ВВЕДЕНИЕ

Воспитание необходимых волевых качеств и способности к во­левой регуляции является составной частью воспитания личности, действующей на основе сознательных побуждений [см.: 4, 16, 30, 64, 88, 94 и др.]. Заинтересованность общества в разработке науч­но обоснованной системы формирования личности, обладающей в том числе и необходимыми волевыми качествами, требует углуб­ления исследований теоретических и методологических проблем воли, разработки методической оснащенности экспериментальных исследований и диагностики уровня развития волевой регуляции. Однако признать уровень исследования проблемы воли в совре­менной психологии соответствующим тем большим задачам, кото­рые поставило общество, не представляется возможным.

Проблема воли имеет многовековую историю, но и сегодня мы не можем говорить ни о достижениях в этой области, ни о широте исследований, ни о ее популярности. Из центра понятийной сис­темы психологии понятие воли постепенно оттеснялось к перифе­рии, что выражалось в падении интереса психологов к проблеме воли, в снижении числа публикаций и в отставании уровня теоретиче­ских, экспериментальных и прикладных исследований по сравнению с другими разделами психологии. Анализируя понятийный аппарат со­временной психологии, М.Г. Ярошевский отметил, что понятие воли не входит в число основных понятий психологии XX века [121].

После достаточно интенсивного развития теоретических и экс­периментальных исследований воли в зарубежной психологии в 30-х годах происходит резкий спад интереса к этой проблеме. Ав­торы психологических словарей отмечают, что в психологии США практически не используется термин "воля" [см.: 132, 135, 155] и даже ставится под сомнение ценность самого понятия воли [см.: 134]. Постоянно уменьшается число публикаций по воле в "РзусЬо1о§[1са1 АЬз^гас^з", отсутствует глава о воле во многих учебниках по психологии [см.: 136 и др.].

По данным В.И. Селиванова, в нашей стране с 1938 по 1958 г. было опубликовано всего около 40 работ по проблемам воли. С 1952 по 1967 г. число публикаций увеличилось до 70, но затем стало сокращаться. За период с 1978 по 1983 г. опубликовано все­го 7 монографий и сборников по проблемам, связанным с волевой и произвольной регуляцией поведения. В двух центральных жур­налах по психологии ("Вопросы психологии" и "Психологический журнал") с 1980 по 1987 г. по проблемам воли опубликовано всего 5 статей. За период с 1976 по 1981 г. из 197 диссертаций по общей психологии только пять работ защищено по теме "Воля" [см.: 14].

Недостаточное внимание к проблемам воли и их слабая разра­ботанность многократно отмечались в советской психологии [см.: 72, 90, 96 и др.]. Между тем решение социальной задачи превра­щения знаний в убеждения, а убеждений в поступки и действия людей невозможно без создания адекватной теории волевой регу­ляции. Обращение к "человеческому фактору" как к одному из ре­зервов социально-экономического развития страны определяет практическую актуальность исследований волевой сферы личности и закономерностей ее формирования, поскольку способность к во­левой регуляции высокозначима для многих видов профессиональ­ной деятельности и общественно активного поведения [см.: 70, 76, 85 и др.].

Проблема воли имеет не только психологические, но и фило­софские и правовые аспекты. Характерно, что проблема свободы воли и ответственности продолжает и сегодня оставаться предме­том анализа и споров философов, юристов, физиологов [см.: 100, 143, 144 и др.].

Таким образом, сложившаяся в психологии ситуация и запросы смежных областей науки обусловливают теоретическую и практи­ческую значимость исследований проблемы воли.

В современной психологии проблема воли существует как бы в двух вариантах. Первый вариант представлен традиционной про­блемой самодетерминации, второй — проблемой саморегуляции, исследуемой в значительной части работ автономно. Такое поло­жение приводит к трудностям в однозначном выделении содержа­ния понятия воли и его отношений с другими понятиями. Так, су­ществуют различные точки зрения на соотношение произвольной и волевой регуляции (от их отождествления до противопоставления), что связано с недостаточным теоретическим анализом этих явле­ний. Отсутствует необходимая ясность в понимании взаимоотно­шений волевой регуляции и мотивации деятельности. Как извест­но, способность к волевой регуляции проявляется в волевых уси­лиях человека. Однако до сих пор отсутствует общепринятое пред­ставление о психологических механизмах волевого усилия. Не­смотря на почти вековую историю экспериментальных исследова­ний волевой регуляции, остается множество проблем методического характера в диагностике уровня развития воли и отдельных во­левых качеств личности.

Такое положение заставляет нас обратиться прежде всего к ис­тории проблемы и попытаться выделить те реальности поведения человека, которые обусловили введение в науку понятия воли; попытаться понять тенденции развития исследований этой пробле­мы и, наконец, попытаться выяснить те психологические механиз­мы, которые обеспечивают волевую регуляцию действий человека.

Глава 1

ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ ВОЛИ

1.1. Понятие воли и его место в истории науки

Положение о неудовлетворительном состоянии проблемы воли в современной психологии является общепризнанным. Место поня­тия, занимавшего длительное время центральное место в психоло­гических концепциях, в настоящее время весьма неопределенно, впрочем, как и само содержание этого понятия. Среди исследова­телей нет единства в определении воли и связанных с ней понятий волевого действия, волевой регуляции, волевого усилия; отсутст­вует единство в выделении реальности, которая обозначается тер­мином "воля"; практически не отрефлексирована та ситуация, в рамках которой ставится проблема воли. Трудности усугубля­ются тем, что понятия воли в философии, психологии, юрис­пруденции, медицине совпадают лишь частично, создавая почву для "споров о словах" Груз представлений обыденного созна­ния о воле и собственный личный опыт каждого исследователя в волевой регуляции своего поведения обусловливают дополни­тельные трудности в научном изучении психологических аспек­тов проблемы воли.

В советской, а затем российской психологии после периода от­носительно многочисленных экспериментальных и прикладных ис­следований различных аспектов воли наблюдается снижение инте­реса к этой проблеме В зарубежной психологии, напротив, после резкого спада исследований по воле в середине 30-х годов нашего столетия в последние годы происходит усиление интереса к воле [см 111, 128, 140, 153] Такое положение в мировой психологии заставляет поставить вопрос о причинах изменения интереса к этой проблеме Для ответа на него требуется выявление тенденций развития представлений о воле в истории науки, изменений со­держания понятия воли, его места и роли в системе психологиче­ских категорий

Поскольку два других основных понятия античной науки о душе — разум и чувство — претерпели значительную дифференциацию, породив множество самостоятельных понятий, объединенных в со­временной психологии в систему познавательных и эмоциональных процессов, можно было бы ожидать, что такое же расщепление на несколько самостоятельных понятий произойдет и с понятием "воля" Однако сохранение в современной психологии этого поня­тия как самостоятельного (в отличие от понятия разума) кажется противоречащим этой гипотезе Не может быть проведена и анало­гия с понятием чувства (оно сохранилось в современной психоло­гии как обозначение одной из форм эмоциональных процессов), поскольку не существует частных родственных понятий, состав­ляющих систему понятий волевых процессов.

В то же время трудно предполагать, что процесс дифференциа­ции затронул только понятия разума и чувства Представления о поведении человека, в контексте которых и возникло понятие во­ли, не могли не быть вначале самыми общими, нерасчлененными, и поэтому понятие воли должно было включать в себя многие представления о порождении действий человека (детерминации, выборе целей, побуждении и регуляции действий и т д ) Более адекватное понимание процессов порождения и осуществления действия в современной психологии требует выявления исходных связей понятия воли с понятиями, которыми описываются реаль­ные процессы, участвующие в инициации и осуществлении дейст­вия (прежде всего процессы мотивации, регуляции, выбора дейст­вий, а также личностные образования, определяющие различные характеристики действия настойчивость, решительность, упорство и пр )

Историческое исследование имеет свои специфические трудно­сти и требует от исследователя знания не только внутренней ло­гики развития конкретной области науки (когнитивных факторов), но также и тенденций развития смежных областей науки и соци­альных факторов развития данной отрасли науки При анализе ис­следований проблемы воли возникают, кроме того, специфические трудности, связанные с выделением психологического содержания представлений о воле, которые сложились в рамках философских концепций Эти трудности усугубляются тем, что специальных ра­бот по истории проблемы воли практически нет В советской пси­хологии наиболее полный обзор и анализ работ по воле имеются в работах В И Селиванова [94], МГ Ярошевского [122, 124], в учебниках С Л Рубинштейна [88, 89] В зарубежной психологии обзоры и анализ теоретических и экспериментальных исследова­ний представлены в очень небольшом числе работ Некоторые из этих работ посвящены только одному автору, остальные охваты­вают очень небольшой исторический период

Основная задача первой главы книги заключается в вычленении той реальности (или реальностей), которая описывалась понятием воли или для объяснения которой понятие воли предполагалось Главными вопросами при этом были вопросы о том, что же яви­лось причиной постановки проблемы воли, в связи с чем вводилось понятие воли и как менялось его содержание в зависимости от объясняемой реальности

В книге, естественно, не ставится задача анализа всех работ по воле, и поэтому кратко излагаются результаты исследований авто­ров, внесших свой вклад в понимание реальности и механизмов воли или предложивших новые аргументы в пользу определенной концепции воли

1.2. ПОДХОДЫ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ВОЛЕ

Понятие воли было введено как понятие объяснительное В ан­тичной философии это понятие и реальность, которую оно было призвано объяснить, наиболее четко представлены в сочинениях Аристотеля По его мнению, понятие воли было необходимым для объяснения порождения действия, основанного не на желаниях человека, а на разумном решении о его осуществлении [7] Пони­мая, что само по себе знание не обладает побудительностью, но постоянно сталкиваясь с реальностью этических поступков чело­века, когда действие осуществляется не потому, что так хочется, а потому, что так надо, Аристотель был вынужден искать силу, спо­собную инициировать такое поведение Он писал, что " не зна­ние, а другая сила вызывает действие согласно разуму" [7, с 442] Эта сила рождалась в разумной части души через соединение ра­зумного решения со стремлением, обеспечивающим решение побу­дительной силой, точнее, через придание решению побудительной силы Возможность этого открывалась тем, что поведением чело­века "движет предмет стремления, а через него движет размышле­ние, так как предмет стремления есть начало для него" [7, с 443] Иными словами, проблема воли, по Аристотелю, есть проблема придания предмету действия побудительной силы и тем самым обеспечения побуждения к действию (или торможения при необ­ходимости снижения побудительной силы предмета действия)

Действия, имеющие источник активности в самом человеке, т е осуществляемые по решению человека, Аристотель называет про­извольными действиями или поступками

В концепции Аристотеля воля определяла не только инициацию произвольных действий, но и их выбор и их регуляцию при осуще­ствлении Причем сама воля могла пониматься и как самостоя­тельная сила (образование) души, и как способность человека к определенной активности, идущей от него самого

Аристотель впервые описал реальности, которые требовали для своего объяснения введения в систему психологических понятий понятия воли Такими реальностями были выбор действия, его инициация и владение собой [см 7, 23] Главной его задачей было объяснить побуждение к действию, не связанному со стремлением человека, а часто ему противоречащему, или торможение желае­мого действия, когда размышление подсказывает избегать его

Таким образом, первой парадигмой или, точнее, первой реально­стью, в рамках которой была поставлена проблема воли, было по­рождение действия человека, идущего от него самого Рассмотре­ние воли в контексте порождения действия предполагает прежде всего побудительную функцию воли, а такой подход можно услов­но обозначить как мотивационный Мотивационный подход к воле, осмысленный позже как проблема самодетерминации, является самым мощным в исследовании воли и сохранился до наших дней

Позже был сформулирован второй подход к исследованию воли, который условно можно обозначить как подход "свободного выбо­ра" В рамках этого подхода воля наделяется функцией выбора мо­тивов, целей и действий

Третий подход к исследованию воли сформировался в связи с анализом регуляции исполнительной части действия и различных психических процессов Этот подход, который условно можно обо­значить как регуляционный, представлен в психологии как про­блема саморегуляции

Таким образом, в современной психологии проблема воли пред­ставлена двумя вариантами как проблема самодетерминации (мотивационный подход и подход "свободного выбора") и как про­блема саморегуляции (регуляционный подход)

Мотивационный подход. Как уже говорилось, начало мотива-ционному подходу к воле было положено в работах Аристотеля В настоящее время в рамках мотивационного подхода можно выде­лить три самостоятельных варианта представлений о природе воли В первом варианте воля сводится к начальному моменту мотива­ции действия (желанию, стремлению, аффекту) Во втором воля выделяется как самостоятельная сила непсихической или психиче ской природы, не сводимая ни к чему иному и определяющая все другие психические процессы В третьем варианте воля рассматривается как тесно связанная, но не совпадающая с мотивацией спо­собность к побуждению действий, включающих в себя преодоле­ние препятствий

В чистом виде такие варианты встречаются редко и, как будет показано ниже, присущи не только мотивационному подходу, поэтому строгой классификации исследований по этим вариантам не дается

В отличие от Аристотеля Р Декарт вводит понятие воли как способность души формировать желание и определять побуждение к любому действию человека, которое нельзя объяснить на основе рефлекторного принципа Основная функция воли — используя разум, бороться со страстями для обеспечения побуждения к из­бранным действиям Страсти возникают под влиянием вещей, а желания порождаются непосредственно душой Воля может вы­ступить против страстей и затормозить движения, "к которым страсть располагает тело" [40, с 619] Поскольку Р Декарт рас­сматривает разум "как собственное орудие воли", то к сильной душе он относит такую душу, в которой имеются твердые и опре­деленные суждения о добре и зле "Самые слабые души — те, во­ля которых не заставила себя следовать определенным правилам" [40, с 621]

Т Гоббс также связывает волю с порождением любого действия человека, определяя волю как последнее перед действием жела­ние, принятое человеком после смены влечения к предмету и от­вращения от него Принятие желания совершается на основе раз­мышления о пользе предмета и действия "Воля и влечение, — пишет он, — означают одно и то же" [37, с 202] Тем самым воля перестает быть самостоятельной реальностью наряду со стремле­ниями, влечениями, страстями, разумом и превращается в одно из желаний (влечений), польза которого установлена разумом Этим дается основание для неразличения воли и мотивации, что и про­явилось затем (после работ К Левина) главным образом в амери­канской психологии

Такое понимание воли разделял и Д Гартли, который писал "Представляется, что воля есть не что иное, как желание или от­вращение, достаточно сильное, чтобы вызвать действие, которое не является первично или вторично автоматическим Следова­тельно, воля — это желание или отвращение, которое сильнее всего в данный момент" [34, с 368]

Д Пристли [84] предлагает называть волей стремление или хо­тение, воспринимаемое человеком при решении действовать, по­скольку действие не всегда возникает при виде желаемого предме­та и требуется желание действовать Эти стремления и действия определяются мотивами, поэтому у воли всегда есть причина

А. Коллинз понимал волю как "способность человека пола­гать начало или воздерживаться, продолжать или завершать ка­кое-либо действие" [56, с. 28]. Желание, по его мнению, было конкретным актом воли, выражением воли, после которого на­чинается действие.

Отождествление воли и господствующего в сознании желания просматривается и во взглядах Г. Спенсера. Он писал: "Мы гово­рим о воле как о чем-то добавочном к тому чувствованию или к тем чувствованиям, которые в данную минуту господствуют над всеми другими, между тем как на самом деле воля есть не что иное, как только простое название, приравниваемое тому чувство­ванию, которое приобрело в данный момент верховное господство над другими и определяет то или иное действие..." [104, с. 308].

В. Виндельбандт определяет волю как видовое понятие, объеди­няющее все отдельные хотения или страсти как первичные эле­менты воли. Сущность воли составляет комплекс постоянных мо­тивов (желаний), из которых выделяется внутреннее ядро всего комплекса, характеризующее личность [24].

Как хотение, соединенное ассоциацией с движением, понимает волю А. Бэн. Он выделяет в воле две составляющие: мотив и дви­жение. Причем самопроизвольность движений, т.е. способность к спонтанным движениям, он признает первичным элементом воли Мотивы определяются чувствами удовольствия и страдания. А. Бэн считает, что воля проявляется не только во внешних движениях, но и во внимании. Поскольку среди мотивов поведения имеются и идейные мотивы, обдумывание ситуации может привести к за­держке движений. Усиление или ослабление воли А. Бэн связыва­ет с изменением силы мотивов и влиянием мыслей или физическо­го состояния человека. Развивая мотивы и мышление, можно раз­вивать волю [19].

К мотивационному направлению в исследовании воли можно от­нести и эмоциональную теорию воли, предложенную В. Вундтом [25]. Он резко возражал против попыток выводить побуждение к волевому действию из интеллектуальных процессов и считал, что простейшим волевым процессом является влечение как один из эмоциональных процессов. По мнению В. Вундта, именно эмоции составляют сущность мотивов. Считая себя волюнтаристом, т.е. признавая самостоятельность воли, он тем не менее выступал про­тив понимания воли как процесса, отличного от мотивации, когда воля рассматривается "как особый процесс, протекающий наряду с мотивами и не зависящий от них" [26, с. 166]. В простейшем воле­вом процессе Вундт выделяет два момента: аффект и вытекающее из него действие. Внешние действия направлены на достижение конечного результата, а внутренние — на изменение других пси­хических процессов, включая и эмоциональные

Представление о воле как способности, связанной с побуждени­ем действий, проявилось и в работах Т. Рибо [87]. К простейшим формам воли он относит способность живой материи реагировать на ситуацию. В основе воли лежит страсть как мотивирующая си­ла. Развитие воли Т. Рибо представляет как переход от рефлек­торных реакций к побуждению действия абстрактными идеями. В развитых формах воля есть способность к активности, идущей от личности как целостного образования "Я".

По мнению Т. Рибо, воля выражается не только в побуждении действий и направленности психических процессов (внимания), но и в их торможении. Волевое усилие проявляется как механизм (средство) разрешения конфликта при расхождении сознательного выбора с каким-либо естественным стремлением к действию [87].

Отождествление К. Левином побудительной функции воли с формированием квазипотребности как механизма побуждения к намеренному действию [см.: 51] привело западную психологию к отождествлению воли и мотивации. Вследствие этого на долгие го­ды почти полностью прекратилась теоретическая работа по пси­хологии воли, а часть поведенческих явлений, традиционно отно­симых к волевым явлениям, стала исследоваться в контексте дру­гих проблем (например, рег51з1епсе). Это позволило Л. Фарберу заметить, что психологи стремятся протащить волю в психологию под другими названиями [137].

Однако попытки объяснить все моменты поведения человека на основе существующих теорий мотивации не дали положительного результата. Богатство феноменологии реального поведения челове­ка показывает ограниченность современных теорий мотивации и вынуждает обращаться к понятию воли [см.: 111, 152 и др.]. Ис­следователи мотивации, отбросившие понятие воли как ненужное, спустя несколько десятилетий были вынуждены вернуть проблему воли в психологию [см.: 128].

Необходимость обращения к понятию воли наиболее отчетливо проявилась в исследованиях намеренных действий, действий, осу­ществляющихся при наличии конфликта разных мотивационных тенденций или внешних препятствий [см.: 130, 139, 146 и др.]. Во­ля при этом рассматривается как часть мотивационного процесса при порождении действия. X. Хекхаузен выделяет четыре стадии мотивации действия: мотивация до принятия решения о действии, воля, осуществление действия, оценка последствий действия. Если мотивация больше связывается с выбором действий, то воля — с его инициацией и осуществлением.

