17. Зарождение экономической географии, и начало её дифференциации в 17-18 вв. Основные научные школы в России и странах Западной Европы в конце 18, начале 19 века.

Сложность объекта исследования обусловила дифференциацию единой географии на ряд специализированных научных дисциплин, что даёт основание рассматривать современную географию как сложную систему наук, в которой выделяются естественные (физико-географические), общественные (социально-географические и экономико-географические) науки, прикладные географические науки и географические науки, носящие интегральный (пограничный) характер.

Физическая география включает комплексные науки о географической оболочке в целом: землеведение (общую физическую географию), ландшафтоведение (региональную физическую географию), палеогеографию (эволюционную географию). В процессе длительного развития географии сформировались частные науки о компонентах географической оболочки – геоморфология, геокриология, климатология и метеорология, гидрология (с подразделением на гидрологию суши, океанологию, лимнологию),гляциология, география почв, биогеография.

В социально-экономическую географию входят общие науки: социальная география и экономическая география, а также география мирового хозяйства, региональная социально-экономическая география, политическая география. Частные социально-географические науки: география промышленности, география сельского хозяйства, география транспорта, география населения, география сферы услуг. К интегральным географическим наукам относятся картография, страноведение, историческая география. Развитие системы географических наук привело к формированию прикладных географических наук и направлений – медицинской географии, рекреационной географии, военной географии и др. Они также выполняют связующие функции между географией и другими научными дисциплинами. Стремление выявить общегеографические закономерности в развитии всех или многих компонентов географической оболочки, смоделировать их привело к становлению теоретического направления в географии.

География как система наук сформировалась не сближением изолированно возникших географических наук, а путём автономного развития некогда единой географии и её расчленения на специализированные научные дисциплины – по компонентам, их сочетаниям, уровням исследования и степени обобщения, целевым установкам и практическим потребностям. Поэтому все частные географические науки, как бы далеко они ни разошлись друг от друга, сохранили общие черты географического подхода (территориальность, комплексность, конкретность, глобальность) и общий специфический язык науки – карту.

В ходе своего развития география не изолировалась от других научных дисциплин. Как наука мировоззренческая, она тесно связана с философией и историей; при изучении природных компонентов географической оболочки укреплялись связи географии с физикой, химией, геологией и биологией, а при исследовании социосферы — с экономикой, социологией, демографией и др. В свою очередь, география обогащает своей теорией и методологией смежные науки; наблюдается процесс географизации научного знания, выражающийся, в частности, в возникновении на стыках географии с другими науками таких динамично развивающихся научных направлений, как экология, демогеография, этническая география, районная планировка, региональная экономика.

Методика географических исследований – это сложная система, включающая: общенаучные подходы и методы (математические, исторический, экологический, моделирования, системный и др.); конкретно-научные подходы и методы (геохимические, геофизические, палеогеографические, технико-экономические, экономико-статистические, социологические и др.); рабочие приёмы и операции получения информации (балансовый метод; дистанционные методы, в т. ч. авиакосмические; лабораторные методы, напр. спорово-пыльцевой анализ, радиоуглеродный метод; анкетирование; выборочный метод и др.); методы эмпирического и теоретического обобщения информации (индикационный, оценочный, аналогов, классификации и др.); методы и приёмы хранения и обработки информации (на электронных носителях, перфокартах и др.).

Особая функция географии – получение, обобщение и распространение знаний о нашей планете и закономерностях её естественно-исторического развития, о странах, регионах, городах, местностях и населяющих их народах, об истории открытия и освоения мира, о познании его с помощью космических средств. Важным аспектом общечеловеческой культуры на протяжении веков были географические открытия, которые не прекращаются до сих пор. Географические и картографические знания служат непременным элементом общего образования; географию преподают в начальных и ср. школах всех стран мира.

География – одна из древнейших наук. В процессе развития содержание её, а также само понятие географического открытия неоднократно менялись. На протяжении веков гл. содержанием географии было открытие и описание новых земель и океанских просторов. Тенденция фиксировать индивидуальные явления на поверхности Земли привела к становлению страноведения и региональных подходов. Вместе с тем стремление выявлять и объяснять черты их сходства и различия, объединять в сходные категории, классифицировать закладывало основы общей, или системной, географии. Уже античная средиземноморская цивилизация характеризуется фундаментальными достижениями в географии. Первоначальные попытки естественно-научного объяснения географических явлений принадлежат древнегреч. философам милетской школы Фалесу и Анаксимандру (6 в. до н. э.); Аристотель (4 в. до н. э.) ввёл представление о шарообразности Земли; Эратосфен (3–2 вв. до н. э.) довольно точно определил длину окружности земного шара, сформулировал понятия «параллели» и «меридианы», ввёл термин «география»; Страбон (1 в. до н. э. – 1 в. н. э.) в 17 томах обобщил страноведческие знания по географии; Птолемей (2 в. н. э.) в своём «Руководстве по географии» заложил основы для построения карты Земли. В Средневековье значительную роль в развитии географии сыграли арабские учёные-энциклопедисты Ибн Сина (Авиценна), Бируни, путешественник Ибн Баттута. Эпоха Великих географических открытий расширила горизонты научного мышления и утвердила представления о целостности мира. В 17–18 вв. наряду с продолжением географических открытий и описания Земли поступательно развивается теоретическая деятельность. Б. Варениус в «Генеральной географии» (1650) и И. Ньютон в «Математических началах натуральной философии» (1687) заложили основы физического мышления в географии. М. В. Ломоносов в сер. 18 в. первым высказал идею о роли фактора времени в развитии природы и ввёл в науку термин «экономическая география». Обобщение данных полевых экспедиций привело немецкого естествоиспытателя А. Гумбольдта (1845–62) к классификации климатов Земли, обоснованию широтной зональности и вертикальной поясности; он стал провозвестником комплексного подхода в географии.

Во 2-й пол. 19 в. широкое распространение получили идеи географического детерминизма, утверждавшего, что географические факторы играют решающую роль в социально-экономическом развитии народов и стран. С усилением воздействия человека на окружающую среду эти идеи утрачивают свою притягательность; ныне их отголоски сохранились в энвайронментализме. На рубеже 19 и 20 вв. возникли концепции географического поссибилизма, исходившего из признания разнообразия форм взаимодействия человека с однородной пассивной окружающей средой, и учение А. Гетнера о географии как «хорологической науке», изучающей в осн. лишь пространственные отношения предметов и явлений на земной поверхности, не углубляясь в исследование внутренней сущности этих явлений и их развития. В это же время в творчестве В. И. Вернадского была обоснована планетарная роль антропогенного фактора; он доказывал, что преобразование биосферы под влиянием осознанной человеческой деятельности приведёт к становлению ноосферы. Развитие географии в кон. 19–20 вв. связано с именами К. Риттера, П. П. Семёнова-Тян-Шанского, А. И. Воейкова, Ф. Рихтгофена, Д. Н. Анучина, В. В. Докучаева, А. А. Григорьева, Л. С. Берга, С. В. Калесника, К. К. Маркова, В. Б. Сочавы, В. Н. Сукачёва, Н. Н. Баранского, И. П. Герасимова. Специфика развития географической науки в 20 в. определялась в значительной степени традициями нац. школ – таких, как французская школа географии человека с её устойчивой социальной направленностью; германская школа с традициями углублённого теоретического анализа, регионального планирования и геополитики; англо-американская и шведская школы теоретической географии и широкого использования количественных методов. Российская географическая школа сформировалась под влиянием учений Докучаева о природных зонах, Вернадского о роли живого вещества в становлении современной природы Земли и эволюционно-стадиальном её развитии, Григорьева о географической оболочке и её динамических процессах, Берга о ландшафтном устройстве земной природы, Баранского о географическом разделении труда как пространственной форме общественного разделения труда и объективном характере формирования экономических р-нов.

