18 Мая 1593 г. Был издан приказ об аресте Марло, 20 мая того же года в

бумагах появилась запись, что Марло предстал перед лордами - членами Тайного

совета. Ему было предписано ежедневно являться в помещение Совета до того

времени, пока он не получит другого приказания. Сравнительно с наказаниями,

постигшими его обвинителей, Марло отделался пока столь легко, что возникает

вопрос: не было ли ему просто-напросто предписано ежедневно посещать Тайный

совет впредь до получения нового секретного задания? Между прочим, если бы

Марло должен был соблюдать это решение, он никак не мог утром 30 мая

оказаться в Дептфорде и проводить время в обществе Фризера, Скирса и Пули,

которые все трое были явно или неявно агентами секретной службы. В этой

связи то обстоятельство, что убийство произошло в месте, где его

расследование должен был вести королевский следователь, а присяжными могли

быть, вполне возможно, люди из находившегося неподалеку, в одной-двух милях,

имения Томаса Уолсингема, должно привлечь особое внимание.

В описании убийства Марло, по мнению Уинчкомбов, имеется немало

неясностей и темных мест. Особо настораживает, что все участники драмы как

будто демонстративно прогуливались в саду, тогда как убийство было совершено

в комнате, роковой удар был нанесен в лицо, что затрудняло опознание. Мог ли

это быть заговор с целью убийства поэта? По мнению Уинчкомбов, это

маловероятно. У Тайного совета, если бы он хотел отделаться от Марло, были

для этого куда более надежные средства, как показывает судьба Кида и Бейнса.

К тому же Марло быстро бы разгадал ловушку. Куда вероятнее, что он был

участником представления и что взамен Марло следствию был представлен труп

какого-то другого убитого человека. Можно предположить, что Марло и в 1587

г., и после 1593 г. выполнял важную тайную миссию при дворе шотландского

короля Якова, наследника английского престола. По мнению Уинчкомбов,

трактаты, которые сочинял Яков, были написаны не без помощи Марло.

Драматург, вероятно, участвовал в восстании Эссекса. Не ограничиваясь этим,

авторы высказывают и еще целый ряд подобных же догадок, основанием для

которых является весьма вольное истолкование отдельных мест из произведений

Марло, Шекспира и других современных им сочинений. В результате к числу

авторов шекспировских пьес Уинчкомбами присоединены графиня Пемброк и еще

один "соискатель" - церковный деятель, позднее епископ Джон Уильямс.

Каковы же основания для выдвижения его прав на шекспировский трон?

Уильяме был близким другом графа Саутгемптона, которому посвящены поэмы

Шекспира, участвовал в сочинении кембриджскими студентами пьесы "Возвращение

с Парнаса", в которой упоминался Шекспир. Будущий епископ, как и Марло, был

знакомым графини Пемброк, портреты Шекспира, "возможно", срисованы с

портретов Джона Уильямса, сей почтенный служитель церкви незадолго до

опубликования собрания сочинений Шекспира установил дружеские связи с Беном

Джонсоном, написавшим, как известно, предисловие к этому изданию. Герб

Уильямса имеет "гротесковое подобие" стратфордскому памятнику. Почерк так

называемой "Нортумберлендской рукописи", которую бэконианцы считают

доказательством, что Шекспир - Бэкон, оказывается напоминает почерк

Уильямса. Наконец, известно, что бумаги Уильямса сгорели при пожаре в

Вестминстерском аббатстве в 1695 г. - это ли не свидетельство, что он

передал их на хранение для опубликования, видимо, через полвека после своей

смерти (Уильямс умер в 1650 г.). Некоторые портреты Шекспира, оказывается,

рисовались и с ....графиней Пемброк, надевшей парик с плешью и привязавшей

бороду! Авторы приводят и много других аналогичных предположений и

"доказательств", но пора остановиться, тем более что уже трудно разобрать,

утверждают ли все это Уинчкомбы всерьез или просто потешаются над

легковерием своих читателей.

