3.2. Нарушения развития

Механизмы формирования запретного нарушения.

В принципе, к этому этапу запрет перестает быть психо­травмой, а становится лишь внешним фактором, наруша­ющим естественное функционирование, потому что нару­шаются не психические механизмы, а поведенческие воз­можности. Происходит это, во-первых, потому что энергия расширения жизненного пространства перестает быть та­кой сокрушительной и жестко детерминирующей дей­ствия ребенка, а во-вторых, потому что к этому времени он уже выработал определенные копинг-стратегии, позволя­ющие тем или иным способом адаптироваться даже к са­мым неблагоприятным внешним условиям. Проще говоря, если человеку удалось выжить и как-то приспособиться на первых двух этапах своего существования, то со всеми пос­ледующими он уже тоже сумеет справиться.

С этим связано и то, что к третьему этапу раннего разви­тия спектр патогенных внешних воздействий сужается, а сами они утрачивают изрядную часть своего влияния. Ведь если снижается — по сравнению, например, с первым эта­пом — энергия расширения жизненного пространства, то и энергия взаимодействия «Я хочу» с запретом оказывает­ся существенно меньше. В сущности, основных способов формирования запретных нарушений на этапе произволь­ности всего три.

Один из них связан с тем, что функцию удержания ре­бенка от совершения каких-либо нежелательных действий берет на себя значимый взрослый. Если кто-то за ребенка берет на себя функцию контроля, то зачем ему вырабаты­вать такое умение у себя?! Получается, что когда родители полностью берут на себя определение стратегии поведе­ния ребенка, они берут на себя и выполнение функций кон­троля. В итоге способность ребенка к самостоятельному контролю не получает возможностей для развития, и в стро­гом соответствии с законом Ж.-Б. Ламарка неиспользуе­мая функция атрофируется или дистрофируется. В созна­нии ребенка «Я хочу» автоматически начинает обозначать «я должен это получить, если мне не помешают». Сам себя остановить он оказывается практически не в состоянии.

При этом внешний запрет уже не приводит к невозмож­ности хотеть и даже к невозможности предпринимать ка­кие-то действия для достижения желаемого. Если ребенку удается каким-либо образом обойти этот внешний запрет, то достижение желаемого оказывается очень даже возмож­ным — из нашего воображаемого непрерывно расширяю­щегося «шара» возможностей ребенка исключаются не сами предметы потребностей и не возможности их дости­жения, а лишь право ребенка на удовлетворение собствен­ных желаний. Ребенок чего-то хочет, знает, что он в прин­ципе способен это получить, а мешает этому только факт родительского запрета. Как только родительский контроль по каким-то причинам ослабевает, ребенок, до того момен­та протестовавший против подобного ограничения, совер­шает желаемое действие, зная при этом, что оно само по себе является запретным — иначе говоря, зная, что совер­шает то, на что права не имеет. Чувством, формирующим такую стратегию поведения, является протест против на­ложенных извне ограничений.

Во взрослом состоянии такой человек видит желаемое, в принципе представляет себе возможные средства для его получения, но нечто извне мешает ему это получить, одно­временно лишая его необходимости самому научиться от­казываться от желаемого, если это необходимо.

Второй способ формирования запретных нарушений на третьем этапе — постоянный жесткий внешний контроль за процессом выполнения какого-либо действия. Таким образом ребенок теряет способность текущего контроля и оценки собственных действий и соответственно — способ­ность быстро и пластично реагировать на изменение вне­шних условий и собственных потребностей. Кроме того, у ребенка не формируется в этом случае адекватное пред­ставление о своих возможностях и, следовательно, иска­жается образ «Я».

И наконец третий способ формирования запретных на­рушений — это запрет на само действие произвольности: «ты без меня ничего не способен сделать правильно» и т. п. Ребенок получает опыт того, что что бы он ни сделал, это оказывается заведомо неправильным, что с очевидностью является отрицательным подкреплением для процесса формирования самой ценности произвольности собствен­ных действий и проявлений инициативы.

