3.19. Игровой метод

Теория игр в широком смысле представляет собой анализ стратегического взаимодействия неких субъектов, осознавших, что конечный результат их решений зависит от решений, принимаемых другими субъектами-партнерами. В этом отношении теория игр вполне пригодна для анализа международного права, ибо здесь также решения, принимаемые государством в области международного права, зависят от решений, принимаемых другими государствами.

На игровую природу юриспруденции и международного права впервые обратил внимание голландский историк культуры Иоган Хейзинга. В своей книге «Homo Ludens» («Человек играющий») Хейзинга обосновывает сквозное значение игры в развитии основных культурных форм человечества, включая право, которое также содержит заметный игровой элемент. Проводя параллель между правилами игры и международным правом, Хейзинга констатирует: «Система международного права поддерживается взаимным признанием государствами определенных принципов, которые действительно действуют как игровые правила, несмотря на тот факт, что они могут

109

основываться и на метафизике. Если бы все было иначе, не возникло бы никакой необходимости внедрять принцип pacta sunt servanda («договоры следует выполнять»), а он недвусмысленно признает, что целостность системы основывается на общей воле сторон придерживаться правил. Как только та или другая сторона уклонится от соблюдения этого неписаного соглашения, тогда сразу, хотя бы и на короткое время, распадется вся система международного права, если только остальные стороны не приложат достаточной силы, чтобы исключить «нарушителя игры» из сообщества»'". Международное право, полагает Хейзинга, зарождается в атмосфере несправедливости и произвола как сознание или голос совести, провозглашающий: «Это против чести, против правил!». По его мнению, соблюдение международного права во все времена зависело от верности принципам, лежащим в четко очерченном кругу правовых понятий: чести, порядочности и хорошем тоне. Не случайно одной из основ международного гуманитарного права стал рыцарский кодекс чести. Так, например, одним из правил международной вежливости, позднее перешедшим с помощью Гаагских конвенций 1899-1907 гг. в международное право, было правило не начинать боевых действий без объявления войны. Наблюдая исторические реалии межвоенного периода, Хейзинга постепенно приходит к выводу, что культура коренится в благородной игре и что она, культура, не в состоянии развиваться без игровой составляющей. «Нигде не найти большей необходимости в соблюдении игровых правил, - добавляет Хейзинга, — как в отношениях между странами и государствами. Как только эти правила нарушаются, общество ввергается в варварство и хаос»"2. Хейзинга резко противопоставляет свое понимание международной политики и межгосударственных отношений как игры со своими особыми правилами теории политики Карла Шмитта, построенной на дуалистическом принципе «друг - враг», Теория Шмитта, констатирует Хейзинга, отказывается рассматривать врага как соперника, а значит и в каком-то смысле партнера, в политической игре. Просто если враг стоит на пути, то его надо безжалостно убрать любой ценой. Словом, как говаривал А.М.Горький, «если враг не сдается - его уничтожают». Поскольку теория Шмитта дает слишком упрощенное и грубое толкование взаимоотношениям соперничества в сфере международной политики, она, подчеркивает Хейзинга, возвращает нас к дикарскому уровню. Вместе с тем Хейзинга пишет о культурной функции войны, зависящей от ее игрового характера. Война, считает он, сохраняет свой игровой и культурный характер лишь тогда, когда стороны, признавая взаимное равноправие, ради сохранения собственной чести, добровольно принимают на себя систему определенных самоограничений. «Вплоть до недавнего времени, - пишет Хейзинга в разгар второй мировой войны, -все международное право в целом основывалось на подобной системе самоограничений, признавая фактически идеал мирового сообщества народов, где каждый имел свои права и притязания, и категорически различая состояние войны (ее объявления) от состояния мира с одной стороны, а с другой - от преступного насилия. Только теория «тотальной войны» полностью отказала войне в ее культурной функции и уничтожила последний признак ее игрового характера»"3.

Таким образом, с точки зрения теории игр, осуществляя внешнеполитическую игру в рамках правил международного права, государства содействуют развитию культуры и поднимают ее на более высокий уровень.

" Хейзинга Йоган. Homo Ludens. - К, 1994. - С. 235. '" Там же. - С. 237.

'"Там же.-С. 106.

111