Полемика не прекращается. Кстати, сторонники кандидатуры семейства

Пемброков приводят порой и аргументы, звучащие не столь анекдотично, как

приведенные выше. Так, один из них, Д. Митчел, ссылается на знаменитую

характеристику Джонсоном Шекспира как "нежного лебедя Эвона". В этом видят

прямое отождествление Шекспира-драматурга и Шекспира из Стратфорда-на-Эвоне.

А может быть, Джонсон, чтобы скрыть истину, прибегнул к двусмысленному

иносказанию, ведь не исключено, что речь идет об Эвоне, протекающем в

графстве Уилтшир, мимо Уилтона, резиденции Пемброков? Или, как всем

известно, Джонсон упрекал Шекспира, что тот "не вымарывал ни строки".

Джонсон считал необходимой такую правку. Так всегда было принято понимать

это замечание. А быть может, догадываются ныне антистратфордианцы, это намек

на то, что, мол, никто не видел актера Шекспира пишущим или что он попросту

снимал копии с чужого текста.

Процитируем, однако, более полно отрывок из Джонсона, о котором идет

речь. "Помню, актеры часто упоминали как о чем-то делающем честь Шекспиру,

что в своих писаниях (что бы он ни сочинял) он никогда не вымарывал ни

строчки. На это я ответил, что лучше бы он вымарал тысячу строк; они сочли

мои слова недоброжелательными. Я бы не стал сообщать об этом потомству, если

бы не невежество тех, кто изобрел для похвал своему другу то, что является

его наибольшим недостатком...", и т. д. Где же здесь намек на то, что

Шекспир ничего не писал или только переписывал работы других?

Кардинал и "серый кардинал"

Правление Ришелье сыграло не меньшую роль в истории тайной войны, чем в

истории Франции и всей Западной Европы.

В течение почти 20 лет - с 1624 г. и до самой смерти в 1642 г. -

кардинал Ришелье был главой правительства при ничтожном Людовике XIII. Чтобы

не быть низвергнутым с высот могущества, Ришелье пришлось не только

научиться играть на слабостях и капризах непостоянного, подверженного

посторонним влияниям Людовика XIII, но и быть все время в курсе

непрекращавшихся дворцовых интриг. В них принимали активное участие мать,

жена и брат короля, а также другие принцы крови, не говоря уж о влиятельных

вельможах. Противники кардинала пытались противодействовать усилению

королевского абсолютизма, полному подчинению знати верховной власти монарха,

чего настойчиво добивался Ришелье, опираясь на поддержку большинства

дворянства и буржуазии.

Им была нужна твердая власть для подавления крестьянских и городских

восстаний.

В своем сопротивлении Ришелье его противники почти неизменно прибегали

к излюбленному средству - к сговору с Габсбургами, против которых, продолжая

линию Генриха IV, вел упорную борьбу кардинал. Поэтому разведка Ришелье

должна была решать многосторонние, хотя и тесно переплетавшиеся задачи:

выслеживать противников кардинала при дворе, обнаруживать их связи с

Испанией и Габсбургами и, наконец, прямо обслуживать внешнюю политику,

включавшую, в частности, мобилизацию протестантского короля Швеции Густава

Адольфа и протестантских немецких князей против императора. Легко понять,

почему в таких условиях Ришелье предпочитал придать разведывательной службе

частный характер, оплачивая своих лазутчиков из собственного кармана,

который, впрочем, после этого быстро пополнялся за счет казны.

Ришелье не верил даже своим личным секретарям. Когда они переписывали

важные бумаги, кардинал сам смотрел за их работой: он хотел убедиться, что

при этом не будут сняты дополнительные копии с секретных документов. К числу

тех немногих, кто неизменно пользовался неограниченным доверием Ришелье, был

глава его секретной службы монах капуцинского ордена Жозеф дю Трембле

("серый кардинал", как его иронически именовали враги).

