1710 Г. И что тогда ему было примерно 45 лет. Поскольку через полвека

Сен-Жермен выглядел не старше 45-50 лет, возможно, отсюда и возникла молва о

его бессмертии. Стоит лишь добавить, что самой мадам де Жержи, конечно, не

удалось так хорошо сохраниться: ей было уже больше 80 лет, и на память

старой дамы вряд ли можно было очень полагаться. Между прочим, на это

иронически обратил внимание и сам Сен-Жермен, когда его стали расспрашивать

по поводу утверждений мадам де Жержи. Однако у загадочного графа была одна

особенность - ему всегда удавалось таким образом отрицать связи со

сверхъестественными силами, что его собеседники, напротив, окончательно

убеждались в обоснованности ходивших на сей счет слухов.

А слухи нарастали, как снежный ком. В Париже в начале 60-х годов

появился "двойник" Сен-Жермена. Это был повеса и ловкий самозванец,

известный и под фамилией лорда Гоуэра. Свой псевдоним он приобрел во время

Семилетней войны, когда, будучи французским шпионом, выдавал себя за

чистокровного британца и посылал донесения о состоянии английской армии.

Мнимый Сен-Жермен, имя которого принял столь же мнимый "лорд Гоуэр",

небрежно разъяснял, например, что ему случалось присутствовать на Вселенском

церковном соборе в Никее, состоявшемся в IV в.

"Настоящий" Сен-Жермен действовал более осторожно, рассказывая в

деталях о многих исторических событиях отдаленных эпох. У его собеседников

возникала мысль, что эти детали могли быть известны только очевидцу.

Блестящее знание многих языков помогало Сен-Жермену придавать правдоподобие

этому "подтексту" своих рассказов. Не выучил ли он эти языки во время одного

из своих прежних "перевоплощений"? - задавали себе вопрос его знакомые.

Иногда Сен-Жермен очень обдуманно "проговаривался".

Однажды, когда разговор зашел о Христе, Сен-Жермен заметил мимоходом:

- Я был с ним близко знаком. Это был лучший человек в мире, но

неосмотрительный и романтически настроенный. Я часто предсказывал ему, что

он плохо кончит.

Подлинный Сен-Жермен, появившийся в Париже около 1757 г., успел стать

предметом всеобщего любопытства. Даже вечно одолеваемый скукой Людовик XV

был заинтересован, когда приезжий на его глазах одним движением руки

уничтожил трещину на бриллианте, что сразу повысило втрое стоимость этого

драгоценного камня. Чудотворца стали приглашать к королевскому столу,

создали небольшую лабораторию, где он показывал свои опыты королю. Правда,

речь шла не о "жизненном эликсире", а о предмете более прозаическом - новых

красках для французских тканей. Но и здесь Сен-Жермен умел не только придать

своим занятиям ореол таинственности, но и убедить короля, что он открывает

новые источники дохода для французской казны.

Влияние приезжего незнакомца стало настолько велико, что с ним начали

советоваться по государственным делам и ему удалось добиться смещения

некоторых сановников. Симпатии графа Сен-Жермена были явно на стороне

Пруссии, воевавшей с Францией. Он был сторонником антиавстрийской политики,

от которой отказалась Франция, выступая в союзе с Веной против Фридриха II.

Прорицания Сен-Жермена приобретали политический характер. Он предрекал, что

сокрушительные поражения, которые были нанесены русской армией войскам

Фридриха II, не приведут к поражению Пруссии. (Этого действительно не

произошло. После смерти Елизаветы Петровны вступивший на русский престол

Петр III, ярый поклонник прусского короля, поспешил заключить мир со своим

кумиром.) Скептически настроенные люди, в которых не было недостатка во

Франции, стали подозревать, что граф Сен-Жермен просто являлся агентом

Фридриха II. Это подозрение никогда не было доказано. Быть может, оно было и

несправедливым и граф отражал в своих высказываниях пропрусские взгляды

военного министра маршала Бель-Иля, с которым он был в то время тесно

связан. Такая линия не могла не вызвать столкновения с министром иностранных

дел Франции герцогом Шуазелем, который строил всю свою карьеру на политике

союза с Австрией.

