Родился в семье польских евреев. В самом начале Второй мировой войны (1939), спасаясь от оккупировавших Польшу немецких нацистов, семья Бауманов уехала в СССР. Молодой Зигмунт, тогда убеждённый коммунист, ушёл добровольцем в просоветскую Свободную Польскую Армию Polish First Army. Дослужившись до чина капитана, в качестве политического комиссара продолжил службу в органах государственной безопасности (KBW) Польской народной республики.

Параллельно со службой Бауман изучал социологию в Варшавской Академии социальных наук — польском аналоге Высшей партийной школы. Поскольку социология как специальность была на время исключена из учебных планов за свою «буржуазность», в дальнейшем он продолжил свою учёбу на философском факультете Варшавского университета. Среди его учителей были ведущие социальные философы.

В 1953г. он был уволен из госбезопасности, что, впрочем, не помешало ему закончить учёбу в университете. С 1954 по 1968 он постоянно работает в Варшавском университете.

Во время своего выезда в Лондонскую школу экономики Бауман под научным руководством Роберта Макензи закончил работу над подробным исследованием истории британского социалистического движения, вышедшим отдельной книгой в 1959 на польском языке. Это была первая книга Баумана; за ней последовали «Социология на каждый день» и ряд других книг, рассчитанных как на специалистов, так и на широкую аудиторию.

В условиях усилившегося политического давления в результате антисемитской кампании министра-популиста Мечислава Мочара Бауман отказался от членства в правящей Польской объединённой рабочей партии в январе 1968. В конечном итоге, курс Мочара вылился в антисемитскую чистку марта 1968, когда большинство критически мыслящих интеллектуалов еврейской национальности были выдворены из страны. Бауман, уволенный из университета, был вынужден отказаться от польского гражданства, чтобы выехать из Польши. Первоначально он эмигрировал в Израиль и некоторое время преподавал в Тель-Авивском университете. С 1971 по 1990 профессор социологии в Университете Лидса.

Бауман женат на писательнице Янине Бауман и имеет трёх дочерей, включая художницу Лидию Бауман и архитектора Ирену Бауман. Янина написала книгу о холокосте, когда ее муж прочитал ее он осознал насколько его представление об _той катастрофе было отдаленным. Автор решил узнать об _том событии больше, прочитал множество работ . Его представление о холокосте кардинально изменилось, если раньше он представлял себе его как картину на стене, то теперь он воспринимал холокост как «окно в мир», и, как пишет Зигмунт Бауман, «чем больше угнетающим делалось зрелище, тем больше я укреплялся во мнении, что не смотреть в _то окно означало бы подвергнуться большей опасности».

В первой главе свей работы «Актуальность холокоста», автор проводит общий обзор небольшого количества социологических откликов на некоторые проблемы, поднятые в исследованиях холокоста.

Социология после холокоста.

Современное общество, по мнению автора, обладает способностью «самозаживления», что является проявлением его «самоубийственной слепоты». Зигмунт Бауман выделяет два способа преуменьшить значение холокоста:

1. Представить _то событие как нечто что случилось конкретно с евреями, что придает ему специфический, уникальный характер, что делает его неуместным для социологического анализа.

2. _тот способ может показаться противоположным первому, хотя на самом деле приводит тому же результату. Представить холокост как _кстремальный случай распространенного и привычного для нас социального явления, то есть его рассматриваю как единичный случай, но в ряду других «подобных» конфликтов.

Из-за недооценки значения холокоста кажется, что современные социальные теории не нуждаются в пересмотре. Какую-либо критику на такую точку зрения высказывали в основном историки и теологи. Вклад социологии же демонстрировал, что «холокост может намного больше сказать о состоянии социологии, нежели социология…может добавить к нашему знанию о холокосте». Нехама Тек ближе всего подошла к _тому открытию.

Далее Зигмунт Бауман приводит некоторые социологические вклады в исследование социологии, такие как работы _веретта Ч. Хьюза, Хелен Фейн, Нехамы Тек.

_веретт Ч. Хьюз, по мнению автора, очень четко сформулировал то, как социология исследует явление под названием «холокост». «Мы должны лучше знать о том, - пишет Хьюз, - как они (люди выполняющие «грязную работу», то есть национал-социалистическое правительство Германии) добиваются власти, и о том, как не допускать их к власти». Он выявляет два набора социальных факторов: те, которые были связаны с поведенческими наклонностями, демонстрируемыми преступниками, выполняющими «грязную работу», и те, которые уменьшают сопротивление других индивидов. На основе _тих факторов можно препятствовать осуществлению вредоносных тенденций.