Ю Куль связывает волевую регуляцию с наличием затруднений при осуществлении личностных намерений [146, 147] Он, как и X Хекхаузен, различает намерение и желание (мотивацию), иду­щее от актуализированных потребностей Свою задачу Ю Куль видит в том, чтобы понять психологический механизм побуждения к намеренным действиям, когда на пути намерения стоят препят­ствия или конкурирующие желания Сущность этого механизма, по его мнению, заключается в мотивационной поддержке намерен­ной цели и торможении конкурирующего желания Мотивационная поддержка как особое усилие может осуществляться активно и пассивно Волевой регуляцией Ю Куль считает только активную намеренную регуляцию, выделяя шесть стратегий саморегуляции и среди них намеренную регуляцию мотивационных тенденций

И Бекман выделяет особый тип процессов (метапроцессы), ко­торые регулируют основные психические процессы Волю он рас­сматривает как метапроцесс, включающийся при нарушении пове­дения и направленный на снятие препятствий или активацию низ­коуровневых процессов, обслуживающих действие [130]

Дж Нюттен намеренное действие рассматривает как действие личностное и считает, что его осуществление невозможно без во­левой регуляции [152, 153] Волю он понимает как мотивационный процесс, опосредованный познавательными процессами и направ­ленный на осуществление намерения Он пишет "Воля принадле­жит к той категории личностных процессов саморегуляции, кото­рые также называются самодетерминацией" [152, с 184] Волевой акт идет от осознающего и оценивающего себя человека и направ­лен на регуляцию побуждения к действию (при затруднениях) че­рез соединение личностных тенденций с силой мотивов и наме­ренной целью

Близкие к изложенным выше взглядам идеи высказывались ра­нее в работах Г Анкомба [127], Ф Ирвина [141], А Кении [143], К Ламбека [149] и др Вопросы саморегуляции, самоподкреплений поднимались и в исследованиях многих психологов, анализирую­щих процесс мотивации В советской психологии необходимость обращения к волевой регуляции при анализе мотивации хорошо просматривается в работах К А Абульхановой-Славской [1, 2], Л И Анцыферовой [6], В Г Асеева [9], Д А Кикнадзе [55], А А Фай-зуллаева [109] и др

К аффективным процессам относит волю Ж Пиаже, признавая единство аффективных и когнитивных процессов "Сама воля, — писал он, — может пониматься как своего рода игра аффективных и, следовательно, энергетических операций, направленных на соз­дание высших ценностей и на то, чтобы сделать эти ценности обратимыми и сохраняемыми (моральные чувства и др ) " [83, с 63] Функция воли заключается в усилении слабой, но социально более значимой мотивации, что достигается через оценку событий и дей­ствий и предвидение будущего

К мотивационным теориям воли относится теория воли, разра­ботанная Д Н Узнадзе и его последователями Д Н Узнадзе свя­зывает формирование воли с трудовой деятельностью человека, которая совершается "без актуальной потребности" и направлена на создание независимых от актуальных потребностей человека ценностей [108, с 375] Корни проблемы воли ДН Узнадзе видит в том, что "в случае воли источником деятельности или поведения является не импульс актуальной потребности, а нечто совершенно иное, что иногда даже противоречит ему" [108, с 377]

Побуждение к любому действию Д Н Узнадзе связывает с на­личием установки к действию В импульсивном действии установ­ка определяется актуально переживаемой потребностью "Установ­ка, возникающая в момент принятия решения и лежащая в основе волевого поведения, создается воображаемой или мыслимой си­туацией" [108, с 407] За волевыми установками скрываются по­требности человека как личности, которые хотя и актуально не переживаются в данный момент, но лежат в основе решения о действии, в котором также участвуют процессы воображения и мышления Потребности личности и воображаемая ситуация воз­можного поведения и создают волевые установки

Идеи Д Н Узнадзе были развиты в работах Ш Н Чхартишвили [116 и др ] Он разделяет мнение, что волевое поведение не связа­но с удовлетворением актуально переживаемой потребности, а на­правлено на создание объективных ценностей Причину волевого поведения Ш Н Чхартишвили видит не в отдельных потребностях, а в самой личности как субъекте воли [116, с 77] Хотя воля призвана побуждать поведение, удовлетворяющее внешние об­щественные требования, принимаемые субъектом ("я должен") и направленные на создание объективных ценностей, Ш Н Чхар­тишвили не считает волю частью единого мотивационного про­цесса, а выделяет ее как особое образование или способность личности

Ш А Надирашвили видит основную причину формирования во­ли в требованиях социальной жизни человека [78] По его мнению, акт объективации, т е выделение человека как субъекта поведе­ния, не сливающегося со своей жизнедеятельностью, возникает при столкновении действия с внутренним препятствием Противо­речие импульсивного поведения моральным нормам порождает конфликт, и личность должна создать новую установку, отвечающую требованиям морали В основе таких установок лежат по­требности личности, оценивающей свои действия с позиций общества

В рамках мотивационного подхода предлагает свое решение проблемы воли С Л Рубинштейн В учебниках психологии он ста­рается объединить представления о воле различных исследовате­лей, но главной для него все же остается связь воли с мотиваци-онным процессом Он соглашается, что "зачатки воли заключены уже в потребностях как исходных побуждениях человека к дейст­вию" [89, с 506] Развитые формы воли С Л Рубинштейн также связывает с мотивацией "Воля на высших своих ступенях — это не просто совокупность желаний, а известная организация их" [89, с 506]

Хотя С Л Рубинштейн признает за волей функции выбора дей­ствий и их регуляции, наиболее существенной для него остается побудительная функция воли "Воля как определенным образом организованная совокупность желаний, выражающихся в поведе­нии, в регуляции действий, — пишет он, — относится к побуди­тельной, а не к исполнительной регуляции" [90, с 269]

Начальное представление о воле как самостоятельной силе, не­зависимой от внешних воздействий и определяющей активность души, было впервые сформулировано, видимо, еще Августином, позиция которого оценивается как волюнтаристическая* [см 24, 122] (Термин "волюнтаризм" предложил Паульсен для обозначения позиции когда воля признается самостоятельной силой или способностью лежащей в основе любой активности [см 66])

В рамках этого варианта оригинальное понимание воли было предложено А Шопенгауэром [118] Под волей он понимал общую способность к активности, присущую всем телам мира (живым и неживым) Поэтому как акт воли он рассматривает любое дейст­вие человека Воля и действие — это "не два объективно познан­ные различные состояния, объединенные связью причинности, а одно и то же, но данное нам двумя разными способами Действие тела не что иное, как объективированный, то есть вступивший в поле воззрения, акт воли" [118, с 105]

Эти идеи в последующем развивались в работах его последова­телей Э Гартманна, Н Лосского Близкую к ним позицию зани­мал Г Геффдинг

Как особую активность субъективного духа, а именно духа практического, связанного с целями и интересами человека и с их воплощением в практических результатах, рассматривал волю Ге­гель Поскольку в основе мира лежит разум, то в основе воли — мышление Гегель писал, что "без мышления не может быть ника­кой воли" и что человек "настолько является волевым, насколько он мыслит" [35, с 280]

Понимание воли как самостоятельной активной силы, обеспечи­вающей действия человека, характерно для всей идеалистической психологии В концепциях сторонников этого мировоззрения воля как бы замещает собой субъекта, превращаясь во "внутреннего деятеля, проявляющегося в известных "явлениях" воли — влече­ниях и действиях"

По мнению Г И Челпанова [112, 113], душа обладает собствен­ной силой совершать выбор и побуждать действие В волевом акте он выделял три элемента стремление, желание и усиление В бо­лее поздней работе он связывал волевое действие с конфликтом мотивов, наделяя волю и функцией выбора (решения о действии) Как "начальный момент действия" или силу, "которая всегда дает душе какие-нибудь деятельные стремления", как выражение при­чинности духа понимал волю Л М Лопатин [69] Вл Соловьев приравнивал волю к бессознательному влечению, связывая волю с порождением действия [см 103]

Против понимания воли как особой силы души, которая беспри­чинно повелевает действиями человека, выступал еще Д Локк [65] Он также считал неверным отождествление воли и желаний человека Для него воля — это сила ума "направлять деятельные способности человека на движение или покой" [65, с 259] Иначе говоря, связывая волю с порождением действий, Д Локк наряду с мотивацией выделяет особую способность осуществлять действие, которую он и называет волей Воля, ориентируясь на неудовольст­вие, может выступить, по мнению Д Локка, и против желания, формируя у человека хотения или воление

В рамках мотивационного подхода зародилось представление о воле как способности к сознательному намеренному преодолению препятствий Видимо, впервые на роль препятствия в формирова­нии намерения его преодолеть указал Г Лотце Эту идею развивал также К Фортлаге, который считал, что воля как стремление к дейст­вию рождается из страданий, связанных с наличием препятствий

В работах Н Аха преодоление препятствий стало предметом экспериментального исследования [126] Преодоление препятствий Н Ах считал основной функцией воли Он полагал, что воля хотя тесно связана с мотивацией через актуальный момент волевого ак­та, но все же не совпадает с ней Если мотивация определяет общую детерминацию действия, его инициацию, то воля лишь усиливает эту детерминацию Волевой акт, формирующий усиление детерминации, возникает только при наличии препятствий на пути действия

Н Ах выделяет две стороны волевого акта феноменологиче­скую и динамическую В феноменологической стороне волевого акта он различает четыре момента 1) образный момент (ощу­щение напряжения), 2) предметный момент (представление цели и ее отношений со средствами), 3) актуальный момент (внутреннее действование), 4) момент состояния (психическое переживание трудности, усилие) Динамическая сторона волевого акта заключа­ется в эффекте его реализации, т е в воплощении действия, успех которого зависит от силы детерминации, обусловленной актуаль­ным моментом волевого акта, и от других факторов (трудности препятствия, содержания действия)

А Ф Лазурский считал механизмом преодоления препятствий волевое усилие как особый психофизиологический процесс, свя­занный с реакцией личности на ситуацию вне и внутри нее Он впервые поставил вопрос о специфичности волевых усилий "Другими словами, вопрос ставится так существует ли одно воле­вое усилие, могущее по произволу человека направляться в раз­личные стороны, или же, наоборот, имеется несколько его разно­видностей, родственных друг другу, но все-таки не тождественных между собой" [61, с 17]

Вслед за Н Ахом Л С Выготский рассматривает преодоление препятствий как один из признаков воли (волевого действия) [27] Вместе с тем к функциям воли он относит и инициацию действия Л С Выготский включает в структуру волевого акта операцию введения вспомогательного мотива для усиления побуждения к действию необходимому, но слабо связанному с личным желанием человека

В работах Л С Выготского впервые формируется представление о произвольной форме мотивации наряду с другими процессами Сущность воли он видит в овладении собой, своими психическими процессами, в том числе и мотивацией В ранних работах Л С Вы­готский пытается объяснить произвольную форму регуляции пси­хических процессов и поведения в целом через намеренную орга­низацию внешних стимулов Позже он обращается к системе смы­словых образований сознания человека, полагая, что изменение смысла действия меняет и побуждение к нему Анализируя изме­нение побуждения к действию в различных ситуациях, он замеча­ет "Нормальному ребенку достаточно было изменить смысл си­туации, ничего не меняя в ней, для того, чтобы вызвать не менее энергичное продолжение деятельности уже насытившегося ребен­ка" [31, с 253] Стремление к осмыслению действий Л С Выгот­ский рассматривает как необходимое условие его выполнения "Интересна обнаружившаяся в выполнении бессмысленных поручений тенденция к осмыслению их во что бы то ни стало путем создания новой ситуации, изменения в психологическом поле" [29, с 463]

Продолжение и развитие взгляды Л С Выготского на волю по­лучили в работах Л И Божович и ее сотрудников Сущность воле­вого поведения Л И Божович видит в том, что человек оказывает­ся способным подчинить свое поведение сознательно поставлен­ным целям (принятым намерениям) даже вопреки непосредствен­ным (импульсивным) побуждениям, когда человек преодолевает свои личные желания ради малопривлекательных, но социально ценных целей Иными словами, главную функцию воли она видит в инициации действий, не отрицая при этом и способности к пре­одолению препятствий В традиции, идущей от французских ис­следователей (Ш Блонделя и др ) и затем от Л С Выготского, она рассматривает волю как социальное новообразование, как высшую психическую функцию в мотивационной сфере (или даже более сложное образование), возникающую "в результате развития чело­веческих потребностей, опосредованных интеллектом" [18, с 55] Развивая идеи Л С Выготского о регуляции мотивации, она вводит понятие произвольной мотивации

Основную задачу в исследовании волевого поведения Л И Бо­жович видит в том, чтобы понять, "как возникает побудительная сила сознания, которая позволяет человеку руководствоваться по­ставленными перед ним целями, принятыми намерениями и дейст­вовать в соответствии с ними, побеждая свои непосредственные стремления и желания" [17, с 14] Другими словами, задача за­ключается в изучении тех психологических механизмов, которые участвуют в перестройке мотивационной иерархии различных дей­ствий Такая перестройка осуществляется через работу во внут­реннем интеллектуальном плане, через привлечение внешних опор, подкрепляющих намерение [16]

Как способность преодолевать препятствия и доводить действие до намеченной цели понимал волю К Н Корнилов [57] Понимание воли как способности к преодолению препятствий надолго заняло ведущее место в советской психологии и наибольшее развитие по­лучило в работах В И Селиванова и его учеников

В И Селиванов рассматривает волю как самостоятельный пси­хический процесс или одну из сфер психики наряду с познава­тельными процессами и эмоциями Эти три сферы образуют тре­угольник, в центре которого В И Селиванов помещает потребно­сти и мотивы Одно из определений В И Селивановым воли свя­зано с представлением об особой форме отражения, регулирующей действия человека в условиях намеренного преодоления препятствий

Считая регулирующую функцию воли основной, В.И. Селиванов видит сущность регуляции в "мобилизации личностью своих пси­хических и физических возможностей для преодоления трудностей и препятствий при совершении целенаправленных действий и по­ступков" [96, с. 15]. В число функций воли он включает пуск и торможение действий, создание дополнительного к основной мо­тивации побуждения, изменение силы мотивов [94, 95]. Тем самым термин "регуляция" используется им широко (как регуляция всего процесса порождения действий) и узко (как регуляция только ис­полнительной части действия). Широкое понимание регуляции и регуляция мотивации при преодолении препятствий позволяют рассматривать позицию В.И. Селиванова как принадлежащую и мотивационному подходу. Он прямо указывает, что воля создает особое волевое побуждение, отличающееся от мотивационного по­буждения [94]. Механизмом создания побуждения для преодоле­ния препятствий В.И. Селиванов считает волевое усилие.

Наряду с волевыми процессами он выделяет волевые состояния, т.е. состояния, которые обеспечивают лучшие условия для преодо­ления препятствий. При определенных условиях волевые состоя­ния переходят в волевые качества личности, определяющие спосо­бы преодоления препятствий.

Связывая волю с регуляцией исполнительной части действий, В.И. Селиванов рассматривает и регулирующую функцию воли по отношению к различным психическим процессам. Тем самым он подходит к исследованию воли как со стороны самодетерминации, так и со стороны саморегуляции.

В рамках мотивационного подхода было предложено еще одно пред­ставление о воле, связанное с разработкой ее филогенетических корней.

Идея о наличии воли у животных не является новой и высказы­валась рядом исследователей [см.: 25, 118]. Как созданное эволю­цией средство адаптации живого рассматривается воля представи­телями социобиологии [см.: 126].

П.В. Симонов определяет волю как реакцию на преграду, прояв­ляющуюся в рефлексе свободы, как активность, обусловленную "потребностью преодоления препятствий — потребностью, относи­тельно самостоятельной и дополнительной к мотиву, первично инициировавшему поведение", или даже как саму "потребность преодоления препятствий" [98, 101].

Е.Н. Баканов связывает зачатки воли у животных не с преодо­лением препятствий самих по себе, а с возможностью соподчине­ния мотивов.

Своеобразное представление о воле было сформулировано П.А. Гольбахом. Он признавал участие воли в порождении действий, но для него воля — это особое предрасположение мозга как телесного органа, определенное состояние ("модификация") которого и вызывает действие человека. "Воля — это модификация мозга, которая предрасполагает его к действию или подготавливает к приведению в движение соответствующих органов" [38, с. 211]. Такое предрасположение мозга определяется действующими на че­ловека мотивами, под которыми Гольбах понимал действующие на наши чувства предметы или идеи этих предметов.

Сходное рассмотрение воли было продолжено в работах Н.Н. Ланге, который определял волю как "способность производить сознатель­но целесообразные действия" и пытался найти физиологические механизмы волевых действий. В волевом акте он выделял четыре части: 1) чувство, потребность, т.е. стремление; 2) предсказание о цели; 3) представление о движении; 4) само движение.

Близкие к позиции Н.Н. Ланге взгляды развивали С.С. Корсаков и А.А. Токарский.

Таким образом, в целом мотивационный подход характеризуется тем, что воля анализируется как способность к инициации дейст­вий или к усилению побуждения к действию при его дефиците вследствие внешних или внутренних препятствий, отсутствия ак­туально переживаемого желания к действию, наличия конкури­рующих с выполняемым действием мотивов и пр. В зависимости от представлений о механизмах такой способности воля понимает­ся либо как самостоятельное психическое образование, либо как самостоятельная сила непсихологической природы, либо как моти-вационное или эмоциональное образование (желания, аффекты, потребность), либо сводится к состоянию мозга как механизма ре­гуляции. Реже и в неявной форме в этом подходе наблюдается сведение воли к интеллектуальным процессам, чаще просто•под­черкивается большее или меньшее включение познавательных про­цессов в волевую регуляцию. Однако ориентация именно на побуди­тельную функцию воли обеспечивает во всех вариантах мотивационно-го подхода акцентирование мотивационной составляющей воли.

Подход "свободного выбора". Как особый подход к исследо­ванию воли рассматривает волевой выбор П. Рикер. Подход к ис­следованию воли со стороны выбора мотивов и целей был намечен еще в сочинениях Аристотеля. Эпикур впервые поставил вопрос о спонтанном, ничем не детерминированном свободном выборе пове­дения. В дальнейшем это привело к выделению из этого подхода как самостоятельной философской проблемы свободы воли.

В противоположность Эпикуру Б. Спиноза отрицал беспричин­ное поведение, поскольку сама "воля, как и все остальное, нуждается в причине" Поэтому он отрицал свободу действий человека, замечая "Люди заблуждаются, считая себя свободными Это мне­ние основано на том, что свои действия они сознают, причин же, которыми они определяются, не знают" [105, с 433] Он отрицает побудительную функцию воли, признавая источником активности человека аффекты, т е "состояния тела, которые увеличивают способность самого тела к движению, благоприятствуют ей или ограничивают ее" [105, с 456]

Под волей Б Спиноза понимал такое стремление души, "когда оно относится к одной только душе " Стремление, относящееся и к душе и к телу, он называет влечением, которое при осознании его становится желанием Отличая желание и волю, он пишет " под волей я разумею способность, по которой душа утвержда­ет или отрицает, что истинно, а что ложно, а не желание, по ко­торому душа домогается какой-либо вещи или отвращается от нее" [105, с 446] И поскольку "в душе не имеет места никакое волевое явление, иными словами — никакое утверждение или отрицание, кроме того, какое заключает в себе идея", Спиноза утверждает- "Отдельное же волевое явление (уоЫю) и идея — одно и то же Следовательно, воля и разум (штеПес^из) — одно и то же" [105, с 446, 447]

Таким образом, Б Спиноза рассматривает волю не как само­стоятельную силу или способность души, а как способность разума принимать решения о влечениях и действиях, поскольку могуще­ство души "определяется только ее познавательной способностью" и "только в одном познании найдем мы средства против аффектов "

Проблема личностного выбора была поставлена И Кантом Его интересовали не столько природа и функции воли, сколько вопрос о совместимости детерминированности поведения человека и сво­боды выбора им своих поступков Причинность, действующая в материальном мире, требовала признать детерминированность по­ведения человека, а требования нравственности предполагали сво­боду выбора По мнению И Канта, воля как способность к дейст­вию могла определяться и чувственными побуждениями, и разу­мом Волю, которая может определяться независимо от чувствен­ных побуждений, т е мотивами, представленными только разумом, он называл свободной волей Воля становится свободной при под­чинении ее нравственному закону (императиву), когда моральный закон непосредственно определяет волю В силу этого человек ока­зывается способным действовать не только по чувственным впе­чатлениям, желаниям, но и на основании представлений о полез­ном и вредном Истинное назначение разума И Кант видит в том, "чтобы породить волю не как средство для какой-либо другой цели, а добрую волю самое по себе" [54, с 231]

К проблеме выбора мотивов (желаний) обращается последова­тель И Канта В Виндельбандт Хотя он определяет волю как ви­довое понятие, объединяющее все отдельные хотения, в число ста­дий волевого процесса он включает и выбор действий Выбор дей­ствий совершается, по его мнению, на основе преходящих случай­ных и постоянных мотивов, на основе наших знаний и состояний тела, а также чувств, относящихся к будущему, но реально пере­живаемых в данный момент ("представляемые чувства" или "чувства, возникающие в фантазии") [24, с 33—35] Свободный выбор — это выбор на основе постоянных мотивов, составляющих сущность человека как личности, считал В Виндельбандт Такой выбор есть проявление собственного характера в противовес об­стоятельствам, порождающим ситуативные ("моментальные") мо­тивы [24, с 44]

Решение о действии при наличии в сознании одновременно двух или более идей движения признается главной функцией воли в ра­ботах Джемса [41, 42] Необходимость выбора определяется осо­бенностями механизма побуждения к волевому действию Джемс утверждает, что "каждое представление какого-либо движения возбуждает до известной степени действительное движение, соот­ветствующее представляемому движению" [41, с 337] Наличие конкурирующей идеи тормозит переход представления в действие, поэтому для совершения действия надо осуществить выбор идеи и принять решение о действии (решение воли "да будет" — паО Выбор совершается на основе мотивов (интереса) и заключается в направлении внимания на избранный объект, после чего начинает­ся движение, так как "импульс к движению сообщает та идея, ко­торая в данную минуту овладела нашим вниманием" [42, с 394] Поэтому "в случае наиболее "произвольного" воления главнейший подвиг воли заключается в направлении сознания на непривлека­тельный объект и в сосредоточении на нем всего внимания" [42, с 395—396] Волевое усилие Джемс понимает как усилие внима­ния, а его величина определяется силой сопротивления, идущей от препятствий (внешних и внутренних, в виде конкурирующих идей или слабости исходного идеального мотива)

Считая себя волюнтаристом, Джемс признавал волю как само­стоятельную силу души, обладающей способностью к решению о действии.

Основной признак волевого действия Э Мейман видит в реше­нии личности о совершении действия, когда действиям "предшествует настоящий внутренний психический акт, в особен­ности же решение их выполнить, представление о цели, согласие на эту цель" [74, с 23] Другими словами, действие становится волевым лишь тогда, когда его причиной являются не только от­дельные представления или воспоминания, но и решение собст­венной личности" [74, с. 201]. Согласие на действие начинается с подбора и рассмотрения целей, анализа их ценности, анализа по­следствий действия. Согласие на действие Э. Мейман рассматривает как "единственный во всех формах воли повторяющийся элемент и, вследствие этого, феноменологически, или лучше сказать, эмпириче­ской психологией устанавливаемую сущность воли" [74, с. 220].

Хотя побуждение к действию исходит от мотивов как суммы всех предшествующих действию и вызывающих его процессов, ис­тинной причиной волевых поступков Э. Мейман считает размыш­ление, поскольку через него достигаются "понимание ценности и значения цели... и отношение ко всем моим предыдущим опытам, к моим знаниям, к моим основным убеждениям и общим целям, на­конец, к общим стремлениям моей личности" [74, с. 225].

К проблеме выбора при исследовании воли обращается и Л.С. Вы­готский: "Самым характерным для овладения собственным поведе­нием является выбор, и недаром старая психология, изучая воле­вые процессы, видела в выборе самое существо волевого акта" [30, с. 274]. Однако проблема выбора ставится им не в связи с по­рождением действия, а в связи с проблемой овладения собствен­ным поведением. В качестве оснований выбора он указывает на внешние характеристики выбираемых действий и на мотивы. В сложных случаях равенства мотивов или недостаточного знания о ситуации человек использует жребий, вводя "в ситуацию новые стимулы, совершенно нейтральные по сравнению со всей ситуаци­ей, и придает им силу мотивов" [30, с. 277]. Через эту операцию ребенок овладевает процессом выбора, делает его произвольным. Выбор или решение о действии представляют один из моментов волевого действия, второй момент — это осуществление выбран­ного действия.

Признавал за волей функцию выбора и С.Л. Рубинштейн. В во­левом действии он выделял четыре стадии, или фазы: 1) актуали­зация побуждения и постановка цели; 2) обсуждение и борьба мо­тивов; 3) решение о действии; 4) исполнение действий. "В дейст­вительности, — писал он, — всякое подлинное волевое действие является избирательным актом, включающим сознательный выбор и решение" [89, с. 513]. Выбор как одна из функций воли рассмат­ривается и во многих других учебниках по психологии.