В кон. 20 в. на Земле проявились симптомы экологического кризиса: иссушение и эрозионное разрушение территории, сведение лесов и опустынивание, истощение запасов полезных ископаемых, загрязнение окружающей среды. Антропогенный вклад в оборот углерода, азота, фосфора, серы сравнялся с естественным, а местами стал преобладать над ним. Значительная часть поверхности суши необратимо преобразуется человеком. Усиливающаяся в мире глобализация наряду с позитивными тенденциями увеличивает разрыв между бедными и богатыми странами, обостряет старые и порождает новые глобальные проблемы человечества. Всё это ставит перед географией соответствующие задачи: исследование динамики природных, социально-экономических и геополитических процессов, прогнозирование глобальных и региональных социально-экономических и политических ситуаций, выработка рекомендаций по охране окружающей среды, оптимальному устройству и функционированию природно-технических систем в целях повышения безопасности человеческого существования и качества жизни людей. Особую роль в этом подходе играют экология и наука о природопользовании, формирующаяся на стыке физической и социально-экономической географии с экономикой и технологией.

Обладая огромным интеграционным потенциалом, география объединяет самые разные отрасли знания и методы исследования для того, чтобы помочь решить важнейшую проблему нашего времени – обеспечить устойчивое социально-экономическое развитие как всего человечества, так и отдельных людей, в какой бы стране мира они ни жили.

Районное направление в экономической географии в России и за рубежом от начала её зарождения до современного этапа.

Основоположником советской экономической географии считают Н.Н. Баранского. Н.Н. Баранский в 1926 г. опубликовал первый советский учебник по экономической географии СССР. В этом учебнике были заложены основы научной школы «районной» экономической географии в соответствии с принципами госплановского районирования 20-х годов.

Сущность научных идей и направлений экономико-географических исследований Н.Н. Баранского заключается в следующем:

– исследование влияния пространственных различий в природной среде на пространственные различия в производственном направлении хозяйства;

– уточнение понятия «географическое разделение труда» как пространственной формы общественного разделения труда, характеризующейся разрывом между местом производства и местом потребления;

– обоснование теории экономико-географического положения или теории пространственных связей и отношений в экономической географии и их исторических изменений в процессе географического разделения труда;

– развитие теории географических районов;

– развитие теории городов как организующих элементов, центров экономических районов, узлов транспортной сети.

Многие положения, сформулированные Н.Н. Баранским, повторялись и развивались в последующих исследованиях советских экономгеографов.

Теоретические обоснования экономического районирования и связанного с ним формирования региональных хозяйственных комплексов получили наибольшее развитие в работах Н.Н. Колосовского. Он впервые дал научное представление о ТПК как основе районообразующего процесса и разработал типологию районных ТПК. Ключевым понятием в теории экономического районирования Н.Н. Колосовского было понятие энергопроизводственного цикла (ЭПЦ). ЭПЦ – совокупность производственных процессов, развертывающихся в экономическом районе на основе сочетания данного вида энергии и сырья от первичных форм – добычи и облагораживания сырья до получения всех видов готовой продукции, которые возможно получить на месте исходя из требований приближения производства к источникам сырья и требований комплексного использования всех компонентов сырьевых и энергетических ресурсов данного типа.

Работы Н.Н. Баранского, Н.Н. Колосовского, а также И.А. Витвера оказали большую роль в создании при Московском университете районной школы экономической и социальной географии, которая развивалась в тесной связи с природоведческим блоком географических наук. Большой вклад в обоснование идей районной школы внес Ю.Г. Саушкин, работавший над проблемами природно-хозяйственного районирования, изучения населения и городов.

В 20 в. теория зарубежной ЭГ развивалась в следующих направлениях:

1. Поиск пространственных закономерностей в размещении производительных сил, расселения населения. Это направление связано с именами Кристаллера и Леша, которые предприняли попытку открыть закономерности размещения населенных пунктов, установили определенные иерархические ступени в этом размещении (теория «центральных мест»).

2. «Количественная революция» в географии, которая началась в 60-е гг. благодаря трудам американских экон. географов Берри, Бунге, Гаррисона, и английских ученых Хаггета, Харвея, Чорли и др. Суть этого направления отражена в так называемой математической географии, т.е. в широком применении математических подходов и статистических методов в геогр. исследованиях с использованием компьютерного программирования.

3. Региональная концепция, получившая большое распространение в виде изучения регионов, р-нов, экон. районирования Эти исследования стали важным средством терр-ной организации произ-ных сил.

Необходимость комплексного решения региональных проблем привела к появлению новой сферы научной деятельности — региональной науке. В 54г под руководством американского экономиста Изарда (Айзарда) группа ученых — экономистов, географов, социологов, др. специалистов образовали Ассоциацию региональной науки в качестве международной организации. В Пенсильванском университете (США) факультет географии был переименован в факультет региональной науки, который возглавил Изард. Целью его деятельности была названа разработка «основ теории размещения и пространственного взаимодействия видов человеческой деятельности в их экон., соц. и полит. контекстах», а также «совершенствование методов анализа региональных систем. Как научные исследования, так и обучение здесь в значительной степени опираются на математические модели и количественные методы».

Закономерности, принципы и факторы размещения произ-ных сил РФ

Закономерность – это объективно существующая, повторяющаяся тесная связь явлений общественной жизни. Закономерности размещения производительных сил означает:

· планомерное, пропорциональное размещение произ-ва по территории страны (с учетом остальных факторов, этот принцип позволяет задействовать трудовые ресурсы, полнее обеспечивать потребности различных регионов и их развитие);

· рациональное терр-ное разделение труда, это выражается в специализации р-нов или территорий, что позволяет повышать производительность, и рациональнее использовать трудовые и др. ресурсы;

· комплексное, гармоничное развитие хоз-ва страны и экономики р-нов, это является основой для обеспечения среднего уровня жизни для населения всех территорий;

· выравнивание уровней соц.-экон. развития и обеспечение развития экономики всех терр-ных структур.

При размещении произ-ва по территории страны кроме закономерностей необходимо соблюдение основных принципов. Принципы размещения — это правила, которыми руководствуются при размещении производительных сил в целях более полного использования природно-ресурсного потенциала и соц.-экон. условий территории. Основные принципы размещения производительных сил:

· единство экон. районирования с административным делением;

· приближение произ-ва к источникам сырья, топлива, электроэнергии, трудовым ресурсам и р-нам потребления;

· первоочередное освоение и комплексное использование наиболее эффективных видов природных ресурсов;

· учет требований укрепления обороноспособности страны при размещении хоз-ных объектов;

· всемерное сокращение потерь труда в процессе произ-ва и обращения готового продукта;

· реализация преимуществ и экон. выгод международного разделения труда при размещении производительных сил;

· учет необходимости охраны окружающей среды и рационального использования природных ресурсов;

· приоритет общегосударственных интересов;

· учет долгосрочных перспектив соц.-экон. развития страны и отдельных регионов.