Формы проявления запретного нарушения. При подоб­ных внешних воздействиях у ребенка неизбежно форми­руется представление о себе как о постоянно ущемленном в собственных правах. Он стремится преодолеть любой внешний контроль, совершить любое запрещенное дей­ствие — но так, чтобы не понести за это наказание. Иначе говоря, в результате запретного нарушения формируется безответственное отношение к собственным действиям и стремление уклониться от какой-либо платы за них.

Соответственно, окружающий мир при таком восприя­тии себя воспринимается как постоянно агрессивный угне­татель, главная цель которого — помешать человеку достичь желаемого. Взаимодействие с таким миром на основании какой бы то ни было открытости просто невозможно, и един­ственное, что человек в этой ситуации может сделать — это искать такие пути к достижению желаемого, которые по­зволили бы ему избежать наказания и уклониться от ответ­ственности за совершаемые поступки.

Механизмы формирования долгового нарушения. Ос­новных способов формирования долгового нарушения на третьем этапе развития также три.

Первый из них состоит в постановке перед ребенком целей, представляющихся значимыми его родителям или другим значимым взрослым (ведь на этом этапе крут лиц, включенных в процесс его личностного развития, суще­ственно расширяется за счет освоения учебной деятельно­сти), но не являющихся таковыми для самого ребенка. «Ты должен учиться на одни пятерки», «Ты должен стать док­тором, как папа» и прочие цели того же порядка еще не могут быть критически осмыслены ребенком, посему их значимость и необходимость их достижения всерьез по­ставлены им под сомнение быть не могут. Неспособность достичь этих целей, обусловленная недостатком внутрен­ней мотивации, а значит — и недостаточной концентраци­ей выделяемой на их достижение энергии, приводит к пе­реживанию ребенком постоянного чувства вины.

Второй способ осуществления долгового нарушения ос­нован на возложении на ребенка обязанностей, выполнить которые он по объективным причинам возрастных огра­ничений оказывается неспособен. Это может выражать­ся и в большом количестве подобных обязанностей, и в высоком уровне их сложности или значимости. Например, от шестилетнего ребенка родители могут требовать сис­тематического ухода за младшей сестрой или братом и от­ветственности за любые неодобряемые родителями дей­ствия малыша.

И наконец — третий вариант патогенных долговых воз­действий на ребенка — это навязывание ему сложных дея-тельностей, не соответствующих его внутренней мотива­ции. Таким навязыванием может быть, например, понуж­дение ребенка к систематическим занятиям музыкой, спортом и т. п. — разумеется, только в том случае, когда у самого ребенка нет к этому собственного желания.

При всех способах осуществления патогенного долгового воздействия на ребенка оно приводит к формированию го­товности четко, порой педантично организовывать собствен­ную деятельность, мотивированную извне, и к отчуждению освоенных им средств, в результате чего решение навязан­ных задач не приносит ему никакого удовлетворения.

Формы проявления долгового нарушения. Человек, чье развитие на третьем этапе в основном происходило на ос­нове долговых воздействий, привыкает воспринимать себя ответственным за все, происходящее вокруг него. С одной стороны, он обычно ощущает себя альтруистом, но с дру­гой — такой альтруизм по большей части основывается на том, что в религиозных учениях называется гордыней.

Связано это с тем, что если все в окружающем такого человека мире напрямую зависит от его действий, то мир в его восприятии оказывается в подчиненном положении по отношению к нему, другие люди — более слабыми, о кото­рых необходимо заботиться даже при отсутствии их запро­са на такую заботу. Такая позиция по отношению к окру­жающим на первый взгляд выглядит очень деликатной и гуманистичной — однако на самом деле она базируется на отношении к окружающим как к объектам собственных воздействий или даже к низшим существам, заведомо бо­лее слабым и нуждающимся в опеке. Человек — осознан­но или неосознанно — воспринимает себя по отношению к миру как волюнтариста-миссионера, призванного нести добро, правду и т. п.