Как выбор одного из побуждений к действию рассматривает во­лю Ф. Лерш.

В.Е. Франкл считает выбор основной функцией воли. Выбор че­ловеком поступка В.Е. Франкл связывает с поиском смысла жизни, с оценкой своих действий с позиций будущего, оценкой, рас­крывающей подлинный их смысл. Человек, пишет он, "способен занять позицию не только по отношению к внешнему миру, но и к самому себе" [138, с. 15].

П.Я. Гальперин видел предмет психологии воли в ориентировке "субъекта в ситуации моральной ответственности", приводящей "к принятию того или другого решения" [33, с. 95—96].

Выбор целей и мотивов признается одной из функций воли Н.Г. Алексеевым и Ш.Н. Чхартишвили в статье в БСЭ. Выбор по­ведения на основе ценностей личности рассматривается функцией воли в работе В.Г. Норакидзе.

Проблема выбора как составная часть или стадия волевого акта признается и многими исследователями, работающими в рамках мотивационного подхода к воле [см.: 15, 94, 108 и др.].

Под влиянием развития кибернетической теории управления представление о процессе принятия решения о действии постепен­но наполнялось новым содержанием и приобрело статус самостоя­тельных проблем в различных отраслях науки. Близкие к проблеме выбора вопросы исследуются при изучении целеобразования. Проблема выбора поднимается и при исследованиях поведения в вероятностных средах и в исследованиях моральной регуляции поведения.

Исследуется проблема выбора и в различных теориях мотива­ции. Оценивая эти работы, X. Аркес и Дж. Гарске делают вывод о возвращении проблематики воли в психологию [128, с. 224].

X. Хекхаузен и Ю. Куль считают, что выбор определяется на основе мотивов, а осуществление выбора связано уже с волей [140].

Таким образом, одной из тенденций развития подхода "свободного выбора" является перевод исследований выбора и, более широко, принятия решений в такие направления исследований, которые прямо не связаны с проблемой воли и имеют свой концептуальный аппарат. Поэтому актуальными задачами подхода "свободного вы­бора" являются вычленение волевых аспектов проблемы выбора и раз­работка адекватных методов их экспериментального исследования.

В рамках подхода "свободного выбора" можно выделить два ва­рианта представлений о воле. В первом варианте воля рассматри­вается как самостоятельная сила (волюнтаристический тип тео­рии), во втором — воля сводится к функционированию познава­тельных процессов (интеллектуалистические теории).

Регуляционный подход. Способность к регуляции психиче­ских процессов и состояний отмечалась еще в работах Аристотеля. Направленность воли не только на внешнее действие, но и на внимание подчеркивалась в работах А Бэна [19], Т Рибо [87], В Джемса [41, 42] Однако в этих работах регуляция осуществляемого дейст­вия и различных психических процессов не ставится как особая проблема

Идея регуляции поведения как особого самостоятельного про­цесса была ясно сформулирована в работах Ч Шеррингтона [117] и И М Сеченова [97], развивших положение К Бернара о саморе­гуляции Ч Шеррингтон и И М Сеченов считали, что саморегуля­ция, связанная с сознанием человека, не нуждается в наличии особого психического образования, именуемого волей, и осуществ­ляется через работу определенных нервных центров, связанных с сознательным отражением Ч Шеррингтон писал "Иными слова­ми, реакции рефлекторных дуг управляются механизмами, дея­тельность которых связана с сознанием Этими высшими центрами тот или иной рефлекс может быть остановлен, запущен или моди­фицирован в его реакции с таким разнообразием и с очевидной не­зависимостью от внешних раздражителей, что будет наивным прийти к заключению о существовании самопроизвольного внут­реннего процесса, именуемого волей" [117, с. 382]

Против признания воли самостоятельной силой, способной по­буждать действия или тормозить их, модифицировать их в процес­се осуществления, выступал И М Сеченов Признавая реальность произвольного (волевого) поведения и его произвольной регуляции, И М Сеченов искал конкретные механизмы (физиологические и психические), которые управляют таким поведением Он критику­ет расхожую мысль о том, "что так как человек волен поступать и согласно своим мыслям и желаниям, и наперекор им, — значит, между ними и поступками должна стоять особая свободная сила, которая и называется волей" [97, с 246] Причину действий чело­века И М Сеченов видит в чувственных возбуждениях, мыслях и моральных чувствах, придающих действию определенный смысл, и считает, что "безличной холодной воли мы не знаем, то же, что считается продуктом ее совместной деятельности с чувством и ра­зумом, может быть прямо выводимо из последних" [97, с 302] Оценивая свою позицию, он пишет "Разбираемое учение действи­тельно урезывает у человека некоторый придаток, навязанный ему теоретически, но такой, который, не будучи необходимым для про­изводства действий, ставит человека вне законов земли, то есть той среды, где он действует" [97, с 318]

Регулятивную функцию воли сделал предметом своего анализа МЯ Басов [12] Воля понимается им как психический механизм, через который личность регулирует свои психические функции, прилаживая их друг к другу и перестраивая их в соответствии с решаемой задачей Власть личности над своими душевными со­стояниями, писал М Я Басов, "возможна только лишь при нали­чии в составе ее душевного единства некоего регулятивного фактора Таким фактором здоровая личность всегда и обладает в действительности И имя его — воля" [12, с 14] По его мнению, регулятивная функция воли всегда проявляется во внимании, ко­торое есть "акт регуляции" Волевое усилие М Я Басов рассмат­ривает как "субъективное выражение регулятивной волевой функ­ции", или внимание, поскольку это "одно и то же явление, лишь обозначаемое различными терминами" [12, с 19, 29] МЯ Басов полагал, что восприятие, мышление, эмоции (чувствование), дви­жения регулируются вниманием через смену содержания созна­ния, т е через отвлечение внимания Воля лишена способности порождать действия или мысли, она только регулирует их, считал он

Идеи произвольной регуляции действий человека и различных психических процессов были развиты в работах Л С Выготского Признавая за волей функции побуждения и выбора действий, Л С Вы­готский главным в проблеме воли считал произвольную регуляцию поведения и психических процессов Отсюда меняется и контекст, в котором ставится вопрос о воле Первичной проблемой становится не порождение действия, а "овладение собой" В рамках этой проблемы воля есть одна из стадий "овладения собственным поведением"

Волю Л С Выготский рассматривает как высшую психическую функцию, как "продукт исторического развития", поэтому " всякий волевой процесс первоначально процесс социальный, коллектив­ный, интерпсихологический" [28, с 116] Поскольку всякая выс­шая психическая функция в ее первоначальных формах есть, по мнению Л С Выготского, процесс внешний и часто разделенный между двумя людьми, то первые формы овладения собственными процессами видятся им в использовании внешних стимулов, в на­меренной организации среды, вызывающей определенное поведе­ние [30, с 278] Дальнейшее развитие воли Л С Выготский видел в том, что ребенок, выполняя приказы других в коллективной дея­тельности (например, игре) и управляя другими, научается управ­лять и собой, используя речь как универсальное средство общения людей В своих развитых формах волевая регуляция опосредована искусственными знаками (психологическими орудиями) и осуще­ствляется объединением различных психических функций в еди­ную функциональную систему, выполняющую регуляцию деятель­ности или какого-то психического процесса [30]

Управление аффектами и действиями считал сущностью воли К Ле­вин Волевое действие, по его мнению, есть действие "надполевое", когда "при действии, которым мы владеем, типичным является то, что вся наша личность не поглощена данным полем; мы стоим как бы над вещами, сохраняя большую власть над действиями" [151, с. 85].

Как особую форму регуляции поведения понимает волю Л.М. Веккер. Он выделяет три формы регуляции: непроизвольную, произ­вольную и волевую. Волевая регуляция есть высшая форма произ­вольной регуляции поведения со стороны личности, когда регуля­ция осуществляется на основе критерия "интеллектуальной, эмо­ционально-нравственной и общесоциальной ценности" [20, с. 196]. Не­обходимость волевой регуляции Л.М. Веккер связывает с перево­дом регуляции на личностный уровень.

В рамках регуляционного подхода развивает представление о воле В.К. Калин. Необходимость нового подхода к воле он видит в том, что исследования воли в рамках анализа предметного дейст­вия не привели к успеху в раскрытии сущности воли. Он считает, что специфику воли нельзя выделить и при анализе побудительной сферы личности и сознательного преодоления препятствий. Выход им видится в том, чтобы перенести "целевую функцию волевых действий" с объекта на самого субъекта, "на перестройку органи­зации психических функций". Иными словами, В.К. Калин вслед за Л.С. Выготским ставит вопрос о воле не в связи с проблемой по­рождения действий, а в рамках проблемы овладения собой. "Волевая регуляция, — пишет он, — это сознательное, опосредо­ванное целями и мотивами предметной деятельности создание со­стояния оптимальной мобилизованности, оптимального режима ак­тивности и концентрирования этой активности в нужном направ­лении, то есть целенаправленное создание такой организации пси­хических функций, которая обеспечивала бы наибольшую эффек­тивность действий" [53, с. 177].

Таким образом, сущность воли В.К. Калин видит в преобразова­нии исходной организации психических процессов в необходимую для достижения поставленной цели, в изменении состояния и на­правленности мобилизации. По его мнению, это есть проявление самосубъектных отношений, т.е. активности, направленной не на внешний мир или других людей, а на самого себя. Реальность та­кой задачи преобразования своего состояния в связи с осуществ­ляемой деятельностью подтверждается анализом работы операто­ров сложных систем.

Уже отмечалось, что регулирующую функцию воли наряду с по­будительной выделял В.И. Селиванов. Он определял волю как "способность человека сознательно регулировать свое поведение". "Итак, — указывал он, — воля есть регулирующая функция мозга, выраженная в способности человека сознательно управлять собой и своей деятельностью, руководствуясь определенными побуждениями и целями" [95, с. 17]. Иначе говоря, в число функций воли В.И. Селиванов включал регуляцию эмоций и психических состоя­ний, создание психической устойчивости, обеспечивающей успеш­ность деятельности.

Как управление собой при появлении внешних и внутренних препятствий рассматривают волю Г.Д. Луков, А.Ц. Пуни, Н.П. Рапохин, П.А. Рудик, Б.Н. Смирнов и др.

Как сознательную регуляцию деятельности и психических про­цессов и состояний понимает волю М. Брихцин [131].

В связи с поиском смысла жизни и выбором жизненного пути рассматривает регуляцию психических состояний как проявления воли В.Е. Франкл [138]. Ориентация на жизненные смыслы, по его мнению, позволяет поддерживать эмоциональную устойчивость даже в самых неблагоприятных внешних условиях (например, при заключении в фашистский концлагерь).

Одной из функций воли Р. Ассаджиоли [129] признает регуля­цию других психических процессов. Он полагает, что воля занима­ет центральное место в ядре личности и через нее "Я" управляет мышлением, эмоциональными переживаниями, желаниями, вооб­ражением и другими психическими процессами. Преодолевая, на­пример, страх, воля проявляется в виде храбрости и решительно­сти. Как функцию воли рассматривает Р. Мэй способность к само­организации при осуществлении действий по достижению цели.

Исследования регуляции психических процессов породили в рамках проблемы воли проблему саморегуляции, которая вскоре выделилась в практически самостоятельную область исследований, где основным предметом анализа являются не воля или волевые процессы, а приемы саморегуляции. Часть исследований этого на­правления, не потерявшая связь с проблемой воли, часто осущест­вляется под названием "эмоционально-волевая регуляция".

Основанием для выделения описанных подходов в исследовании воли явились реальности, подлежащие объяснению, и функции во­ли. По механизмам волевой регуляции в истории науки было пред­ложено два типа теорий воли: автономные (волюнтаристические) и гетерономные (интеллектуалистические, эмоциональные) [см.: 29].

Выделенные нами подходы и существующие теории воли в оди­наковой мере присущи всем направлениям психологии независимо от тех философских основ, на которых строится конкретное на­правление психологии. Учитывая, что длительное время исследо­вания воли широко проводились только в советской психологии, основанной на положениях марксистско-ленинской философии, са­мостоятельный интерес представляет анализ проблемы воли в работах основоположников диалектико-материалистической философии.

1.3. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ВОЛИ

Экспериментальные исследования воли в зарубежной психологии. Первым экспериментальным исследованием воли приня­то считать работу Н Аха, хотя сам он называл своими предшест­венниками Е Кольмоттера и К Ригера Первый опубликовал в 1863 г описание наблюдений за волевой регуляцией глубины и длительности сна В опытах К Ригера испытуемые в течение двух минут удерживали груз на горизонтально вытянутой руке, движе­ние которой фиксировалось на ленте кимографа Довольно широко проводились в XIX в и исследования времени произвольных реак­ций с опорой на данные самонаблюдения, как того требовала офи­циальная психология, сложившаяся под влиянием идей В Вундта

Опираясь на эти исследования, Н Ах предложил метод, кото­рый получил название метода систематического экспериментально­го самонаблюдения [125] Суть этого метода сводилась к тому, что "переживание, вызванное с помощью внешних экспериментальных средств, всякий раз подвергалось полному описанию и анализу в промежутке времени, непосредственно следующем за опытом" Испытуемые описывали свои переживания от момента предвари­тельной команды до появления стимула, затем до совершения ре­акции (как центральное исследуемое переживание), и, наконец, после реакции испытуемый в беседе с экспериментатором давал отчет о всех переживаниях в течение всего опыта

В следующей работе Н Ах разработал комбинированную мето­дику, суть которой состояла в попытке измерить силу детермини­рующей тенденции, необходимой для разрыва ассоциативной свя­зи, а прочность последней определялась частотой повторений ре­акций Испытуемый семь дней подряд заучивал два ряда бессмыс­ленных слогов слоги первого ряда рифмовались (пяр — няр), сло­ги второго ряда были перестановками (дур — руд, цут — туц) третью часть составляли несвязанные слоги (сул — рид) Затем испытуемому предъявлялся новый ряд слогов, включающий слоги из первых двух рядов и новые слоги По предварительно даваемой инструкции на каждый слог испытуемый должен был отвечать в один день рифмующимся с ним слогом, во второй день — переста новками букв в слоге Таким образом, в одном случае испытуемый осуществлял как бы "индифферентную" деятельность с новыми слогами, "гомогенную" деятельность со слогами из первого ряда и "гетерогенную" со слогами, которые требовали перестановок по второй инструкции и должны были действовать против детермини­рующей тенденции новой инструкции (Аналогичная ситуация и для второй инструкции ) Оказалось, что репродуктивная тенденция при "гетерогенной" деятельности действует тем сильнее, чем больше было повторений при предварительном заучивании слогов [125]

С возражениями против некоторых положений этих работ Н Аха выступил О Зельц, который указывал, что Н Ах подменил пред­мет исследования и вместо волевого акта занимался изучением самого действия и потому не увидел борьбы мотивов, характерной для воли и традиционно связанной с проблемами этики поведения, не увидел эмоций в волевом акте, которые вмешиваются в процесс принятия решений

В 1910 г появилась работа А Мишота и Н Прюма по исследо­ванию процесса выбора из двух альтернатив По поводу этой рабо­ты продолжался спор Н Аха и О Зельца, в котором Н Ах отстаи­вал свое понимание волевого акта как связанного с преодолением препятствий, а О Зельц считал, что воля связана с борьбой мотивов

Результаты работы Мишота и Прюма в 1920 г были подвергну­ты проверке Р Уилером, в опытах которого использовался другой стимульный материал (выбор картины) Эти опыты в свою очередь подверглись критике по многим основаниям Я Линдворски Сам Линдворски провел опыты, в которых испытуемые добровольно со­глашались терпеть неприятные ощущения (предлагалось, напри­мер, в интересах науки нюхать сероводород) Поскольку результа­том опытов был лишь самоотчет испытуемых, то интересных дан­ных в этом исследовании получено не было

Несколько работ по исследованию выбора было выполнено под руководством Г Штерринга, однако они были малоинтересными и сурово критиковались

В 1932 г была опубликована работа X Рорахера по экспери­ментальному изучению воли с помощью разных методик Он ввел так называемую методику максимальной эффективности, один ва­риант которой заключался в том, что испытуемый должен был предельно длительно удерживать максимальное по силе натяжение на эргографе, а второй вариант сводился к максимальному по дли­тельности удержанию вытянутой руки (со стимуляцией электрото­ком или без стимуляции) Результаты проведенных опытов, полу­ченные из самонаблюдений испытуемых, привели X Рорахера к выводу о том, что чувства и интеллект влияют на силу воли, а це­лью хотений является удовольствие

В опытах по голоданию, проведенных X Рорахером, проявилось раз­личие воли и влечения, что заставляло рассматривать их как два само­стоятельных вида переживаний и активностей и свидетельствовало, по его мнению, о невозможности сведения воли к мотивации

Интересные объективные результаты были получены при иссле­довании роли внимания в волевом акте При удержании макси мального натяжения на эргографе X Рорахер предлагал в первой серии непрерывно суммировать двузначные цифры, а во второй се­рии внимание испытуемых ничем не отвлекалось Оказалось, что в первой серии время максимального натяжения было значительно меньшим, чем во второй Это позволило X Рорахеру сделать вы­вод, что отвлечение внимания от цели действия сказывается на силе воли Сходные опыты были затем проведены и в советской психологии, и в основном выводы Рорахера были подтверждены, но в ряде работ получены отличающиеся результаты Самостоя­тельный интерес представляет мысль Рорахера о роли предвосхи­щения возможных последствий действий в борьбе мотивов [154]

X Рорахеру принадлежит и первая классификация методов ис­следования воли Он выделил метод реакций (Н Ах), метод выбора (А Мишот и Н Прюм), метод максимальной эффективности (Э Крепе-лин, X Рорахер), метод принятия неудовольствия (Я Линдворски) Позже к проблеме методов вернулся Н Ах, дополнив их класси­фикацию С анализом и повторением работ Н Аха выступил Ф Эве-линг Он считал, что воля не сводится к усилию и не совпадает с произвольным действием

Оригинальный теоретический и экспериментальный подход к исследованию воли предложил К Левин В первой своей работе он попытался опровергнуть широко распространенное в его время мнение, что ассоциации обладают самостоятельной побуждающей силой Сторонник ассоцианизма, один из зачинателей эксперимен­тальной психологии, Г Эббингауз, писал, что "душа не обладает никакой непосредственной властью над движением тела, кроме той, которую она получает через посредство своих кинестетических представлений, связанных ассоциацией с движением" [119, с 267] На основе таких представлений Н Ах и пытался измерить исходя­щую от принятой человеком цели мотивирующую силу, необхо­димую для преодоления тенденции ассоциации проявиться в действии

К Левин повторил с некоторыми изменениями опыты Н Аха В его опытах давались 24 слога, на 6 из которых испытуемый обра­зовывал рифмы и заучивал их в 250 повторениях, на другие 6 сло­гов испытуемый образовывал перестановки букв и тоже заучивал их в 250 повторениях, а на остальные 12 слогов испытуемый по очереди заучивал рифмы и перестановки (по 125 повторений на каждый вариант) Затем проводились две серии опытов с разными инструкциями В одной серии испытуемый должен был отвечать рифмой на все 24 слога, в другой — перестановкой Результаты и (время ответа и число ошибок) оказались одинаковыми в обеих сериях и по всем трем группам слогов [150]

В последующих опытах К Левин варьировал частоту повторе­ний при заучивании пар слогов (от 6 до 270 повторений разных слогов) Различий между временем ответа на долгозаучиваемыеь и малозаучиваемые пары слогов не оказалось Более того, в после­дующих опытах обнаружилось, что пары слогов, повторенные при заучивании всего 2—3 раза, дают большую интерференцию в кон­трольных опытах, чем повторенные 20 раз [151] Отсюда К Левин делает вывод, что ассоциации сами по себе не обладают побуди­тельной силой, а повторение реакций не увеличивает тормозящее влияние ассоциаций на последующие действия с этим же материа­лом. Влияние гетерогенной ситуации на время ответа он объяснял тем, что в гомогенных условиях новой деятельности испытуемый не действует заново (рифмует или перестраивает), а лишь повто­ряет старое действие, и потому неожиданный слог, гетерогенный заданию, приводит к переходу на реальное действие и ведет к за­держке ответа или ошибке

К Левин пытался исследовать "надполевое" поведение через создание ситуаций, при которых человека вводили в особое "динами­ческое поле" и наблюдали за его реакцией в этом жизненном про­странстве, за попытками создать новое пространство поведения и выйти из старого поля Например, испытуемого приглашали якобы для исследования памяти в лабораторию, где он неожиданно нахо­дил прекрасно сервированный, полный вкусной еды стол Испы­туемого приглашают сесть за стол и есть под наблюдением экспе­риментатора, который будет вести записи о его поведении за сто­лом В этой ситуации почти все пришедшие на опыты отказывают­ся от еды и лишь немногие сумели переконструировать для себя ситуацию и принять предложение экспериментатора В другом ва­рианте испытуемого приводили в комнату, где было много девушек и играла музыка, и неожиданно просили выбрать даму и танцевать с нею под наблюдением присутствующих и экспериментатора Из тех, кто согласился на это, почти все вели себя очень скованно и неловко в танцах. Подняться над ситуацией и вести себя так, как будто в этом и заключалась их потребность или это соответство­вало их намерениям, смогли очень немногие Таким образом, воле­вое поведение К Левин связывал с возможностью человека к об­разованию квазипотребностей Он полностью отрицал наличие та­кой возможности у животных, тем самым признавая волю чисто человеческой способностью [151]

Как волевое поведение рассматривает К Левин разрешение конфликтов Он выделяет три типа конфликтов Первый тип возникает при выборе одной из двух равнопривлекательных, но несо­вместимых целей (например, пойти в кино или в консерваторию на концерт) Обычно при разрешении этого конфликта быстро при­влекаются другие основания и нерешительность длится недолго Второй тип конфликта наблюдается при выборе из двух отрица­тельных целей или действий Это конфликт стабильный, длится долго и часто решается таким образом, что субъект стремится из­бавиться от этой ситуации Третий тип конфликта возникает при совмещении в одном объекте или действии привлекательных и от­рицательных свойств К Левин приводит здесь пример поведения мальчика, желающего съесть печенье, но знающего, что будет за это наказан матерью Выход из таких конфликтов часто ищется в переконструировании ситуации через переоценку либо положи­тельных последствий действия или качеств предмета, либо отрица­тельных В данном примере мальчик просто уверяет себя, что пе­ченье черствое и потому невкусное, и тем самым снимает побуж­дение к действию

