Военачальники и цари

Когда Тацит писал «Германию», у германцев были и монархические государства и республиканские; тех и других было много, но ни одну из этих форм нельзя было назвать преобладающей. Первоначально, и у германцев, как у греков, вероятно, каждое племя имело царя, власть которого была ограничена; и вероятно только впоследствии времени царское управдение было отменено у многих племен. По словам Тацита, германцы при выборе царя обращают главное внимание на знатность происхождения, а при выборе военачальника - на храбрость. Итак, не только военачальники, но и цари были выборные; разница состояла в том, что военачальника выбирали из всего сословия свободных людей, а царя из людей, принадлежащих к опредеденному кругу и, вероятно, из одного рода. Исторические факты показывают, что и военачальник обыкновенно выбирался из людей знатных, богатых, имеющих многочисленную, вооруженную свиту, что выбор производился собранием воинов, то есть всех свободных людей племени и что, будучи раз выбран, военачальник с довольно широкой властью распоряжался всеми общественными делами, сообразно обычаю и своим мыслям. Характер царской власти у германцев нам недостаточно известен. Но ясно то, что она не была наследственной. Яков Гримм говорит, что наследственность ничего не значила без утверждения народньм собранием, но что народ выбирал царя только из людей царского рода. У некоторых племен, вероятно, случалось, что выборный военачальник, прославившись победами, покорив другие племена, приобретал очень большое могущество и становился царем. У других племен, вероятно, случалось, что военачальниками были избираемы один за другим люди одного семейства, знаменитого своими подвигами, и что таким образом власть военачальника получала характер почти наследственный, становилась похожа на царскую. Но те германские правители, которых Тацит называет царями, были совершенно не то, чем стали германские цари в позднейшие времена. Тацит говорит, что их власть была ограничена. Очень может быть, что римляне, не всматриваясь пристально в государственные учреждения варваров, принимали военачальников за царей. Или они сами, быть может, давали титул царей князьям, дружным с ними; или, быть может, правитель племени действительно был царем, но только по отношению к другим племенам, подвластным тому племени, правителем которого был он. Как бы то ни было, но у тех германских племен, у которых были цари, получение царской власти зависело от выбора народа, и царь пользовался не столько самостоятельной властью, сколько уважением, какое доставлялось ему знатностью происхождения и священным характером жреческих и судейских обязанностей, соединенных с его саном. Мы видим, что он был охранитель общественного спокойствия; что он не мог предпринимать поход без согласия народа, что он заключал мир и вступал в союз с другими племенами тоже не иначе, как с согласия народного собрания. Только уже впоследствии, по завоевании римских областей германцами, явились у них военные цари; этими царями стали военачальники. Если были раньше того цари у германцев, то, без сомнения, были не только судьями, но и военачалыниками. Понятие о начальстве над войском так тесно соединено всегда у всех народов с понятием о царе, что даже те исследователи германской древности, которые стараются объяснять все известия о германской старине в демократическом смысле, не отрицают военного характера власти германских царей.

Потому нет необходимости принимать мнение Зибеля, что в первоначальные времена существовали у германцев только военачальники, что «сан царя произошел из власти военачальника» и что «почти во всех тех случаях, когда мы видим стремление военачальника сделаться царем, это происходит в подражание римскому монархическому устройству или при помощи римлян». Действительно, очень может быть, что те военные цари, которые латинские историки (Кассиодор, Иордан, Григорий Турский) называют происходившими от царских родов, как например Аларих, Теодорих, Хлодовех, были первоначально только князьями своих дружин иди старшинами округов (сотен) и возвысились до более самостоятельной и обширной власти только посредством службы римлянам; но ничего невозможного не имеет в себе предподожение, что и в более давние времена были у германцев племенные цари, что, независимо от римского влияния, военачальники успевали иногда приобретать очень большое и прочное могущество, становились царями.