На размещение производительных сил неизбежно влияют определенные факторы. Факторы размещения — это совокупность природных и соц.-экон. условий, которые являются движущей силой размещения производительных сил, определяющей их развитие. Группы факторов размещения:

· природные (наличие природных ресурсов, их качественная и количественная оценка, климатические, орографические, гидрологические условия и т.д.);

· социально-демографические (численность населения и его расселение, половозрастная, этническая структура, религиозный состав населения, естественное и механическое движение населения, уровень и темпы урбанизации, численность, структура и уровень квалификации трудовых ресурсов и др.);

· технические (достигнутый и возможный уровень техники и технологии на данном этапе развития производительных сил);

· экономические (экон.-геогр., в том числе трансп.-геогр. положение, уровень развития объектов произ-ной и соц. инфраструктуры, объем капитальных вложений, эффективность произ-ва, научно-технический прогресс, произ-ный и научный потенциал);

· экологические (охранные и конструктивные мероприятия по рациональному использованию природных ресурсов и обеспечению нормальных жизненных и трудовых условий для населения).

Исследование взаимоотношений общества и природы в ЭСГ. Геополитические направления ЭСГ. Географический поссибилизм, детерминизм и индетерминизм.

Среди массы различных подходов и определений природы одно из наиболее устоявшихся понимание природы (в широком смысле слова) как всего окружающего нас мира во всем бесконечном многообразии его проявлений. Природа представляет собой объективную реальность, которая существует вне и независимо от сознания человека. В узком же смысле слова, а именно — в соотношении с понятием "общества", под природой понимают весь материальный мир за исключением общества как совокупность естественных условий его существования.

Эволюция философских представлений о взаимосвязи общества и природы во многом определялась степенью развития самого общества, а также господствовавшими в то или иное время экономическими, политическими и религиозными воззрениями. С появлением теоретического мышления и одновременно при крайне примитивной материальной силе общества природа совершенно справедливо оценивалась людьми как сила неизмеримо более значительная и совершенная. Природная естественная гармония вызывала восхищение и желание подражать ей. Человек и природа мыслились во времена античной философии как единое целое, гармонически взаимосвязанное. Идеалом общества было стремление жить в согласии с природой, познать ее, использовать природу в качестве объекта наблюдения. Более чем скромные материальные силы общества не позволяли рассматривать природу как цель преобразовательной деятельности человека.

В Средние века европейская философская мысль находилась под сильным влиянием религии. Природа, и в первую очередь сам человек, рассматривались как творения Божьи. Человек как высшее существо, созданное Богом по своему образу и подобию, наделенное бессмертной душой, начинает противопоставляться более "низкой" греховной природе. Речь идет уже не о слиянии Человека с природой, а о их противопоставлении и возвеличивании человека над природой — падает и не поощряется интерес к Изучению материального мира.

В эпоху Возрождения — период расцвета культуры и искусства — взгляды на взаимоотношения природы и общества вновь становятся иными. Природа рассматривается как источник красоты, радости и вдохновения и противопоставляется якобы разрушающей и порочной цивилизации. Раздаются призывы вернуться назад, к природе, к "золотому веку" человечества.

В Новое время (XVII—XVIII вв.) бурно развиваются науки, ставятся и проводятся эксперименты, направленные на развитие производства в условиях зарождения капитализма. И в философских воззрениях, и в практических действиях все более отчетливо обозначается новый тип взаимоотношений человека и природы Центральная идея — человек должен покорить природу, овладеть ею, стать господином. В науке главной задачей становится познание тайн и законов природы.

Постепенно в теории и практической деятельности человека окончательно возобладала тенденция все более полного господства человека над природой. Она сохранялась и все более усиливалась вплоть до середины XX в. И лишь в последние десятилетия, уже на рубеже глобальной экологической катастрофы, стала очевидной задача поиска разумного баланса в отношениях человека и природы.

Появлению геополитики предшествовало длительное исследование роли географического фактора в жизни общества. К глубокой древности восходят идеи географического детерминизма, согласно которым развитие человечества во многом определяется географическими факторами, а установление государственных границ основывается на праве сильного и целиком зависит от завоеваний. Еще мыслители античности Парменид, Гиппократ и Аристотель, историк Полибий и другие высказывали мысль о том, что жизнь людей и обществ, их обычаи, нравы и образ правления обусловлены географической средой.Древние греки сначала делили известный им мир в соответствии с климатическими условиями. Философ Парменид выдвинул теорию пяти температурных зон - жаркой, двух холодных и двух промежуточных. Исходя из этой теории, Аристотель усматривал в заселении греками промежуточной зоны причину их силового превосходства над другими народами. Позднее географические концепции античности учитывали фактор суши и моря как важнейшую характеристику государств. Об этом, в частности, писал Аристотель в «Политике». Характерна оценка им достоинств острова Крит, способствовавших его возвышению. Античные представления о роли географического фактора в развитии общества получили развитие в трудах арабского историка Ибн Халдуна. Он придавал первостепенное значение влиянию природных условий на историю и общественно-политическую жизнь, особо подчеркивая при этом значение такого фактора, как климат. Со­гласно теории исторических циклов Ибн Халдуна, в странах с умеренным климатом наиболее активной силой являются кочевники, физически и морально превосходящие оседлое население, особенно горожан. Поэтому они периодически захватывают страны с оседлым населением и образуют обширные империи с деспотической формой правления. Через три-четыре поколения они утрачивают свои достоинства, и новые волны кочевников вторгаются в эти страны, устанавливая в них свое господство и начиная тем самым очередной цикл истории. Важным этапом в развитии идей географического детерминизма явилась эпоха великих географических открытий. Французский ученый Жан Воден в работе «Шесть книг о государстве» рассматривал географические факторы как одну из важнейших детерминант государственного устройства наряду с Божественной волей и человеческим произволом. Среди географических факторов в качестве наиболее значимого он выделял климат, а земной шар делил на три зоны - жаркую (экваториальную), холодную (полярную) и среднюю (умеренную). Действию климата приписывалось физическое превосходство северных народов над южными и горных - над долинными. Ж. Воден обращал внимание государственных деятелей на необходимость учитывать в административной и законодательной деятельности помимо социальных и климатические условия. Он особо подчеркивал важность соответствия законов страны условиям физической среды. Его мысль о прямой зависимости силы и влияния суверенного государства от окружающих природных условий, по существу, близка к позиции современных геополитиков.Проблема влияния географических факторов на политику занимала существенное место в работах французского философа-просветителя Ш.Монтескье. В труде «О духе законов» он вслед за Ж. Боденом пытался объяснить характер, нравы и обычаи народов, их хозяйственный и политический строй географическими условиями, особенно климатом. При этом особо подчеркивалась необходимость соответствия законов страны этим условиям .Влияние природных условий на общественно-политическое развитие изучалось немецкими учеными И. Гердером , А.Тумбольтом , философами И.Кантом и Г. Гегелем , английским географом Г. Боклем и др.В XIX веке сторонники географического детерминизма анализиро­вали воздействие на общественную жизнь не только климата, но и размеры, и масштабы территории конкретного государства, место его расположения, топография, климат, условия для сельскохозяйственного производства, наличие природных ресурсов, доступ к морям и океанам и т.д. В течение XIX века школа географического детерминизма постепенно перемещалась в Германию. Свое наиболее полное развитие она получила на рубеже XIX и XX веков. Особую роль в разработке идей географического детерминизма и создании нового научного на­правления - пол географии сыграл Фридрих Ратцель. Кроме географического направления в социальной мысли некоторые исследователи относят к числу источников геополитики цивилизационные и военно-стратегические концепции. В этой связи особо отмечается вклад в разработку цивилизационного подхода к истории Н. Я. Данилевского, русс фил К. Н. Леонтьева, нем фил О. Шпенглера, рус уч-евразийца П. Н. Савицкого, его ученика Л. Н. Гумилева, англ исто и соц А. Тойнби, совр амеро уч С. Хантингтона . Из создателей военно-стратегической концепции, оказавших наиболее значительное влияние на геополитику, называют немецких военных теоретиков К. Фон Клаузевица и X. И. Мольтке .Представляется, что к числу предшественников геополитического направления могут быть отнесены мыслители и иных школ и направлений социальной мысли. Так, в работах итало уч и политического деятеля Н. Макиавелли высказаны суждения вполне геопол характера - о расширении границ и присоединении новых земель мирными и военными средствами на основании предварительной сравнительной оценки реальной мощи государств, о сохранении господства над вновь приобретенными территориями посредством создания колоний, переноса туда столиц и их изоляции от влияния соседних стран, о создании региональных военно-стратегиче­ских альянсов.

