2.2. Структура форм собственности и сохранение отношений внеэкономического принуждения

Структура форм собственности, свойственная различным моделям экономических систем развивающихся стран, более разнообразна, чем в развитых рыночных экономических системах. Значительные различия существуют и между моделями экономических систем в рамках группы развивающихся стран. Эти различия, как и различия в способах аллокации ресурсов и экономической координации, предопределены многоукладностью экономик развивающихся стран.

При анализе структуры собственности, как и вообще при исследовании экономических отношений в развивающихся странах, следует принимать во внимание значительное расхождение между экономическими институтами, как они отражены в формальных нормах права, и фактически сложившимися институтами, зачастую не имеющими (или почти не имеющими) правовой фиксации. Законодательство развивающихся стран весьма редко вторгается в регулирование традиционно сложившихся отношений и архаических институтов, хотя последние играют крайне важную, а то и определяющую роль в формировании хозяйственного и жизненного уклада сотен миллионов, если не миллиардов людей на нашей планете.

Поскольку писаное право не распространяется на многие сферы хозяйственной жизни, постольку они регулируются нормами «обычного права», то есть сложившимися традициями и обычаями. Нередко писаное право и «обычное право» вступают между собой в конфликт, являющийся отражением конфликта между традиционным и современным рыночным капиталистическим укладом, что в особенности свойственно слаборазвитым государствам. Ситуация такого конфликта выступает дополнительным обстоятельством, влекущим высокий уровень не гарантированности прав собственности (причем в рамках как традиционного, так и рыночного укладов) в слаборазвитых государствах. Невысокая степень гарантированности права собственности, что касается как частной, так и общей собственности, издревле была характерной чертой обществ, развивавшихся в оболочке восточного деспотизма. Основной санкцией права собственности была воля государя (или, шире, воля государства), не влекшая за собой прочных правовых гарантий собственности.

Поэтому в слаборазвитых государствах, где наиболее сильно наследие докапиталистических экономических отношений, по-прежнему широко распространены свойственные для них условные формы собственности. Начиная от общинного надела, владеть которым можно, лишь принадлежа к данной общине, переходя к различным формам кабальной аренды (уже упоминавшийся выше пеонаж), связанной с личной или поземельной зависимостью арендатора, и заканчивая собственностью, которая формально носит характер неограниченной частной собственности, но на деле зависит от произвола государственных чиновников – все эти отношения пронизаны традициями и пережитками восточной деспотии.

Во многих развивающихся странах были проведены аграрные реформы, расширившие крестьянское землевладение и закрепившие права крестьян на землю. Тем не менее в большинстве случаев эти реформы не привели к полной ликвидации крупного помещичьего землевладения и не разрушили систему латифундизма, при которой сохраняющееся малоземелье крестьян вынуждает их прибегать к различным формам аренды помещичьей земли (которая часто приобретает кабальный характер, будучи подкреплена разными видами внеэкономического принуждения) или превращаться, временно или постоянно, в батраков.

Эти формы собственности соответствуют отношениям докапиталистической эксплуатации, которая своим обязательным компонентом имеет внеэкономическое принуждение. Лишь в наиболее динамично развивающихся странах, в основном принадлежащих к первому эшелону НИС, подобные отношения ушли или уходят в прошлое. Однако в сельской местности, особенно на периферии, роль такого рода докапиталистических пережитков, даже в некоторых НИС, например, в Мексике или в Бразилии еще не изжита. В ряде районов господствует произвол крупных землевладельцев, содержащих вооруженные банды (аналог феодальных дружин древности), которые терроризируют местное крестьянское население, а то и уничтожают индейские племена ради захвата земельных участков. Однако этому произволу противостоит крестьянское движение и движение безземельных батраков (движение сапатистов в штате Чиапас в Мексике, многомиллионное движение безземельных крестьян в Бразилии).

Что же касается менее развитых стран, то, скажем, в Колумбии или в Индии вооруженные отряды помещиков не являются чем-то необычным. Нередко они действуют в контакте с регулярными вооруженными силами. Эти отряды являются главным механизмом «демократических выборов» в провинции; они расправляются с профсоюзными активистами или с организаторами крестьянских кооперативов. Во многих слаборазвитых государствах армейские офицеры не в меньшей степени вмешиваются в хозяйственную жизнь, нежели другие государственные чиновники, и вместе с последними активно участвуют в коррупции, наживаясь за счет взяток и поборов, и одновременно обеспечивая покровительство «избранным» предпринимателям.

