызывает бурные обсуждения, дискуссию. Например, Степан Петрович Шевырёв в своей знаменитейшей статье «Словесность и торговля» в журнале «Московский наблюдатель» пишет, что предпочтение повести – результат коммерциализации литературы, потому что повести отчасти проще писать (чем, например, роман), в массовом сознании повесть более проста для восприятия. Шевырев говорит, что можно больше написать повестей и лучше заработать, т.е. выдвигает чисто материальный интерес у писателей.

I. Нужно отдать должное Белинскому, который четко понимает, что не только, даже не столько и главным образом дело не в коммерческой стороне, а потребности времени. Время требует отражения тех или иных жизненных явлений именно в форме повести. Он выдвигает в своей знаменитой статье «О русской повести и повестях господина Гоголя» идею о том, что повесть – это господствующая форма времени, форма эстетического мышления эпохи. В связи с этим пишет о том, как великий прозаик Гоголь реализует эту форму времени в своем сборнике «Миргород».

В статье Белинского идет характеристика практически всех авторов, которые писали повести, за исключением одного – Пушкина. Там есть милая сносочка, что Пушкин закончил свой художественный путь. В 1836 году жизненный путь Пушкина продолжался, но Белинский считал, что Пушкин умер. Так посчитал Белинский в 35-м году. (Но Белинский уже в конце 30-х годов, уже после действительной смерти Пушкина, будет считать совсем по-другому). Белинский выдвигает здесь идею, что Пушкин и «Повести Белкина» это вообще ничто. Они не ценны. Ценен Гоголь. Идет ставка на него. Гоголь – первый писатель в 1835 году. Пушкину между тем еще предстоит написать «Капитанскую дочку», замечательную лирику конца 30-х годов и многое другое. Но Белинский очень жёсток. Это и есть тот напор, который и помогает завладеть общественным мнением. Своим безапелляционным напором Белинский показывает, что Пушкина уже нет на художественной арене, а есть Гоголь. Но до Гоголя Белинский анализирует другие повести. Об этих повестях 30-х годов пойдет речь.

II. Еще 1 важная черта прозы 30-х годов – это циклизация, выдвижение цикла повестей. Это свидетельствует о том, что и у писателей, и у читательской аудитории есть потребность увидеть более широкую панораму жизни общества, чем может представить 1 повесть с ее ограниченностью по материалу. И циклизация создает некую мозаику повестей, которая должна представить полную картину жизни человека. Циклическими строит свои повести и Пушкин, и тем более Гоголь (сначала «Вечера на хуторе близ Диканьки», потом «Миргород»). И все это связано с некими подходами к созданию русского романа. На этот вызов времени ответит М.Ю. Лермонтов, который в 1840 году создает роман «ГНВ» из цикла повестей. Это тот самый случай, когда идет движение от повести к циклу и, наконец, к роману. Роман - это уже достаточно большая эпическая форма, позволяющая широко показать жизнь общества и человека на разных этапах его жизни. Так формируется жанровая палитра, жанровое разнообразие в творчестве писателей 30-х годов. (!!! 30-е годы мы трактуем широко – до 1841/42 годов).

Еще момент по поводу общей характеристики 30-х годов.

III. Какие по типу повести писались? Повести бывают разными по своим жанровым характеристикам. Жанровая градация внутри повестей идет по материалу, который ставится во главу угла.

- Нравоописательные повести. (Тв-во А.А.Бестужева-Марлинского)

Описывает нравы эпохи, акцент делается не на философских идеях, а на описании нравов и быта общества. Нравоописательные повести в свою очередь делились на несколько типов.

• Светские¹ повести описывают светские нравы, причем могут содержать как критику этих нравов, так и одобрение.

• Повести, посвященные нравам жизни на Кавказе.

Действующими лицами могли быть как собственно кавказцы, представители кавказского мира², так и люди, отдыхающие на кавказских водах. (Например, в основе «Княжны Мери» в «ГНВ» лежит типичная кавказская повесть).

- Фантастическая повесть (философская проза 30-х годов, см. в след. пункте)

(Тв-во В.Ф. Одоевского )

IV. Романтическая проза тогда стала массовой как по читательскому вниманию, так и по писательскому обращению к этому роду и жанру литературы (т.е. эпос и повесть). Массовая литература обычно связана и с неким кризисом. Совершенно явственными становятся черты творческого кризиса, т.к. все больше ощущается стереотипизация произведений. Т.е. есть одна модель, чуть-чуть меняются какие-то характеристики, но, по сути, происходит повторение уже известного. Это черта литературного спада, что связано с массовизацией жанра. Напыщенность языка, обилие эпитетов, метафор, буквально их нанизывание, делают их нудными, что муторно читать . Для них характерно изобилие метафорического ряда.

