5. Работа с мотивацией клиента

В предыдущей главе, посвященной психотерапевтичес­ким стратегиям, мы уже говорили о двух видах мотивации клиента, необходимых для успешной психотерапевтичес­кой работы — мотивации на личностные изменения и мо­тивации на сотрудничество с конкретным терапевтом. По­пробуем описать способы работы с каждым из этих видов мотивации.

Работа с мотивацией клиента на изменение имеет смысл, разумеется, не всегда. Изредка терапевту везет, и у него на приеме появляются грамотные клиенты, которые дошли до состояния предельной невыносимости сложившегося в их жизни положения и вполне отдают себе отчет в том, что все в их жизни зависит от них самих. Однако, к великому сожа­лению, это происходит весьма и весьма нечасто. Кроме того, на приеме нередко появляются клиенты, которых «напра­вили» к психотерапевту — врачи, родители, супруги, друзья и прочие более или менее заинтересованные лица. В таких случаях у терапевта есть только две возможности — либо отказаться от работы с подобным клиентом как от заведо­мо бессмысленной, либо попытаться все же замотивиро-вать его на сотрудничество.

Основная же часть клиентов находится в некоем про­межуточном состоянии — с одной стороны, жить так, как прежде, не хочется, а с другой, хотелось бы, чтобы все изме­нилось как-нибудь само собой. Понятно, что такое состоя­ние клиента может быть связано с двумя основными причи­нами. Одна состоит в том, что его жизненная ситуация не достигла той степени остроты, когда человек готов сделать все что угодно, лишь бы перестать мучиться. Другая связана с определенным базовым личностным нарушением, являю­щимся причиной непереносимости ситуации — его можно определить как инфантильность личностной позиции, вы­ражающуюся в нежелании платить за желаемое. Первый случай сулит мало надежд на результативную психотера­пию, поскольку время для серьезных изменений просто еще не пришло; второй же является заведомо более сложным в работе — психотерапия сама по себе требует от клиента серьезных затрат энергии, а на них-то клиент оказывается не готов.

Тем не менее во всех таких случаях терапевт вынужден определенную часть психотерапевтического процесса по­свящать именно работе с мотивацией клиента на жизнен­ные, а значит — и личностные изменения. Такая работа мо­жет вестись в двух направлениях, определить которые можно исходя из элементарного здравого смысла. Если есть точка, в которой клиент чувствует себя плохо и хочет пере­меститься в какую-то иную, где будет чувствовать себя луч­ше, то у терапевта есть две возможности — либо усилить непереносимость имеющейся точки (как ни ужасно это звучит...), либо увеличить привлекательность точки жела­емой. Какими же средствами этого можно достичь?

Понятно, что первый вариант отнюдь не предполагает откровенной ятрогенизации клиента терапевтом — ведь для честной работы манипулирование сознанием клиента не­допустимо. Речь идет скорее о расширении и углублении видения клиентом всех последствий пребывания в точке со знаком «минус» за счет точного и максимально полного продолжения в будущее последствий использования суще­ствующих проблемных паттернов. Допустим, клиент гово­рит о том, что не готов развестись с женой сейчас, пока дети еще маленькие. У терапевта есть возможность обсудить с клиентом то, что происходит с детьми, живущими с не лю­бящими друг друга родителями: дети получают опыт того, что семейная жизнь не имеет отношения к любви, и не по­лучают представления о том, что вообще обозначает «лю­бить»; поскольку родители всеми силами стараются скрыть от детей истинное положение дел (что никому еще не удавалось в полной мере), то дети получают опыт жизни во лжи и умолчании; дети, естественно, тоже начинают врать или скрывать многое от родителей, занятых выясне­нием собственных отношений; в дальнейшем у детей есть риск того, что они начнут строить свою семейную жизнь по знакомому им образу и подобию и т. п.

Здесь следует отметить еще один момент. Достаточно часто свое нежелание что-либо менять в своей жизни, переживаемой как тяжелая, неудачная, несчастливая и т. п., клиенты объясняют тем, что такие изменения тре­буют, дескать, больших затрат энергии. Чаще всего это связано с тем, что они не осознают в полной мере, сколько сил — и физических, и душевных — они тратят на адап­тацию к существующему проблемному образу жизни. И тогда это должно стать отдельной темой в работе с таки­ми клиентами.