В широком смысле детерминизм – философское понятие, в основе которого лежит латинское слово determinare – определять. Оно означает закономерную взаимосвязь, взаимозависимость и причинную обусловленность различных явлений. Наряду с другими науками детерминизм широко используется и в географии. Более того, идеи детерминизма, можно сказать, пронизывают всю географическую науку, для которой взаимозависимость между многообразием различных явлений и процессов особенно важна.

Однако, когда говорят о географическом детерминизме, обычно имеют в виду особый аспект такой взаимозависимости – преувеличение роли географической среды, географического фактора (географического положения, рельефа, климата, гидрографии, почв, растительности) в развитии человеческого общества. При таком подходе, – отмечает Ю. Г. Липец, – своеобразие демографических, экономических, социальных, этнических, политических процессов, бытовые привычки и трудовые навыки, стереотипы поведения и стили жизни находили свое истолкование как производные тех или иных естественных условий и природных ресурсов.

Исторически географический детерминизм (Н. Н. Баранский называл его географическим фатализмом) зародился еще на заре развития географии и затем на протяжении почти двух с половиной тысяч лет был едва ли не господствующей идеей. По отношению к древнему миру и средним векам объяснить это не составляет большого труда. Но живучесть географического фатализма ярко проявилась и в новое время, т. е. в XVIII и XIX вв.

В XVIII в. во Франции, уже в эпоху Просвещения, Шарль Монтескье писал, что «власть климата сильнее всех властей». В XIX в. в той же Франции Элизе Реклю говорил о зависимости общества – вплоть до форм государственной власти – от определяющего влияния природы. В Германии в XIX в. географический фатализм нашел отражение в произведениях видных ученых-географов Карла Риттера, Фридриха Ратцеля (автор «Антропогеографии»), Альфреда Геттнера. В значительной мере под влиянием французской и немецкой географических школ он получил распространение и в России. В США уже в XX в. большую дань географическому фатализму принесли теоретики географии Ричард Хартшорн и Элеворт Хантингтон. Для последнего было характерно столь сильное преувеличение роли климата, что Ю. Г. Саушкин метко назвал его концепцию климатическим детерминизмом.

С течением времени, по мере развития и углубления научного знания, позиции географического фатализма стали ослабевать. Еще в конце XIX в. во французской школе географии человека (Видаль де ла Блаш, Эмманюэль Мартонн, Альберт Деманжон) зародился так называемый поссибилизм (от франц. possibilitg – возможность), отрицавший крайние формы фатализма и исходивший из того, что природная среда действительно создает возможности, предпосылки для формирования культурных ландшафтов как определенного итога человеческой деятельности, но их использование зависит в первую очередь от самого человека. Поссибилизм распространен и в наши дни.

И тем не менее еще шире распространено другое течение географического фатализма, которое получило наименование инвайрон-ментализма (от англ. environment – среда, окружение). Оно по-прежнему ставит развитие и размещение хозяйства в сильную зависимость от природных условий и ресурсов.

Характерно, что географический фатализм в наши дни особенно чувствуется в школьных учебниках географии Запада, многие из которых возвращают нас прямо-таки к временам откровенного «климатического детерминизма». Например, в большинстве учебников США Советский Союз и Россию (по крайней мере, до недавнего времени) обычно представляли как страну вечного холода – какое-то подобие Гренландии или Аляски. Суровым климатом и капризами природы объясняли многие наши трудности, недостатки и просчеты, например, неурожай и недостаток зерна. И уж конечно победителем фашистских войск под Москвой в 1941 г. оказывался «генерал Зима».

Недооценку влияния географической среды на жизнь и деятельность людей в научной литературе обычно называют географическим индетерминизмом (по Н. Н. Баранскому, это географический нигилизм). Недооценка, недоучет роли природных условий и ресурсов имели и имеют место в географических школах стран Запада. Но, пожалуй, особенно сильно они проявились в отечественной географии, в течение десятилетий исходившей из широко известного постулата: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Вспомним хотя бы научно-популярные книги о своей стране, где постоянно повторялось, скажем, что наши леса так обширны, что на их пространстве можно уместить 20 Италий и 200 Бельгий, или что наши черноземы занимают территорию, в четыре раза превышающую площадь Франции.

Теперь уже хорошо известно, к каким поистине устрашающим последствиям привели подобные взгляды. Хорошо, что многое уже сделано и делается для преодоления географического нигилизма в сознании и действиях миллионов людей. Однако нельзя забывать и о том, что в условиях фактического господства этой концепции выросло не одно поколение наших сограждан, переориентацию которых на новые человеческие ценности нельзя осуществить в очень короткие сроки. Тем более важно воспитание молодежи уже в новом «ключе».

В свое время Н. Н. Баранский написал: «Практически же географический фатализм вреден тем, что, придавая абсолютное, решающее значение природным условиям, создает такое умонастроение, что судьба каждого народа раз и навсегда предопределена природными условиями его страны».[22] Здесь же он писал и о географическом нигилизме, который теоретически неправилен тем, что, отрицая какое бы то ни было значение природных условий и вырывая человеческое общество из материальной среды его существования и развития, неминуемо ведет к идеализму. Можно сказать, что фатализм и нигилизм – это две крайности, которых нужно стараться избегать.

Современный этап развития ЭСГ в России и за рубежом. Новые направления в экономической географии.

Становление современной социально-экономической географии связано с именами Н. Н. Баранского (1881 –1950 гг.) и Н. Н. Колосовского (1891 –1954 гг.). Баранский разработал вопрос о географическом разделении труда как основном понятии в экономической географии.

Он ввел экономическую географию в систему географических наук, связал ее с историей, экономикой и, конечно, с физической географией. Колосовский создал теорию экономического районирования и положил начало теории территориально-производственных комплексов (ТПК); ввел в экономическую географию представление об энергопроизводственных циклах (процессах), имеющих важное значение для моделирования экономических районов. Основателям современной социально-экономической географии удалось совершить синтез знаний о природе, истории освоения территории, хозяйстве, населении и заложить основы природно-хозяйственного районирования.