ВОЙНА

По словам Тацита, сильным возбуждением храбрости у германцев был тот обычай, что воины образовали отряд не по случайному распределению людей, а по родству, по семействам, родам и округам. Итак родовой быт, на котором основывалось гражданское устройство германских племен, распределение их по общинам, сохранялся и на войне, участвовать в которой были обязаны все свободные люди, способные носить оружие. От обязанности быть воином освобождала только старость или болезненность. Под начальством выборных вождей, в сопровождении жреца, постановлявшего от имени бога войны приговоры о наказании преступников, германские воины шли в поход вооруженные довольно плохо: на голове у воина был шлем, сделанный из шкуры, содранной с головы хищного зверя; на левой руке был деревянный или плетеный из прутьев щит, не большой, раскрашенный; в правой руке была фрамея - короткое копье с тонким и не широким железным наконечником; этою фрамеею можно было и колоть и рубить, можно было и бросать ее, как дротик. Бились обыкновенно не издали, а подступая совершенно близко человек к человеку. Из военных хитростей германцы, по словам Тацита, часто употребляли ту, что обращались в притворное бегство и вдруг возобновляли нападение. Потерять щит было очень болыпим стыдом. Кто потерял щит, становился бесчестным человеком; его исключали от участия в народном собрании и в религиозных обрядах; многие из обесчестивших себя потерею щита лишали себя жизни. Когда войско выступало в поход, приносили знамена, на которых были фигуры, изображавшие животных;в мирное время они хранились в священных рощах.

Есть известия, что с войском шли женщины и дети; без сомнения, это были исключительные случаи; вероятно, бывало так, или когда поход был переселением целого племени, или когда не оставадось приюта, безопасного от врагов. В таких случаях, конечно, бывало то, что близость жен, их одобрительные восклицания, их жалобные крики возбуждали храбрость воинов, как говорит Тацит, и помогали победе; по словам Тацита, случалось. что женщины, говоря отступавшим мужьям о бедствиях, каким подвергнутся они в плену, останавливали бегущих, и битва возобновлялась. Перед сражением германцы становили телеги обоза кольцом плотно одна к другой; в этом подвижном укреплении оставляли они свои семейства; туда относили раненых; там происходил и последний отчаянный бой.

Идя в битву, германцы пели боевую песню под пронзительные звуки рогов; это был шум, похожий на рев моря, когда волны его в бурю бьются о скалы. Чтоб усилить звуки голоса, германцы держали щит перед ртом. По степени громкости пения они гадали об успехе битвы. Нападали они стремительно и, только благодаря превосходству своей тактики, римляне могли выдерживать беспорядочный, но горячий натиск германского войска, построенного клиньями; Цезарь дивился быстроте молодых людей, составлявших легкую пехоту германцев: они атаковали неприятеля вместе с конницей, бежали наравне с лошадьми, держась за их гривы. О хаттах Тацит говорит, что они одни из всех германцев знают правила военного искусства; другие племена думают лишь о сражениях, а хатты понимают важность дисциплины, укрепляют свой стан окопами, строят войско в правильный боевой порядок, знают, что победа еше больше зависит от искусства военачальников, чем от мужества воинов. Храбрейшие из хаттов носили на руке железное кольцо, будто оковы, от которых освобождали себя, только убив врага. «Многим из них» говорит Тацит, «так нравится зтот знак мужества, что они носят его даже сделавшись седыми стариками. Эти храбрецы, всегда становятся в переднем ряду, и вид их ужасен для неприятеля. У них нет ни домов, ни полей, никаких занятий; они живут у своих соплеменников, не заботясь и о чужом имуществе, как не заботятся приобресть свое; и ведут такую жизнь, пока ослабеют от старости, тогда уступают свое место молодым лю-дям».У племени арийцев был, по словам Тацита, странный обычай: они ходили в сражение с черными щитами в темные ночи, как войско вставших из гроба, и ужасали тем неприятеля; это известие походит на сказку.