По утрам Ришелье регулярно приносили перехваченную корреспонденцию,

докладывали о происшествиях при дворе, о разговорах заключенных,

подслушанных тюремщиками. Буквально каждый день Ришелье с отцом Жозефом

обсуждали полученную шпионскую информацию, составляли указания своим

разведчикам. Отец Жозеф завербовал много монахов своего ордена. Несколько

шпионов-капуцинов обосновались в Лондоне, формально находясь в свите жены

английского короля Карла I Генриетты-Марии, француженки по рождению. Среди

капуцинов отец Жозеф отобрал себе и четырех помощников, составлявших штаб

его разведывательной организации. На службе у кардинала состоял Антуан

Россиньоль, которого считают основателем современной криптографии. Еще в

молодости он обратил на себя внимание тем, что сумел прочесть зашифрованное

письмо гугенотов города Бельмона, стойко выдерживавших осаду королевской

армии. В этой перехваченной депеше осажденные уведомляли, что у них нет

амуниции и, если не прибудет подмога, они должны будут вскоре сдаться.

Командующий королевскими войсками вернул горожанам расшифрованное письмо, и

те, убедившись, что оно прочитано, неожиданно 30 апреля 1628 г. сложили

оружие.

Ришелье, узнав о способностях Россиньоля, приблизил его к себе. При

осаде гугенотской твердыни - гавани Ла-Рошель - Россиньолю удалось

расшифровать депешу о том, что жители голодают и, если не получат помощи от

англичан, не смогут продолжать сопротивление. Поселившегося под Парижем, в

местечке Жювиси, шифровальщика удостаивал своим посещением сам Людовик XIII.

Россиньоль не только раскрывал шифры, но и составлял ложные депеши,

побуждавшие к сдаче неприятельских крепостей. Ходили, впрочем, слухи, что

Ришелье сознательно преувеличивал возможности своего специалиста по кодам,

чтобы обескуражить заговорщиков. Однако в том, что Россиньоль действительно

был виртуозом своего дела, убеждают, помимо прочего, и переписка кардинала,

и щедрые королевские дары ему. Он оставался в большой милости и при Людовике

XIV. В 1672 г. ему было подарено 150 тыс. ливров, а в последние годы жизни

(он умер в 1682 г.) Россиньоль получал ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров.

Секретная служба Ришелье обеспечивала его из всех стран Европы

информацией, имевшей нередко первостепенное значение. Приходится удивляться,

каким образом при тогдашних средствах связи в Париж вовремя доставлялись

сведения, которые стремились сохранить в тайне правительства, вообще не

поддерживавшие ни дипломатических, ни иных отношений с Францией. Примером

может послужить полученное Ришелье заблаговременно известие о принятом в

1628 г. решении московского правительства возобновить войну против Польши.

Своевременная осведомленность об этом позволила французским дипломатам

значительно ускорить заключение в 1629 г. Альтмаркского перемирия между

Швецией и Польшей, что дало возможность шведскому королю Густаву Адольфу

начать успешную войну против германского императора (императорский престол

занимали представители австрийской ветви династии Габсбургов). Это же, в

свою очередь, соответствовало главной внешнеполитической цели Ришелье -

созданию мощной коалиции против по-прежнему претендовавших на европейскую

гегемонию испанских и австрийских Габсбургов.

Можно лишь догадываться, каким образом Ришелье получил секретную

информацию из Московского государства, с которым в течение предшествующих

полутора десятилетий у Франции вообще не было никаких связей. Правительство

царя Михаила Федоровича, надеясь привлечь Турцию к союзу против Польши,

сообщило о своих планах турецкому послу греку Ф. Кантакузину, который сразу

же после этого поспешил в Константинополь. А постоянный французский посол в

Константинополе граф Ф. Сези, являвшийся прежде всего агентом отца Жозефа,

сумел обзавестись осведомителями, которые передавали ему все, что было

известно правительству султана Мурада IV...