Итак, география представляет собой систему, состоящую из тесно взаимосвязанных наук. Идея синтеза всех географических знаний особенно актуальна в наши дни.

Примером комплексное, синтетического познания мира Земли являются исследования, проводимые во всех ветвях географии. Современная география, как никакая другая наука, обладает широким взглядом на мир и, кроме того, она тесно связана со многими другими естественными и общественными науками.

Цивилизация как геопространственная система. Цивилизационная картина современного мира. Цивилизации Запада. Цивилизации Востока.

На исходе XX столетия рухнула тотальная мифологема об "основном противоречии современной эпохи - между капитализмом и социализмом" и выявились действительно глобальные разломы: радикальные технологические прорывы одних народов и архаика образа жизни других; реформаторский активизм творческих элит и летаргический сон молчаливого большинства; закат имперских сверхдержав и восход новых наций-государств; мутация привычных идеалов в идолов и прежних идолов - в новые символы веры; крах традиционных ценностей и родовые муки новых, с которыми человечество вступит в третье тысячелетие. Все это - различные ипостаси невидимого противоборства двух "осевых" способов жизнеустройства современного человека, символически определяемых как "Запад" и "Восток" - не в связи с географической "пропиской", но в качестве целостных культурно-цивилизационных комплексов.

Существует устойчивая версия их основных признаков как антиподов: Запад- это царство материализма, практицизма и рационализма, а Восток - обитель идеализма, духовности и иррационализма. Запад обязан своими достижениями неограниченному активизму, господству деятельного принципа, Восток же созерцателен и пассивен. Запад зиждется на индивидуализме, личностном начале, свободе и демократии, а Восток - на коллективизме, общинном начале и его тоталитарном детище-монстре. "Всякий русский - милейший человек, - писал Р. Киплинг. - ...Как азиат он очарователен. И лишь когда он настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело". "Запад есть Запад, Восток есть Восток" - с фатализмом констатировал писатель. Накануне первой мировой войны Вильгельм II в речи "О сущности культуры!" (ее автором был известный этнограф Л. Флобениус) заявил, что всемирная история - это история "вечной борьбы" между западной цивилизацией, основанной на рациональном расчете, и восточной культурой, питаемой "непостижимыми метафизическими истоками".

К. Ясперс выделяет три принципа, которые определяют человека западного мира в отличие от восточного: "рациональность, основанная на греческой науке, ...исчисляе-мость и господство техники, ...вплоть до рационализации всей деятельности... субъективность самобытия... то, что мы называем личностью, сложилось в таком облике в ходе развития человека на Западе и с самого начала было связано с рациональностью «качестве ее коррелята... в отличие, от восточного восприятия мира... Запад воспринимает мир как фактическую действительность во времени. Лишь в мире, а не вне его, он обретает уверенность в себе. Самобытие и рациональность становятся для него источником, из которого он безошибочно познает мир и пытается господствовать над ним".

Такие обобщения отражают как действительно "лица необщее выраженье" западного и восточного культурно-цивилизационных комплексов, так и характерную для всех осевых культур тенденцию к нарциссизму и мессианизму, самолюбованию и господству. В этом смысле Запад и Восток равным образом могут заявить: "Сочтемся славою".

Культ Запада как не только нормальной, но идеальной модели жизнеустройства сложился еще в средневековой Европе и воплощался в европоцентристской модели Respublica cristiana - незримого, но реального объединения христианских народов и государств, которое противопоставляло себя всему остальному "языческому" миру. Крестовые походы, движимые вполне меркантильными потребностями, как и покорение Индии и Америки, освящались "правом" более высокой цивилизации на контроль за "неполноценными". Позднее Ж.-Ж. Руссо заметил: "Весь мир состоит из множества обществ, о которых мы знаем только понаслышке. Тем не менее, мы по-дилетантски выносим суждение относительно всего человечества". Мыслитель предлагал "увидеть новые миры и благодаря этому лучше понять общество, в котором живем сами". Но это были, как заметил Ф. Ницше, "преждевременные мысли". Еще герой "Персидских писем" Ш. Монтескье недоумевал, "как можно быть персом".

XX век преподал Западу немало поучительных и порой трагических уроков, но, очевидно, для него нарциссизм и мессианизм - это то же, что и горб для верблюда. Американский социолог Э. Гидденс отмечает сложность избавления "от явного или подспудного убеждения в том, что образ жизни, получивший распространение на Западе, в чем-то превосходит образ жизни других культур. Такое убеждение обусловлено распространением западного капитализма, повлекшим за собой притеснение и уничтожение большинства других культур, с которыми капитализм вступал во взаимо­действие. Идеи социального превосходства получили свое дальнейшее конкретное воплощение и в работах многих мыслителей, пытавшихся втиснуть историю человеческого общества в схемы социальной эволюции, где в качестве критерия эволюции имеется в виду способность различных типов общества контролировать или подчинять себе окружающий их материальный мир... Нет никаких сомнений в том, что такое отношение глубоко укоренено в западной культуре. Характерно оно и для других обществ. Однако на Западе убеждение в собственном превосходстве является выражением и оправданием жадного поглощения индустриальным капитализмом других форм жизни. Следует четко понимать, что было бы ошибкой отождествлять экономическую и военную мощь западных стран, позволившую им занять ведущие по­зиции в мире, с вершиной эволюционного развития общества. Столь ярко проявляющаяся на Западе оценка уровня развития общества исключительно на основе критерия материального производства сама по себе представляет собой аномальное явление, если сравнивать ее с установками других культур". Американский социолог Н.Дж. Смелзер выразительно суммирует такую позицию: "С нашей точки зрения западный образ жизни представляется правильным, а незападный - странным и варварским".

Еще в первой половине XX столетия такая точка зрения традиционно была европоцентристской. Однако "закат Европы", перемещение центра западной цивилизации за океан переформулировали мессианизм, и теперь уже Европа сеет то, что пожала. Как и большинство европейцев, французский социолог П. Бурдье выражает недовольство "крайним и потому карикатурным выражением куда более коварных форм навязывания чужой истории через язык и культуру, но также и через предметы, институции, моду (следовало бы проанализировать под этим углом зрения наиболее скрытые каналы распространения американского империализма)".

Однако, если иной мир с высоты Эмпайр-билдинга кажется "странным и варварским", то парадоксальным образом одна из "странностей" восточных "варваров" заключается в том, что они довольно рано заговорили о "Москве - третьем Риме", о русском народе - "богоносце", о "свете с Востока". Идея всемирной победы коммунизма была одной из ипостасей восточного мессианизма.

Тем не менее, реальная проблема: "Запад есть Запад, Восток есть Восток" - остается, и требуется выявить основные причины ее непреходящего и фундаментального характера.

Первая из таких причин заключается в неравномерности эволюции различных регионов мира, обусловленной многообразием неповторимых факторов. Но если бы проблема была только в этом, то это было бы лишь подтверждением бессознательного европоцентризма К. Маркса, для которого "страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего". Вместе с тем известно, что он признавал и нелинейный характер общественного развития, выразив такое понимание в понятии "азиатский способ производства". Очевидно, ключ к проблеме - в признании не только общечеловеческих тенденций развития, но и потребности и способности его субъектов реализовать их в различных формах деятельности, не совпадающих культурно-цивилизационных комплексах. В этом - их историческое право быть "своим другим" мирового процесса, но никак не довод для определения одних как "высших" а других - как "низших".