Сен-Жермен сделался тайным агентом Людовика XV. Граф становился одним

из людей, осуществлявших личную дипломатию французского короля. В том же

году графа направляют с секретными поручениями в Гаагу. Он выражал

настроения той части французского правительства, которая была склонна

закончить войну, приведшую к крупным неудачам для Франции. К этой группе

принадлежали военный министр Бель-Иль и маркиза Помпадур. Действуя в обход

официальной французской дипломатии, возглавлявшейся герцогом Шуазелем,

активным поборником продолжения войны, Сен-Жермен должен был вести тайные

переговоры с английским послом в Гааге генералом Йорком. Другим французским

агентом, посланным в это время в Гаагу, был известный международный

авантюрист Казанова. Ранее, в 1757 г., французский министр-кардинал Франсуа

де Берни послал Казанову в Дюнкерк, который по Утрехтскому миру англичане

могли использовать как гавань для военных кораблей. В Дюнкерке Казанова,

представившись офицером венецианского флота, познакомился со многими

британскими, моряками и выведал у них всю нужную Берни информацию об

английской эскадре. В 1759 г. он встретился в Гааге с Сен-Жерменом. Оба они

выполняли тайные поручения, неизвестно точно, какие именно (формально речь

шла о голландском займе Франции). Венецианец рассказывал, что проживал с

Сен-Жерменом в отеле "Принц Оранский". Казанова постарался очернить

Сен-Жермена как опасного конкурента в глазах французского посла в Гааге

д'Афри. Посол, вероятно, способствовал неудаче тайных переговоров

Сен-Жермена с английскими и прусскими представителями. Однако наибольший

вред нанес Сен-Жермен себе сам. Ему еще удавалось создавать ореол

загадочности вокруг собственной персоны, но сохранять в секрете порученное

дело оказалось выше его сил. Граф явно вел свою опасную дипломатическую и

разведывательную работу как авантюрист. Секретный агент с готовностью

рассказывал всем о предпринятых им действиях, чтобы повысить мнение

окружающих о своем влиянии и талантах. Кроме того, как передает саксонский

представитель в Гааге Каудербах, Сен-Жермен распространялся также на тему о

слабости французского короля и пороках версальского двора.

Французский посол д'Афри некоторое время колебался - зависть боролась с

робким почтением к сверхъестественным силам, которыми повелевал Сен-Жермен и

с которыми побаивался связываться осторожный французский дипломат. Однако в

конце концов он послал подробные и крайне враждебные Сен-Жермену сведения в

Париж своему начальству - герцогу Шуазелю. Тот действовал быстро. Шуазелю

удалось упросить маркизу Помпадур показать ему донесения, посылавшиеся ей

Сен-Жерменом. На заседании министров, на котором присутствовал король,

Шуазель продемонстрировал эти документы. Людовик XV и другие министры,

посвященные в тайну, поспешили отречься от Сен-Жермена. После этого Шуазель

послал д'Афри инструкцию, чтобы тот вызвал Сен-Жермена и объявил ему

повеление не вмешиваться более в политику под угрозой тюрьмы. Более того,

Шуазель попробовал даже добиться выдачи графа голландскими властями и

препровождения его во Францию. Незадачливого ясновидца спас один его

влиятельный поклонник, предупредивший об опасности и убедивший его бежать в

Англию. Однако английские власти решили не допускать пребывания в стране

уволенного агента, который мог осложнить их переговоры с Шуазелем. Из Англии

Сен-Жермен перебрался в Германию.

В своих мемуарах Казанова утверждает, что вновь встретил Сен-Жермена в

Париже в мае 1761 г., прогуливавшегося с маркизом д'Юрфе. Казанова считал,

что до этого Сен-Жермен выполнял в Лондоне задания Шуазеля, точнее говоря,

был французским контрразведчиком, действовавшим на вражеской территории. С

этим перекликаются сведения еще одного мемуариста, ссылающегося на того же

маркиза д'Юрфе. Тот якобы рассказал Шуазелю о присутствии Сен-Жермена в

Париже и получил неожиданный ответ: "Я не удивляюсь этому, так как он провел

ночь в моем кабинете". Однако другие бесспорные факты делают

малоправдоподобной эту версию.