V. В то же время развивается и очень серьезная проза в рамках романтического движения, что связано с романтическим характером эпохи. Романтическая литература связана с очень глубокой философской основой. Стремление к мыслительному универсализму очень ярко заявляет о себе в т.н. философской прозе 30-х гг. Это тоже жанр повести, но фантастической. И за этим фантастическим иногда лежат глубокие философские рассуждения. И герои этих повестей – иногда самобытные, иногда нет – философы. Люди, которые философски относятся к жизни, интеллектуалы.

Прежде всего, должны иметь в виду творчество В.Ф. Одоевского. Если примером наиболее успешного, востребованного писателя в жанре нравоописательной прозы был Бестужев-Марлинский, известный нам по критическому опыту и по агитационным песням, которые он писал с Рылеевым, будучи 1 из немногих декабристов, сумевших сохранить свое творческое «я»³. Марлинский стал 1 из самых популярных прозаиков 30-х годов, даже популярнее Пушкина.

Что касается философской прозы, фантастической повести, то здесь выдвигается фигура В.Ф. Одоевского, и Белинский опять не сумел оценить фантастическую повесть, и не только Одоевского, но даже Гоголя. И из всех арабесок, а в них появился три из будущих т.н. петербургских повестей, он очень низко, очень негативно оценил «Портрет» гоголевский, который станет явлением мировой литературы и будет востребованным в театре. Когда в нашей советской литературе было принято говорить, что нет критика прозорливее Белинского, это не совсем так. Он, как и все, ошибался, хотя и меньше других. В данном случае Белинский, как и в оценке пушкинских повестей, ошибся и в оценке фантастических повестей как Одоевского, так и Гоголя.

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ БЕСТУЖЕВ-МАРЛИНСКИЙ

Самая крупная фигура в плане массового успеха у читателей – Александр Александрович Бестужев-Марлинский. Он был всего на 2 года старше Пушкина, погиб в том же, 1837, году, но только в июне. Один из четырех братьев-военных, которые сочетали достаточно серьезную военную карьеру с не менее активными занятиями художественным творчеством. Например, Александр Александрович был известным литератором, а среди братьев были художники и т.д. Офицерство тогда было действительно элитой общества. К русским офицерам относились как к культурной элите, которая определяла развитие общества в духовном плане.

У Б-М. очень романтическая биография. Писатель-романтик с романтической биографией. При том, что он был человеком передовых идей, убежденным декабристом, деятельным, вместе с Рылеевым был еще и успешным издателем «Полярной звезды» (издательство принесло коммерческую выгоду). При этом Бестужев был и героем-любовником, Дон Жуаном своего времени, который еще с Пушкиным мог поспорить в успехе у женщин. Кончина его была романтической. Скончался при штурме мыса Адлер (в стычке с горцами). Тогда, в 1837 году, Адлер не был территорией России, тяжело приходилось российским войскам в овладении этими территориями.

Марлинский, который после декабристского восстания был репрессирован, был лишь солдатом и пал в боях за Адлер. Его тело не было найдено. Поскольку он был человеком с активной жизненной позицией и был способен к бегству, то стала распространяться легенда, что он бежал с горцами и продолжал войну с кавказцами против России. Часто говорили, что его романтическая возвышенность, метафоричность, изысканность речи неестественны. Может, это и воспринимается как не очень естественный язык, но для него как личности это было вполне закономерно и естественно.

Кавказские мотивы в творчестве вполне закономерны, т.к. он служил на Кавказе и знал этот материал. Другое дело, что он изображает его не как писатель-реалист со всеми ужасами, трудом войны, кровью и потом, а в некоторой эстетической романтической подсветке.

Настолько широко было воздействие Марлинского на читателей, не только на неподготовленных, на топу, но и на людей с высокими эстетическими запросами, что он оказал влияние на молодого Лермонтова. Есть справедливая работа Вадима Эразмовича Вацуро (питерский литературовед), где он подробно анализировал связи между Марлинским и Лермонтовым. Так что и «Вадим»⁴ Лермонтова, написанный в духе романтической повести совершенно четко обнаруживает влияние прозы Марлинского.