Попробуем описать конкретные проблемы, связанные с нарушениями развития на этапе произвольности и спо­собные привести человека на прием к психотерапевту.

Нарушения способности к достижению цели. Вполне естественно, что люди, не освоившие в детстве само поня­тие ответственности, или платы за собственные поступки, в своей взрослой жизни имеют целый «букет» весьма се­рьезных проблем. Им трудно, например, сделать выбор из некоторого количества альтернатив, потому что выбрав одну из них, они автоматически отказываются от возмож­ности иметь другие, отвергнутые — а ведь при выборе в этом, в частности, и состоит плата за сам выбор. Им трудно «заставить себя» сделать что-то, они часто жалуются на то, что, «точно зная», чего делать не нужно или, наоборот, сде­лать необходимо, они поступают наоборот. Это люди, кото­рые, столкнувшись с целью, требующей серьезных времен­ных или энергетических затрат, скорее положатся на волю счастливого случая — авось он произойдет и самим делать ничего не придется. Это мечтатели, планирующие соб­ственную грядущую великую деятельность — и не делаю­щие ничего. Именно про таких людей придумана послови­ца: «Тот, кто хочет сделать — ищет способы, кто не хочет — ищет причины».

Еще одна проблема, напрямую связанная с недостаточ­ностью личностной ответственности, — это взаимоотноше­ния со страхом. Известное выражение гласит: «Смелый — это не тот, кто не боится. Тот, кто не боится — это дурак. Смелый — это тот, кто боится, но делает». Так вот люди, чьи отношения с темой платы нарушены, испытывают се­рьезные сложности с преодолением страха. Ведь такое пре­одоление является, в сущности, тоже своего рода платой за получение желаемого. И наверное, можно считать антите-рапевтичным в такой ситуации ставить перед собой задачу помочь клиенту избавиться от подобного страха. Неизвес­тность, которая всегда является следствием серьезных из­менений жизненных ситуаций, действительно может ока­заться опасной. Точно так же можно считать антитерапев­гичной работу, направленную на формирование у клиента чувства максимального доверия к миру и полной безопас­ности в нем. Мир действительно небезопасен. И если, паче чаяния, клиент поверит терапевту на слово, что это не так, и начнет вести себя в мире, как в безопасном, то все, что с ним в результате такого безответственного поведения про­изойдет, можно будет считать лежащим на совести психо­терапевта.

Но это — и люди, которые, напротив, идут к своей цели, не считаясь ни с какими затратами и усилиями, которые готовы «лечь костьми», но добиться своего. Такие люди нередко стал­киваются с тем, что их истощенный организм в какой-то мо­мент просто отказывается функционировать. У них неизбеж­но возникают проблемы с окружающими их людьми — как с социальным окружением, так и с близкими.

Нарушения самоконтроля. На первый взгляд проявле­ния нарушений способности к самоконтролю иногда похо­жи на нарушения способности к соблюдению правил игры, формирующейся на втором этапе. Люди, у которых способ­ность к самоконтролю нарушена, действительно с трудом соблюдают такие правила. Разница состоит в том, что на­рушения второго этапа порождаются тем, что человек либо не способен внешние ограничения понимать, либо отказы­вается их принимать и соблюдать. Человек же с нарушен­ным самоконтролем эти правила понимает и выполнять, может быть, считает нужным — но оказывается не в силах заставить себя сделать это! Соответственно, такие люди очень тяжело адаптируются к социальным условиям, не­редко не успевают или забывают многое делать либо дела­ют требуемое не полностью или хуже, чем требуется. Они в принципе не способны делать то, чего не хотят в настоя­щий мо_мент, даже если это грозит им какими-то весьма ощутимыми проигрышами в будущем.