В последующие годы Сен-Жермен бывал при различных дворах Европы, всюду

предлагая свои мнимые и действительные секреты. Не владея ни "эликсиром

жизни", ни "философским камнем", ни умением превращать неблагородные металлы

в золото, он, кажется, действительно знал рецепты нескольких важных

химических красителей, которые и пытался применять в производстве тканей.

Умер Сен-Жермен в Германии, в Экернферде, 27 февраля 1784 г. и

похоронен 2 марта, о чем были сделаны соответствующие записи в

церковноприходской книге. Таким образом, место и дата смерти Сен-Жермена

зафиксированы совершенно точно - в отличие от места и даты рождения. Но его

мистически настроенные последователи продолжали распространять легенды о

таинственном графе, наделенном многими талантами и знаниями, обладателе

секрета бессмертия.

Фигаро в Лондоне

Первоначально прибытие в Лондон французского дворянина шевалье де

Ронака не привлекло особого внимания - мало ли иностранцев ежедневно

приезжало в многолюдную английскую столицу. Однако те из французских

эмигрантов, находившихся в Лондоне, к которым этот приезд имел

непосредственное отношение, без труда узнали все нужное о человеке с никому

ничего не говорившей фамилией Ронак.

Надо сказать, что и сам прибывший не очень стремился сохранять

инкогнито, иначе он не выступал бы под прозрачным псевдонимом, который легко

расшифровывался как анаграмма слова "Карон". Это была фамилия Пьера Огюстена

Карона, добавившего к ней аристократически звучавшее "де Бомарше". Человек,

которому предстояло обессмертить свое имя созданием "Севильского цирюльника"

и "Женитьбы Фигаро", успел прожить к этому времени бурную, полную

приключений жизнь, послужившую во многом материалом для создания образа

главного героя знаменитых комедий.

Бомарше родился в 1732 г., был сыном зажиточного часовщика. Искусство,

унаследованное от отца, вместе с приобретенным искусством интриги помогло

молодому буржуа втереться в придворные круги, быть представленным мадам

Помпадур. Недурной собой, ловкий, смелый, острый на язык, Бомарше к тому же

умел мастерить миниатюрные часики, которые не меньше, чем бриллианты,

украшали кольцо на руке знатной красавицы, или наигрывать модную музыкальную

безделушку на арфе, флейте или скрипке. У Бомарше возник конфликт с

парижским парламентом - бюрократическим судебным учреждением того времени.

Его блестящие "Мемуары", разоблачившие порядки в парламенте, снискали

Бомарше громкую известность. Но автор "Мемуаров" не был сознательным борцом

против абсолютизма. Он совмещал политические интриги с любовными

приключениями, литературную деятельность, столь способствовавшую

идеологической подготовке революции, с умением завоевать доверие и

престарелого Людовика XV, и наследовавшего ему Людовика XVI, и, что не менее

важно, их министров - от недоверчивого де Бролье до подозрительного

Верженна.

И, конечно, Бомарше с удовольствием воспользовался представившимся

случаем услужить Людовику XV, который за это решил бы в его пользу

затянувшуюся тяжбу с парламентом. А "деликатное" поручение, которое принял

на себя Бомарше, было вполне в духе многих других предприятий,

осуществлявшихся личной дипломатией и разведкой короля.

В Лондоне в это время жил некто Тевено де Моранд, француз по

национальности, мошенник и вымогатель по профессии. За ним числилось немало

историй чисто уголовного характера, но любимым делом Моранда был шантаж.

Конечно, это было дело беспокойное (один из невольных "клиентов" Моранда,

например, жестоко отколотил его прямо на улице), но, как оказалось

впоследствии, довольно прибыльное.

Моранд собирал компрометирующие сведения о разных людях и заставлял

дорого платить за свое молчание. Перебравшись в безопасный Лондон, он быстро

использовал возможности существовавшей тогда там свободы печати (надо

сказать, весьма ограниченной, когда речь шла об обсуждении серьезных

политических вопросов). Теперь шантажируемым Моранд угрожал появлением уже

печатных разоблачений. В число их Моранд решил включить и Людовика XV.