Настолько популярен был Марлинский, что даже стал возникать термин «марлинизм» еще при жизни Марлинского, т.е. это определенное направление, определенный дух произведений. И первый, кто всерьез развенчал Марлинского, был Белинский. Критик вообще был мастером по развенчиванию репутации, по борьбе с теми, кто, по его мнению, не способствует развитию русской прозы. Он был реалистом, соответственно, по его мнению, романтизм был тем, что тормозит развитие русской литературы.

Мы изучаем одну повесть Бестужева-Марлинского. Это светская повесть «Фрегат «Надежда». Белинский совершенно справедливо заметил, что главная беда Марлинского в том, что у него нет ярких характеров. Характеров с анализом внутреннего мира и с типизацией этих характеров. О том или ином герое Марлинского (Например, капитан Правин, его возлюбленная княгиня Вера) нельзя сказать, что это некий социально-психологический тип.

Герои Марлинского – фигуры с определенными взглядами и убеждениями. Но нет глубокого социально-психологического анализа, типичного характера, того, что есть в «Повестях Белкина». Тип Сильвио, героя повести «Выстрел» – определенный с-п тип; с-п тип маленького человека представлен в «Станционном смотрителе». Здесь нет типизации, свойственной реалистическому искусству, и нет символизации, что свойственно романтическому искусству. Марлинский скользит по поверхности, он выделяет очень яркие, режущие глаза моменты в характерах своих героев. Падкость на кричащее, яркое, говорит о том, что это писатель второго ряда. Марлинский как бы цепляется за вершины гор и не видит долины и впадины.

Но здесь есть достаточно серьезное нравственное, моральное содержание. В этом плане эта нравоописательная повесть связана с размышлениями о смысле жизни. Нравоописательная повесть всегда предполагает размышления о смысле жизни, философские проблемы, даже если они неглубоко разработаны.

Здесь важно ответить на вопрос: в чем смысл жизни, в любви или в долге? И можно ли пожертвовать одним ради другого? Отношения Правина и княгини Веры и крутятся вокруг этой проблемы. Концовка произведения, когда Правин покидает корабль ради встречи со своей возлюбленной, и корабль, и команда гибнут, т.е. он жертвует долгом командира во имя любви, ставит вопрос, прав или неправ Правин? Этот вопрос повисает в воздухе, он вызывает нравственно-философские размышления автора.

Так, философская проблематика присутствует, но не является главным моментом в этой повести. Для автора важнее показать любовную интригу, любовный конфликт.

О том, что для Бестужева-Марлинского была очень органична поэтика романтической метафоризации, романтической изысканности, свидетельствует его частное письмо. Понятно, что человек не будет собирать все свои знания об эпитетах, метафорах и олицетворениях, чтобы написать частное письмо братьям. Тем не менее, вот как пишет Марлинский о своем стиле: «Я не притворяюсь, не ищу острот, я - живой я в своих произведениях. Мои повести могут быть историей моих мыслей. Что же касается до блесток, ими вышит мой разум. Стряхнуть их значило бы перестать сносить свой костюм, быть не собой».

Это признание подтверждает, что это органичное свойство его разума, манеры мыслить и писать.

Пушкин и Марлинский были друзьями, достаточно активно общались в преддекабристские годы. Но как ранними, так и поздними произведениями Марлинского (а написал очень много) Пушкин не был доволен. Имея в виду Марлинского Пушкин писал о начинающих писателях: «Молодые писатели вообще не умеют изображать физических движений страстей. Их герои всегда содрогаются, хохочут дико, скрежещут зубами и прочее. Все это смешно, как мелодрама».

Это не только признак романтизма, а признак невысокого художественного уровня произведений (см. соврем. прозу). Пушкинская проза достаточно скупа, что вполне естественно и нормально для высокой прозы. Но стоит оговориться, что Достоевский будет описывать именно скрежещущие (ну и слово!) зубы своих героев. Это тоже прием определенный, когда изобр. люди на надрыве, что иногда требует мелодраматичности описания.

ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ ОДОЕВСКИЙ

Один из наиболее оригинальных писателей в жанре светской и философской повести. У него представлены разные типы повестей⁵. Мы будем говорить о двух его повестях.