Еще в первые годы правления Ришелье против него был составлен заговор

во главе с братом короля Гастоном Орлеанским. В заговоре участвовали жена

Людовика Анна Австрийская, побочные братья короля принцы Вандом, маршал

Орнана и граф Шале. Заговорщики хотели похитить Людовика XIII и Ришелье, а в

случае неудачи - поднять вооруженное восстание, которому была обещана полная

поддержка в Вене и Мадриде.

В раскрытии заговора большую роль сыграл один из лучших разведчиков

отца Жозефа - Рошфор. Он, вероятно, многим известен по знаменитому роману

"Три мушкетера" Александра Дюма. Свои знания о Рошфоре Дюма почерпнул из его

любопытных "Воспоминаний", но они в действительности были написаны писателем

Сандра де Куртилем (который являлся также автором "Мемуаров" д'Артаньяна) и

полны выдумок. Рошфор был пажем в доме Ришелье. Его сначала долго

испытывали, а потом с целью проверки послали с шифрованным письмом в Англию.

Там Рошфора арестовали, но он успел спрятать письмо в седле, и оно не было

обнаружено. После этого он стал одним из наиболее доверенных агентов

кардинала, ему стали поручать важные дела.

Нарядившись капуцином и получив от отца Жозефа подробные инструкции,

как подобает вести себя монаху этою ордена, Рошфор отправился в Брюссель.

Чтобы сбить со следа шпионов враждебной партии, Рошфор говорил по-французски

с сильным валлонским акцентом и при случае не забывал упоминать о своей

ненависти к Франции. В Брюсселе мнимый монах сумел вкрасться в доверие к

маркизу Лекю, любовнику одной из заговорщиц, герцогини де Шеврез. Вскоре

Лекю уже передал услужливому монаху несколько писем для пересылки в Париж.

"Таким путем, - сказал Лекю, - вы окажете большую услугу Испании". Рошфор

для верности разыграл комедию, уверяя, что не имеет возможности проникнуть

во Францию, обманув шпионов кардинала, и уступил лишь тогда, когда Лекю

обещал достать ему разрешение на поездку от духовного начальства. На

полдороге Рошфора встретил курьер отца Жозефа, который быстро доставил

письма в Париж. Депеши оказались зашифрованными, но код был скоро раскрыт, и

Ришелье смог познакомиться с планами заговорщиков.

После прочтения письма были снова переданы Рошфору, который вручил их

адресату - некоему адвокату Лапьерру, жившему около улицы Мобер. За

Лапьерром была установлена постоянная слежка. Таким путем вскоре было

открыто, что подлинным адресатом был королевский придворный граф де Шале, в

отношении которого уже давно росли подозрения. Однако особенно важно было

то, что в письмах, доставленных Рошфором, обсуждался вопрос о желательности

смерти не только Ришелье, но и самого Людовика XIII. Это позволило потом

Ришелье разделаться с заговорщиками как с участниками покушения на священную

особу монарха Ришелье был склонен сразу арестовать и отправить на эшафот

графа Шале, но "серый кардинал" настоял на более изощренном методе действий.

Стали непрерывно следить за Шале, чтобы открыть остальных заговорщиков, А

Рошфор, получивший ответы на привезенные им письма, снова был послан в

Брюссель.

Шале был далек от мысли, что он опутан сетью агентов кардинала, и

спокойно отправил курьера к испанскому королю с предложением заключить

тайный договор, о котором уже велись переговоры с испанскими властями во

Фландрии. Испанский двор выразил полнейшую готовность удовлетворить все

просьбы заговорщиков. Однако на обратном пути из Мадрида курьер был

арестован, и Ришелье получил в свои руки доказательства того, что

заговорщики, помимо всего прочего, виновны в государственной измене. После

того как разведке кардинала удалось распутать все нити заговора, брат короля

Гастон Орлеанский, прирожденный предатель, с готовностью выдал своих

сообщников. Шале кончил жизнь на эшафоте.