В работах Ю Куля [146, 147] исследуется успешность волевой регуляции в зависимости от ориентации испытуемых на действие или состояние (т е на отрицательный прошлый опыт или возмож­ные неудачи, связанные с отрицательными переживаниями)

В работах В Мишель исследовалось развитие способности де­тей воздерживаться от желаемого поведения и использовать раз­личные приемы волевого торможения Показано, что дошкольники практически не пользуются такими приемами и перелом наступает около девяти лет

Как самостоятельная проблема в американской психологии в 30-х годах была поставлена задача исследований такой труднопе­реводимой на русский язык характеристики поведения и личности, как рег515^епсе (настойчивость, упорство, выдержка, терпеливость и т п , т е несколько различных личностных свойств, традиционно относимых в советской психологии к волевым свойствам лично­сти) Эта проблема сохранилась и в современной американской психологии, пережив два периода повышенного к ней интереса Часть этих работ была проанализирована в работе А И Самошина [92]

Основы этой проблемы были заложены еще в работах Г Ланкеса и Е Вебба, продолжавших исследования Н Аха Е Вебб обос­новал положение, что тенденция к завершению действия и его по­вторению определяется устойчивостью намерения Эти исследова­ния послужили толчком к выделению регз^епсе в самостоятель­ную проблему Большой круг исследователей рассматривает на­стойчивость (регзЫепсе) как устойчивую характеристику субъекта, стабильную черту личности проявляющуюся в поведении За­ставляя испытуемых решать различные задачи (иногда неразреши­мые), исследователи измеряли либо общее время решения либо количество предпринимаемых попыток Оказалось, что измеренная таким образом настойчивость плохо коррелирует с различными за­дачами и с экспертными оценками поведения этих испытуемых в реальной жизни Заметной оказалась тенденция к росту настойчи­вости с возрастом (до 16 лет) Были выявлены корреляции и с та­кими личностными чертами, как невротизм и интровертирован-ность Различными оказались показатели рег5!51епсе в двигатель­ной и интеллектуальной деятельности

В контексте мотивационных зависимостей исследовалось прояв­ление настойчивости в связи с силой мотива или значимостью це­ли, а также с ожидаемым успехом или неудачей действия, в связи с тем, как понимает испытуемый причину успеха или неудачи приписывает ли он их себе или случайностям среды В этой группе исследований особо интересные для проблемы воли результаты были получены в работе Н Физера Испытуемым предлагалось решить задачу Эйлера (неразрешимую) Были отобраны две груп­пы испытуемых В одной группе мотив достижения успеха был сильнее, чем мотив избегания неудачи (Мз > Ма}), а в другой группе, наоборот, испытуемые стремились в большей мере избе­жать неудачи (Мз < Ма{) Поскольку никто из испытуемых не знал, что задача неразрешима, то половине каждой группы сооб­щали, что вероятность успешного решения задачи (р) равна 0,75, а второй половине испытуемых в каждой группе говорили, что р = 0,05 В первой группе (Мз > Ма/) большое число попыток решения по­казали те испытуемые, которым сообщили, что р = 0,75 А во вто­рой группе неожиданно большую настойчивость показали те испы­туемые, которые знали, что успех равен почти нулю (р = 0,05) То есть испытуемые второй группы, обладая таким же интересом к решению задачи, проявляют этот интерес только в ситуации, где их нельзя упрекнуть в неспособности В задачах с высокой веро­ятностью успеха при первых неудачах они стараются прекратить попытки, демонстрируя мнимое нежелание решать их Другими словами, за мотивом избегания неудачи у них скрывается потреб­ность в сохранении высокого статуса Это означает, что настойчи­вость в данном случае не определяется волей а зависит от многих факторов среди которых главными являются сила и содержание мотива действия, потребность в оценке и, возможно, в самооценке Уровень притязаний и др Частичное подтверждение этому можно найти в работах других авторов [см , напр 128]

Похожие результаты были получены и в работе Д Старнесса и О Циннера, которые считают, что различная настойчивость в та­ких задачах связана с самооценкой, что подтверждается и в рабо­тах других авторов

Традиционные для проблемы воли вопросы торможения желае­мого поведения рассматриваются в рамках самостоятельных иссле­дований моральной регуляции действий человека и развития мо­рального поведения В этих работах изучаются условия воплоще­ния моральных норм в действиях людей, приемы торможения не­приемлемых с точки зрения морали желаемых действий Показано, что простое знание моральных норм — без выработки необходи­мых установок — не обеспечивает должного поведения В ряде исследований делаются попытки обучения моральному поведению через ролевую игру Эти исследования позволяют рассматривать формирование поведения по моральным нормам до появления со­ответствующей ему потребности как поведение волевое Поскольку сами авторы этих исследований моральное поведение в его станов­лении не рассматривают как волевое и изучают в основном другие аспекты поведения, мы ограничимся в работе указанием на анализ этих исследований, проведенный Е В Субботским и С Г Якобсон

Многие физиологи и психологи связывали решение проблемы воли с изучением центрального торможения, открытого И М Се­ченовым, так как выбор нужного поведения они сводили к пробле­ме торможения неадекватных ответов На основе своих опытов X Дельгадо делает вывод об одинаковом характере произвольного и вызванного электрическим раздражением поведения, поскольку он считает, что "роль воли в основном сводится к тому, чтобы привести в действие уже сложившиеся механизмы"

Дальнейшее исследование произвольных действий пошло по ли­нии, с одной стороны, выяснения закономерностей физиологиче­ских процессов, происходящих в различных образованиях головно­го и спинного мозга при осуществлении произвольных движений, а с другой — поиска неврологических механизмов, ответственных за организацию и осуществление произвольных движений и других процессов

Делались и попытки понять поведение как свободное и незави­симое от среды, осуществляющееся на основе спонтанной актив­ности нервной системы Как известно, идея о спонтанных движе­ниях была высказана еще А Бэном, но современные исследования спонтанной активности нейронов мозга и спонтанных движений в большей мере связываются не с произвольностью поведения, а с функционированием врожденных потребностей и соответствующих им механизмов

Самостоятельную линию исследования, но по логике примы­кающую к проблеме воли, представляют исследования развития произвольных движений у детей К этой линии работ относятся и исследования речевой регуляции движений, выполненные под влиянием работ А Р Лурия

В традициях восточного человекознания теоретические пробле­мы воли практически не обсуждаются, но эмпирически найден ряд приемов развития волевых качеств личности

Таким образом, характерной особенностью исследований воли в западной психологии является то, что традиционная для воли про­блематика была поглощена в послевоенные годы другими пробле­мами и дальнейшие исследования волевой регуляции велись прак­тически без обращения к понятию воли (в рамках исследования мотивации, рег5151епсе, спонтанной активности, моральной регуля­ции поведения, психотерапии, развития произвольных движений и действий) В последние годы наблюдается оживление интереса к собственно проблеме воли и осознанному выделению воле­вой регуляции как самостоятельной проблемы [см 146, 147, 153 и др ]

Прикладные и экспериментальные исследования волевой регуляции в советской психологии. Наряду с теоретическими исследованиями проблемы воли уже в 20-х годах начались экспе­риментальные исследования волевой регуляции и ее развития в онтогенезе, а затем — прежде всего в работах А С Макаренко — были поставлены вопросы воспитания воли В конце 40-х годов начались широкие исследования прикладных аспектов волевой ре­гуляции спортивной деятельности и волевой подготовки спортсме­нов, а позже деятельности воинов и волевой подготовки работни­ков в отдельных видах трудовой деятельности Как самостоятель­ный цикл работ по экспериментальной проблеме велись исследо­вания природы и механизмов волевого усилия Особый цикл работ составили исследования патологии произвольного поведения и во­левой регуляции деятельности

Возрастные особенности волевой регу­ляции Воспитание воли В советской психологии в исследованиях проблемы развития воли можно выделить три само­стоятельные линии

1) развитие произвольного поведения и произвольной регуляции как предпосылок или первой стадии развития воли,

2) "срезовые" исследования возможностей (сформированности) волевой регуляции поведения детей разных возрастов,

3) исследования уровня развития воли и отдельных волевых ка­честв и разработка методов воспитания воли

Исследования произвольного поведения и произвольной регуля­ции различных процессов (психических и физиологических) начались с первых шагов становления советской психологии и проводились в не­скольких направлениях Уже в 20-х годах в школе Л С Выготского начались исследования произвольной регуляции различных психи­ческих процессов в связи с идеей культурно-исторического разви­тия психики человека и опосредствованного характера высших психических функций, обусловленного употреблением внешних и внутренних знаков (средств) Предполагалось, что эти знаки ис­пользуются человеком для овладения и управления своим поведени­ем и ходом психических процессов [см 28—31]

Идея знаковой опосредствованности произвольной формы пси­хических процессов человека нашла свое выражение в экспери­ментальных исследованиях восприятия, памяти, внимания и других процессов, в результате которых был сформулирован закон разви­тия внешнего и внутреннего опосредствования психических функ­ций (закон параллелограмма А Н Леонтьева) Суть этого закона заключается в том, что в ранние годы своего развития дети не об­ладают способностью использовать для повышения эффективности своих действий ни внешние, ни внутренние средства (знаки) В среднем возрасте они начинают эффективно использовать внешние средства, постепенно формируя и способность к внутреннему опо­средствованию, а с переходом к взрослому возрасту человек поль­зуется внутренними средствами так же успешно, как и внешними

В послевоенные годы эти исследования были продолжены и расширены Внимание исследователей было направлено на выяс­нение причин перехода к произвольным формам поведения и раз­личных психических процессов, на выявление их строения, изуче­ния закономерностей речевой регуляции действий и ее развития в детском возрасте

В рамках развития произвольного поведения были предприняты исследования закономерностей формирования трудовых двигатель­ных навыков, а затем структуры произвольных движений, роли ориентировки в формировании и автоматизации двигательных на­выков, принципов управления и мозговой организации произволь­ных движений, роли воображения в формировании и восстановле­нии двигательных навыков Широко исследовалось формирование двигательных спортивных навыков

Третье направление исследований произвольных процессов свя­зано с исследованием способов регуляции состояний человека и отдельных физиологических и психических процессов, в частности с исследованием саморегуляции эмоциональных состоянии и реак­ций с произвольной регуляцией чувствительности анализаторов и состояний возбудимости нервно-мышечных структур Чрезвычайно важным результатом этих исследований явилась зависимость регу­ляции действий и процессов от содержания сознательного образа Особенно наглядно это было показано в работах О А Конопкина, где результаты действий испытуемых резко менялись в соответст­вии с изменением их сознательных представлений об условиях ра­боты

Помимо самостоятельной ценности полученных в этих исследо­ваниях результатов они чрезвычайно важны в понимании законо­мерностей перехода к волевой регуляции поведения и различных процессов, а также ее развития в детском возрасте, на что уже указывалось в литературе (см , напр 58] Как показывают иссле­дования, уже на первом году жизни начинают формироваться про­извольные движения Со второго года жизни формируется способ­ность к представлениям отсутствующих предметов, благодаря чему поведение ребенка определяется уже не только наличной ситуаци­ей, но и представляемой [см 15] Вследствие этого растет и время удержания заданной ребенку цели действия, а затем появляется возможность и самостоятельной постановки цели

В период от двух до трех лет закладываются основы регули­рующей функции речи, хотя побуждение и торможение действия в этом возрасте в основном еще регулируются действием реальных внешних стимулов Вследствие развития речи и основанного на нем мышления ребенка постепенно формируется внутренний ин­теллектуальный план, благодаря которому ребенок создает замы­сел и план игровых действий, подчиняется правилам [см 15] Раз­витие внутреннего плана сознания позволяет предвидеть будущее и учитывать его в своих действиях По данным А С Шевчук, в старшей группе детского сада уже 6% детей могут действовать во внутреннем плане, а 15% детей — в речевом плане В подготови­тельной группе число таких детей увеличивается до 12% и 27% соответственно Но даже в первом классе 50% детей не умеют решать задачи во внутреннем плане

До двухлетнего возраста дети не могут показать знакомое им дейст­вие без реального предмета — орудия действия (например, действие еды без ложки) В три года только 6% детей не могут это сделать, опи­раясь на предмет-заменитель (палочка), а в более старшем возрасте все дети способны изобразить действия в отсутствие орудия

С 2—2,5 лет ребенок делает попытки действовать на основе со­подчинения мотивов, когда неприятное действие совершается ради привлекательного мотива

При необходимости выбора поведения дети 4—5 лет ориенти­руются на действие с более близкими мотивами (только 23% де­тей ориентируются на отдаленные мотивы), в 5—6 лет 50% детей выбирают поведение с отдаленными мотивами, в б—7 лет это де­лают уже 75% детей Однако ориентация жизненного поведения на будущее развивается медленнее в первом классе всего 5% де­тей учитывают в своем поведении отдаленное будущее, а в девя­том—десятом классах — 58% школьников [см 15]

В возрасте 3—4 лет у ребенка впервые появляются мотивы дол­га, развитие которых усиливается в школьном возрасте и продол­жается у взрослых людей На первом месте у дошкольников нахо­дятся игровые мотивы, но к старшему дошкольному возрасту на­чинают формироваться познавательные и общественные мотивы Мощными мотивами поведения дошкольников остаются выполне­ние просьб взрослого и получение его одобрения [см 58]

С 4 лет развивается контроль за своими действиями, а наруше­ние правил поведения другими замечается уже с 3 лет Уже в до­школьном возрасте появляется первая самооценка, роль которой в регуляции поведения постоянно возрастает [см 60]

Все эти изменения служат предпосылками и создают условия для развития воли как момента развития личности Положение о развитии воли как составной части формирования личности явля­ется важным теоретическим достижением советской психологии и педагогики [см 4, 15, 58, 94 и др ] Поэтому попытки установить возрастную границу, с которой начинается развитие волевой регу­ляции, обречены на неудачу, речь может идти лишь о наиболее заметных "скачках" в развитии воли

Развитие воли, как и общее развитие личности, определяется богатством содержания реальной деятельности человека, преодо­левающего трудности на пути к достижению социально заданных целей, богатством мотивационной сферы ребенка и его вооружен­ностью способами действий При этом развитие воли идет парал­лельно, а позже в тесной связи с развитием других психических процессов внимания, воображения, памяти, мышления, эмоций, мотивации, однако высокая степень развития интеллекта не обяза­тельно свидетельствует о высоком уровне воли, так же как хорошо развитая воля не обязательно свидетельствует о высоком интел­лекте [см 95]

Многочисленные исследования обнаруживают неравномерность развития различных волевых качеств на каждом возрастном этапе и различия в волевой регуляции отдельных видов деятельности у одного и того же человека [см 94 и др ] Так, в исследовании С Я Лайзане было показано, что у школьников второго класса больше проявляются дисциплинированность и чувство долга, меньше — выдержка и настойчивость Одно и то же качество про­является по-разному в разных видах деятельности Например, це­леустремленность школьники третьего класса в большей мере про­являют в игре (68%), а в учебных делах это качество демонстри­рует только 47% детей В этом возрасте все волевые качества в большей мере проявляются в игре, затем в трудовых действиях, а учеба — на третьем месте Так, волевая активность в игре заметна у 60% детей, в труде — у 56%, а в учебе волевое поведение на­блюдается лишь у 51% детей

В связи с различным жизненным опытом мальчики и девочки дошкольного возраста проявляют волевые свойства в разных видах деятельности и выбирают разные качества для самовоспитания девочки — выдержку, мальчики — смелость, настойчивость Сель­ские и городские школьники обнаруживают различия в волевой регуляции умственной и физической работы ("практики" и "теоре­тики") [см 94]

Одни волевые качества больше проявляются в одном виде дея­тельности, другие — в другом виде, но с возрастом эти отношения могут меняться, меняется и волевая регуляция различных видов деятельности В зависимости от уровня развития волевой регуля­ции наблюдаются различия в корреляции волевых качеств между собой Так, в работе В И Абраменко было показано, что у школь­ников с высоким уровнем развития волевой регуляции различные волевые качества коррелируют между собой с коэффициентом г, равным 0,52—0,62, у школьников со средним уровнем развития воли г = 0,35—0,45, а при низком развитии воли значимых связей не наблюдается (г = 0,01—0,16) Наличие высокой корреляции между различными волевыми свойствами личности было выявлено и в работе А И Высоцкого, хотя в исследовании Т И Шульги бы­ло показано, что развитие различных волевых качеств не всегда приводит к высокой корреляции между отдельными качествами

Одним из важных результатов, полученных в исследовании он­тогенеза волевой регуляции, является выявление связи между раз­витием воли и развитием мотивационной сферы личности, зависи­мости эффективности волевой регуляции действия от силы стоя­щих за ним мотивов "Несомненной заслугой научной психологии, — пишет В И Селиванов, — является установление самой тесной связи воли человека с его системой побуждений" [93, с 9] Изме­нение мотивации приводит к изменению эффективности волевых действий человека Б М Теплов писал, что "преодолеть трудности человек может только в том случае, если знает, во имя чего он это делает" [107, с 193]

В многочисленных исследованиях была подтверждена связь проявлений волевых качеств и интереса человека к деятельности, отношения человека к ней [см 32, 95] С И Хохловым было пока­зано, что группа школьников с высоким уровнем развития воли демонстрирует (в течение трех недель наблюдения за ними) более высокую активность при изучении нелюбимых школьных предме­тов, чем группа с низким уровнем развития воли, а при изучении любимых предметов разница между группами незначительна

В исследованиях А В Запорожца, Я 3 Неверович и Н И Не­помнящей прямо ставилась задача — сформировать у школьников умение связывать задаваемые цели с мотивами, чтобы обеспечить успешное выполнение задаваемого действия как действия волевого [47]

Развитие волевой регуляции оказалось также связанным с из­менением соотношения внешней и внутренней стимуляции Если в младшем возрасте волевая активность усиливается только через внешнюю стимуляцию, через помощь со стороны взрослых, то с возрастом растет роль внутренней стимуляции (собственной по­становки цели, самостимуляции, намеренного изменения мотива­ции и пр ) [см 32, 80] При необходимости затормозить какое-либо действие дети сами создают условия, исключающие привле­кательные действия, например отворачиваются, чтобы не посмот­реть на интересные картинки, запрещенные для рассматривания, или берутся за другое действие 70% младших школьников прояв­ляют общественно направленное поведение, если нет отвлекающих соблазнительных помех, а с помехами сохраняют поведение только 27—39% детей Такой переход от внешней к внутренней мотива­ции связан с развитием внутреннего плана сознания, со способно­стью человека формировать новый смысл совершаемых действий на основе самооценок, предвидения последствий действий, переос­мысливания ситуации в целом Оказалось, что если дети не видят смысла в своих действиях, то даже внешняя стимуляция не увели­чивает их усилий Чтобы выйти в таких случаях из трудного по­ложения, дети часто стараются превратить заданное действие в игровое, связывая его с игровым мотивом и придавая ему тем са­мым смысл [см 58, 80]

Третья линия исследования развития волевой регуляции связана с разработкой теоретических и практических рекомендаций по воспитанию и самовоспитанию необходимых волевых качеств и способностей к волевой регуляции поведения Многие результаты и выводы этих исследований даны в обобщающих работах А Я Арет, А И Высоцкого, А Г Ковалева и А А Бодалева, В И Селиванова, Л И Рувинского, в работах спортивных психологов (А Ц Пуни П А Рудик и др )

Положение о развитии воли как составной части воспитания личности предполагало, что этот процесс совершается через вос­питание и обучение Поэтому предполагалось, что воспитание воли неразрывно связано с морально-политическим, идеологическим воспитанием, с формированием научного мировоззрения, убежде­ний, позиции и отношения личности к действительности Эмпири­ческие и специальные формирующие исследования подтвердили правильность этих положений и роль реальной практической дея­тельности в формировании воли, поскольку необходимые волевые качества личности не даны от рождения и формируются только в ситуации, требующей их проявления [см 57, 95]

Так как каждая деятельность требует как бы своего набора во­левых качеств личности, чрезвычайно важным оказывается фор­мирование личности с устойчивой общей позицией, системой об­щих потребностей и мотивов, через которую человек воспринимает и оценивает действительность, выбирает адекватное поведение и регулирует его в соответствии с устойчивой общей позицией По­этому основными задачами воспитания, в том числе и воспитания воли, многие ученые справедливо считают формирование, наряду с мировоззрением и убеждениями стойких общественных потребно­стей, положительного отношения к деятельности и общественно одобряемым целям, стойких установок к действию, т е такого уровня развития личности, когда требования общества к личности превращаются во внутреннюю потребность и переживаются как чувство долга Из этого следует, что воспитание воли — это фор­мирование не только способности побеждать привлекательные, но малоценные мотивы, но и "волевой организации" личности (Л И Божо-вич), про которую словами В А Крутецкого можно сказать "Истинно волевой человек — тот, кто даже не колеблется между чув­ством долга и противоречащими долгу побуждениями" [59, с 34]

Такое понимание процесса воспитания воли подтверждает пра­вильность позиции А С Макаренко, который писал, что нельзя найти хитрый рецепт воспитания Воспитание вообще и воли в том числе идет постоянно, всем ходом жизни, " всей обстановкой жизни, всеми влияниями, которым подвергаются дети" Поэтому процесс воспитания и осуществляется прежде всего через органи­зацию жизни воспитуемых, организацию системы контроля и по­мощи, поощрений и наказаний

Многие исследователи продолжая традиции А С Макаренко, исследуют роль коллектива в воспитании воли, особенно на на­чальных этапах ее формирования Даже простое присутствие дру­гих людей помогает победить страх или нежелание действовать, пробуждает чувство стыда за возможные действия или отказы от заданного действия Контроль со стороны коллектива, в том числе и семьи, поддержка и одобрение, помощь и порицание, доверие к человеку не только влияют на волевую регуляцию отдельных дей ствий, но и закладывают основы отношения человека к поручае­мым делам