«Княжна Мими» представляет собой светскую нравоописательную повесть. Уже по названию понятно, что Одоевский апеллирует к Грибоедову, апеллирует к Грибоедову и в тексте произведения. (NB!!!). Повесть была высоко оценена Белинским как повесть, критически осмысливающая опыт высшего света. Белинскому не могла не понравиться критика салонной жизни, критика высшего дворянского общества. Но интересно в этой повести не просто негативное отношение к пустому свету (развитие грибоедовской идеи о фамусовском обществе как людей невежественных и мракобесно настроенных). Оригинальность вот в чем:

1. «Княжна Мими». Выдвижение нового типа героя. Одоевский впервые в романтической прозе (и в частности в светской) в качестве главной героини выбирает старую деву. Не романтическую девушку, мечтающую о светлой любви и благородном рыцаре, а старую деву, которая уже лишилась всех этих романтических мечтаний, и теперь мстит обществу, всем успешным людям и, прежде всего, женщинам. Анализ героини разочарованной и в то же время ставшей неким демоном этого светского общества, потому что она искушает, она распространяет сплетни, губит не только репутации, но и жизни людей.

2. Одоевский не просто говорит о сплетне в прозе (сплетня была движущим механизмом в «Горе от ума»), он атомизирует ее, т.е. разлагает сплетню на атомы, показывает, как она управляет светским обществом. И оказывается, что мотив, уже выдвинутый Пушкиным в романе в стихах, а в прозе пока не развитый, оказывается в поле зрения писателя. Это мотив о благородстве и том, что есть истинная честь, и о том, насколько благородный человек должны считаться с общественным мнением, и кто этим мнением управляет. Когда общественным мнением управляют такие, как княжна Мими, случаются непоправимые трагедии. Так, в повести ставятся серьезные социально-философские проблемы о человеке и обществе, общественном мнении.

Повесть «Сильфида» с замечательным подзаголовком «Из записок благоразумного человека» развивает достаточно характерный для романтической прозы конфликт. Конфликт между разумом и потребностью в большем знании о мире, чем дает рациональная сфера. Философия романтизма начинается с критики просветительского рационализма. Эту идею развивает еще в 30 годы. Повесть опубликована в пушкинском «Современнике» уже после гибели Пушкина, в 1837 году, но принимал её еще Пушкин. Эта повесть свидетельствует о неисчерпаемости проблемы рационального и интуитивного познания. Она была очень актуальна в 30-е годы в связи с тем, что поздний Шеллинг, как и многие немецкие философы, более всего сконцентрировал свое внимание на интуитивном познании, на том, что дается сверх разума, на сверхчувственном знании, интуиции и т.д.

Поднимается проблема встречи в начале вполне благоразумного героя⁶ с духом воздуха⁷. Встреча с этой прекрасной белокрылой девушкой-видением отрывает его от обыденной жизни, от обыденных радостей и увлекает в мир призраков, фантазии, («фаназмов», как писал В.Г. Белинский, которому это очень не нравилось) и наполняет его жизнь другим смыслом. Он отказывается от женитьбы, от обычных радостей помещика, но окружающее общество всячески противодействует этому, в частности отец невесты, которому надо было выдать дочь замуж. Он считает, что это сумасшествие, герой вылечивается, женится и становится внешне вполне счастливым человеком. Но вопрос повисает в воздухе: а счастлив ли он на самом деле в своей помещичьей вполне благополучной жизни? Возникает вопрос, а что есть счастье: жизнь в мире грёз, призраков, сверхчувственного и непознаваемого разумом, в мире мечтаний, в мире потустороннем или в мире действительном, где для статуса помещика все как надо. «Что есть счастье?» - это высочайший философский вопрос. Но в то же время, повесть фантастическая, потому что в реальной жизни встреча с Сильфидой невозможна.

Одоевский сам увлекался разного рода алхимическими, мистическими учениями, его называли Фаустом. Всех, например, поражало, что гостей в его квартире встречал скелет. Значит, он интересовался естественными науками. Но при этом он интересовался и книгами алхимиков средневековых. Такое соединение рационального и надрационального характерно для его романтического синтетизма как философской, так и жизненной позиции. Одоевский был любопытнейшим, интереснейшим русским писателем 30-х годов, а начинал он вместе с Веневитиновым с Общества любомудров. Это продолжение той линии, которую начинали в русской литературе любомудры.

