Третий этап (9-20-я сессии)

Последующие занятия были связаны с постепенным расширением спектра различ­ных техник и упражнений, в том числе связанных с использованием иных форм творческой экспрессии и предполагающих более высокую степень личной вовле­ченности и активности пациентов в ходе занятий. Так, например, на одном из за­нятий Наталья зачитывала фрагменты своих дневников, написанных за последние три года. Валерий показал серию созданных им самим слайдов с работами Саль­вадора Дали. Слайды были сделаны им в 1970-е гг., когда информация о Дали была в России весьма ограниченной. Валерий рассказал о том, как он демонстрировал слайды своим сослуживцам и какова была их реакция на подобное, еще малоиз­вестное и явно не вписывающееся в контекст официальной идеологии искусство

Татьяна показывала участникам групповые фотографии, сделанные на ее ро­дине, в волжском городе Юрьевец, где она каждый год проводит отпуск.

На одной из сессий члены группы читали стихи и, выбрав определенное сти­хотворение, создавали к нему иллюстрации. На следующем занятии использова­лась техника парной работы: не разговаривая друг с другом, члены группы долж­ны были в паре друг с другом создать общий рисунок. На другом Занятии, также сформировав пары, пациенты должны были создать друг для друга маски, а затем с их помощью разыграть короткую сценку.

Была также предпринята попытка использования техники коллективной рабо­ты. Так, три занятия были посвящены совместной работе пациентов на тему «Встре­ча у колодца»: каждый должен был изобразить определенных персонажей на об­щем большом листе бумаги.

Таким образом, спектр техник и форм групповой работы был существенно рас­ширен, что позволяло учитывать естественные интересы и склонности пациентов и давало им возможность полнее раскрыться в условиях высокого взаимного до­верия.

На одной из сессий данного этапа была использована техника монотипии. Па­циентам раздали стекла и акварельные краски, после чего каждого попросили вы­брать для себя какой-нибудь один оттенок, развести его большим количеством воды и нанести каплю на стекло, затем последовательно выбрать еще несколько цветов, которые дополняли бы друг друга, и проделать с ними то же самое. Когда члены группы чувствовали, что количество цветов уже достаточно, а комбинация их удачна, они поворачивали стекло краской вниз и быстро прикладывали к лист} бумаги. Через стекло было видно, как краски смешиваются и формируется затей­ливое пятно. После того как стекло убиралось, пациентов просили внимательно рассмотреть цветное пятно со всех сторон и попытаться увидеть в нем фрагменты каких-либо образов или, по крайней мере, подумать, с чем это пятно может ассоциироваться. В завершение работы участникам было необходимо, опираясь на возникшие ассоциации, дорисовать пятно, сделав из него целостную композицию а затем взять рисунок домой и описать его в виде рассказа.

Примечательно, что большинство участников группы уже не испытывали какого-либо страха перед использованием краски. Их отношение к работе сильно отличалось от начального этапа арт-терапии, когда на предложение воспользоваться акварелью или гуашью пациенты отвечали: «Не стоит тратить на нас краску или «Мы же запачкаемся!» Более того, предложенная техника вызвала у больны) большой интерес, и в результате ее использования были созданы оригинальные композиции с весьма выразительными описаниями.

Александр (35 лет) назвал свою работу «Пожар в лесу» (рис. 17) и сопроводи; ее следующим рассказом: «Это видение напоминает о неизбежности какого-либо события, томительном ожидании какого-то действия с непредвиденным результатом. Если смотреть на эту сцену сверху, то она представляла бы собой абсолютно неподвижный, густо-зеленый, с редкими вкраплениями других оттенков величе

Рис.17. Пожар в лесу

ственный ковер. И всего несколько мгновений спустя какая-то неведомая сила опускает внутрь этого зеленого мира первую искру сознания. Восприятие наблю­дателя не успевает даже зафиксировать источник яркого всполоха, и картина уми­ротворенности сменяется совсем другой... Перед глазами разворачивается гамма разных оттенков огня, завоевывающего обширную территорию у леса. Это напо­минает, наверное, падение в бездну, от которого захватывает дух и исчезает любая воля к сопротивлению. Принимаешь это падение как неизбежность и необходи­мость. Когда за одно мгновение на глазах происходит гибель могучего живого де­рева, которое, наверное, очень много видело на своем веку, возникает ощущение бренности всего материального... В пламени виден черный остов сгоревшего дома, который из последних сил поддерживает очертания того, что было убежищем, мо­жет быть, для нескольких поколений людей. Это картина настоящего торжества, буйства огня. Она не ассоциируется с пессимизмом или агрессией. Ведь огонь — это символ очищения, изменения, того, что побуждает к действию. И поэтому воз­никает предощущение чего-то нового, что должно свершиться, когда закончится буйство огня. Может быть, именно благодаря этому картина далека от темы ката­строфы. А зарево над местом "действия" огня воспринимается как вполне реаль­ное, и оно связано с чувством силы...»