Развитие воли вообще начинается с выполнения требований взрослых, за которыми стоят потребности и нормы общества И чем выше требования — в пределах возможностей человека, — тем значительнее результаты воспитания Об этом писал еще Гете, который считал, что к людям надо подходить как к идеальным, и тогда их можно поднять на ту высоту, на которой хотите их видеть

Развитое мышление и самосознание позволяют человеку ставить требования самому себе, подражать поведению различных людей (от близких членов семьи и до литературных героев) Многочис­ленные исследования показывают, что в трудных ситуациях люди часто сравнивают свое поведение с поведением избранных для подражания реальных людей или литературных героев, пытаются представить, как бы они поступили на их месте в данной ситуации или как бы они оценили их поведение

Еще большую роль играют примеры поведения сверстников и взрослых, реальных и литературных героев в самовоспитании школьников, которое начинается с определенного уровня развития самосознания личности Для перехода к самовоспитанию мало осознать свои недостатки и личностные качества идеалов, необхо­димо наличие потребности в изменении себя, в избавлении от от­рицательных качеств и в развитии положительных личностных свойств И здесь важную роль играют примеры отдельных людей и литературных героев, которые не только задают направление са­мовоспитания, но и поддерживают его Однако эмпирические на­блюдения показывают, что среди школьников самовоспитанием за­нимается очень мало детей и с возрастом их число возрастает не­значительно в четвертом классе самовоспитанием занимается около 10% детей, а в восьмом классе — 19% школьников При­чем более старшие школьники стараются не только избавиться от своих недостатков, но прежде всего развить свои положительные качества

Большое число работ в советской психологии было посвящено исследованию закономерностей и способов воспитания отдельных волевых личностных качеств выдержки (Р Л Кварцхава, Н С Лу­кин), ответственности (А И Жаворонке, Л С Славина), смелости (Т И Агафонов, Л Головина), уверенности в себе (Е А Серебря­кова), организованности (В А Гольнева), целеустремленности и целенаправленности (А С Макаренко, А С Шевчук), настойчивости (А И Голубева, Т С Конорева, Н Д Левитов, А В Полтев, А И Самошин, А П Чернышева), требовательности к себе (А А Бода-лев), дисциплинированности (В И Аснин) Результаты этих иссле­дований используются в организации воспитательной работы как в дошкольных учреждениях, так и в школьном обучении Значитель­ное число работ по формированию различных волевых качеств бы­ло выполнено в рамках психологии спорта (более подробный ана­лиз исследований волевых качеств будет дан в дальнейшем изло­жении)

К этому направлению близко примыкают исследования по раз­витию и формированию моральной регуляции поведения или нрав­ственному воспитанию Есть много оснований рассматривать на­чальные формы поведения, ориентированного на общественные нормы морали, поведением волевым, так как такое поведение час­то осуществляется вопреки собственным интересам и желаниям и при слабом действии морального мотива [см 58] Среди первых работ этого направления были исследования Н К Крупской и А С Ма­каренко Не имея возможности подробно анализировать исследо­вания моральной регуляции, укажем на наиболее значимые и не­давние работы этого направления [см 114, 120]

К этой же проблеме примыкают и исследования особенностей волевого поведения у правонарушителей Таких исследований по­ка еще немного, но их спектр довольно широк от влияний отно шений в коллективе правонарушителей до индивидуальных осо­бенностей волевой регуляции поведения заключенных (Т И Агафонов, В Г Деев, Г М Давыдовский, Н А Деева, Т В Деева, В М Литвиш-ков, В А Семенов, М В Тимашев)

Исследования механизмов волевых уси­лий Самостоятельной проблемой в исследовании волевой регуля­ции оказалось изучение природы и механизмов волевых усилий В отличие от Н Аха и многих других зарубежных исследователей, не считающих усилие важным элементом волевой регуляции, в со­ветской психологии по традиции, идущей от работ А Ф Лазурско-го и М Я Басова, исследование волевых усилий выделилось в са­мостоятельную проблему, породившую достаточно большое число исследований в этом направлении

Волевое усилие понимается иногда как переживание процесса борьбы с трудностями, как переживание процесса работы мобили­зующего механизма (В К Калин, В И Селиванов), но в подавляю­щем числе работ, в том числе и в работах указанных авторов, оно рассматривается как особая реальность, особый механизм или спо­соб, с помощью которого преодолеваются трудности в целенаправленном действии, или как импульс, толчок к началу действия Ха­рактерной чертой волевого усилия является его осознанный, пред­намеренный характер [см 52, 58, 94 и др ] Вместе с тем в лите­ратуре встречается мнение, что волевое торможение, например, не обязательно нуждается в волевом усилии

Природа волевых усилий часто видится в способности человека, обладающего сознанием, к речевой самостимуляции, к созданию дополнительного побуждения к действию [см 94 и др ] Наиболее интересный подход в понимании природы волевого усилия разви­вается в настоящее время В К Калиным, который выделяет осо­бую внутреннюю активность человека, проявляющуюся в наиболее простых случаях действия в виде волевых усилий, а в сложных условиях — как развернутое внутреннее действие по мобилизации ресурсов и организации психических процессов в соответствии с задачей, решаемой человеком

А И Высоцкий выделил четыре формы самостимуляции, которая по природе есть усвоенная внешняя стимуляция Это прямая фор­ма стимуляции через самоприказы, самоободрение, самовнушение, т е реальные звуки, слова, фразы, косвенная форма самостимуля­ции через образы, представления последствий, абстрактная форма самостимуляции через различные мысли и форма, комбинирован­ная из трех предыдущих

Интенсивность волевых усилий оказалась связанной со степе­нью трудности препятствий и значимостью действий (Н Ф Добры­нин), с отношением к действию (Е И Игнатьев, В Н Мясищев), с побудительной силой мотивов (В К Калин, М Н Ильин, П А Ру-дик, В И Селиванов, О А Черникова и др ) Эффективность воле­вых усилий оказалась более высокой на фоне повышенного уровня активности, высокого тонуса человека, в то время как утомление, стресс, страх, ужас снижают интенсивность волевых усилий (Ю А Ар-гентов) Зависит интенсивность волевых усилий и от инструкции в эксперименте если действие задается как обязательное для ис­полнения, то волевые усилия оказываются более интенсивными, чем при инструкции "делать сколько можешь" Так же действует на волевое усилие и внушение (А Б Воронин, В Н Куликов, П А Рудик) Большое влияние на волевое усилие оказывает включение человека в коллективную деятельность, причем принадлежность к более сплоченному коллективу дает большие волевые усилия при соревновании разных коллективов (Л И Акатов, М Н Ильина, А П Поварницын), как и большие усилия, чем в соревновании "за себя"

В исследованиях этого направления подтвердилась зависимость способности к волевому усилию от возраста Так, при исследовании эффективности волевых усилий при мышечном утомлении кривая утомления у детей и взрослых имеет плавный характер, хотя у взрослых она идет выше, т е усилия снижаются с меньшей скоростью У подростков такая кривая имеет ступенчатый харак­тер, с временными подъемами, что свидетельствует об эпизодиче­ских попытках подростков компенсировать мышечное утомление волевыми усилиями Иначе говоря, если младшие дети еще не спо­собны длительно поддерживать волевые усилия, а взрослые владе­ют этим достаточно хорошо, то подростки пока не способны к дли­тельному поддержанию волевого усилия, но могут осуществлять их кратковременно по ходу дейс!вия Эти результаты могут свиде­тельствовать и о различиях в мотивации разных групп испытуе­мых Высказывается мнение, что старший подростковый возраст наиболее сензитивен для развития волевых усилий, а сознательная саморегуляция основных видов поведения начинается в юноше­ском возрасте

Много работ было посвящено разработке методов измерения во­левых усилий, но результаты оказались достаточно скромными Полученные по разным методикам результаты часто не коррели­руют друг с другом, лабораторные измерения часто не коррелиру­ют с жизненными наблюдениями, нет четкой корреляции резуль­татов по способности к волевым усилиям в разных видах деятель­ности, не найден удобный и надежный метод количественного из­мерения волевого усилия [см 52] Такое положение заставляет многих исследователей обращаться к специальному анализу осо­бенностей и сопоставимости методик [см 50]

В ряде исследований были сделаны попытки выяснить физиоло­гические механизмы волевых усилий Как известно, еще И П Пав­лов, анализируя произвольные движения, понимал их как услов­ные двигательные рефлексы Однако в работах В С Мерлина, спе­циально направленных на проверку этого положения, было пока­зано, что условный двигательный рефлекс не может "рассматри­ваться ни как физиологический механизм волевого действия, ни как механизм каких-либо частных психических процессов, входя­щих в волевое действие", и что "условный рефлекс подчиняется другим закономерностям, чем волевой акт" [75, с 13, 14]

Высказывается мнение, что истоки волевого усилия можно най­ти в "рефлексе свободы" или в "потребности преодоления препят- • ствий" (П В Симонов), в динамическом стереотипе (А Ц Пуни), в доминанте (Р А Павлыгина) (см также работы М Брихцина) В работе Е К Жукова и Ю 3 Захарьянц была предпринята попытка проверить в эксперименте положение о доминанте как физиологи­ческом механизме волевых действий Основным заданием для испытуемых в их опытах было удержание одной рукой груза весом в 10 кг, а отвлекающими заданиями были сжатие другой рукой ди­намометра во время удержания груза, движение другой руки, ре­шение арифметических задач. Оказалось, что легкая работа другой руки улучшала выполнение основного задания. Объяснение этому авторы справедливо видят в облегчающем влиянии легкой работы одной руки на состояние другой, что выражалось в изменении им­пульсов ЭМГ руки, удерживающей груз. (Для физиологии это яв­ление — давно установленный факт.) Если во время выполнения основного и отвлекающего заданий еще давать решать арифмети­ческие задачи, то сила сжатия динамометра уменьшается, а при трудных задачах наблюдается и срыв основного задания. На фоне утомления в таких условиях видны чередования усилий по раз­ным заданиям. Полученные данные указывают на то, что при од­новременном выполнении трудных заданий успешно осуществляет­ся лишь то задание, на которое направлено сознание. Отвлечение сознания приводит к снижению результатов или срыву основного задания. Этот факт может показаться противоречащим известным приемам, рекомендуемым спортсменам при усталости, — отвле­кать сознание от трудового состояния. Но дело в том, что в этом случае речь идет о борьбе с эмоциональными переживаниями, ме­шающими действиям спортсмена, а в работе Е.К. Жукова и Ю.З. За-харьянц сознание отвлекается от организующей его работы.

Так, в работе А.С. Егорова было показано, что для преодоления боли в руке, удерживающей груз, испытуемые намеренно отвлека­ют внимание от состояний мышц. При этом так же сознательно регулируются затраты сил (поиск удобной позы) и побуждение к продолжению действий в виде самоприказов. При соревновании с противником внимание отвлекается от боли в мышцах и направле­но на достижение победы и поиск средств, способствующих этому. Такая направленность сознания повышает объективные результаты выполняемого задания.

В работе Е. Герои было показано, что при ритмической работе, требующей волевых усилий, происходит подстройка физиологиче­ских процессов (по данным ЭМГ, ЭЭГ и КГР) под ритм движений. При усталости, при новой инструкции, усложняющей задание ис­пытуемого, наблюдается усиление активности речевых мышц (по ЭМГ), увеличивается частота ритмов ЭЭГ, а КГР начинает пред­шествовать движению. Как известно, активная работа в плане соз­нания сопровождается определенными изменениями состояния мозга, выражающимися в изменении спектра ритмов ЭЭГ, асим­метрии волн ЭЭГ, синхронизации работы различных зон коры го­ловного мозга и других показателей.

Представители грузинской школы психологии механизм воли видят в установках субъекта. На основе этих теоретических пред­ставлений был выполнен ряд экспериментальных и эмпирических исследований, в которых изучались способы формирования воле­вых установок, развитие волевого поведения в онтогенезе, ско­рость смены установок при произвольных намерениях и пр.

Особый интерес вызывают исследования, в которых сравнива­ются результаты экспериментальных проб с характеристиками ре­ального поведения этих людей в жизни (по характеристикам экс­пертов, например учителей). Так, в исследовании Е.И. Игнатьева была зафиксирована высокая степень совпадений оценок учителей и характеристик различных проб: задержки максимального мы­шечного сокращения, времени поиска несуществующего города на географической карте. Совпадение результатов в эксперименте с оценками учителей наблюдалось в работе Ю.А. Аргентова.

В исследовании Т.Н. Агафонова моделировалась ситуация, в наибольшей степени приближенная к условиям реальной жизни. Оказалось, что подростки 14 лет оказались не в состоянии само­стоятельно, без специальной работы с ними побороть свой страх и не выбирали оптимального поведения. Эти результаты позволили автору настаивать на различии волевого и произвольного поведе­ния, хотя и осуществляемого по собственному выбору, но мало­душного, и связывать силу воли не со способностью к волевым усилиям, а с моральной закалкой, коммунистической идейностью и целеустремленностью.

Еще большую ценность имеют работы по воспитанию воли в ус­ловиях реальной жизни человека. В этих работах исследовалось формирование волевого поведения и отдельных волевых качеств в условиях производственного обучения, в условиях соединения обучения с производительным трудом, в процессе сельскохозяйст­венного труда; изучалось формирование необходимых волевых ка­честв и общей способности к волевой регуляции профессиональной деятельности, связанной с опасностью.

Наиболее значимым результатом этих исследований, на наш взгляд, явилось подтверждение роли общего развития человека в волевой регуляции, роли дополнительных мотивов и понимания значимости действий, роли внешнего контроля в волевой регуля­ции со стороны взрослых за деятельностью детей. Так, в работе Т.Н. Агафонова и И.И. Забирко выявилось, что разделение школь­ников на три группы по уровню развития волевой регуляции наи­более отчетливо видно лишь в заданиях, выполняемых по прика­зам взрослых, смысл которых не всегда ясен исполнителям. Когда прополка поля была связана ответственным человеком (агрономом) с наступающей плохой погодой, то работу на сильно засоренном поле и с большей дневной нормой выработки все дети начали оди­наково хорошо, и только на фоне усталости стали появляться раз­личия в волевой регуляции деятельности А когда работу в поле связали с поездкой в театр, то задание всеми было выполнено раньше срока и без контроля со стороны взрослых Другими сло­вами, если действие имело для человека смысл и было связано с мотивами, то оно выполнялось эффективно всеми Различия в ра­боте школьников выявились тогда, когда смысл действия не зада­вался извне или терялся по мере актуализации других мотивов (при усталости)

Однако анализ многих видов трудовой деятельности показал, что наиболее значимым фактором регуляции действий является эмоциональная устойчивость, что и поставило вопрос о повышаю­щих ее факторах и способах произвольной регуляции эмоциональ­ных состояний, по традиции относимой к проблеме воли Мотива­ция может даже превышать оптимальный для действия уровень, но действие осуществляется неэффективно вследствие дезорганизую­щей роли эмоционального состояния Оказалось, что мало владеть приемами самопобуждения, надо еще уметь регулировать свои со­стояния Были выявлены зависимость эмоциональной устойчивости от морально-волевых качеств человека, умения произвольно тормо­зить нежелательные эмоциональные реакции, связь с общей тре­нированностью человека в произвольной саморегуляции различных процессов Но оказалось также, что не меньшее значение в под­держании эмоциональной устойчивости имеют тип нервной систе­мы, владение профессиональными навыками, готовность к дейст­виям в неожиданно изменяющейся ситуации, умение быстро ори­ентироваться в сложных и опасных ситуациях, знание способов адекватного разрешения сложившихся ситуаций, физическое со­стояние человека и другие факторы В итоге стали говорить не о волевой регуляции деятельности, а об эмоционально-волевой регу­ляции [см 76]

Особенно ясно эта тенденция сдвига интереса с мотивационной регуляции к регуляции эмоциональной проявилась при исследова­нии деятельности людей военных специальностей В более ранних работах и учебниках по военной психологии воля рассматривается с традиционных для советской психологии позиций, а волевая под­готовка рассматривается в единстве с моральной, идейно-политической подготовкой воинов Воспитание воли и необходи­мых волевых качеств осуществляется как часть общего воспита­ния, формирования общественных и моральных мотивов и качеств воинов При этом большое значение придается расширению политического кругозора воинов, роли примеров поведения командиров и товарищей, формированию профессиональных навыков и знаний

С 70-х годов в связи с резким усложнением боевой техники и повышением требований к познавательным процессам усиливается внимание к их произвольной регуляции и одновременно — вслед­ствие усложнения содержания военных профессий, связанных с риском и опасностью (летчики, саперы, десантники), — усилива­ется внимание к обеспечению эмоциональной устойчивости вои­нов Наряду с традиционными для исследований воли вопросами побуждения к деятельности (несмотря на страх, тревогу, уста­лость, нежелание) все чаще перед учеными стали вставать вопро­сы произвольной регуляции эмоциональных реакций и поддержа­ния оптимального рабочего состояния операторов различных сис­тем Уже в первых работах по анализу эмоционального состояния летчиков и парашютистов стало ясно, что традиционные волевые свойства человека не всегда оказываются в состоянии обеспечить его эмоциональную устойчивость, которая в настоящее время вы­шла на одно из первых мест среди качеств, важных для этих про­фессий

В специальных исследованиях выявились условия, влияющие на эмоциональную устойчивость Наряду с политическим и мораль­ным уровнем воинов большое влияние оказывают степень владе­ния боевой техникой, профессиональное мастерство воинов Не­знание техники, плохое владение техникой и навыками работы приводят к частым эмоциональным срывам к повышению возбу­димости, суетливости, импульсивным реакциям или апатии, затор­моженности, шаблонным действиям, что было выявлено и в иссле­дованиях работы операторов различных систем Для обеспечения эмоциональной устойчивости и поддержания работоспособности необходимы постоянные тренировки с техникой в условиях, при­ближенных к боевым, с отказами техники, специальное обучение поискам причин поломки техники или нештатного ее функциони­рования, обучение прогнозу наступления событий, в том числе и аварийных, так как одна из причин эмоциональных срывов — не­ожиданность изменения ситуации

Эти исследования подводят нас к выводу, что надежность рабо­ты операторов сложных систем наряду с традиционными приема­ми волевой регуляции в большей степени достигается обучением методам анализа эмоциогенных ситуаций и их разрешения, обуче­нием антиципации возможных событий, хорошим владением про­фессиональными навыками и знаниями Другими словами, поддер­жание эмоциональной устойчивости обеспечивается в основном не за счет торможения волевым усилием неадекватных эмоций, а за счет создания условии, поддерживающих оптимальное эмоцио­нальное состояние и работоспособность.

Исследования воли в спортивной дея­тельности. Самостоятельная теоретико-прикладная область исследований воли была развита в работах по психологии спорта. Представления о воле в психологии спорта базируются на общей методологической основе и общих теоретических позициях психо­логии воли в советской психологии. Вместе с тем надо отметить, что достижения психологии спорта вносят свой вклад в развитие общей психологии, в частности в развитие теории воли, во многом способствуя изменению основной парадигмы исследований.

Ценным вкладом в теорию и практику психологии воли явились разработка различных приемов воспитания волевых качеств, кон­кретных способов волевой регуляции действий в затрудненных ус­ловиях; анализ препятствий в спортивной деятельности и соответ­ствующих им трудностей, определяемых отношением препятствий к возможностям человека; положение о соответствии структуры волевых качеств деятельности спортсмена и их развитии через деятельность; положение о связи эффективности волевой регуля­ции с владением навыками, с общей физической и тактической подготовкой, с эмоциональной устойчивостью спортсменов. Заме­тен вклад спортивных психологов в проблему произвольной регу­ляции движений (Г.М. Гагаева, А.Ц. Пуни, П.А. Рудик, В.И. Секун и др.).

В 40-е годы начались исследования психологической подготовки спортсменов, где главное место занимала волевая подготовка. В этих работах основным положением было то, что, в отличие, на­пример, от формирования двигательных навыков, волевые качества развиваются не просто в результате тренировок, а через воспита­ние личности, где на первом месте стоит морально-политическое воспитание. В силу этого длительное время внимание исследовате­лей было направлено на анализ условий и разработку методов воспитания и самовоспитания воли, на формирование необходимых волевых качеств. Формирование способности к преодолению внеш­них и внутренних препятствий понималось как общее развитие во­левой регуляции, а формирование необходимых волевых качеств спортсмена определенного вида спорта — как специальное разви­тие воли. Положение о формировании воли как составной части воспитания личности не отрицало роли упражнений в ее развитии, так как было установлено, что структура волевых качеств опреде­ляется деятельностью и формируется в реальной деятельности че­ловека (Т.Т. Джамгаров, А.Ц. Пуни).

Была выявлена зависимость эффективности волевой регуляции от мотивации, моральных принципов и установок спортсмена (Г.Б. Мейксон, Ю.Ю. Палайма, А.И. Поварницын и др.).

Наряду с общетеоретическими разработками по психологии воли в области спортивной психологии широко развернулись приклад­ные и экспериментальные исследования волевой регуляции дейст­вий и произвольной регуляции двигательных навыков. Большой интерес представляют работы по выявлению структуры волевых качеств спортсменов разных видов спорта. Например, у гимнастов волевые качества по степени их важности для спортсменов распо­лагались в таком порядке: выдержка и самообладание, смелость и решительность и т.д.; у бегунов-стайеров — настойчивость и упор­ство, выдержка и самообладание и т.д.; у прыгунов-лыжников — смелость и решительность, выдержка и самообладание, настойчи­вость и упорство и т.д. (А.Ц. Пуни). Волевые качества оказались связанными в систему, структура которой не оставалась неизмен­ной. Объединяющим все качества в единую систему является целеустремленность, определяемая системой жизненных целей и мо­тивов человека (Ю.Ю. Палайма, А.Ц. Пуни).

Во многих исследованиях было показано, что различные препят­ствия (физические, технические, тактические, психологические) требуют различных средств их преодоления (Б.Н. Смирнов, Н.И. Пре­ображенский, А.Ц. Пуни, П.А. Рудик, О.М. Тутунджян). Одни препятствия требуют адекватных интеллектуальных решений, дру­гие — хорошего владения спортивными навыками (технической подготовки), третьи — физической тренированности, четвертые связаны с преодолением нежелательных эмоциональных реакций и состояний. Это означает, что одни виды трудностей требовали хорошей технической, тактической и физической подготовки, не связанной с волевым воспитанием; некоторые трудности разрешались путем произвольной регуляции состояний челове­ка, и часть препятствий требовала волевой мобилизации для их преодоления.