Влияние над королем захватила в это время очередная любовница - мадам

Дюбарри. И ей, и Людовику, конечно, мало улыбалось увидеть изданной книгу

под броским названием "Тайные мемуары публичной женщины". Следовало

опасаться, что в ней будет приведено немало скабрезных эпизодов из весьма

красочного прошлого новой фаворитки. Самыми невинными из них могли быть

изложенные во всех подробностях срамные рассказы о том, как архиепископ

Реймсский и канцлер Мопу исполняли обязанности камеристок Дюбарри...

Сначала версальский двор решил действовать испытанным методом. В Лондон

был откомандирован отряд переодетых полицейских. Они должны были под

предлогом увеселительной поездки заманить или просто силой затащить Моранда

на корабль, который доставил бы шантажиста во Францию, а там он был бы

помещен за решетку одной из многочисленных французских тюрем. Но нашла коса

на камень. Полицейские шпики вскоре убедились в этом буквально на своих

боках. Не на того напали, решил опытный мошенник... и любезно пригласил

незадачливых шпионов к себе на квартиру. Сначала Моранд, между прочим,

выиграл у них немалую толику казенных денег, а потом поднял отчаянный крик.

Сбежались люди, и Моранд без труда натравил лондонскую толпу на агентов

"версальского деспота". Агентов едва не линчевали и в виде предостережения

бросили в Темзу. Случай этот получил широкую огласку и вызвал большое

возбуждение. После этого нечего было и думать о насильственном увозе

Моранда. Французские полицейские чины грустили и терялись в догадках, что

делать. Бомарше считал, что после изобретения денежных знаков эти

размышления по крайней мере излишни.

Правда, когда он приехал в Лондон, Моранд некоторое время отказывался

встретиться с шевалье де Ронаком. "Разве это не повторение попытки

вероломного похищения или убийства?" - вопрошал набивавший себе цену

вымогатель. В конце концов встреча состоялась. Моранд не скрыл от шевалье де

Ронака, что "Тайные мемуары" должны вот-вот выйти из печати. Впрочем,

Бомарше удалось уговорить шантажиста задержать их выход в свет до тех пор,

пока тайный посланец Людовика не съездит в Версаль за новыми инструкциями.

Тот принял к сведению разъяснения памфлетиста, что он, Моранд, кроме всего

прочего, нуждается в возмещении убытков за ущерб, который претерпел от

попытки его похитить. Неясно, требовал ли Моранд еще и оплаты тех усилий,

которые ему пришлось затратить, чтобы обыграть в карты и выудить деньги у

полицейских. Однако положительно известно, что вернувшийся из Парижа Бомарше

передал мошеннику 32 тыс. ливров и обязательство французского правительства

выплачивать Моранду пожизненную пенсию - 4 тыс. ливров в год. Заботливый

издатель "Тайных мемуаров" добился включения в это обязательство пункта,

гарантирующего его жене после смерти Моранда продолжение выплаты пенсии в

половинном размере. Один приятель Моранда (о нем пойдет речь в следующей

главе) иронически упрекал своего дружка, что тот позволил провести себя, не

воспользовавшись прекрасной возможностью обеспечить государственными

пенсиями своих незаконных детей, а также собак и кошек в его доме.

Как бы то ни было, весь тираж "Тайных мемуаров" был торжественно сожжен

в присутствии Бомарше и других французских представителей. У Бомарше даже

возникла мысль превратить вполне удовлетворенного теперь Моранда (за особую

плату, конечно) в шпиона, наблюдающего за французскими эмигрантами, чтобы

избежать появления новых острых и опасных "пасквилей" против французского

короля.