Формы капиталистической собственности в развивающихся государствах также неоднородны. Обычным явлением выступает сочетание самых современных форм организации капиталистического производства в промышленности, торговле и финансах с архаическими формами, отражающими слабое развитие капиталистических отношений в тех или иных секторах производства. Суперсовременный гипермаркет может соседствовать с полукустарной мастерской с нелегально нанятыми рабочими, работающими по 12-14 часов в сутки или с рассеянной мануфактурой (ремесленники, перешедшие к подетальной или пооперационной специализации под контролем торгового капиталиста-скупщика).

Отсталая техническая база многих отраслей производства предопределяет и наличие ранних форм капитализма. Повсеместно распространено то, что Маркс называл стадией производства абсолютной прибавочной стоимости: эксплуатация на основе большой продолжительности рабочего дня, с тяжелыми условиями труда, при заниженной цене рабочей силы и малодейственном фабричном законодательстве. Многие свойственные слаборазвитому капитализму формы длительное время сохраняются в виде пережитков и при переходе капиталистического производства на качественно более высокие ступени развития. Во многих развивающихся странах даже в современной промышленности можно обнаружить пережитки капитализма доиндустриальной эпохи или ранних этапов промышленного переворота. В них не действуют многие международные конвенции по защите трудовых прав, рабочие организации подвергаются постоянному давлению и дискриминации⁸.

В меньшей степени эти проблемы касаются НИС. Однако не следует думать, что там отношения труда и капитала уже выстроены на тех же основаниях, что и в развитых странах. Во многих НИС даже в современных отраслях промышленности действовал фактический запрет профсоюзов и стачек (Южная Корея до 80-х гг. ХХ века), в ряде НИС формальное признание прав рабочих организаций сопровождалось вспышками террора против профсоюзных активистов (Мексика, Бразилия). Что касается менее развитых стран, то в Латинской Америке применение террора против рабочего движения было обычным делом, а некоторых странах (Колумбия, Гондурас) такой террор продолжается и сейчас. Примеры такого рода можно наблюдать и в Азии (Бангладеш, Индонезия, Филиппины, Таиланд).

Наиболее бесправным наемный труд является в большинстве стран Африки и во многих государствах Ближнего и Среднего Востока. Хотя в целом ряде из этих стран имеется сектор относительно современной промышленности, и наемный труд стал массовым явлением, правовые гарантии его оставляют желать лучшего. Впрочем, если принять во внимание, что, например, в Йемене рабство было запрещено только после 2-й мировой войны, можно понять, какой путь следует пройти таким странам до упрочения современных норм трудовых отношений.

Для развивающихся стран характерно постепенное разложение форм докапиталистической частной собственности под воздействием современных рыночных капиталистических отношений, подкрепленных давлением мирового рынка и транснационального капитала. Эти процессы сопровождаются ростом аграрного перенаселения и массовым притоком разорившихся крестьян в города, где они пополняют прослойку люмпенизированного населения, занятого в основном в теневой экономике. В попытках противостоять разрушительным, стихийным процессам перехода от одного экономического уклада к другому, население развивающихся стран довольно широко использует кооперативное производство.

Сельские кооперативы одновременно выступают формами более современной экономической организации сельскохозяйственного производства, и средствами защиты от давления со стороны крупного землевладения и коррумпированного чиновничества. Рост кооперативов в основном наблюдается в НИС и в развивающихся странах с промежуточным уровнем развития. В слаборазвитых государствах кооперативное движение не имеет столь прочных корней, хотя иногда поддерживается государством.

Кооперативная собственность получила в развивающихся странах относительно меньшее распространение, нежели в развитых. Однако, принимая во внимание огромные абсолютные размеры сельского населения в развивающихся странах, абсолютные масштабы кооперативного движения в «третьем мире» весьма велики. Кооперативы существуют в развивающихся странах не только в сельском хозяйстве. Они возникают также в таких отраслях, как рыболовство и лесное хозяйство, традиционные кустарные промыслы, добыча полезных ископаемых, переработка сельскохозяйственного сырья (например, кооперативы по производству сахара на Ямайке). Что касается современных промышленных отраслей и современных услуг, то в эту сферу кооперативное движение в развивающихся странах (в отличие от развитых) пока еще практически не проникло.

С точки зрения системы прав собственности сложившиеся в развивающихся странах институты в недостаточной степени обеспечивают спецификацию этих прав, что порождает значительные трансакционные издержки при любых сделках, связанных с изменением и передачей прав собственности. Значительное число объектов собственности, функционирующих в теневой экономике, вообще не имеет никакого правового оформления (например, массовая нелегальная застройка на окраинах крупных городов). Такая ситуация является одним из препятствий, тормозящих переход от теневой экономики к полностью легальной, снижает уровень капитализации в экономике, поскольку блага, легально не регистрированные, не получают и надлежащей стоимостной оценки, позволяющей использовать их в легальном хозяйственном обороте.