Одоевский проявил себя и как писатель-сказочник. Он печатал свои сказочные произведения под псевдонимом Дедушка Еремей. Одоевского иногда называют русским Гофманом в связи с его увлечением романтической фантастикой. Однако сам Одоевский подчеркивал свою самостоятельность в отношениях к великому немецкому писателю. Он говорил, что был бы польщен, если бы был вторым Гофманом, но он идет своим путем. И свое своеобразие он видел в том, что он, прежде всего, философ, а потом писатель. По мнению Одоевского, Гофман в первую очередь писатель и в десятой степени философ, который мог пренебрегать новыми философскими идеями, и, как говорил О., мог даже не посещать лекции Шеллинга. Одоевский в отличие от других посещал лекции Шеллинга и лично с ним беседовал, о чем оставил воспоминания. Так что О. был шеллингианцем не только по знакомству с его произведениями, но и по личному опыту бесед с ним. Шеллинг, кстати, довольно высоко оценил философскую подготовленность. Хотя собственно философом как ученым Одоевский не был.

НИКОЛАЙ ФИЛИППОВИЧ ПАВЛОВ

Мы встречаемся с демократизацией литературного корпуса. Мы говорили, что идет процесс демократизации, на первые роли выдвигаются представители недворянских сословий. В.Ф. Одоевский был Рюриковичем, князем, принадлежавших к одной из самых знаменитых российских фамилий. А Н.Ф. Павлов, напротив, по происхождению принадлежал к самому низкому сословию – крепостному крестьянству. Другое дело, что ему повезло, и он получил вольную, сумел получить образование. П. акцентирует наше внимание на том, что по происхождению это представитель демократических слоев. Но по своим взглядам он совсем не был воинственным демократом, как Белинский.

Н.Ф. Павлов потрясающим образом дебютировал. Это тот случай, когда человек просыпается знаменитым, когда буквально 1 ночь меняет его статус. В 1735 году вышел сборник Павлова из трех повестей. («Три повести»). Повесть «Именины» посвящена судьбе крепостного интеллигента, музыканта, который по происхождению был крепостным крестьянином. Повесть во многом автобиографична. Она интересна взглядом изнутри на проблемы крепостной интеллигенции, потому что через все эти испытания, унижения автор прошел сам. Это очень социально окрашенное повествование. Акцент делается не на внутренних проблемах светского общества, а на проблеме взаимоотношения светского общества и человека с возвышенной душой, который, сам того не желая, попадает в светское общество, но не является его частью. Это проблема взаимоотношений с чужыми в своей среде, и в отношении чужого в новой для него себе.

Очень любопытна издательская форма, культура книгоиздания, на которую не обращает внимания в своей статье «О русской повести и повестях господина Гоголя» В.Г. Белинский. Очень важно, как была оформлена книга. Это тоже определенная подготовка читателя. Сборник из трех повестей – книга с ироническим эпиграфом «Domestica facta», т.е. домашние дела, с виньеткой, которая изображала руку, поражающую чудовище. Явное негативное критическое начало по отношению к некому чудовищу, в котором Николай I, очень негативно воспринявший книгу, вполне прозорливо усмотрел свой режим, а в руке – эту книгу, которая рисует неприглядность домашней жизни Российской империи. Книга была запрещена, но не была изъята. Поэтому большое количество читатели сумело с ней познакомиться, книга также обсуждалась в критике, что тоже придавало ей интерес в обществе.

Повесть романтическая. Притом что в повести явно социальная тематика, она по манере письма достаточно романтична. И хотя много внимания уделяется бытописанию, которое обычно относится к приемам реалистического искусства, здесь это бытописание оформлено в романтических тонах, и избыточность метафоричности в описаниях и т.д. присутствует.

Интересна рамочная композиция, т.е. повесть в повести. Рамочная композиция –

конечно, прием увлечения читателей. Он очень эффективен, т.к. есть интрига внутри самой формы. Возникает полифоничность разных взглядов, когда разные люди воспринимают ситуацию. Рамочная композиция была реализована и в «Выстреле» Пушкина.

Через повесть, через отдельные мозаичные картинки возникает роман. Роман не только составленный из отдельных повестей, а роман исторический как некое развитие традиции, которую в европейской традиции начинает Вальтер Скотт.

В следующий раз – ЛажЕчников и поэзия 30-х годов (кроме Лермонтова).

Лекция IV

Проза и поэзия 30-х годов

Повесть – это форма времени, ведущий жанр 30-х годов. Но не только повесть, но и роман был популярен в это время. Особую нишу занимал исторический роман. Это повышение внимания к жанру исторического романа вполне закономерно.

Причины:

• В 30-е годы, в постдекабристскую эпоху, нарастает интерес к истории, которая должна нам помочь прояснить настоящее.