Другими словами, успешность деятельности зависит не только от воли, но в большей степени от технической, тактической и фи­зической подготовки, от эмоциональной устойчивости спортсмена и других факторов (Б.А. Вяткин, Б.Б. Коссов, П.А. Рудик, О.А. Черни­кова). Оказалось, что и сама эффективность волевой регуляции зависит от этих факторов, что проявлялось в значимой корреляции между развитием волевых свойств личности и сформированностью технических и тактических приемов, общей физической подготов­ленностью. В свою очередь эффективность действий оказалась за­висимой от степени развития волевых качеств (Ю.П. Мальцев).

Аналогичная зависимость была выявлена и в других работах (В Г Гав рилюк, Г М Гагаева, Т Т Джамгаров, К П Жаров)

В связи с зависимостью эффективности волевой регуляции от способности быстро и правильно разрешать возникающие ситуации было сформулировано положение о формировании интеллектуаль­ной основы волевой подготовки, так как в ряде задач одной мо рально-волевой подготовки оказывалось недостаточно (А Ц Пуни), как и недостаточно только регуляции состояния для психической готовности к соревнованию (В А Алаторцев)

Техническая, тактическая и физическая подготовка спортсмена осуществлялась под руководством тренера, психологическая же подготовка заключалась в морально политическом воспитании и формировании приемов саморегуляции, проявляющейся, во-первых, в саморегуляции состояний и, во-вторых, в самомобилизации Пер­воначально большее внимание исследователей и практиков было направлено на разработку методов воспитания и самовоспитания морально-волевых качеств личности и формирование приемов са­момобилизации, имеющих целью усиление побуждения к действи­ям в условиях внешних и внутренних препятствий, таких, напри­мер, как страх перед прыжком с парашютом с вышки или самоле­та, перед прыжком на лыжах с трамплина, перед прыжком в воду с вышки, сильное физическое напряжение, сложное действие на снаряде, тяжелый подъем на трассе, усталость, неуверенность в исходе действия и пр (К П Жаров, Г Б Мейксон, А Ц Пуни, П А Рудик, Б Н Смирнов, О А Черникова)

В качестве приемов самомобилизации применяются речевые са­моприказы спортсменов, представление эмоционально положи­тельно переживаемых ситуаций после соревнования или трениров­ки, примеры других людей, воспоминание о прошлых своих труд ностях и победах над ними, отвлечение внимания от боли и уста лости, актуализация чувства долга перед страной, командой, това­рищами, чувства собственного достоинства, стыда, обращение к самолюбию спортсмена и пр (ГМ Гагаева, АС Егоров, Г Б Мейксон, О А Черникова) И чем ниже квалификация и опыт спортсмена, тем более развернута такая самомобилизация (самоубеждение, са­моодобрение, самоприказы) С ростом мастерства речевая саморе­гуляция сокращается до отдельных слов-приказов

Значительная роль в волевой регуляции принадлежит формиро ванию установок через воображаемую ситуацию Важным услови­ем повышения мобилизации является внешняя стимуляция, исхо­дящая от тренера, товарищей, зрителей Так, при инструкции вы­полнить задание при любых условиях с ним справлялись 75% об­следуемых спортсменов То же задание выполняли всего 16% спортсменов, если инструкция требовала его выполнения в подхо­дящих условиях (см 45]

Успех деятельности увеличивается и через снятие или умень шение мешающего и создание оптимального для действия состоя­ния Уже в первых исследованиях подготовки спортсменов к со­ревнованию выявилась большая роль эмоциональных состояний в регуляции действий, в ряде случаев дезорганизующих деятель­ность (предстартовая лихорадка, апатия и др ) или улучшающих ее при положительных эмоциях (Б А Вяткин, О В Дашкевич, В К Калин, А Ц Пуни, О А Черникова)

Эмоциональные состояния как внутренние препятствия действий в значительной мере определяют эффективность волевой регуля­ции В спортивной деятельности, как правило, мотивация всегда достаточно велика, но не всегда достаточно эффективна ее побу­дительность, так как неуверенность в успехе, сильный страх, трудность действий, значительные физические перенапряжения препятствуют переходу желаний в действие или качественному его осуществлению Поэтому постепенно все большее внимание иссле­дователей в области спортивной психологии стало направляться на поиск средств и способов произвольной регуляции эмоциональных состояний, условий, повышающих эмоциональную устойчивость спортсмена

В работе А Ц Пуни было показано, что 67% из обследованных 357 спортсменов не занимались самовоспитанием и не обладали достаточными навыками в саморегуляции эмоционального состоя­ния Поэтому 52% из них имели плохую выдержку, а достаточную смелость и решительность демонстрировали всего 10%, что корре­лировало с низкими спортивными результатами этих спортсменов

Постепенно выявлялись факторы, определяющие эффективность деятельности, а затем и условия, влияющие на них Например, чувство уверенности в своих силах, в достижении цели, повы­шающее результаты деятельности, зависит от физической подго­товленности, выносливости спортсмена, владения спортивными на­выками, знания соперника, прошлого опыта спортсмена, тактиче­ской подготовки и многих других условий Недоработки в технике, тактической подготовке, физической тренированности, ожидание проигрыша, частые неудачи, новизна упражнений или ситуации, боязнь последствий создают неуверенность и снижают эффектив­ность волевой регуляции (А А Виру, Г М Гагаева, Г Б Мейксон, О М Тутунджян) Наоборот, по мере овладения техникой спор тивного действия, улучшения тактической и физической подготов­ки, приобретения опыта соревнований уверенность в достиже­нии цели повышается, что обеспечивает более эффективную деятельность (О.В. Дашкевич, К.П. Жаров, Г.Б. Мейксон, О.А. Чер­никова).

Помимо прямого влияния неуверенности в успехе на результаты деятельности выявился еще один путь ее воздействия на деятель­ность. Было показано, что эмоциональные реакции зависят от сте­пени значимости соревнований, однако эта зависимость оказалась сложной. Нежелательные астенические реакции подавленности, апатии, перевозбуждения и предстартовой лихорадки возникали на фоне повышенной значимости лишь при неуверенности в своих силах, в победе, в благополучном исходе действий. Вместе с тем излишняя уверенность в успехе, не подкрепленная объективными основаниями, препятствует мобилизации спортсмена и тоже может служить причиной неудачи. Выявилась также роль индивидуаль­ных особенностей спортсмена в реакциях на трудности. Например, при угрозе поражения лишь 50% обследованных спортсменов дают астени­ческие эмоциональные реакции на ситуацию, снижая эффективность деятельности, 33% — повышают свою активность и результаты дейст­вий, а 17% обследованных не меняют деятельности. Обычно положи­тельные эмоции увеличивают эффективность деятельности человека, а отрицательные снижают ее, но при обследовании велосипедистов ока­залось, что 21% обследуемых при положительных эмоциях снижают результативность, а при отрицательных — повышают ее.

В исследованиях поведения спортсменов была подтверждена и зависимость эмоциональной устойчивости от типа нервной систе­мы (Л.М. Аболин, Б.А. Вяткин, К.М. Смирнов и др.)

Таким образом, исследования эмоциональной регуляции спор­тивной деятельности, зародившиеся в рамках проблемы волевой регуляции, постепенно выделились в самостоятельную проблему, поставившую вопрос о соотношении волевой и эмоциональной ре-'гуляции (В.К. Калин).

Наряду с теоретическими работами в области эмоциональной регуляции (Л.М. Аболин, О.В. Дашкевич, Б.А. Вяткин, Ю.Я. Ки­селев, О.А. Черникова) в последние десятилетия все большее вни­мание исследователей привлекает разработка методов и техники произвольной регуляции эмоциональных состояний (В.Л. Мари-щук, В.М. Писаренко, А. Ромен). В основном эти методы направ­лены на снятие неадекватных деятельности эмоциональных реак­ций и состояний. Меньшие успехи достигнуты в создании опти­мального эмоционального и функционального состояния перед со­ревнованием. Здесь пока еще больше эмпирически найденных приемов, не всегда дающих желаемый результат.

Надо отметить, что в настоящее время проблема эмоциональной регуляции деятельности и обеспечения эмоциональной устойчивости выделилась в особую область исследований, охватывающую все виды деятельности, связанные с повышенной ответственностью или опасностью для людей. Практика показала: произвольное управление эмоциями отличается от управления познавательными процессами (мышлением, запоминанием и пр.), что потребовало и новых теоретических подходов к пониманию эмоций и особых ме­тодов регуляции.

•В психологии спорта проблемы волевой регуляции в настоящее время оказались оттесненными как бы на второй план исследова­ниями эмоциональной регуляции, и в лучшем случае речь идет об эмоционально-волевой регуляции. Часть исследователей предпочи­тает вообще не употреблять понятие "волевая регуляция", исполь­зуя понятие "саморегуляция", содержание которого весьма неопре­деленно. Такое положение вряд ли случайно. Исследование О.А. Чер­никовой показало, что спортсмены выделяют среди трудностей 49% объективных (техника упражнений — 22%, тактика — 6%, утомление — 16%, обстановка — 5%) и 51% субъективных трудностей (страх перед снарядом, боязнь соревнований, проигры­ша, низкого результата, неуверенность и пр.). Объективные труд­ности преодолеваются во многом за счет тренированности, а среди субъективных трудностей на первом месте стоят неадекватные эмоциональные реакции и состояния, которые простым желанием не подавляются и не снимаются, а требуют особой техники их произвольной регуляции. Поэтому наряду с проблемой мотиваци-онно-волевой регуляции (побуждение к деятельности, несмотря на мешающие эмоции) выделяется проблема регуляции самих эмо­циональных состояний как борьба с трудностями не путем их пре­одоления, а через их снятие. Это способствовало развитию пони­мания воли как управления собой и переводу исследований воли из плоскости проблемы порождения действия в плоскость пробле­мы овладения собой.

С формированием такого подхода к воле число работ по изуче­нию психологических механизмов волевой регуляции и воспита­нию волевых качеств у спортсменов в 60-х годах резко уменьши­лось. Так, в тезисах докладов симпозиума по психологии спорта, представленных на III съезд Общества психологов СССР в 1968 г., по психологии воли оказалось лишь 3 работы из 66, еще в не­скольких работах проблема воли лишь упоминалась. Такое поло­жение сохранилось и к VI съезду Общества психологов СССР (1983 г.): из 68 тезисов докладов по психологии спорта лишь 3 ра­боты были посвящены исследованию развития волевых качеств и волевой регуляции. Характерно, что в программных докладах АД. Пу­ни и П.А. Рудика на III съезде Общества психологов исследование воли не было включено в число перспективных направлений раз­вития психологии спорта Однако реальная потребность в этих ис­следованиях не исчезла, что и было отмечено в тезисах доклада В.М Мельникова на VI съезде Общества психологов СССР

Патология волевой и произвольной регу­ляции Большое значение для разработки теории воли имеют исследования нарушения волевой регуляции поведения Уже с первых работ Т. Рибо, а затем в работах Э Кречмера, П. Жане и других психологов факты патологии поведения использовались для создания наиболее адекватных представлений о механизмах воле­вой регуляции.

В этих работах проявилась отчетливая тенденция рассматривать волю в рамках мотивационного подхода. Одним из основных фак­тов явилось снижение силы волевых влечений, вплоть до абулии, при различных психических заболеваниях, а также при органиче­ском поражении лобных областей мозга Сегодняшние учебники по психопатологии и руководства по психиатрии выделяют такие на­рушения воли, как гипобулия, гипербулия и парабулия. Наиболее яркими примерами патологии воли являются случаи отсутствия самостоятельного целенаправленного поведения больных при поте­ре интереса к жизни, снижения желаний или их отсутствия. Не менее ярко патология проявляется в импульсивных реакциях чело­века на любое изменение ситуации Такие примеры многочисленны и многократно описаны в медицинской и психологической литера­туре Наряду с перечисленными нарушениями поведения Э Креч-мер выделил патологию регулирующей функции целей и намере­ний человека. Основываясь на этих данных, он определял гипобу-лическую форму воли как генетически первичную по отношению к целевой воле.

В специальных экспериментальных исследованиях было выявле­но, что наибольшие нарушения волевых усилий отмечаются в группе больных шизофренией с апатико-абулическим синдромом При усложнении задачи у них практически нет изменений в фи­зиологических реакциях (ЭЭГ, КГР, ЭКГ) и не изменяется дея­тельность: задания выполняются медленно, с многочисленными ошибками, без должной настойчивости и интенсивности, требова­лось постоянное побуждение со стороны экспериментатора к даль­нейшему продолжению работы

В работе И.П. Лысенко было показано, что аффективные рас­стройства у детей приводят к нарушениям волевой регуляции дей­ствий, которая усиливалась при наличии помех Помимо повышен­ной эмоциональной возбудимости у таких детей отмечается снижение мотивации, поэтому введение дополнительной стимуляции (через соревнование) дает улучшение результатов

Вместе с тем исследования патологии движений и действий при локальных поражениях мозга позволили найти объяснение ряда нарушений без обращения к понятию воли После многочисленных нейропсихологических и нейрофизиологических работ такие явле­ния, как апраксия, персеверации, нарушение программ действий, нарушение регуляции произвольных движений, перестали рассмат­риваться как примеры патологии воли

Проблема нарушений произвольной регуляции движений и дей­ствий человека и обслуживающих их психических процессов, а также функциональных нарушений при локальных поражениях мозга исследовалась во многих работах советских психологов Особое место среди них занимают исследования, выполненные в школе А Р Лурия Эти исследования позволили выявить роль лоб­ных отделов коры головного мозга в произвольной регуляции ак­тивности человека Вместе с тем в ряде работ выяснилось, что на­рушение операциональной стороны действий (например, речевых) приводит к затруднениям в побуждении речевого общения из-за конфликта между потребностью в общении и потребностью избе­жать неудачи вследствие дефекта речи Подключение новых моти­вов (например, мотива помощи другим) изменяет смысл речевого общения и облегчает побуждение больных к речевой деятельности (Ж М Глозман)

Нарушения в развитии волевой сферы были выявлены в много­численных исследованиях поведения умственно отсталых детей и детей с задержками психического развития Нарушения волевой сферы выражаются, с одной стороны, в снижении силы мотивов, бедности и слабости потребностей, в безынициативности ребенка, в его неспособности к волевым усилиям при возникающих трудно­стях в действии или к волевым задержкам импульсивных реакций, а с другой — в недостаточной способности к произвольной регу­ляции движений и различных психических процессов (памяти, внимания, мышления)

Нарушения волевой регуляции признавались либо первичным дефектом умственно отсталых детей, либо следствием недоразви­тия их интеллектуальной сферы Рассматривая нарушение воли у умственно отсталого ребенка, Л С Выготский, исходя из идеи единства интеллекта и аффекта, показывает несостоятельность обеих теорий, игнорирующих развитие воли и интеллекта в онто­генезе ребенка и их взаимосвязанность В последующих исследо­ваниях была подтверждена возможность развития интеллектуаль­ной и волевой сферы умственно отсталых детей при соответствующем воспитании и обучении (И. Лаужикас, М.Г. Царцидзе). Так, если в первом классе специальной школы с заданиями экспе­риментатора справляются полностью всего 13% детей и 35% де­тей справляются частично, то в восьмом классе полностью выпол­няют задания 54% детей и 40% детей выполняют частично (М.Г. Цар­цидзе).

Анализируя особенности поведения умственно отсталых детей, Л.С. Выготский выделяет у них нарушение смысловой регуляции поведения как основной дефект поведения, вызванный трудностью усвоения общественно-исторического опыта человечества [31].

Похожие нарушения волевой сферы наблюдаются и у детей с задержкой психического развития (Н.А. Жулидова, Л.В. Кузнецо­ва, В.В. Лебединский, В.И. Лубовский). Причина таких нарушений может быть и психогенного происхождения, когда в условиях бес­контрольности развития ребенка не формируется умение тормо­зить свои эмоции и желания или в условиях гиперопеки не фор­мируется способность к волевым усилиям, к самостоятельному це-лепорождению.

Обобщая результаты исследований нарушения волевой регуля­ции действий умственно отсталого ребенка, С.Я. Рубинштейн по­казывает, что указанные нарушения проявляются в различной сте­пени в разных ситуациях. Наиболее отчетливо безынициативность, пассивность детей проявляются в действиях, связанных с затруд­нениями, в действиях с отдаленными результатами, которые не от­вечают непосредственным желаниям ребенка. Там же, где дейст­вие прямо связано с удовлетворением желаний, ребенок показыва­ет завидную настойчивость и целеустремленность, преодолевая значительные трудности. Другими словами, наибольшие наруше­ния поведения умственно отсталых детей наблюдаются при необ­ходимости произвольного побуждения или торможения действий.

Значительные нарушения выявляются у таких детей и в произ­вольной регуляции многих психических процессов и движений. Умственно отсталые дети плохо используют внешние средства для запоминания, для организации произвольного внимания; большие дефекты наблюдаются в речевой регуляции движений (В.В. Лебе­динский, В.И. Лубовский, А.Р. Лурия). В обобщающей работе В.И. Лубовского было показано, что у умственно отсталых детей нарушаются и речевая регуляция, и вербализация собственного опыта, его осознание. Оказалось, что хотя развитие речевой регу­ляции проходит те же этапы, что и в норме, но это развитие суще­ственно сдвинуто во времени. Причину такого отставания В.И. Лубов­ский видит в нарушении общей нейродинамики и нейродинамики речевой сферы.

Таким образом, патология воли подтверждает прежде всего связь волевой регуляции с потребностно-мотивационной сферой человека. Бедность, недоразвитость потребностей, потеря эмоцио­нально переживаемого отношения к миру приводят к снижению волевой активности. Исследования поведения умственно отсталых детей подтвердили роль смысловых образований в волевой регуля­ции целенаправленных действий и значение общего развития лич­ности в регуляции произвольного поведения. Нарушения созна­тельной произвольной регуляции проявлялись у разных больных либо только в мотивационной сфере, либо в операциональной час­ти осуществляемых действий, либо были одинаково выражены во всех сферах психики и поведения.

В истории психологии можно видеть периоды резкого изменения интереса к проблеме воли. Долгое время понятие воли было одной из трех основных категорий психологии (разум, чувство, воля). Но с 30-х годов нашего столетия исследования проблемы воли в за­падной психологии резко сократились, и возрождение интереса к ней началось лишь в 80-х годах. Наблюдается снижение интереса к этой проблеме и в нашей стране. Возникает естественный во­прос о причинах таких взлетов и падений интереса к проблеме во­ли. На наш взгляд, можно указать на три причины, обусловли­вающие снижение интереса к исследованиям в области психологии воли: 1) методологические трудности; 2) трудности теоретического понимания воли; 3) методические трудности исследования.

Как уже отмечалось, проблема воли была впервые поставлена в рамках проблемы порождения реального действия человека. Поня­тие воли вводилось прежде всего для того, чтобы объяснить побу­ждение к действию, исходящее от самого человека. Особенно на­глядно это проявлялось в случаях, когда человек был вынужден действовать вопреки своим актуальным стремлениям и в соответ­ствии с решениями, основанными на знаниях. Для объяснения по­буждения к таким действиям предполагалось существование осо­бой способности души, получившей название воли.

Таким образом, понятие воли с самого начала вводилось как по­нятие объяснительное, и как теоретический конструкт оно самым тесным образом оказалось связанным с концептуальным, методо­логическим строем психологии. Поскольку понятие воли вводилось в рамках проблемы порождения реального действия человека, то и проблема воли ставится лишь в тех психологических системах, в которых признается активный характер поведения человека; признается, что его деятельность заранее не предопределена и должна быть построена в соответствии с меняющимися условиями.

В реактивных концепциях, основанных на постулате непосред­ственности, где проблема порождения действия не ставится, нет места и для понятия воли, поскольку в этих теориях и детермина­ция деятельности, и ее побуждение, и ее направленность, и ее ре­гуляция определяются внешними или внутренними стимулами не­зависимо от человека. Широкое распространение бихевиоризма в западной психологии привело к тому, что в ней не нашлось места проблеме воли. Не нашлось ей места и в классической психоана­литической психологии, где поведение человека в конечном счете определяется врожденными биологическими влечениями. Показа­тельно, что интерес к проблеме воли в западной психологии воз­рождается именно вследствие трудностей создания теории мотива­ции активного поведения человека.

Вторая причина снижения интереса к рассматриваемой нами проблеме — теоретические трудности выделения содержания по­нятия "воля". Так как проблема воли была поставлена в рамках парадигмы порождения реального действия, представление о меха­низмах которого было в то время самым общим, то и понятие воли оказалось самым общим, нерасчлененным, несущим в себе все трудные вопросы становления и осуществления действия. В поня­тии воли оказались слитыми проблемы детерминации поведения, его побуждения, выбора действий и принятия решения о действии, целеобразования, преодоления внешних и внутренних препятствий, регуляции действий и другие проблемы. Понятие воли как бы включало все эти вопросы, связанные с инициацией и осуществле­нием действия, но первоначально наиболее отчетливо осознавалась только проблема побуждения действия. Поэтому первой функцией воли стала функция обеспечения побуждения к действию, и про­блема воли была поставлена изначально в рамках мотивационного подхода как проблема побуждения поведения.

Можно считать закономерным, что по мере усложнения пред­ставлений о поведении, по мере накопления эмпирического и экс­периментального знания о процессе порождения действия началась дифференциация понятия воли. Такую дифференциацию в разной степени испытали и оба других основных понятия, пришедших из античной философии, — разум и чувство, которые разделились на ряд самостоятельных понятий (восприятие, мышление, воображе­ние и пр.). Судьба понятия воли оказалась несколько иной: оно постоянно сохранялось как обозначение какой-то не очень ясной реальности, а от него постепенно отделялось некое содержание, за которым стояла самостоятельная реальность, требующая и своих понятий, и самостоятельных методов исследования. Поэтому не вызывает удивления, что в числе первых из проблемы воли выде­лилась в качестве самостоятельной области исследований пробле­ма мотивации поведения, которая в западной психологии вскоре поглотила проблематику воли, связанную с побуждением действий. И потребовалось время, чтобы увидеть, что традиционное пред­ставление о мотивации поведения не способно полностью объяс­нить все вопросы, связанные с выбором действий человека и их реализацией.