Однако существует и обратный вариант нарушения са­моконтроля — это еще один из вариантов перфекционист-ского поведения, когда самоконтроль оказывается избы­точным. Следствием этого может являться и отсутствие гиб-

Таблица 3. НАРУШЕНИЯ ТРЕТЬЕГО ЭТАПА РАЗВИТИЯ

Характерные личностные паттерны

Поведенческие паттерны

Телесные паттерны

J5

> П

н ^Ь

³ On On

Отношение

к себе:

А

восприятие себя как ущемленного в правах, нежелание брать 3 на себя ответствен­ность за собственные действия.

п I :

Р Отношение

Е к окружающему миру:

восприятие окружаю­Т щего мира как агрес­сивного угнетателя.

Отношение

к взаимодействиям:

субъективная обуслов­ленность взаимодей­ствия принуждением и страхом наказания.

65535. сдерживание активности, быстрая истощаемость;

65535. инертность, сдерживаемая агрессивность, осторожность, недоверчивость, насторожен­ность, мнительность, боязли­вость, страх в проявлении собственных эмоций и пр.;

65535. предпочтение видов деятель­ности с минимизацией ответ­ственности, безынициатив­ность, мелочная конфликт­ность, экстрапунитивность, легкость нарушения правил

в условиях безнаказанности и пр.;

— позиция снизу в контактах, поиск более сильного

и решительного партнера, «паразитизм», рентные установки и пр.

Напряженность,

неуверенность

и настороженность

в движениях и позах,

втягивание головы

в плечи или

сутулость, взгляд

затравленный

или исподлобья,

избегание

зрительного

контакта, неровная

по громкости и

интонации

речь и пр.

о ^П

-а

> ^Б О

^Ы

н

и о

^М

продолжение

³ On ^1

Д о

_л

_г

Характерные личностные паттерны

Отношение к себе:

восприятие себя как ответственного за все, что происходит в окружающем мире.

Отношение

к окружающему миру:

восприятие человеком окружающего мира как полностью зависимого от его действий.

Отношение

к взаимодействиям:

восприятие партнеров по взаимодействиям как объектов.

Поведенческие паттерны

65535. высокий уровень активнос­ти, ориентированной сразу во многих направлениях;

65535. стремление к лидерству, к максимальному контролю над поведением других людей, настойчивое предъявление своих эмоций, категоричность, неразборчивость в средствах и пр.;

65535. стремление к организатор­ской и руководящей деятельно­сти, властность, требователь­ность, самоуверенность и пр.;

65535. явная или скрытая позиция сверху в контакте, гиперопека-ющее поведение, гиперответ­ственность, навязывание своего мнения и пр.

Телесные паттерны

Порывистые

движения,

активная

жестикуляция,

стремление занять

как можно

большее

пространство,

подвижность,

громкая уверенная

речь, настойчивое

стремление

к зрительному

контакту и пр.

^{Л В}

_И

^о о н

^Б

>

О ^В tr

^Х

^Н

>

_i

кости в поведении. Человеком движет долг, обязанность, ответственность, которую в этом случае правильнее было бы назвать гиперответственностью. Именно в подобных случаях человек способен испытывать вину за любое соб­ственное несовершенство, за сам факт обладания (или, на­оборот, отсутствия у него) тем или иным качеством, кото­рое при этом может в принципе находиться вне зоны его контроля. Такой человек может испытывать также вину за несовершенство своих близких, за которых, по его мнению, он, конечно же, тоже отвечает.

Нарушение самоконтроля — это и еще один механизм, обуславливающий необходимость постоянного контроля за действиями окружающих. В этом случае человеком движет уже не страх неподвластности ситуации ему, как это быва­ет при нарушениях процессуальное™ на первом этапе, а опять-таки гиперответственность. Именно он, по его мне­нию, отвечает за все происходящее вокруг него, и соответ­ственно — именно он обязан проследить, чтобы все было в должном порядке.