Хелен Фейн непреднамеренно обнаружила слабость классической социологии.

Нехама Тек совершила попытку изучить спасателей, то есть людей, которые «оставались моральными в совершенно аморальных условиях». В результате своего исследования, Тек пришла к совершенно неожиданному выводу: «_ти спасатели поступали естественным для себя образом – они были способны добровольно бороться с ужасами своего времени». Сам Бауман же сформулировал _то следующим образом: «…спасатели желали спасать, потому что такова была из природа».

Надежда принимать опыт холокоста как некий «функциональный сбой» в развитии цивилизации потерпела крах, и по_тому можно пойти легким путем и об-явить холокост абсолютно «нормальным», «естественным» продуктом цивилизации. Ну а такая позиция пред-являет холокосту статус «истины», а не возможности, что, в свою очередь, может быть использовано властью с выгодой, под прикрытием идеологии. В таком случае, умаляется важность холокоста, так как его ужасы «нельзя будет отличить от множества других страданий, порождаемым современным обществом».

Холокост как испытание современности.

Зигмунт Бауман вспоминает историю о том, как журналист «Le Monde» брал интервью у людей, которых однажды брали в заложники, среди них было немало пар, которые после пережитого разводились, так как, по их словам, «они увидели своего партнера в новом свете», _гоистичными и трусливыми. Журналист сделал вывод, что лицо, проявляющееся в повседневной жизни, и то, что проявивилось в _кстремальной ситуации – оба являются выражением сущности человека. То есть возможно, если бы не было повода, такой ситуации, то люди бы жили дальше, не проявляя качества, которые они проявили, будучи в заложниках.

Если вернутьcя к исследованию Нехамы Тек, то, опять же, «спасатели» могли бы жить своей спокойной жизнью, с «дремлющими героями» внутри, если бы не появилось «контекста», который бы их «пробудил».

Автор приводит мысль Джона Рота о том, что если бы нацисты победили в войне, то деяния, которые сейчас считаются жестокими и ужасающими, не считались бы преступлением «против Бога и человечества». Мы могли бы абсолютно по-другому воспринимать _то событие, и возникает вопрос, а могут ли _ти два восприятия «существовать друг без друга». Зигмунт Бауман сравнивает их с двумя лицами, подходящими к одному и тому же телу, с двумя сторонами одной медали.

Далее автор описывает труды Генри Файнгольда, который считает, что «европейская индустриальная система дала сбой», холокост и является _тим «сбоем». При _том Файнгольд «смотрит правде в глаза», он дает абсолютно ужасающее сравнение «освенцима» (комплекса немецких концлагерей) с продолжением фабричной системы, производящей не товары, а смерть (сырьем являются люди), и называет он _ту систему «масштабным проектом социальной инженерии».

По мнению Зигмунта Баумана, главный урок холокоста сформулировал Ричард Рубенштейн. Последний писал: «Он (холокост) свидетельствует о прогрессе цивилизации».

Но Рубинштейн –теолог. «В общем и целом уроки холокоста – пишет З. Бауман, - прошли мимо здравого смысла социологии, который…включает в себя такие положения символа веры,…как превосходство рациональности над иррациональным поведением».

Автор рассказывает нам об одном из симпозиумов, на котором Ричард Рубинштейн предпринял попытку пересмотреть «в свете опыта холокоста некоторые прогнозы Вебера». Последователь Вебера Гюнтер Рот категорически не соглашался с позицией Рубинштейна, отметая возможность того, что знания, которые не были доступны классикам, но полученные нами на опыте холокоста, могут найти «в их прозрениях вещи, о последствиях которых у них были самые смутные представления».

Всем _тим Зигмунт Бауман хочет сказать, что самому событию, под названием «холокост», его последствиям, вынесенным из него знаниям и опыту не уделяется достаточного внимания. «Если дело доходит до обсуждения, холокост в лучшем случаем подается как печальный пример того, к чему может привести свойственная человеку агрессивность… В худшем случае о холокосте вспоминают как о частном еврейском опыте». И _та ситуация представляется автору очень тревожной, так как социальные условия, сделавшие Освенцим возможным, никуда не исчезли, да и каких-либо мер по предотвращению повторению подобных катастроф предпринято не было.

«Я предлагаю исследовать холокост как уникальный и в то же время значимый и весьма надежный тест на скрытые возможности современного общества» - пишет Зигмунт Бауман.