Вторая причина производна от первой и заключается в универсальности содержания ценностей и смыслов осевых культур Запада и Востока. Но различия между ними обу­словливают мессианизм - духовную экспансию в мир иной культуры. "Удовлетворение, которое идеал дарит участникам культуры, - писал 3. Фрейд, - имеет нарциссическую природу, оно покоится на гордости от уже достигнутых успехов. Для своей полноты оно требует сравнения с другими культурами, ринувшимися к другим достижениям и сформи­ровавшими другие идеалы. В силу таких различий каждая культура присваивает себе право презирать другие. Таким путем культурные идеалы становятся поводом к размежеванию и вражде между различными культурными регионами, что все более отчетливо наблюдается между нациями".

Нельзя, очевидно, сбрасывать со счетов и сознательной утилизации мессианизма в многовековой борьбе мировых геополитических центров. Если Вильгельм II оправдывал войну с Россией извечным конфликтом западной цивилизации и восточной культуры, то сегодня, когда с падением советско-коммунистического центра силы распался двухполярный мир, западный мессианизм является квазикультурной формой заполнения вакуума и торжества навязываемой им цивилизационной модели.

Однако новоявленным творцам и технологам аншлюса на Восток придется убедиться в том, что подлинное величие Запада и Востока как в их действительной уникальности, так и в самовыражении родовой, общечеловеческой сущности, зарождении и развитии на Западе отмеченных выше тенденций "восточного" типа и наоборот, а также в их исторически перманентном взаимовлиянии.

"ЗАПАД" КАК "ВОСТОК", ИЛИ "АЗИАТЧИНА" В ЗАПАДНОЙ ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

"Материализм" Запада, в библейских терминах - примат "дольнего" мира над "горним", "тварных" потребностей над ценностями человекотворчества - такая же достоверность, как и его рационализм. Это позволило создать высокоэффективную современную цивилизацию, общество массового потребления, обустроить среднестатического человека "здесь и сейчас", хотя и реально для различных социальных групп - весьма по-разному. Эти результаты хорошо известны и во многом поучительны.

Тем не менее, в основе действительно кардинальных прорывов в научно-технической области - не до конца продуманный и оцененный парадокс: парадигмы решительно всего, что на Западе является рациональным, возникали, развивались и сменяли друг друга иррациональным путем, благодаря пока рационально не объясненной творческой интуиции. Авторитетных свидетельств тому достаточно много. Один из пионеров революции в естествознании XX столетия Л. де Бройль писал: "При внимательном исследовании этого вопроса как раз эти элементы имеют важное значение для прогресса науки. Я, в частности, имею в виду такие сугубо личные способности, столь разные у разных людей, как воображение и интуиция. Воображение, позволяющее нам сразу пред­ставить себе часть физической картины мира в виде наглядной картины, ...интуиция, неожиданно раскрывающаяся нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющим ничего общего с тяжеловестным силлогизмом... глубины реальности являются возможностями, органически присущими человеческому уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки". Известно также, что выдающийся физик Н. Бор считал плодотворными в науке именно "сумасшедшие идеи", выходящие за пределы "тяжеловесных" рациональных силлогизмов. С точки зрения А. Эйнштейна, к познанию фундаментальных законов бытия "ведет не логический путь, а только основанная на проникновении в суть опыта интуиция". Но и Н. Бердяев утверждал, что "творческий акт непосредственно пребывает в бытии", и к нему "нельзя прийти ни логическим, ни эволюционным путем".

Это не означает отсутствия связи между рациональным и иррациональным. Но когда рационализм становится цивилизационным кредо - "материализмом" в форме гедонизма - философии и практики комфортной жизни, с ними происходят отнюдь не чудесные превращения.

Материализм и рационализм "Запада" - такая же достоверность, как и устойчивая идеалистическая традиция в его научной, нравственной, эстетической, религиозной и философской культуре. Во многом иррационален характер творчества титанов античной культуры, средневековья, Возрождения и Просвещения, современности. Однако и традиционный западный материализм - далеко не всегда добродетель, и нередко представляет собою убогую самодостаточность гедонизма, равнодушие к "горнему" миру человеческих ценностей и смыслов. Действительно плодотворным является материализм, освященный высоким духовным смыслом, и такой смысл всегда вырастал как из самой западной действительности, так и является следствием освоения "восточных" влияний, которые ассимилировались Западом.

Западный практицизм, воплощенный в фаустовском духе неограниченного активизма, - также реальность. Со все большей очевидностью она выявилась на пороге Нового времени, начиная с "эпохи штурма и натиска", и в полном объеме предстала в совре­менной западной динамике. Дело ради дела, пассионарная энергетика внешнего обустройства - во многом поучительная ипостась западного образа жизни. Но не только в позитивном смысле конструирования и воспроизводства современной цивилизации. Парадокс в том, что неограниченный активизм обнаруживает и свои негативные последствия по мере достигаемых им триумфов. Главное в этом негативе — утрата человекотворческого смысла деятельности, превращение человека в стандартизированный товар, функцию рыночного Левиафана, т.е. уничтожение самоценности и уникальности личности.

Вместе с тем такая тенденция с ее противоречивыми последствиями - не единственная в западном способе жизнедеятельности. Ему всегда была присуща и созерцательность. Нередко - это принципиальная жизненная позиция, включая пассивное неприятие господствующих социокультурных ценностей и технологий, "Великий отказ" от сопричастности к "безумному, безумному миру".

Самооценка "Запада" как колыбели, бастиона и "вечного двигателя" свободы личности и демократии во многом объясняется потребностями идеологического обеспечения вестернизации современного мира. В такой рефлексии есть реальное основание - зарождение и развитие демократии, ее сравнительно поздний и отнюдь не идиллический симбиоз с индивидуализмом и либерализмом - все это именно "Запад". Иное дело - их реальный и конкретно-исторический смысл и контекст. Индивидуализм никогда не вы­ступал как самодостаточный и тем более доминирующий субстрат общества. В западной реальности - от античных до современных либеральных демократий - именно общность, принадлежность гражданина к полису или индивида к страте - является системообразующей и авторитарной по существу максимой.

Но "Запад" - это не только более или менее авторитаризм, но и периодически настигающий его "командор" тоталитаризма. Дыбы инквизиции, Варфоломеевская ночь, якобинская гильотина, нацистский Зверь в центре "старой, доброй" Европы - это плоды не экспансии "восточного" деспотизма, а катастрофичной неспособности Запада к разрешению назревших противоречий. Кстати, преодолеть последний тоталитарный синдром оказалось возможным только вместе с "Востоком".

"ВОСТОК" КАК "ЗАПАД", ИЛИ ЗРЕЛОСТЬ ВОСТОЧНОЙ ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

Пока Запад проходил приготовительные классы цивилизации, великие восточные культуры уже достигли впечатляющих результатов.

В древней Японии первая всенародная перепись населения была проведена в 86-м году до н.э., т.е. почти на два тысячелетия раньше, чем в западных странах и затем повто­рялась каждые шесть лет. Для сравнения, в Англии первая перепись проведена только в 1801 году. Регулярная почта возникла в Японии в 202 году н.э. Японское Возрождение состоялось уже в VII-VIII вв., за тысячу лет до европейского. Любопытно, что известный путешественник Марко Поло, посетивший страну в 1250 году, резюмировал, что "японцы - это цивилизованный и хорошо одаренный народ".