Примерно к этому времени относится и знаменитый эпизод с брильянтовыми

подвесками королевы Анны Австрийской, составляющий стержень интриги в романе

"Три мушкетера" Александра Дюма. Впервые об этом случае рассказал

современник событий французский писатель Ларошфуко. В Анну Австрийскую был

влюблен герцог Бэкингем - фаворит двух английских королей - Якова I и Карла

I - и всесильный первый министр Англии. Если верить рассказу Ларошфуко, Анна

Австрийская подарила на память герцогу Бэкингему брильянтовое ожерелье,

которое было незадолго до того преподнесено ей королем. Кардинал, узнав об

этом от своих шпионов, решил воспользоваться случаем, чтобы нанести удар

опасному врагу - королеве. В романе Дюма Ришелье поручает коварной леди

Винтер срезать у Бэкингема на балу два брильянтовых подвеска и спешно

переслать их в Париж. После этого кардинал намекнул Людовику XIII, чтобы он

попросил королеву надеть ожерелье на ближайшем приеме. У Дюма д'Артаньян и

его храбрые друзья мушкетеры доставляют из Лондона, несмотря на тысячи

всевозможных препятствий, подстроенных агентами Ришелье, королеве в Париж ее

ожерелье с двумя спешно изготовленными новыми подвесками, которые невозможно

было отличить от украденных леди Винтер. Кардинал, заранее торжествовавший

победу, был посрамлен. В действительности роль леди Винтер сыграла супруга

английского посла в Париже графиня Люси Карлейль, любовница Бэкингема, если

только весь этот эпизод не является лишь передачей Ларошфуко слуха, который

ходил в придворной среде. (Впоследствии, в годы английской революции,

графиня Карлейль, которая являлась тогда фрейлиной королевы Генриетты-Марии

- жены Карла I, жившей в Париже, посылала шпионские донесения в Лондон

противникам короля.)

Активной участницей заговора против Ришелье была герцогиня де Шеврез,

тоже фигурирующая в "Трех мушкетерах" как таинственная белошвейка,

приятельница Арамиса.

Старшая дочь герцога де Рогана Мария в первом браке была замужем за

фаворитом Людовика XIII герцогом де Люинем. Рано овдовев, она сочеталась

вторым браком с герцогом де Шеврезом, полнейшим ничтожеством, который

целиком попал под власть своей умной волевой красавицы жены. Герцогиня де

Шеврез стала наперсницей Анны Австрийской в ее романе с Бэкингемом и в

интригах против Ришелье. Быстро возраставший список любовников герцогини

составлял значительную часть реестра участников различных заговоров против

министра-кардинала. К их числу относился и погибший на эшафоте граф Шале.

После неудачи этой конспирации госпожа де Шеврез перебралась в Лотарингию,

где ею увлекся правивший там герцог Карл IV, а оттуда распространила сеть

своих интриг и на Англию. Контакты с королем Карлом I и герцогом Бэкингемом

она поддерживала еще через одного из своих возлюбленных - герцога Монтегю.

Неосторожность этого англичанина и послужила для разведки Ришелье той нитью,

которая привела к раскрытию замыслов врагов кардинала. Монтегю был арестован

на лотарингской территории. Найденные при нем бумаги раскрыли все планы

заговорщиков.

Борьба против Ришелье не прекращалась.

Главой следующего заговора была мать Людовика XIII Мария Медичи, ранее

не выступавшая против министра, который в молодости был ее фаворитом и даже

был обязан ей своим возвышением. Воспользовавшись заболеванием короля, Мария

Медичи и ее сторонники стали упрашивать его, чтобы он не уезжал в

действующую армию в Савойе, как того требовал кардинал. Болезнь усилилась, и

Марии Медичи совместно с Анной Австрийской слезами и мольбами удалось

выманить у Людовика согласие расстаться с кардиналом. Королева-мать

торжествовала победу и грубо выгнала вон Ришелье, явившегося к ней на прием.

Толпы придворных лизоблюдов уже сочли своевременным перекочевать из передней

кардинала в прихожую королевы-матери. Но они слишком поторопились. Людовик