Министр иностранных дел Эгийон, завидовавший успеху Бомарше,

потребовал, чтобы тот похитил Моранда, теперь ставшего французским шпионом в

Англии. С трудом Бомарше сумел добиться от короля отмены этого нелепого

приказа. Однако когда посланец Людовика вернулся в Лондон, он натолкнулся на

стену недоверия памфлетиста - тот получил анонимные письма, написанные, как

выяснилось, по приказу Эгийона, в которых сообщалось, что шевалье де Ронак

собирается насильственно увезти его во Францию. Бомарше пришлось снова

мчаться в Версаль и везти оттуда убедительные доказательства благоволения

короля к Моранду.

Опьяненный успехами, Бомарше вернулся в Париж, но сообщить о них было

уже некому: Людовик XV скоропостижно скончался, а Дюбарри лишилась всякого

влияния при дворе. "Какая разница между мной и Вами! - жаловался Бомарше в

письме своему новому знакомцу Тевено де Моранду в Лондон. - Вы без труда

заработали 100 тыс. франков, а я, проехавший за шесть недель 780 миль и

истративший 500 гиней, не знаю даже, возместят ли мне мои дорожные расходы.

И к тому же Ваша книга через неделю потеряла бы какое-либо значение!" Но

Моранд через год после смерти короля все же издал проданные им "Тайные

мемуары публичной женщины", но под другим названием.

Впрочем, автор "Фигаро" не терялся и в более тяжелых ситуациях. Король

умер, да здравствует король! Нет Людовика XV, но есть Людовик XVI, который

также будет озабочен потоком памфлетов против его жены Марии-Антуанетты.

(Моранд, отвечая добром на добро, прислал из Лондона Бомарше полный каталог

этих сочинений.) Бомарше не только получает новое задание, но и добивается

личного письма Людовика XVI, уполномочивающего его на выполнение "секретных

поручений" в Англии и Голландии.

Началась еще одна серия приключений Бомарше в Лондоне: шевалье де Ронак

усердно разыскивал и умиротворял "пасквилянтов". Автор одного из памфлетов

книготорговец Уильям Аткинсон согласился за сходную цену уничтожить весь

тираж, в том числе и ту его часть, которая еще ранее была переправлена им в

Голландию. После сожжения находившихся в Лондоне книг Бомарше со своим

контрагентом отправился для верности в Голландию, чтобы самому

присутствовать на заключительном аутодафе. Но это было лишь начало -

Аткинсон вместе с одним утаенным экземпляром уехал в Нюрнберг. Бомарше

бросился в погоню, настиг беглеца и отобрал книгу, но сам подвергся в лесу

нападению разбойников и едва спасся, получив несколько тяжелых ранений.

Превозмогая отчаянную боль, Бомарше добрался до Вены и просил у императрицы

Марии-Терезы (матери Марии-Антуанетты) арестовать вероломного книгопродавца,

скрывавшегося в ее владениях. Канцлер Кауниц, к которому Мария-Антуанетта

обратилась за советом, нашел эти и другие рассказы Бомарше более чем

странными. На другой день он был арестован. В ходе следствия выявилось, что

и Аткинсон, и разбойники являлись лишь плодом пылкой фантазии шевалье де

Ронака, а страшные раны оказались царапинами, которые он сам нанес себе для

придания достоверности своим вымыслам. После месячного заключения Бомарше

освободили, и он успел приехать в Париж как раз к началу репетиций

"Севильского цирюльника", представление которого состоялось в феврале 1775

г.

Бомарше снова оказался в фаворе и в гуще придворных и дипломатических

интриг. Позднее, как бы подытоживая свой опыт в качестве тайного агента

версальского двора, Бомарше в "Женитьбе Фигаро" вкладывает в уста главного

героя красочную характеристику тогдашней секретной дипломатии:

"Прикидываться, что не знаешь того, что известно всем, и что тебе

известно то, что никто не знает; прикидываться, что слышишь то, что никому

не понятно, и не прислушиваться к тому, что слышно всем; главное,

прикидываться, что ты можешь превзойти самого себя; часто делать великую

тайну из того, что никакой тайны не составляет; запираться у себя в кабинете

для того, чтобы очинить перья, и казаться глубокомысленным, когда в голове у

тебя, что называется, ветер гуляет; худо ли, хорошо ли разыгрывать персону,

плодить наушников и прикармливать изменников, растапливать сургучные печати,

перехватывать письма и стараться важностью цели оправдать убожество средств"

(акт II, явл. V). Даже присутствовавшие на премьере дипломаты не отрицали

точности этой оценки их методов и искусства.