• Ощущение связи настоящего с прошлым для понимания того, как же дальше двигаться вперед

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

(А.Пушкин «Медный всадник»)

Такова квинтэссенция понимания исторической действительности, этого движения истории. И к этому историческому движению было обращено внимание всех мылящих людей 30-х годов, в той или иной степени, даже если они специально историей не занимались.

• Историологическая наука также в этот период развивается, появляется интерес и к допетровской эпохе. Как и Карамзин (и в отличие от Пушкина) писатели 30-х годов интересуются допетровской эпохой. (Карамзин просто не успел «дойти» до эпохи Петра, поэтому не пиал о ней в истории государства российского. Умер в 1826)

К «новой плеяде» писателей-историков относятся:

1. Михаил Погодин, значительная фигура в развитии русской историографии. Он также был писателем, достаточно активным и много писавшим на тему истории в художественной форме (хотя и не очень удачно). Он еще и преподавал историю в университете (что естественно), но самое главное – издавал журналы и печатался в «Московском наблюдателе» и «Москвитянине».

Эта историческая линия в публикациях того времени была достаточно значимая. Интерес к истории поддерживался и развивался.

2. Николай Алексеевич Полевой. В 30-е годы выходит его книга (он был еще и великолепным журналистом). Издает в известной мере и в пику Карамзину «Историю русского народа. То есть акцент переносится с истории государства на народ. Внимание к движущим историю силам – народу, правителям, вопросам о закономерности истории. Особое внимание уделяется законам истории, а не случайностям. Логика, законы развития истории, связь между прошлым, настоящим и будущим - все это попадает в поле зрения писателей, например, того же Полевого, хотя это и слабо у него получилось. Таким образом, в массовое сознание тема истории проникала.

• Развитию исторического романа способствовал и собственно интерес к роману, вне зависимости от тематики – исторической или социальной. Развивалась сама романистика. Почему?

Роман – более обширная эпическая форма и позволяющая показать героя на широком социально-историческом фоне. Дает ощущение человека в глобальном пространстве своего времени (в то время как в повести всего один эпизод из жизни человека, даже ситуация. Так или иначе, небольшой временной отрывок). В романе же представлены большие временные пространства.

Второй момент, о котором первым заговорил критик, Надеждин, один из учителей Белинского, также учился в МУ и был отчислен (отдельная история, почему). Человек со своеобразной судьбой, из демократических слоев, как и Белинский, сам пробившийся в профессуру, очень талантливый, хотя не все его воззрения подтвердились историей как факт прошлого. Но как один из таких фактов, совершенно точно можно сказать, его мысль о том, что роман – жанровая форма наиболее перспективная, так как он синтезирует в себе объективный и субъективный элемент, черты всех трех родов литературы: эпоса, драмы и лирики. Он первым в русской (не в мировой, потому что русская значительно отставала в 30-е годы, а лишь с Пушкиным русская литература догоняет мировую и даже встает впереди ее) критике ощутил универсальность формы романа. Эта идея о романе как о наиболее универсальной и перспективной форме в движении литературы, выраженная Надеждиным предвосхитила становление романа как золотого жанра русской литературы в дальнейшем.

3. Но вернемся к началу развития исторического романа. Это творчество русского Вальтер Скотта – Ивана Ивановича Лажечникова.

На самом деле, спорный момент, кого стоит представлять в обязательной программе – Лажечникова или Михаила Николаевича Загвоздкина, который, кстати, оспаривал творчество Вальтер Скотта. Загвоздкин написал (почти одновременно с Лажечниковым) роман «Юрий Милославский» (о 1612 годе) и «Рославлев» (о 1812 годе). Таким образом, он написал сначала о мутном времени, потом – об Отечественной войне. Еще в «Ревизоре» Грибоедова Хлестаков называет себя автором «Юрия Милославского» - это говорит о том, что роман был чрезвычайно популярен (что даже Хлестаков его знает). И тем не менее, это произведение вышло в 1829 году, «Рославлев» в 31-м, я все же выбираю Лажечникова. Потому что, кроме большего литературного таланта Лажечникова, чем у Загвоздкина, есть еще один немаловажный момент: Лажечников гораздо в большей степени носитель умеренно-патриотичекой, лишенной националистического оттенка идеи в своем представлении (презентации) инородцев в России, что очень актуально сейчас. Он более умеренный писатель в своих национально-патриотических интенциях.

У Лажечникова несколько романов. Прежде всего это вышедший в 1831-38-м годах роман «Ледяной дом» и «Бусурман».