Совершенно несоизмеримыми с Западом были достижения средневекового Китая. Уже в XI в. здесь выплавлялось 125 тысяч тонн металла, т.е. примерно столько же, сколько на семь столетий позже в Англии. Здесь было изобретено книгопечатание и создавались крупные библиотеки. В ХV в. Китай был не только самой большой, но и самой мощной державой в мире. Страна располагала многочисленным населением, миллионной армией, морским флотом в 1350 кораблей, из них 400 - "плавающих крепостей", плодородными землями, ирригационными сооружениями.

Этих штрихов к портрету традиционного Востока, вероятно, достаточно, чтобы обнаружить парадокс: с одной стороны, известное тяготение к созерцательности и духов­ности, с другой - очевидная практическая пассионарность. Восток - действительно "дело тонкое", наделяющее привычные западному человеку ценности иным смыслом. В проти­воположность неограниченному активизму, здесь издревле культивируется мудрость такого созерцания, которое означает постижение законов внешнего и внутреннего мира человека и реализацию органичной им практики.

Такая мудрость не сразу сформировалась в России, и этот процесс до сих пор не завершен. Она всегда мучительно и амбивалентно осознавала свою геополитическую и социокультурную идентичность и нередко продвигалась по пути развития "догоняющего" типа (догоняющая Восток по интенсивности тоталитарных политических структур и Запад - по размаху индустриальной цивилизации). Россия переживала пассионарные периоды своей истории лишь тогда, когда она решалась быть собою, по Н. Бердяеву, не Западом и не Востоком, а европейским культурно-цивилизационным комплексом на евразийском континенте.

Цивилизационная динамика России в конце XIX -начале XX столетий во многом совпала с такой оценкой. В 1894 году население России составляло 122 млн. жителей. Накануне первой мировой войны, т.е. двадцать лет спустя, оно увеличилось на 60 млн. и возросло до 182 млн., т.е. возрастало на 2,4 млн. в год. В период между 1890 г. и 1913г. российская промышленность увеличила свою производительность в 4 раза. Перед первой мировой войной количество вновь учреждавшихся акционерных обществ за четыре года возросло на 13 %, а вложенный в них капитал в 4 раза. В 1880-1917 гг. было построено 58 251 км железных дорог, т.е. 1574 км в год. В финансовой области наблюдалось устойчивое превышение доходов над расходами - 30 млн. рублей без увеличения налогового бремени. Законом 1896 года была введена золотая валюта. Государственному банку было предоставлено право выпускать 300 млн. рублей кредитными билетами, не обеспеченными золотым запасом. Но правительство не воспользовалось этим правом, а, напротив, на 100 % обеспечило бумажное обращение золотой наличностью. Стабильное финансовое положение позволило довести бюджет народного образования до колоссальной цифры -0,5 млрд. рублей золотом. Ежегодный темп роста этого бюджета составлял 28 %. С 1908 года законом было введено обязательное обучение.

Наблюдая такую экспоненту, экономист Э. Сэй высказал прогноз: "Если у больших европейских наций события между 1912 годом и 50-ми годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 годом и 1912 годом, то к середине XX века Россия станет выше всех в Европе как в отношении политическом, так и в области финансово-эконо­мической".

Итак, устойчивый, безотносительный к этапам исторической эволюции, активизм Востока, социокулътурный вектор его цивилизационных прорывов. Какова их цена! Утрата человеком свободы, растворение в коллективе и даже Гулаг? Если это - вся правда, то откуда эта ментальная отзывчивость на зов свободы? "Неверно, - отмечает Д. Лихачев, - утверждение о том, что тонкий слой интеллигенции находился на массиве, безразличном к культуре. В России-то как раз идеологические течения и искания охватывали весь народ... Что такое завоевание Сибири, поход Ермака? Это поиски свободы... освоение Севера монастырями - это опять уход от государственности. И от городов, кстати сказать. Интересно, что книжная культура всего мира всегда сосредотачивалась в городах, а в России - в лесах: Киевско-Печорский монастырь, Троице-Сергиева лавра... крестьяне, перебираясь в Сибирь, брали с собой духовные книги, рукописи... Вообще вся русская литература, особенно древняя, мировоззренческая".

Отнюдь не прозападные, "почвенные" идеи свободы личности характерны не только для "тонкого слоя" сменовеховской интеллигенции. Ими все более было отмечено мировидение политической элиты России. П. Столыпин требовал не подражать Западу, а "считаться с психологией народа, тяготеющего к личной, а не общинной собственности...

Нам не занимать ни философии свободы, ни практики борьбы за нее. Иное дело - формы ее реализации. В отличие от Запада, который не устает искать баланс между индиви­дуализмом и авторитаризмом, все более склоняясь ко второму, образ жизни восточных народов по преимуществу основан на так называемом "азиатском способе производства", основанном на неустойчивом балансе авторитарных и тоталитарных форм. Исторический спор между осевыми культурно-цивилизационными комплексами искажает не констатация этих архетипов, а их непрофессиональное или тенденциозное отождествление, непонимание, говоря словами А. Солженицына, что авторитарный волкодав прав, а тоталитарный людоед - нет, наконец, решительное отсутствие парадокса в синтезе демократии как технологии власти (и только!) как с либерализмом, так и с авторитаризмом и даже с тоталитаризмом (к примеру, сталинская конституция).

Но если по Б. Спинозе "не плакать, не смеяться, а понять", то реальная проблема в том, чтобы выявить, существует ли адекватный способ синтеза индивидуального и об­щественного характера труда, персонификации и социализации общественной жизни, в конечном счете, личной свободы и социальной ответственности. В отличие от зарубежных и отечественных идеологов, у которых одна, но пламенная либерально-демократическая страсть, К. Ясперс предлагает иную - плюралистическую - версию бытия свободы в условиях ее политического дефицита. "Возникает вопрос, - пишет он, — является ли политическая свобода непременным условием для величия человеческого духа как такового. Перед лицом истории на этот вопрос следует ответить отрицательно. И в условиях политической несвободы оказалась возможной высокая жизнь духа, творчество, глубокие душевные переживания".

На Востоке бытие свободы, как и несвободы, во многом отличается от западного. У него действительно "особенная стать" - реализация личности в соборных формах, более сложных и напряженных, чем коллективные и тем более общинные формы, как основы свободной духовности.

Современность впервые ставит человечество перед дилеммой: конвергенция или дивергенция культурно-цивилизационных комплексов "Запад" и "Восток". Выбор одной из них в качестве вектора взаимодействия объективно определяется нарастанием центростремительных и центробежных тенденций - к глобализации, интеграции мира и вместе с тем к его дифференциации, усилению разнообразия.

Первая тенденция нашла свое выражение в многообразных концепциях конвергенции как сумме положительных черт осевых культурно-цивилизационных комплексов. Однако достаточно быстро обнаружился механицизм такого подхода, абсолютизация его общецивилизационных оснований, их индифферентность к органике различных культур. Опасность такой тенденции - в воспроизводстве на уровне глобальных притязаний традиционного мессианизма осевых культур, их перерождении в миссионерство, в конеч­ном счете, катастрофное для мира.