Подложное завещание Петра Великого

Весна 1812 г. Наполеон I стягивает свои войска к Неману, готовясь к

вторжению в Россию. И как раз в эти месяцы в Париже выходит в свет пухлый

труд "О возрастании русского могущества с самого его начала и до XIX

столетия". Этот том в 500 страниц был написан, как указывается в заголовке,

историком Лезюром, состоявшим на службе во французском министерстве

иностранных дел. Французское правительство приложило особые усилия к

распространению этой книги. А когда зимой того же года разгромленная русским

народом и войсками наполеоновская великая армия бежала из пределов России,

солдаты Кутузова обнаружили в захваченных неприятельских штабах сотни

экземпляров того же объемистого сочинения. Современники прямо указывали, что

книга Лезюра была издана по личному распоряжению Наполеона, который пытался,

используя ссылки на "русскую угрозу", оправдать свое вторжение в Россию.

В книге Лезюра, между прочим, сообщалось: "Уверяют, что в домашнем

архиве русских императоров хранятся секретные записки, писанные

собственноручно Петром I, где со всей откровенностью сообщаются планы этого

государя, на которые он обращал внимание своих современников и которым его

преемники следовали, можно сказать, почти с религиозной настойчивостью. Вот

сущность этих планов". И далее излагается совершенно фантастическая

программа русского завоевания всей Европы и Азии.

В книге Лезюра содержался лишь пересказ этих заметок, получивших

название "Завещание Петра Великого". Но впоследствии во Франции был

опубликован и полный текст "Завещания". С тех пор на протяжении многих

десятилетий он неизменно использовался дипломатией и публицистикой тех

европейских держав, которые находились во враждебных отношениях с Россией. И

в 1941 г., когда гитлеровцы совершили вероломное нападение на Советский

Союз, германское министерство пропаганды по указанию Геббельса вспомнило об

этом "Завещании". Не оставалось оно без употребления и в послевоенные годы.

Немало поборников "холодной войны" по обе стороны Атлантического океана

спекулировали все на том же "Завещании", уверяя, что большевики продолжают

начертанную в нем программу.

Бросается при этом в глаза одно любопытное обстоятельство.

Многочисленные западные пропагандисты, оперировавшие "Завещанием", с редким

единодушием старались забыть о том, как оно появилось на свет.

А между тем история его появления связана с одним очень любопытным

эпизодом тайной войны в XVIII в.

...Стояло лето 1755 г. По пыльным дорогам Пруссии, а потом через Польшу

и побережья Балтийского моря ехала карета, в которой находились, не считая

прислуги, двое путешественников. Точнее, пассажир и пассажирка, так как

пожилого мужчину, явно чужеземца, сопровождала молодая девушка, его

племянница, к которой он относился со всеми внешними знаками внимания и

заботы. Путником был шотландский дворянин Дуглас-Макензи, якобит, хотя

приверженность изгнанному дому Стюартов давно уже вышла из моды. Быть может,

якобитство Дугласа поддерживала ненависть к англичанам, которую он не очень

скрывал. Впрочем, шотландец не раз во всеуслышание говорил, что отошел от

политики и отдался своему любимому занятию - геологии. И действительно,

проезжая через чешские земли, Дуглас особенно интересовался тамошними копями

и даже сделал большой крюк, чтобы заехать в Саксонию и осмотреть некоторые

пользовавшиеся широкой известностью рудники.

До поры до времени вряд ли кто-нибудь догадывался, что все это было

лишь маскировкой и что якобит вместе со своей спутницей едет выполнять

задание Людовика XV, осуществляя "секрет короля". Под этим названием

скрывалась секретная дипломатия Людовика, иногда полностью противоречившая

официальной дипломатии версальского двора.

"Секрет короля" можно с полным правом назвать и его разведкой.

(Агентами "секрета короля" были и Сен-Жермен, и Бомарше во время уже

знакомых читателю событий.) Может быть, вернее было бы сказать, что Людовик