Рисунок Анны был назван «Туман над болотом» (рис. 18). Она сопроводила его следующими комментариями: «В мае рассвет наступает рано. Первые птицы по­дают свои голоса, и видно, как над болотом встает туман. Он напоминает белый, а местами розовый занавес. На влажной земле растет мох, на нее трудно ступать, так как тут же проваливаешься, и вода, булькая, выходит на поверхность. На коч­ках можно увидеть витиеватые стебельки и ягоды клюквы, а также листья морош­ки. Начинает вставать солнце, но оно очень слабо проглядывает сквозь болотный занавес тумана. Справа, на более сухом участке растут елки. Своими фиолетовы­ми кронами они направлены далеко вверх. В их зеленых шапках прячутся птицы, некоторые из них поют с утра, а другие днем. Над самим же болотом слышно толь­ко бульканье воды в некоторых местах... По мере того как встает солнце, туман на­чинает менять свои оттенки: вот он становится коричневатым, вот — зеленовато-голубым, вот — оранжевым... Разные оттенки грусти расплавляются в теплых лу­чах грядущего дня...»

Наблюдения и комментарии психотерапевта. Для данного этапа характерно по­степенное расширение диапазона экспрессивных возможностей членов группы, а также рост их способности к искреннему выражению разнообразных чувств, мыслей и потребностей — как в художественной форме, так и с использованием других форм творческого самовыражения.

Можно отметить большую степень вовлеченности большинства пациентов в творческую работу и создание ими весьма интересной и содержательной продук­ции. Выразительность и глубина создаваемых образов порой производят очень сильное впечатление (это, в частности, относится к рисункам, созданным в техни­ке монотипии, и сопровождающим их текстам).

Можно также констатировать углубление неформальных контактов между членами группы и активизацию внутригрупповых коммуникативных процессов. Использование многоосевой модели для их описания позволяет сделать вывод об использовании членами группы не только вербального, проективно-знакового и проективно-символического способов коммуникации, но и сенсомоторного и драматически-ролевого. Так, большинство больных проявили интерес к созданию масок и ролевой импровизации на их основе.

Можно отметить в связи с этим дальнейший рост самостоятельности больных в ходе групповых занятий и постепенное нивелирование «направляющей» функ­ции психотерапевта, хотя он продолжал играть значимую роль в структурирова­нии хода работы и в определенной мере регулировал направленность и глубину коммуникативных процессов в группе.

Опыт использования техники коллективной работы на тему «Встреча у колод­ца» был, однако, скорее отрицательным, чем положительным. Поскольку при ис­пользовании этой техники, несмотря на наличие общей темы для рисования ни роли членов группы, ни способы их взаимодействия в ходе совместной изобра­зительной работы не регламентировались, большинство пациентов испытывали растерянность и сильную тревогу. В моменты возникавших в ходе работы конф­ликтов члены группы, к сожалению, не смогли самостоятельно найти способы их преодоления и либо прекращали работу, либо обращались за помощью к психоте­рапевту. Все это указывает на неготовность большинства больных к устойчиво­му функционированию в малоструктурированных ситуациях и ограниченность их внутриличностных ресурсов в условиях высокой ролевой неопределенности (один из примеров работы арт-терапевтической группы, состоящей из психиатри­ческих пациентов, с использованием аналогичной техники будет рассмотрен ни­же). В этих условиях у многих пациентов усиливались регрессивные тенденции и их зависимость от психотерапевта.

В то же время можно отметить многообразные проявления положительных эф­фектов арт-терапии на данном этапе работы, которые указывают на изменения в состоянии и системе отношений пациентов. Наряду с продолжающимся нивели­рованием тревожных и депрессивных проявлений, можно констатировать в целом более высокий уровень психосоциальной адаптации больных по сравнению с пре­дыдущими этапами работы, что связано с укреплением личных границ и механиз­мов психологической защиты, повышением самооценки и автономности, а также развитием коммуникативных навыков и способности к пониманию пациентами своих чувств и потребностей.

Далеко не случайными представляются изменения, произошедшие в это время в жизни членов группы. Так, например, отношения Татьяны (48 лет) с соседями по коммунальной квартире, длительное время характеризовавшиеся как весьма напряженные, стали более конструктивным: она проявила достаточно воли и здра­вого смысла, добившись выгодных для себя условий «расселения» коммунальной квартиры. Кроме того, она начала посещать кружок художественного шитья и увлеклась созданием художественных панно из ткани, проявляя при этом доволь­но высокий эстетический вкус и оригинальность.

Валерий по счастливой случайности попал на съемки фильма «Анна Карени­на»; участвуя в массовке, он произвел на режиссера столь сильное впечатление своей внешностью и манерами, что тот сделал ему комплимент.

Александр (43 года) наконец решился на тот шаг, которого в течение несколь­ких лет ждала его бывшая жена. Состоя с ней в разводе и сохраняя сугубо формаль­ный контакт, он тем не менее продолжал жить с ней на одной жилплощади. Во время занятий в группе он решил оставить ей жилье и перебраться к матери.

Александр (35 лет) встал на учет в Центре занятости населения и вскоре благо­даря этому нашел временную работу.

Татьяна (34 года), ранее принимавшая наркотики, также нашла работу и вклю­чилась в группу «анонимных наркоманов», проявляя при этом большую актив­ность и помогая другим избавиться от зависимости.

Анна, при определенном содействии со стороны матери, смогла найти специа­лизированный цех по производству изделий художественной росписи для инва­лидов (за пределами диспансера) и вскоре стала его посещать.

Юлия же настолько увлеклась рисованием, что дома подолгу занималась созда­нием открыток и плакатов (многие из них срисовывая). Затем она дарила их пер­соналу дневного стационара и врачам диспансера.