Вторая тенденция, напротив, тяготеет к абсолютизации самодостаточности локальных или региональных культур. Доведенная до разрыва с общечеловеческими ценностями, она также контрпродуктивна.

Конструктивный подход - в синтезе культурно-цивилизационных комплексов как органическом единстве человеческого рода, вида и индивида, способности различных культур быть открытыми другим, оставаясь собою. Это объективная тенденция к цивилизационному единству в культурном многообразии.

Понятие глобальных проблем. ИХ классификация. Проблема предотвращения третьей Мировой войны. Глобальная экологическая проблема.

Глобальный (франц. Global) - всеобщий, (лат. Globus) - шар. Исходя из этого, значение слова "глобальный", можно определить как:

1) охватывающий весь земной шар, всемирный;

2) всесторонний, полный, всеобщий.

Основные глобальные проблемы

Разрушение природной среды

Загрязнение атмосферы

Загрязнение почвы

Загрязнение воды.

Проблема озонового слоя

Проблема кислотных осадков

Проблема парникового эффекта

Проблема перенаселения планеты

Энергетическая проблема

Сырьевая проблема

Глобальные проблемы, причины их возникновения и основные признаки. Классификация глобальных проблем Возникновение глобальных проблем, возрастание опасности их последствий ставят новые задачи перед наукой в прогнозировании и способе их решения. Глобальные проблемы — это сложная и взаимосвязанная система, которая оказывает воздействие на общество в целом, человека и природу, поэтому требует постоянного философского осмысления.

К глобальным проблемам, в первую очередь, относятся: • предотвращение мировой термоядерной войны, создание ненасильственного мира, обеспечивающего мирные условия для социального прогресса всех народов; • преодоление возрастающего разрыва в уровне экономического и культурного развития между странами, устранение во всем мире экономической отсталости; • обеспечение дальнейшего экономического развития человечества необходимыми для этого природными ресурсами (продовольствие, сырье, источники энергии); • преодоление экологического

кризиса, порождаемого вторжением человека в биосферу: • прекращение стремительного роста населения (рост численности населения в развивающихся странах, падение рождаемости в развитых); • своевременное предвидение и предотвращение различных отрицательных последствий НТР и рациональное эффективное использование ее достижений на благо общества и личности. Философское осмысление глобальных проблем — это изучение процессов и явлений, связанных с проблемами общепланетарной цивилизации, всемирно-исторического процесса. Философия анализирует причины, которые привели к появлению или обострению глобальных проблем, изучает их социальную опасность и обусловленность. В современной философии сложились основные подходы к пониманию глобальных проблем: 1. все проблемы могут стать глобальными; 2. число глобальных проблем необходимо ограничить числом насущных и наиболее опасных (предотвращение войн, экология, народонаселение); 3. точное определение причин возникновения глобальных проблем, их признаки, содержание и методы быстрейшего разрешения. Глобальные проблемы имеют общие черты: затрагивают будущее и интересы всего человечества, для их разрешения требуются усилия всего человечества, они требуют неотложного разрешения, находясь в сложной взаимосвязи между собой. Глобальные проблемы имеют, с одной стороны, естественно-природный характер, с другой, —

социальный. В этой связи их можно рассматривать как влияние или итог человеческой деятельности, оказавший отрицательное влияние на природу. Второй вариант возникновения глобальных проблем — кризис в отношениях между людьми, который затрагивает весь комплекс взаимоотношений между членами мирового сообщества. Глобальные проблемы объединяются в группы по наиболее характерным признакам. Классификация позволяет установить степень их актуальности, последовательность теоретического анализа,

методику и последовательность решения. Наибольшее распространение получил метод классификации, в основе которого стоит задача определения остроты проблемы и последовательность ее решения. В связи с этим подходом можно выделить три глобальные проблемы: • между государствами и регионами планеты (недопущение конфликтов, установление экономического порядка); • экологические (защита окружающей среды, охрана и распределение топливных сырьевых ресурсов, освоение, космоса и

Мирового океана; • между обществом и человеком (демография, здравоохранение, образование и др.). Глобальные проблемы современности порождены в конечном счете именно всепроникающей неравномерностью развития мировой цивилизации, когда техническое могущество человечества неизмеримо превзошло достигнутый им уровень общественной организации, политическое мышление явно отстало от политической действительности, а побудительные мотивы деятельности преобладающей массы людей и их нравственные ценности весьма далеки от социального, экологического и демографического императивов эпохи.

Третья мировая война — гипотетический глобальный военный конфликт. В XX веке наиболее вероятными инициаторами Третьей мировой могли стать США и СССР.

С конца XX-го века третьей мировой войной называют борьбу с международным терроризмом и потенциальный военный конфликт, который может возникнуть при применении ядерного или иного ОМП странами, предположительно скрывающими свой ракетно-ядерный потенциал (Иран, Северная Корея и Израиль, (2-15)

В отличие от предыдущих мировых войн, потенциальные сценарии Третьей мировой войны с применением ядерного оружия в 1970—1980-е годы предусматривали быстрое развитие событий. Подлётное время МБР «Минитмен», запускаемых с территории США по целям на территории СССР, составляло порядка 40 минут. Примерно аналогичное время понадобилось бы ракетам Р-36М, которые в основном стояли на боевом дежурстве в СССР, чтобы достигнуть городов США. Учитывая это, первый и ответный удар, в силах которого было бы стереть с лица Земли крупнейшие города и военные базы противника, мог произойти в течение десятков минут[8].

В случае применения ядерного оружия в Третьей мировой войне может быть уничтожена бо́льшая часть человечества. По данным экспертов комиссии ООН, к концу 1980 года суммарный запас ядерного оружия на земле составлял порядка 13 тыс. мегатонн. По оценкам международного журнала Королевской шведской Академии наук, сброс на основные города северного полушария 5000 зарядов суммарной мощностью 2000 мегатонн может привести к единовременной гибели 750 млн человек только от одного из поражающих факторов — ударной волны. Таким образом, по оценкам Андрея Сахарова, в 1980-е годы ядерного арсенала человечества было достаточно для его полного уничтожения[22].

Последствия ядерной войны теоретически могут привести к катастрофическим изменениям климата и экологических условий планеты (см. Ядерная зима). Это мнение во многом определило ядерное оружие как оружие стратегического сдерживания противников от начала ядерного конфликта.

С другой стороны, последствия Третьей мировой войны могут быть куда более сдержанными, если Россия и США будут участвовать в ней на одной стороне. Такое развитие событий ликвидирует основной фактор риска: ядерный обмен между Россией и США.

Сегодня экологическую ситуацию в мире можно охарактеризовать как близкую к критической. Среди глобальных экологических проблем можно отметить следующие:

- уничтожены и продолжают уничтожаться тысячи видов растений и животных;

- в значительной мере истреблен лесной покров;

- стремительно сокращается имеющийся запас полезных ископаемых;

- мировой океан не только истощается в результате уничтожения живых организмов, но и перестает быть регулятором природных процессов;

- атмосфера во многих местах загрязнена до предельно допустимых размеров, а чистый воздух становится дефицитом;

- частично нарушен озоновый слой, защищающий от губительного для всего живого космического излучения;

- загрязнение поверхности и обезображивание природных ландшафтов: на Земле невозможно обнаружить ни одного квадратного метра поверхности, где бы не находилось искусственно созданных человеком элементов.