В советской психологии в рамках мотивационного подхода сформировалось представление о воле как о способности созна­тельно преодолевать препятствия, и это представление стало пре­обладающим.

Уже упоминалось, что первой реальностью, требующей какого-то объяснительного понятия, было поведение человека вопреки своим стремлениям или в соответствии с сознательным решением, лишенным побудительности. Второй реальностью, с которой ока­залось связанным понятие воли, были факты намеренного выбора человеком целей и мотивов поведения. Объяснение возможности человека выбирать действие по своему разумению виделось в на­личии особой силы или способности, присущей человеку, — воли. И в этом случае понятие воли вводилось как объяснительное по­нятие. Хотя его содержание несколько отличалось от первоначаль­ного, общим было то, что в обоих случаях воля оказывалась свя­занной с активностью самого субъекта, активностью, идущей от него самого. Наряду с функцией побуждения воля теперь наделя­лась еще и функцией выбора целей и мотивов.

В рамках этого подхода к исследованию воли (концепция сво­бодного выбора) зародилась проблема свободы воли, которая про­должает быть предметом философского анализа и в наши дни. В контексте подхода "свободного выбора" была поставлена проблема принятия решения, но поскольку в последние годы воля рассмат­ривалась в основном в рамках мотивационного и регуляционного подходов, то эта проблема в силу ее реальности и значимости ста­ла самостоятельной областью исследований.

Наличие двух подходов к исследованию воли можно заметить и в значении слова воля. Так, М. Фасмер отмечает, что слово воля в разных языках употребляется в значении, с одной стороны, ве­леть, довлеть, власть, сила, желание, а с другой — в значении свобода, независимость, выбор.

Третья реальность, с которой оказалось связанным понятие во­ли, — это возможность человека произвольно, намеренно изменять различные параметры действия (его скорость, темп, интен­сивность, длительность) и регулировать различные психические процессы и состояния Объяснение этому факту многим виделось в наличии особой способности человека, ранее уже выделенной и получившей название воли, которая теперь наделялась еще и функцией произвольной регуляции поведения человека и отдель­ных физиологических и психических процессов

Регуляционный подход к проблеме воли оказался тесно связан­ным с мотивационным подходом в конкретном представлении о во­ле как преодолении препятствий и способствовал рассмотрению нежелательных эмоциональных состояний как внутренних преград деятельности, связанной с эмоциональным напряжением По этой причине в значительном числе работ исследования волевой регу­ляции в последние годы сузились до произвольной регуляции эмо­циональных состояний (эмоционально-волевой регуляции), а про­блемы эмоциональной устойчивости выделились в особое направ­ление исследований, практически не связанное с проблемой воли

Причина этого заключается в том, что прикладные исследования перешли вначале в область спортивной психологии, а затем и в более широкую сферу исследований деятельности человека в особо опасных или высокозначимых условиях (деятельность пожарных, воинов разных специальностей, милицейских работников, операто­ров сложных и опасных при аварии систем), где на первое место выступали не трудности самой деятельности, а трудности в виде нежелательных эмоциональных состояний и реакций Поэтому в исследованиях в этих областях наблюдается постепенный переход от морально-волевой подготовки человека к обучению приемам эмоционально-волевой регуляции, а затем к исследованиям эмо­циональной устойчивости и обеспечению психологической подго­товки лиц, осуществляющих указанные виды деятельности

Практически самостоятельной линией исследования стали и ис­следования речевой регуляции произвольных движений и произ­вольной регуляции физиологических процессов и функциональных состояний, а также произвольных форм психических процессов (памяти, внимания и пр ) Эти исследования способствовали раз­работке методов аутотренинга (саморегуляции)

Развитие исследований в рамках регуляционного подхода и под­хода "свободного выбора" подготовило почву для перевода пробле­мы воли из плоскости порождения действия в плоскость овладения собой, т е своим поведением и своими процессами Наиболее от­четливо эта тенденция проявилась в исследованиях эмоционально-волевой регуляции как произвольной саморегуляции познаватель­ных и эмоциональных процессов Воля в этих исследованиях стала пониматься как способность человека к произвольной регуляции собственных процессов и состояний И как особая задача исследо­вания проблема воли теперь уже ставится не в связи с инициацией деятельности или ее мотивационной регуляцией, а в связи с задачей овладения своими процессами, их произвольной регуляцией

Четвертой реальностью, требующей для своего объяснения по­нятия воли, а точнее, волевой личности, стали эмпирически на­блюдаемые особенности поведения человека (степень настойчивости, энергичности, целеустремленности, решительности, упорства к пр ), за которыми предполагалось наличие одноименных лично­стных качеств или свойств Система этих качеств и степень их развития определяют уровень волевого развития человека И хотя высказывается мнение, что волевые качества есть проявления воли или волевой организации личности, фактически каждое отдельное качество личности, проявляющееся в поведении, определяется множеством факторов (особенностями мотивационно-смысловой сферы, способностью к произвольной регуляции эмоциональных реакций и состояний, особенностями самосознания и т д ) Эти во­левые качества не только выражаются в таких характеристиках поведения, как настойчивость в достижении целей, быстрота и решительность в принятии решений, терпение при усталости или боли, но и сказываются на инициации действий

Таким образом, мы видим различия в способе введения понятий -"воля" и "волевая личность" Понятие воли вводится во всех трех ситуациях как понятие объяснительное, призванное объяснить особенности поведения (инициации действия, выбора цели, регу­ляции различных параметров) Понятие волевой личности в большей мере вводится как обобщение для обозначения эмпирически наблюдаемых особенностей человека и характеристик его поведе­ния И хотя предполагается, что за этими особенностями стоит во­ля, фактически, например, при задаче воспитания этих волевых качеств, они рассматриваются как самостоятельные и независимые друг от друга качества личности Объединение понятий "воля" и "волевая личность" достигается отнесением их к активности, исхо­дящей от самого субъекта, при которой волевые качества опреде­ляют лишь стиль деятельности, а не ее направленность или ини­циацию

Но если воля есть только объяснительное понятие, то тогда она не может служить объектом исследования, и реальным объектом, подлежащим изучению и объяснению, остается поведение челове­ка, по ряду характеристик получившее название волевого Иссле­дованию подлежит не воля, а те реальности, которые поставили проблему воли Волей следует тогда назвать тот реальный психологический механизм, или ту реальную "психическую работу", которая обеспечивает волевое поведение, если мы хотим видеть волю как особую психическую реальность. Если же мы волю будем по­нимать не как особое психическое образование, а как умение, спо­собность к определенному поведению или его регуляции, то воля превращается в понятие, обозначающее определенное умение че­ловека, и исследованию подлежит именно умение.

С другой стороны, объектом исследования выступают волевые качества или свойства личности. В этом случае воля должна по­ниматься как интегральное качество или структура всех волевых свойств, дающих в совокупности особую волевую организацию личности, определяющую стиль ее поведения.

Эти два понимания воли (как реального механизма и как инте­грального качества) легко можно выявить в работах советских психологов. Например, в работах Л.И. Божович присутствуют оба понимания воли, но как разных этапов ее развития. Подчеркнем, что речь идет действительно о понимании, а не об определении воли, которое есть более или менее удачное выражение понимания ее природы. Поэтому анализ определений воли имеет небольшую ценность, так как истина не есть среднее арифметическое разных мнений.

При всех различиях в определениях воли, имеющихся в совет­ской психологии, можно выделить три подхода к ее исследованию. В работах Д.Н. Узнадзе, Ш.Н. Чхартишвили, С.Л. Рубинштейна, Л.И. Божович сохранился мотивационный подход к пониманию во­ли как способности к побуждению действий, лишенных в силу различных причин собственной побудительности (или к торможе­нию действий с социально нежелательной мотивацией). Регуляци­онный подход в понимании воли как способности к регуляции пси­хических процессов и состояний в чистом виде четко представлен в работах В.К. Калина.

Наиболее мощно в советской психологии разработано понима­ние воли как способности преодолевать препятствия (П.А. Рудик, А.Ц. Пуни, В.И. Селиванов). Такой подход занимает как бы про­межуточное положение между мотивационным и регуляционным подходами, так как преодоление препятствий можно рассматривать и как способность к дополнительному побуждению для их преодо­ления, и как мобилизацию дополнительных ресурсов за счет регу­ляции собственных состояний и организации психических процессов.

Понимание воли как совокупности волевых качеств или, точнее, их особой организации наиболее отчетливо представлено в работах по формированию воли, воспитанию и самовоспитанию волевых качеств личности. Вместе с тем такое понимание встречается почти у всех психологов, изучающих прикладные аспекты реального поведения человека (психология спорта, военного дела и пр.).

Практически не представлен в советской психологии подход к воле как способности выбора целей и мотивов, хотя в ряде учебников и отдельных публикациях такой подход и обозначается. Проблема эта осталась, но она изучается либо в контексте исследований по воспитанию нравственного поведения, либо в работах философов и социологов.

Большие трудности имеются в понимании механизмов волевой •регуляции. Как известно, в истории психологии были предложены три группы теорий воли, которые принято квалифицировать как интеллектуалистические, эмоциональные и волюнтаристические в зависимости от того, в чем виделся основной механизм воли: в интеллектуальных процессах, эмоциях или в особом начале, не сводимом к другим психическим процессам.

Не меньше трудностей возникает при сопоставлении понятий волевой и произвольной регуляции. Если эти понятия — синони­мы, то неясно, почему ими часто обозначаются разные реальности. Если же эти понятия не совпадают, то необходимы критерии их различий и специальная работа по установлению соотношений их содержания, объема, возможных пересечений и пр. Указанные трудности в понимании воли и дифференциация проблемы воли на ряд самостоятельных частных проблем со своими понятиями и методами анализа, на наш взгляд, также явились причинами изменения интереса к исследованию воли. Третья причина отсутствия широкого интереса к воле состоит в методических трудностях исследования. Фактически до сих пор отсутствуют четкие критерии выделения волевого действия, нет I количественных методов оценки степени развития воли, строгих количественных методов измерения волевых усилий; большие трудности возникают при моделировании волевого поведения че­ловека.

Часто главным признаком волевого поведения считается волевое усилие. Но существующие критерии волевых усилий плохо разли­чают преднамеренные и непреднамеренные усилия, а иногда и их отсутствие или наличие. Неясной остается возможность переноса способности к волевым усилиям в одной деятельности на другие виды деятельности.

Отсутствие компактных и кратких по времени методов оценки развития волевых качеств или способности к волевым усилиям не способствует широкому развитию прикладных исследований воли.

Эти и другие трудности методологического, теоретического и методического характера, а отчасти и запросы практики к другим разделам психологии привели к тому, что проблема воли была вы­теснена на периферию психологии, и только благодаря усилиям небольших групп советских психологов она вообще осталась в психологии.

Однако заслуга советских ученых перед мировой психологией состоит не только в простом сохранении проблемы воли. Совмест­ными усилиями многих советских психологов были развиты и впервые сформулированы важные положения, которые являются хорошей основой для дальнейшего развития исследований в этой области психологического знания.

1. Воля есть продукт общественно-исторического развития чело­века. Ее формирование связано с появлением и развитием трудо­вой деятельности.

2. Воля поэтому не является врожденной или генетически за­данной способностью, а формируется прижизненно в реальной деятельности человека, требующей определенных волевых качеств и навыков волевой регуляции.

3. Воспитание воли осуществляется через совместную деятель­ность в коллективе и связано с формированием системы потребно­стей, общественно значимых ценностей и целей, мировоззрения и убеждений личности, необходимых личностных качеств.

4. Развитие воли тесно связано с развитием мышления, вообра­жения, эмоциональной и мотивационно-смысловой сферы, с разви­тием сознания и самосознания, личности в целом.

5. Первичное волевое действие — это действие заданное и при­нятое личностью к исполнению. Волевая регуляция поэтому есть личностный уровень регуляции, а волевое действие есть действие, имеющее личностный характер.

6. Волевая регуляция — это регуляция сознательная, опосредо­ванная знаниями человека о внешнем мире, о своих ценностях и возможностях, на основе которых осуществляются предвидение и оценка последствий собственной активности.

взаимопереходы заставляют думать о контину­уме реакций, где произвольные и непроизвольные реакции являются разными полюсами этого ряда, между которыми располагается множество переходных форм, допускающих частичную произ­вольную регуляцию по одному или нескольким параметрам (временным, пространственным, силовым) Все это требует друго­го определения произвольных процессов, не связанного с призна­ками, характерными только для человека, но включающего общие основания, присущие произвольному поведению как человека, так и животных

Попробуем прежде всего выделить особенности поведения животных, часто рассматриваемого в литературе как произвольное и описываемое в таких терминах, как "условные рефлексы второго типа" (Ю Конорский), "оперантные условные рефлексы" (Б Скиннер), "инструментальные условные рефлексы" (Е Р Хилгард и Д Дж Мар­кие) или просто "условные рефлексы" (И П Павлов, Э А Асратян, Л Г Воронин)

Произвольным называют поведение животного, начинающееся по командам человека, но в отсутствие специального пускового стимула Например, поведение собаки, подающей лапу в ответ на приказ экспериментатора после того, как этот приказ в прошлом многократно сопровождался подъемом лапы и подкреплялся пищей Более сложный пример' собака сгибает лапу в момент, когда экспериментатор готовится влить ей в рот кислоту, а этому предшествовали случайные подъемы собакой лапы во время действия безусловного сигнала (кислоты), которые подкреплялись отменой раздражения ротовой полости Подобная реакция может начаться не только без пускового стимула, но и без условного сигнала, определяющего момент ее начала Так, голодная собака при виде экспериментатора поднимает лапу, если раньше в опытах каждый пассивный подъем лапы собакой сопровождался пищевым подкреплением Если пищевое подкрепление давалось на каждое нажатие рычага, расположенного в клетке, или подкреплялись пищей лай, зевание, чесание, то голодное животное осуществляет эти реакции без внешних пусковых стимулов (такие реакции также описыва­ются как условные реакции на обстановочную афферентацию)

К произвольным относят найденные самим животным ответные реакции, обеспечивающие достижение положительного результата После того как у собаки выработали прочный условный рефлекс, ей начинают сгибать лапу во время предъявления условного пищевого сигнала и при этом отменяют пищевое подкрепление Че­рез несколько таких сочетаний собака начинает на каждый услов­ный сигнал разгибать (вытягивать) лапу, препятствуя ее сгибанию К этому же типу реакций относятся и случаи замены собакой движений одной конечности движением другой с тем же приспо­собительным значением.

Произвольной называется обычно и задержка животным реак­ции при наличии пускового стимула, если животное до этого каж­дый раз наказывалось за осуществление этих реакций в опреде­ленном месте.

Из приведенных примеров видно, что произвольная регуляция может быть связана только с одной какой-то стороной Например, процесс, который начался в отсутствие пускового стимула или сигнала о времени начала, дальше может протекать автоматиче­ски без произвольного контроля и регуляции И наоборот, вынуж­денное действие может произвольно контролироваться по разным параметрам Произвольность может быть связана только с выбо­ром момента начала, изменения или окончания действия, с выбо­ром действия и его способа, осуществлением самого действия (регуляция темпа, скорости, длительности, интенсивности и пр.). Поэтому рассмотрение процесса как произвольного не означает, что данный процесс произвольно регулируется по всем его параметрам.

Одним из признаков произвольного процесса является отсутст­вие пускового стимула для инициации или изменения хода про­цесса, когда среда лишь обусловливает, но не определяет поведе­ние. Другими словами, первым признаком произвольного поведе­ния является отсутствие его вынужденности, что заставляет го­ворить о его намеренности. Начало реакции без пускового стимула не означает, однако, отсутствия детерминации произвольных про­цессов, наоборот, имеющиеся экспериментальные данные показы­вают, что произвольный процесс осуществляется только при нали­чии актуальной потребности, средством удовлетворения которой он и выступает. Так, пищевое инструментальное поведение осуще­ствляется только голодными животными Накормленное животное перестает нажимать на рычаг, связанный с подачей пищи, подни­мать или разгибать лапу для получения пищи [см.: 82]. Но если раздражать электрическим током мозговые центры голода только что накормленного и переставшего давать инструментальные реакции животного, то пищедобывательное поведение восстанавли­вается [см.: 77].

И у человека формирование и осуществление произвольных реакций наблюдается только при наличии актуальной задачи [см.: 46, 63].

Второй характерный признак произвольного поведения — приобретение процессом нового жизненного значения (нового смыс­ла), когда процесс становится средством для достижения желае­мых жизненных результатов (удовлетворение потребности, реше­ние поставленной перед человеком задачи)*. Произвольный характер регуляции может приобрести практически любой процесс: движение, не имеющее фиксированной адаптивной функции (например, сгибание лапы), и движение, имеющее от природы важную биологическую функцию, собственный биологический смысл (зевание, чесание); различные вегетативные реакции и различные психические процессы. Например, чесательные или вылизывающие движения животных, приспособленные для достижения собствен­ного адаптивного эффекта, будучи превращены по инициативе и с помощью человека в средство избавления от боли или получения пищи, приобретают новый смысл и в этой новой, несвойственной им ранее функции переходят на произвольный уровень регуляции. Как следствие, биологическая задача удовлетворения потребности, помимо природного видотипичного способа ее решения, получает новый, искусственно созданный способ решения, а сама реакция приобретает новое значение; теперь животное уже может выби­рать наиболее эффективный и простой способ достижения резуль-тата> в конкретных условиях и следовать тому значению реакции, в котором она используется в данном контексте.

То, что реакция приобретает действительно новый биологиче­ский смысл, хорошо видно на примерах использования этой реак­ции в ее новом значении для одинаковых по своему биологическо­му воздействию на животное ситуаций: собака, обученная избав­ляться от удара электрическим током сгибанием лапы, пытается избавиться этим же способом и от других вредных раздражителей, которые не были представлены в ситуации формирования этой ре­акции [см.: 82].

Используемая в своем новом значении реакция меняет свой "рисунок", характер осуществления. Так, например, реакция чеса­ния или зевания, используемая животными как средство получе­ния пищи или избавления от вредных раздражителей, постепенно редуцируется до символического движения, не способного обеспе­чить свой первоначальный биологический эффект: вместо зевания

Именно из-за этого свойства такие реакции получили название инстру­ментальных. И вследствие этого классический условный рефлекс не является произвольной реакцией, так как в нем движение не получает нового значе­ния. Новое значение в нем получает условный сигнал, позволяющий прогно­зировать появление подкрепления. Животное просто приоткрывает рот, вместо чесательнои реакции принимает соответствующую позу и делает движение, похожее на чесание.

Но произвольное движение приобретает не только новое жиз­ненное значение или биологический смысл. В некоторых ситуаци­ях животное вынуждено формировать заново и само движение или целый их комплекс (цирковая дрессировка). В этом случае движение выступает не только как средство решения какой-то за­дачи, но и как отдельная поставленная человеком задача на пери­од формирования движения.

Важнейшей особенностью формирования произвольных процес­сов у животных является то, что в их становлении активно участ­вует человек, который произвольно выбирает реакцию животного и через подкрепление связывает ее с какой-то его потребностью, придавая тем самым выбранной им реакции новый биологический смысл. Иными словами, необходимость формирования новых дви­жений или перевода непроизвольных реакций на уровень произ­вольной регуляции чаще всего задается человеком. В естествен­ных условиях жизни такая необходимость, возможно, связана с преодолением препятствий и использованием вспомогательных средств, разводящих в ряде случаев смысл и реальный результат движения (например, отойти от приманки, чтобы, обогнув препят­ствие, завладеть ею, — в этом случае отход имеет смысл прибли­жения) [см.: 46, 65]. В некоторых ситуациях отчетливо проявляет­ся намеренный характер изготовления антропоидами вспомога­тельного средства. К зачаткам произвольности, видимо, следует отнести и соподчинение мотивов у животных.

Чтобы перевести процесс на произвольный уровень регуляции, недостаточно придать ему новое жизненное значение, необходимо, чтобы прямо или косвенно он был субъективно представлен в ощущениях, на что указывал еще И.М. Сеченов [97]. Это положение было подтверждена экспериментально вначале в работах Н.И. Красно­горского, а затем в многочисленных исследованиях формирования двигательных навыков, а также при патологии движений вследст­вие поражения конечности или определенных областей мозга. Роль чувствования и активной ориентировки в формировании про­извольной регуляции наглядно проявилась в работе М.И. Лисиной, когда сосудистые реакции испытуемых оказались средством из­бавления человека от раздражения электротоком. Поскольку сосу­дистые реакции имеют свои фиксированные биологические функ­ции и их осуществление не связано с социальными нормами, то они не даны человеку в его собственных ощущениях. Поэтому простое сочетание самопроизвольного расширения сосудов на руке с прекращением действия болезненного электротока не позволяет получить условный рефлекс, несмотря на 200-кратное подкрепле­ние реакции*. Но если расширение и сужение сосудов сопровож­дать, соответствующими изменениями высоты звука (или измене­нием световых сигналов), то при инструкции, ориентирующей ис­пытуемых в задаче, они обучаются произвольно изменять направ­ление сосудистых реакций вначале с целью избавления от болево­го раздражителя, а затем и просто по приказу экспериментатора.

В работах В.И. Лубовского, O.K. Тихомирова, Е.Д. Хомской, С.В. Яковлевой и др., выполненных под руководством А.Р. Лурии, было показано, что маленькие дети (до трех лет) из-за неумения ориентироваться на кинестетические ощущения от собственных движений не могут правильно выполнить четкую систему задан­ных движений, и для этого необходимо давать специальные до­полнительные сигналы об окончании движений (звонок, гашение огонька) или вводить новое движение, тормозящее первое. Роль кинестетических ощущений в организации движений наглядно видна на примерах патологии движений (афферентные атаксии и кинестетические апраксии) и речи (кинестетическая моторная афазия), когда больной не может найти требуемую позу руки или воспроизвести по просьбе действие без предмета, правильно вос­произвести заданные звуки и слова. Нарушение пространственного чувствования приводит к невозможности произвольной регуляции пространственно ориентированных движений при сохранности произвольной их инициации [см.: 71].

