4.1.3. Приобретение или утрата?

Человек как носитель способности к труду характеризуется своим трудовым потенциалом, но в общественном производстве используется только часть этого потенциала, которую мы называем рабочей силой. Мы не можем дать экономическую оценку тем способностям человека, которые не выражены в произведенных благах, т.е. не были отчуждены; а вот будучи отчужденными и реализованными в продукте, они могут быть оценены. Стоимость отчужденного продукта труда становится оценочной характеристикой рабочей силы. Сама эта сила зависит от потребления человеком как природных, так и произведенных благ. Логическая цепочка проста: человек использует часть своего трудового потенциала – свою рабочую силу – для обеспечения собственного потребления, что способствует ее воспроизводству¹⁰⁴.

Таким образом, конечной целью является воспроизводство человека как уникального творческого элемента производительных сил; однако сама его творческая природа является изначально присущей человеку, а не произведенной, и саморазвитие является ее имплицитным свойством; она не была бы творческой, если бы в ней не было заложено такое свойство.

Так, К. Маркс пишет в главе 5 «Капитала»:

«Труд есть, прежде всего, процесс, совершающийся между человеком и природой… Веществу природы он сам противостоит как сила природы. …Воздействуя …на внешнюю природу и изменяя ее, он [человек] в то же время изменяет свою собственную природу».

Отчуждение человека от человека и появление института собственности привело к значительной трансформации процессов дальнейшего развития творческой силы человека (трудового потенциала); происходит выделение такой ее формы, как «предпринимательская способность», активная функция которой проявляется не только в использовании творческой силы других индивидов, но и в стремлении влиять на эту силу в нужном для предпринимателя направлении.

Вальрас так описывает функцию предпринимательства [28, С. 161]:

«Назовем земельным собственником обладателя земель, …работником – обладателя личных способностей, капиталистом – обладателя собственно капиталов. А затем назовем предпринимателем четвертого персонажа, …собственная роль которого состоит в том, чтобы взять в аренду землю земельного собственника, личные способности работника и капитал капиталиста и соединить …все три производительные услуги».

Рынок труда становится «величайшим достижением» для этой выделившейся силы: его механизм становится мощнейшим инструментом влияния на других носителей трудового потенциала с целью превращения их в нужные предпринимателю рабочие машины. Причем «гениальность» решения выражается в том, что предприниматель даже не должен нести затрат: он предъявляет спрос, а уж наемные работники сами должны обеспечить свое соответствие требованиям.

Безусловно, что творческая сила¹⁰⁵, подчиненная рыночному механизму, не может развиваться в соответствии с заложенной в ней тенденцией; она развивается по внешне определенному алгоритму, т.е. перестает быть творческой. Здесь и происходит подмена сути, когда результат этой принудительной трансформации личности трактуется не как ущерб для ее свободного развития, а как приобретение индивидом «человеческого капитала». И в самом деле, превращение человека в рабочую машину – это идеал теоретиков неоклассической школы; но проблема не в том, насколько это экономически целесообразно, поскольку целесообразность определяется целью; схоластичность этого подхода в том, что на самом деле человек здесь перестает существовать, что означает утрату смысла функционирования экономической системы со всеми ее формальными признаками рациональности. Замкнутая сама на себя, эта система становится все более индиферентной к социуму, обладающему, тем не менее, решающим влиянием на ее существование и развитие. По этому поводу Амартия Сен высказывал такую мысль:

«В экономике как научной дисциплине появилась тенденция фокусировать внимание не на ценности человеческих свобод, а на полезности, доходе и благосостоянии. Это сужение фокуса ведет к тому, что роль рыночного механизма не получает должного признания, даже несмотря на то, что экономистов-практиков ни в коем случае нельзя обвинить в недостаточном восхвалении рынка. Проблема, однако, не в громкости похвал, а в том, за что они воздаются» ¹⁰⁶.

Здесь мы подходим к определению фатальной роли массового производства в торможении социального прогресса: оно приводит к снижению трудового потенциала человечества путем превращения творчески активных элементов природы – людей – в рабочие машины, выполняющие внешне определенные функции. Определяя работников как производительный капитал, мы отражаем не объективные тенденции, заложенные в природе человека, а субъективное желание подчинить человека созданной им же материальной среде. Человек как творческая и саморазвивающаяся сила является естественным явлением, а живые рабочие машины – искусственным порождением эпохи экономического детерминизма; для получения такого результата необходимым условием является подавление творческой природы человека.

Таким образом, «человеческий капитал» не является объективно существующим элементом общественного производства, способствующим прогрессу; напротив, регрессивный характер этой концепции проявляется в том, что экономический рост противопоставляется социальному прогрессу, а человек из цели превращается в средство. При этом растущие масштабы нищеты в мире свидетельствуют о том, что «принесение человеческих жертв» капиталистической системе не дает того результата, который мог бы служить их оправданием.

Человек не может ни в какой своей проекции рассматриваться как нечто механическое; капитал – изначально понятие внешнее по отношению к индивиду, внутренние свойства, характеристики, особенности которого – это личность, которая не может быть препарирована в «экономической лаборатории».

Поэтому говорить о «человеческом капитале» в том утилитарном смысле, в каком вообще может рассматриваться капитал, относя к таковому врожденные и развитые способности человека, актуальные в современной системе общественного производства, означает рассматривать человека как рабочую машину, которая может быть модернизирована, усовершенствована для производственных целей; и в этом смысле машину, удобную не только тем, что она сама себя¹⁰⁷ «модернизирует», «совершенствует», но и тем, что ее не нужно «покупать», оплачивая полные издержки по ее «производству». А, манипулируя конъюктурой на рынке труда, можно и вовсе игнорировать общественные и индивидуальные издержки, пренебрегать износом, не обеспечивать условий воспроизводства. Однако если рыночная цена товара опускается ниже себестоимости, то его производство прекращается; если рассматривать проблему в таком ракурсе, то «производство» людей должно гибко подстаивается под конънктуру рынка труда, хотя очевидно, что это полный абсурд. Даже в плане знаний и компетенций реальные люди являются менее гибкими, чем этого требуют «законы рынка»; с учетом ускоряющейся смены технологий работник должен «забегать вперед», и, работая, одновременно приобретать новую специальность «на будущее». Если даже отбросить психологическое давление на индивида такой непрерывной гонки и неизбежное ускорение физиологического износа, для постоянного обучения он должен иметь доход, позволяющий оплачивать это обучение, т.е. осуществлять перманентные инвестиции в свой «человеческий капитал», который подвергается моральному износу быстрее, чем окупаются затраты.

Именно такая зависимость объема инвестиций индивида в свое развитие от текущего уровня его дохода является непреодолимой преградой для большинства населения в плане «капитализации» их производительной силы.

Поскольку теория «человеческого капитала» трактует качественные изменения рабочей силы как накопление производительного капитала работника, то необходимо определить процесс обращения этого «капитала», т.е. превращения его форм.