Второй вариант работы — тот, который связан с желае­мым результатом изменений — на самом деле крайне сло­жен для терапевта. Он обозначает, что у самого терапевта должно быть четкое, ясное и конкретное представление о том, что такое счастливая жизнь. К нашему огорчению, обширный опыт проведения обучающих семинаров гово­рит о том, что терапевты по большей части таким пред­ставлением не располагают либо представляют себе жизнь счастливого человека весьма схематично — и, со­ответственно, не слишком привлекательно для клиента. В принципе, коллег нельзя в этом винить — тому есть очень серьезные причины. Первая состоит в том, что в совре­менном обществе вообще отсутствует такая ценность как душевное здоровье. Вспомните: все сказки заканчивают­ся ровно в тот момент, когда у их героев появляется, нако­нец, возможность для счастливой жизни. Нет ни одного произведения искусства, которое бы описывало жизнь счастливых людей — за исключением творений в духе соцреализма, которые так и не стали мечтой каждого со­знательного гражданина. Чего стоит всем известная фра­за Л.Толстого о том, что «все счастливые семьи счастливы одинаково»! Кто же захочет такого скучного счастья! Прав­да, даже «одинаковое» счастье у классика не описано...

Не больше определенности в этом вопросе и у основопо­ложников различных психотерапевтических направлений. Складывается невероятная ситуация — как не должно быть, описано в любом мало-мальски серьезном психоло­гическом труде, а вот то, как может быть по-другому, либо вообще опущено, либо описано без сколько-нибудь при­влекательной конкретики. А ведь реальная мотивация мо­жет быть основана только на живых и очень симпатичных для клиента деталях.

Посему, на наш взгляд, перед каждым терапевтом стоит задача весьма непростая — самому смоделировать такое представление о «светлом будущем», которое было бы тео­ретически возможным, да еще и связанным с его рабочей моделью личности и ее развития в норме и патологии. Но даже когда такое представление имеется, работа с мотива­цией клиента на его основе вовсе не является простой — ведь чтобы стать действительно реальной и значимой це­лью, оно должно быть трансформируемо для каждого кли­ента в его личную конкретику. Причем косвенным обра­зом это оказывается значимым не только для клиента, но и для терапевта — ему ведь тоже неплохо было бы видеть перед собой конкретную и реально осуществимую цель своей деятельности.

Есть и еще одна сложность в подобном варианте рабо­ты. И состоит она в том, что личность терапевта, какой она предстает перед клиентом, не должна слишком уж диссо­нировать с этим образом счастливой жизни. Ведь любому понятно, что парикмахер с плохо постриженными и неваж­но уложенными волосами вряд ли будет страдать от избыт­ка клиентов, да и стоматолог с гнилыми зубами вряд ли вы­зовет у пациента большое доверие. Как известно, «врачу, исцелися сам»... Иначе у клиента может возникнуть подо­зрение — вполне вероятно, обоснованное, — что либо та­кая модель для самого терапевта не слишком привлекатель­на, либо она не слишком-то реалистична.

Но несмотря на все описанные трудности, мы продол­жаем считать, что любой уважающий себя и клиентов те­рапевт должен такое представление о гармоничном чело­веке иметь — хотя бы для того, чтобы самому знать, куда направлять свое личностное развитие. Как говорилось в одном прекрасном фильме, зачем нужна дорога, которая не ведет к храму?

Работа же с мотивацией клиента на сотрудничество с конкретным терапевтом устроена несколько иначе. Ее ис­ходной точкой все равно будет представление клиента о самом терапевте. И речь идет не только о том, чувствует ли себя клиент в состоянии доверять этому терапевту. Мы го­ворим о том, что клиент осознанно или неосознанно вос­принимает терапевта как человека, который прошел тот путь, который он предлагает клиенту. И если после этого терапевт являет собой привлекательный для клиента ва­риант существования, то работа с ним будет для клиента иметь смысл.

Впрочем, если бы все дело было только в этом, то это не могло бы быть предметом разговора о работе с мотивацией клиента. Мы все же попробуем предложить принципиаль­но возможные способы такой работы. Их также два. Один основан на возможности дать клиенту почувствовать, что его по-настоящему понимают. Но сделать это можно отнюдь не бесконечным повторением фразы «да-да, я вас понимаю». Проявлением настоящего понимания для клиента чаще все­го является ситуация, когда терапевту удается озвучить то, чего клиент сам не произносил. Этого можно достичь и за счет уже обсуждавшегося умения обобщать информацию и преподносить полученные обобщения клиенту, и посред­ством точного и углубленного переформулирования инфор­мации, сообщенной клиентом.

Второй способ, напротив, основан на умении терапевта предлагать свою точку зрения, кардинально отличающую­ся от точки зрения клиента. Это, разумеется, вовсе не обо­значает навязывания клиенту взгляда терапевта на какие-то стороны жизни — просто сама возможность увидеть то, что с ним происходит, с совершенно новой, неожиданной

289

точки зрения, обычно оказывается для клиента весьма ин­тересной и привлекательной. И если в первом способе ра­боты терапевт выступает в роли точного и доброжелатель­ного зеркала, то во втором — в роли интереснейшего собе­седника.

6. ПЛАСТИЧНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ТЕРАПЕВТА

Еще одним чрезвычайно важным и эффективным инст­рументом работы терапевта — в строгом соответствии, впро­чем, с самим значением слова «психотерапия» — является само его поведение, а точнее говоря, его адекватность и из­менчивость.

Такая изменчивость сама по себе может считаться тера-певтичной. С одной стороны, занимая различные позиции и действуя различным образом, терапевт адресуется и к разным сторонам личности клиента, что является работой с аутентичностью клиента. А с другой стороны, постоянно меняющиеся, непредсказуемые (что, кстати, вовсе не обо­значает необъяснимые) действия терапевта моделируют для клиента изменчивость и пластичность внешних усло­вий и становятся деятельностью, направленной на работу с его адаптивностью. Мы ведь помним, что в психотерапии взаимодействие между терапевтом и клиентом является по своей сути моделью взаимодействия клиента с окружаю­щим миром, в роли которого и выступает терапевт.

С этой точки зрения очень важно, чтобы поведение те­рапевта в разные моменты сессии и целостного терапевти­ческого процесса предоставляло клиенту возможность как отпустить себя в самоценный процесс, так и взаимодей­ствовать в условиях жесткой структуры, различных пра­вил игры и условий. Это обозначает, что в какие-то момен­ты терапевт ведет сессию в «процессуальном» режиме, в котором нет никаких определенных правил и критериев — а в другие добивается от клиента точного следования за­данным условиям. Примером первого варианта поведения терапевта может быть гибкое следование за клиентом в его рассказе или в каком-либо телесном взаимодействии, а

примером второго — побуждение клиента к точному отве­ту на заданный ему вопрос именно в том формате, который этим вопросом предполагается.

Другой задачей, которая может быть решена за счет из­менчивости поведения терапевта, может быть получение доступа к дополнительной энергии клиента. Этот прием знаком всем опытным ораторам: когда аудитория начинает «терять внимание», такой оратор обязательно сменит стиль изложения, предложит неожиданный поворот темы или вообще сменит ее, пошутит и т. д. Основанием для такой тактики является все тот же глобальный феномен физио­логической адаптации — неизменный стимул перестает замечаться.

Кроме того, пластичность поведения терапевта очень важна для клиента и с точки зрения воплощения представ­ления о гармоничном способе существования. Ведь гармо­ничный человек неизбежно является в достаточной мере пластичным — поскольку реальная и бесконечная измен­чивость окружающего мира неизбежно находит свое отра­жение и в его поведении.

Отдельным вопросом должна стать тактика смены ва­рианта поведения терапевта. Первая — и наиболее очевид­ная — закономерность такой смены коренится в самом раз­личии задач работы на разных этапах терапевтического про­цесса. Понятно, например, что на первом этапе поведение терапевта должно быть максимально комфортным для кли­ента — однако все же не до той степени, чтобы тот полно­стью расслабился: мы же с вами помним, что для эффектив­ной работы необходим определенный тонус клиента. Зато, скажем, на четвертом этапе — этапе дезинтеграции — вза­имодействие по определению перестает быть безопасным для клиента. Соответственно меняется и поведение тера­певта — ведь оно становится препятствием для клиента в том, чтобы использовать в своем поведении привычные неконструктивные паттерны.

Вторая — и тоже очевидная — закономерность состоит в том, чтобы стиль поведения терапевта точно соответство­вал бы позиции (например, поддерживающей или прово-

ч* 291

кативной), выбранной в данный конкретный момент тера­певтом.

Для телесно-ориентированного психотерапевта плас­тичность поведения обозначает еще и очень точный и тон­кий контакт с собственным телом. Особую значимость это приобретает в моменты непосредственного телесного вза­имодействия с клиентом. В таких ситуациях бессмысленна и даже вредна любая имитация, поскольку она является для клиента небезопасной. Ведь при работе с телом само тело терапевта является инструментом психотерапевтического воздействия — в качестве и реагирующего на любые теле­сные проявления клиента отражения, и средства побуж­дающего воздействия, и некоего образца (в тех случаях, когда терапевт показывает клиенту способ выполнения какого-либо конкретного упражнения). Телесно-ориенти­рованному психотерапевту необходимо обладать и своего рода актерскими умениями — для тех ситуаций, когда не­обходимо попытаться продемонстрировать клиенту его спо­соб совершения каких-либо действий. А если вспомнить, что многие упражнения клиенту бывает весьма непросто выполнить из-за страха быть смешным (это могут быть и упражнения, связанные с голосом, и всякого рода имита­ционные действия), то способность самого терапевта про­делать все предлагаемое клиенту оказывается просто ка­тегорически необходимой. А поскольку уже говорилось о том, что имитация собственной телесной свободы терапев­том никакого позитивного смысла решительно не имеет, то становится понятно, что речь идет об очень высокой степе­ни собственной проработанности терапевта.