В отличие от животных развитие произвольной регуляции у че­ловека является результатом включения ребенка в жизнь общест­ва через совместно-разделенную деятельность со взрослым, кото­рый выступает для ребенка проводником в мир человеческих предметов и отношений. Предметный и общественный характер действий человека требует от него овладения собственными про­цессами и подчинения их логике человеческих отношений.

Употребление человеческих предметов (чашки, ложки, вилки и пр.) требует в первую очередь овладения собственными движе­ниями, поэтому первой стадией в развитии произвольных процес­сов является развитие произвольных движений. В свою очередь произвольные действия требуют для своего обслуживания произ­вольного восприятия и внимания.

Требования детского сада, а затем школы создают необходимость формирования произвольной памяти и мышления, дальнейшего развития произвольной регуляции эмоциональных проявлений, внимания и восприятия.

Формирование и развитие произвольных движений у человека происходит внутри предметных действий и завершается созданием новой функциональной системы, обеспечивающей реализацию двигательных задач [см.: 46, 63]. При этом новое движение строится не только и не столько под контролем его адаптивных эффектов, сколько под контролем задаваемых образцов движений, где подкреплением служит совпадение с этим образцом. Другими слова­ми, новое движение часто осуществляется вначале как действие со своими собственными "двигательными целями". Аналогично переход к произвольному запоминанию совершается, когда возникает потребность запомнить и воспроизвести полученные сведения в нужный момент и в нужное время. Обычно первые обращения к произвольному запоминанию наблюдаются в детской игре с сюже­том, требующим сохранения и воспроизведения полученной ин­формации, когда действие по запоминанию приобретает для ре­бенка смысл внутри его игровой деятельности. В этих условиях и начинает формироваться специальное мнемическое действие со своими собственными средствами и структурой [см.: 29, 63].

Произвольная регуляция поведения и различных физиологиче­ских и психических процессов у человека осуществляется с по­мощью и с опорой на внешние и внутренние средства — знаки, уже имеющиеся произвольные реакции. Главное место среди этих реакций принадлежит речи. Роль речи в произвольной регуляции процессов отмечалась еще в работах представителей школы ассо-цианистов, а в советской психологии в первые годы ее становле­ния специально исследовалась в работах Л.С. Выготского и его учеников. Большое внимание регулирующей роли речи уделялось И.П. Павловым и его последователями.

Исследования, выполненные под руководством А.Р. Лурии, по­казали, что вначале речь взрослого действует на ребенка лишь своей импульсивной, сенсорной стороной, выступая в качестве "сигнала сигналов" (И.П. Павлов). Развитие регулирующей функ­ции речи связано с переходом к смысловой регуляции процессов — вначале со стороны речи взрослого, а затем и собственной речи ребенка.

В многочисленных работах было показано, что с помощью рече­вой инструкции можно регулировать ход различных процессов ор­ганизма, функциональное состояние нервных и мышечных систем, характеристики различных параметров реакций. Возможность с помощью речи регулировать различные процессы человека об­условлена теми реальными отношениями, которые существуют между взрослыми, представляющими человеческое общество, и ре­бенком, входящим в мир людей. Именно реальные общественные отношения, отраженные в слове, и позволяют речи осуществлять свою регулирующую функцию (побуждать, тормозить или изме­нять поведение). Подчиняясь приказам других людей и воздейст­вуя на них через речь, ребенок научается применять это речевое воздействие и по отношению к себе.

В качестве средства произвольной регуляции часто использует­ся уже имеющийся у человека какой-нибудь произвольный про­цесс: речь, произвольные движения, воображение. Например, ко­гда больной с определенным поражением мозга не может выпол­нить действие по приказу, то в качестве побуждающего произ­вольное движение стимула может использоваться произвольная реакция мигания. Положительный эффект можно получить и включением движения в состав какого-то другого действия (напри­мер, считать колеса автомобиля, нажимая на каждый счет кнопку, и т.д.) [см.: 71]. С помощью произвольного воображения человек может вызывать у себя определенное эмоциональное состояние и соответствующие ему вегетативные реакции [см.: 45]. Еще И.М. Сече­нов писал, что "...у порядочного человека воспоминание о каком-нибудь неблаговидном поступке из прошлого может вызвать крас­ку стыда даже в отсутствие свидетелей. К той же категории отно­сятся случаи тошноты при воспоминании о чем-нибудь отврати­тельном, слюнотечение у голодного при мысли о лакомом куске; также случай воспроизведения "гусиной кожи" при мысли о холо­де..." [97, с. 261]. Поэтому произвольное вызывание нужного воспоминания способно обеспечить требуемый или желаемый эффект.

В качестве внешних средств произвольной регуляции человек может использовать любые события внешнего мира, произвольно устанавливая связь начала своего поведения с наступлением опре­деленного события ("если вспыхнет свет, то...", "до следующего зву­ка...", "когда стрелка часов будет на пяти...", "когда сделаю 10 предме­тов..." и т.д.). В этих примерах произвольность связана только с тем, что человек сам выбирает событие, которое послужит ему сигналом для начала действия; побуждение к действию определя­ется актуализированными мотивами человека.

Таким образом, можно выделить следующие характерные черты произвольных процессов:

1) произвольная реакция имеет приобретенное жизненное зна­чение (новый смысл);

2) произвольная реакция всегда является ощущаемой или осоз­наваемой;

3) произвольная реакция формируется и проявляется только в ситуации актуальной потребности или жизненной необходимости, средством разрешения которой она является;

4) произвольная реакция или не является вынужденной и мо­жет быть заменена по собственному выбору субъекта на другую с таким же жизненным значением, или (у человека), даже будучи вынужденной, может намеренно регулироваться по ходу своего осуществления.

На основании сказанного можно предложить следующее рабо­чее определение: произвольный процесс есть ощущаемый или осознаваемый процесс с приобретенным новым жизненным значе­нием (смыслом) и направленный на достижение избранного субъ­ектом результата; процесс, начало, окончание, задержка или из­менение которого определяется жизненной необходимостью, но не вынуждается ею.

Чтобы убедиться в том, что это определение охватывает все произвольные процессы, в том числе и произвольную мотивацию, которая лежит в основе волевой регуляции действий, необходимо вернуться к рассмотрению особенностей волевой регуляции и ее отношения к мотивационному процессу.

В истории психологии воля всегда наделялась функцией побуждения, инициации деятельности, функцией, которая стала затем связываться с мотивационным процессом. История проблемы воли изобилует примерами связи воли и мотивации или даже сведения одного к другому, хотя встречаются и подходы, противопостав­ляющие волю и мотивацию. Определение воли как желания или мотива, т.е. того, что является причиной активности субъекта, встречается в работах Т. Гоббса, А. Бэна, В. Вундта, В. Виндель-бандта, Т. Рибо и многих других. В работах Аристотеля, Н. Аха, Э. Меймана воля понимается как способность человека придавать мыслимому содержанию побудительную силу. Как побуждение к целенаправленным действиям определяется воля в работах Д.Н. Уз­надзе, Л.И. Божович, Ш.Н. Чхартишвили и др. В своих последних работах С.Л. Рубинштейн относит волю к побудительным, мотивационным или аффективным в широком смысле слова процессам [90]. Как изменение мотивации понимается волевая регуляция Л.И. Анцыферовой. Связь воли с выбором или борьбой мотивов подчеркивается в работах Б.Г. Ананьева, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, Г.И. Челпанова и многих других.

В некоторых работах воля понимается как особая наряду с мотивацией способность побуждать действия по преодолению препятствий или тормозить неприемлемые действия за счет волевых УСИЛИЙ и самостимуляции [см.: 94, 116]. П.В. Симонов [99] приравнивает волю к особой потребности в преодолении препятствий.

В понимании воли как направленности сознания или внимания (В. Джемс, Т. Рибо, М.Я. Басов) формально не содержится указание на побудительную функцию воли, но если учесть, что в тео­рии В. Джемса побудительной силой обладают сами идеи и только их взаимное торможение не позволяет каждой идее начать пре­творяться в действие, то удержание только одной идеи в сознании (функция воли) обеспечивает автоматически начало действия.

Пожалуй, единственная точка зрения, не связывающая волю с побуждением или торможением деятельности, развивается в настоящее время В.К. Калиным (в менее четкой форме эта идея встречалась ранее у М.Я. Басова). В работах В.К. Калина воля понимается как действие, направленное на самого себя и выполняющее функцию организации хода психических процессов в со­ответствии с деятельностью и изменения мобилизационной готов­ности (функция, приписываемая вниманию в работах Н.Н. Ланге, Т. Рибо и др.).

Попытка понять волю как произвольное действие по саморегуляции направленности и организации психических процессов является, несомненно, положительной тенденцией, но этот подход ограничивает волевую регуляцию самосубъектными отношениями и не затрагивает регуляцию исполнительного действия. Дело в том, что произвольная регуляция восприятия, памяти, внимания и даже эмоций не меняет прямо мотивацию (хотя и может поставить эту проблему перед человеком), а произвольное изменение мотивации меняет и ход всех остальных психических процессов, что было показано в работе Н.И. Наенко. Подтверждение этого положения мы видим также в выделении O.K. Тихомировым и Т.Г. Богдановой структурирующей функции мотивов, преобразующих функционирование психических процессов в соответствии с задачей. Конечно, можно в число саморегулирующих функций включить наряду с другими процессами и мотивацию, и тогда проблема соотношения воли и произвольных процессов будет решена просто тем, что они будут полностью совпадать друг с другом. Но фено­менологические проявления волевого и произвольного поведения хотя и имеют много одинаковых характеристик, все же не совпа­дают полностью, и требуется выявить специфику и механизмы во­левых действий или показать, что эти различия лишь феноменологические.

Феноменологию волевого поведения, на наш взгляд, нельзя объяснить, оставляя в стороне вопрос о произвольном изменении мотивации (побуждения), хотя для полного объяснения нужно учитывать и другие факторы (знание ситуации, степень владения действием, уверенность в себе, интерес к действию, наличие опре­деленных волевых качеств и т.д.). Волевым может быть только произвольное действие, так как непроизвольному всегда достаточно побуждения (например, аффективному действию). Многие ав­торы справедливо указывают, что произвольное действие, осуще­ствляемое по сильному устойчивому мотиву, не нуждается в воле­вой регуляции. Волевым оно становится тогда, когда при недостатке побуждения (или его избытке) оно получает дополнительное побуждение (или торможение) от произвольно построенного про­цесса мотивации. В результате заданное действие начинает слу­жить средством достижения не только актуального утилитарного мотива, но и нового мотива, часто взятого из воображаемой си­туации, т.е. действие приобретает новый дополнительный смысл и тем самым переводится на личностный уровень регуляции. Наибо­лее подходящими для создания дополнительного побуждения яв­ляются мотивы, не связанные с достижением особого, отличного от заданного предметного результата: мотивы компетентности, са­моуважения, самооценки, этические и эстетические мотивы, моти­вы идеологического порядка.

Необходимость произвольного изменения побудительности к од­ному из действий при их выборе либо к действию с недостаточной (или нежелательной) мотивацией задается человеку обществом (потребностями производства, нормами морали, требованиями коллектива и т.д.). Эта общественная необходимость отражается сознательно только на уровне личности, а не субъекта*(Субъект в данном случае понимается как организм (индивид), регули­рующий свои действия в среде на основе психического отражения. В ряду "организм—личность" субъект занимает среднее место. К сожалению, для обо­значения этих реальностей психология пока не имеет однозначных терминов), так как именно личность осуществляет себя через социальные отношения.

Таким образом, волевое действие обладает всеми характерными чертами произвольного процесса: оно приобретает новый дополнительный смысл, обусловливается, но не определяется ситуацией, развертывается как следствие его актуальной социальной необходимости. Но если за произвольным действием стоит субъект, то за волевым — личность с ее смысловыми ценностными образования­ми. Волевую регуляцию при самодетерминации, таким образом, можно понять как последнюю стадию в овладении человеком собственными процессами, а именно как овладение собственным мо-тивационным процессом через формирование новой высшей психической функции, представляющей собой произвольную форму мотивационного процесса по созданию дополнительного побуждения (или торможения) к социально необходимому или социально контролируемому действию (волевые действия по собственному решению есть производные от социально заданных) [см 96] Следовательно, волевая регуляция есть часть или одна из форм произвольной регуляции, заключающаяся в создании дополнительного побуждения на основе произвольной мотивации (при самодетерминации)

Предложенная схема отвечает на некоторые вопросы о соотношении волевой и произвольной регуляции, но ставит и новые вопросы, прежде всего вопрос о побуждении произвольного действия Как возникает побуждение для инициации, торможения или произвольного изменения хода процесса-1 В традиционной схеме побуждение произвольного действия определялось волей человека, поэтому, собственно, произвольное действие и приравнивалось часто к волевому Как на возможный механизм побуждения произвольного движения указывается на доминанту И П Павлов ви­дел механизм произвольных движений в условных связях кинесте­тических сигналов и двигательной активности В предложенной выше схеме необходимо отыскать самостоятельный источник по­буждения для произвольного действия, не связанный с произвольным построением дополнительного побуждения

Непроизвольная реакция вызывается пусковым стимулом, не­сущим в себе побудительность одновременно от потребностей организма и от окружающей среды, и сама реакция есть эволюционное решение жизненной задачи с эволюционно закрепленным способом мотивации Поэтому непроизвольная реакция есть реакция вынужденная для конкретной ситуации

Произвольное действие не является вынужденным, хотя и причинно обусловлено жизненными задачами Необязательность про­извольного действия заключается в наличии выбора выбора дей­ствия, способа его осуществления, средства, времени начала действия и т д Наличие как минимум двух способов поведения для решения поведенческой задачи позволяет свободно их менять, а отсутствие пускового стимула позволяет выбирать момент начала или изменения действия Готовность к решению определенной за­дачи задается актуальной потребностью или социальной необхо­димостью, и в случае наличия нескольких реакций с одинаковым смыслом создается возможность их взаимозаменяемости и произ­вольного использования Таким образом, побуждение к произволь­ному действию формируется за счет произвольного переключения имеющейся (от актуальной потребности) готовности к решению задачи на конкретное избранное действие, приобретшее определенный смысл, тогда как при волевом действии создается допол­нительное побуждение за счет привлечения новых мотивов и из­менения смысла действия Такое переключение, по мнению Л С Вы­готского, первоначально осуществляется другим человеком через внешние сигналы, так что поведение осуществляется как бы двумя людьми один обеспечивает побуждение через сигналы, второй выполняет действие, если, конечно, к этому имеется мотив В раз­витой форме действие начинается по самокоманде [см 65, с 360]

Второй вопрос, возникающий при таком рассмотрении, — это вопрос о качественных особенностях произвольных процессов у животных и человека Обычно выделяют две основные особенно­сти произвольной регуляции у человека осознанность произволь­ных процессов и их опосредованность знаками, среди которых главную роль играет слово, речь Благодаря осознанности отраже­ния произвольные процессы у человека формируются с понимани­ем их причин и их необходимости, условий, средств и способов их осуществления, и, как следствие этого, для человека открывается возможность произвольного поведения по определенным правилам и осуществления действий по социальной необходимости

Потребностному побуждению отвечает только реальное адаптивное поведение, поэтому у животных мы не наблюдаем произ­вольной регуляции психических процессов психические процессы животного всегда остаются включенными в обслуживание текущего поведения, меняясь в соответствии с его динамикой, и никогда не выступают в естественных условиях в качестве самостоятель­ного предмета регуляции Зачатки произвольной регуляции у жи­вотных формируются только в сфере адаптивного поведения, свя­занного с потребностным побуждением

Выход за пределы актуальных потребностей как единственных источников побуждения позволяет человеку выполнять действия, задаваемые другим человеком от имени значимой группы или общества в целом. Но такие действия требуют не только произвольной регуляции, но и волевого побуждения к их выполнению Та­ким образом, волевые действия в своем генезе — это произволь­ные действия, выполняемые по социальной необходимости на ос­нове произвольной формы мотивации, обеспечивающей дополнительное побуждение к ним

Третий вопрос связан с анализом содержания понятия, произвольной формы мотивации, направленной на создание дополнительного побуждения (торможения), и понятия воли (в варианте самодетерминации) Понимание воли как активности, идущей от личности, подчеркивалось еще тогда, когда само понятие личности было весьма неопределенным [см 74] В советской психологии старые проблемы и возникают новые. Понятно, что чувство голода возникает при недостатке пищи, чувство жажды при недостатке воды, но какое объективное состояние скрывается за желанием слышать первую симфонию Чайковского? Вторая трудность при понимании потребностей как субъективных переживаний нужды возникает в связи с тем, что растения и другие живые существа, не обладающие психикой, как бы лишаются потребностей, что вряд ли приемлемо.

Выход из этого положения лежит в иной методологии подхода к пониманию потребностей, заложенной, хотя и не очень хорошо прописанной, в работах А.Н. Леонтьева. Как причина активности живых существ кроется не в их устройстве, а в особых отношениях со средой, так и потребности характеризуют не столько живое существо само по себе, сколько его отношения с миром. Как и природу активности, природу потребностей надо искать в отношениях живого существа с условиями его жизни. Такие отношения складываются на нескольких уровнях: организм — среда, вид — экологическая пища, природный субъект — поле его действия, социальный субъект — общество, личность — другие личности.

Согласие всех исследователей проявляется лишь в признании того, что за потребностями всегда стоят необходимые условия су­ществования. Никакой организм не может существовать без притока извне энергии и строительных материалов (химических элементов, их соединений, включая воду). Но любое тело нуждается в отсутствии внутренних и внешних влияний, разрушающих его, что сразу ставит вопрос о дополнительных условиях, обеспечи­вающих различие между необходимыми условиями существования и потребностями. Понятно, что не все необходимые условия суще­ствования тела (объекта), даже живого, можно считать потребностями*(В противном случае мы должны сказать, что Луна и Земля нуждаются (имеют потребность) в определенной скорости движения. Луна, чтобы не упасть на Землю, а Земля, чтобы не упасть на Солнце). И тогда возникает задача выделения причин перевода не­обходимых условий существования в ранг потребностей. Мы должны задать себе вопрос: что переводит необходимые условия существования в ранг потребностей?

Укажем на два фактора, при совместном действии которых необходимые условия становятся для живого существа (и вообще для любой системы) потребностями: первый фактор — наличие у живого существа программы сохранения, поддержания своей целостности; второй фактор — нарушение постоянства отношения "живое существо — среда", т.е. появление неопределенности в со-

проверке себя как волевой, но чаще всего за волевой регуляцией действия стоит субъективно переживаемая необходимость в этом действии. Тем самым исследование волевой регуляции выводит нас на проблему потребностей. На анализ этой проблемы заставляет нас выходить и исследование мотивации деятельности. Вот почему мы сочли необходимым дополнить второе издание размышлениями о потребностях как основе любой деятельности.

Несмотря на постоянные усилия по выяснению природы потребностей, содержание этого понятия остается весьма неопределенным. Делаются попытки уточнить это содержание, забывая, что само понятие было введено не для обозначения определенной реальности (или реальностей), а для ее (их) объяснения.

Можно указать на два основания постоянного внимания психологов к понятию потребности. Первое заключается в необходимости объяснения активности живых существ. При этом потребность вводится как объяснительный конструкт, природа которого и должна быть прояснена, поскольку он делает возможным активное поведение живых существ. Именно наличием потребностей объясняются такие виды активности, как питание, дыхание и более сложные поведенческие акты (игровые, исследовательские, оборонительные и др.).

Вторым основанием сохранения интереса к понятию потребно­сти служат эмпирически наблюдаемые факты таких субъективных переживаний, как чувство голода, жажды, интереса и т.д. Предпо­лагается, что эти переживания являются отражением объективных потребностных состояний. В обоих случаях понятие потребности вводится как теоретический конструкт, с помощью которого объ­ясняются две различные реальности.

Соответственно сложилось и два понимания потребностей. Одни авторы понимают' потребности как объективные состояния живых существ, связанных с недостатком необходимых условий существования (или избытком вредных). При таком понимании очень трудно (если не невозможно) понять, где и чего не хватает человеку, когда он хочет читать труды Гегеля, слушать музыку Баха или смотреть картины Левитана. Легко понимается и даже измеряется нехватка в крови и в клетках тела витаминов, белков, жиров, солей, воды, но трудно понять, где и чего не хватает ре­бенку, когда он хочет играть "в войну", "в школу" или "в больницу". Поэтому объяснение социальных потребностей оказывается невозможным без обращения к субъективным желаниям человека.

Отсюда неслучайным выглядит намерение ряда психологов понять потребность как субъективное переживание нужды (голод, жажда, интерес и пр.). Однако при этом подходе сохраняются оценка волевого действия как действия личностного стала практически общепризнанной [см.: 1, 12, 94, 108]. В зарубежной психологии такой же точки зрения придерживается и Дж. Нюттен [152]. А.Н. Леонтьев писал: "Безвольное, импульсивное действие есть действие безличное, хотя о потере воли можно говорить только по отношению к личности (ведь нельзя потерять то, чего не имеешь)" [64, с. 209].

Социальные требования как личностная необходимость, а не как принуждение отражаются только на уровне личности, регули­рующей свои действия на основе моральных и других норм и пра­вил. Поэтому термин "воля", обозначающий одну из стадий разви­тия произвольности, несет и другую нагрузку, указывая на особый уровень произвольной регуляции — личностный уровень.

Произвольная форма мотивации может осуществляться и без обращения к личностным средствам (например, через изменение вероятности успеха действия или функционального состояния и пр.). Кроме того, не всякое личностное действие есть волевое, а значит, не любой произвольный процесс мотивации является про­явлением волевой регуляции. Разграничительными признаками здесь могут быть характер решений человека и личностные сред­ства регуляции побуждения.

Таким образом, можно выделить три ступени развития произвольной регуляции:

1) произвольные процессы, складывающиеся на основе потреб-костного побуждения (произвольные элементы в поведении жи­вотных);

2) произвольные процессы, формируемые на основе сознатель­ного отражения необходимости и возможности такой регуляции с помощью речевого опосредования (произвольные процессы человека);

3) волевые процессы как личностный уровень произвольной ре­гуляции.

В варианте самодетерминации волевая регуляция есть личност­ный уровень произвольной регуляции побуждения к действию, не­обходимость осуществления которого сознательно принята челове­ком, а средством изменения побуждения является намеренное из­менение смысла действия.