Эти проблемы были подвергнуты исследованию (на примере экономики Перу) перуанским экономистом Эрнандо де Сото. Неспецифицированность прав собственности, как и вообще низкий уровень легализации бизнеса он связывает с неэффективностью государства: для легализации бизнеса и спецификации прав собственности приходится нести слишком высокие трансакционные издержки. Это отсекает от участия в бизнесе людей с недостаточно высокими доходами. В результате нелегальная деятельность в 80-е гг. охватывала в Перу 48% экономически активного населения, 61,2% совокупного рабочего времени и давала 38,9% от официального ВНП⁹. Э. де Сото полагает, что достаточно упростить существующие правовые процедуры, децентрализовать административную власть (передать ответственность за принятие хозяйственных решений с центрального на региональный и муниципальный уровень), и провести дерегулирование, т.е. расширить ответственность и возможности частных лиц за счет сужения функций государства, и тогда будут сняты основные препятствия, мешающие интеграции формального и неформального секторов.

Изложенная концепция правильно видит в неудачном правовом режиме, создающем как множество лазеек для коррупции чиновников, так и возможности приобретения необоснованных привилегий предпринимателями, одно из препятствий для перехода теневой экономики на легальные основания. Однако Э. Де Сото ошибается в том отношении, что можно весь объем ресурсов, используемых в теневой экономике, передать в легальный сектор, и использовать там с той же эффективностью. Значительная часть вовлеченных в теневую экономику ресурсов не может быть эффективно использована в легальном рыночном секторе. Теневая экономика зачастую не создает, а разрушает стоимость, хотя и позволяет создать продукцию, удовлетворяющую чью-либо потребность. Например, трущобная застройка, в случае ее рыночной оценки, будет стоить меньше, чем цена исходных строительных материалов. В этом смысле теневая экономика выступает как своего рода закрытая экономика, структура которой складывается так, что делается неконкурентоспособной при выходе на мировой рынок, хотя она и может удовлетворять внутренние потребности.

Две фундаментальные причины существования неформальной (теневой) экономики заключаются, во-первых, в том, что она складывается на основе, или со значительным участием архаичных экономических отношений и институтов, плохо сопрягаемых с современной рыночной экономикой, и, во-вторых, в том, что хозяйственная деятельность в теневой экономике основана на вовлечении в производство низкоэффективных ресурсов, которым не может быть обеспечено конкурентоспособное применение в легальной рыночной экономике. Совершенствование правовой системы и институтов хозяйственного регулирования может сделать применение части таких ресурсов эффективным, но не может целиком устранить указанные фундаментальные противоречия.

В этом смысле доля теневой экономики может служить надежным индикатором слаборазвитости. Высокий удельный вес теневой экономики свидетельствует и о значительной доле низкотехнологичного неэффективного производства, и большой роли архаических экономических отношений и институтов, и о низкой эффективности государственно-правового регулирования хозяйственной деятельности.

Общей чертой экономических систем развивающихся стран является относительно высокая доля государственной собственности. Государственный сектор в развивающихся странах образовался после приобретения независимости, нередко путем национализации компаний, базирующихся в бывших метрополиях. Государственный сектор рассматривался как важнейший канал мобилизации и использования ресурсов для экономического развития (ориентируясь на пример СССР). Однако опыт не слишком эффективного функционирования государственного сектора заставляет пересматривать сложившиеся представления.

Высокий уровень бюрократизма и коррупции в государственном аппарате не мог не затронуть и предприятия государственного сектора. Нередко неэффективное управление со стороны иерархической системы чиновников приводит к тому, что государственные предприятия становятся каналом чрезмерного расходования ресурсов, в том числе и через вознаграждение высшим управляющим, не давая при этом ожидаемой отдачи. Либо, напротив, чиновники превращают государственные предприятия в доноров для нужд государственного аппарата, или, в лучшем случае, для покрытия неотложных бюджетных расходов, ведя к их экономическому истощению.

Другой причиной пересмотра сложившегося отношения к государственному сектору стало давление со стороны международных финансовых организаций, предлагающих, в рамках «Вашингтонского консенсуса», пакет мер экономической стабилизации, включающий в себя и резкое сокращение государственного сектора. Нередко это связано и с общим сокращением социальных обязательств государства и превращением сектора социальных услуг в чисто коммерческий механизм по обслуживанию лишь наиболее платежеспособного слоя населения, что подрывает возможности совершенствования качества человеческих ресурсов, необходимых для развития.

Многие НИС, рассчитывая на поддержку международных финансовых организаций в осуществлении программ экономической стабилизации в кризисных условиях, и на привлечение иностранного капитала, пошли в 80-е – 90-е гг. ХХ века на значительную приватизацию государственных предприятий. В особенности это касалось стран Латинской Америки, имевших, в отличие от НИС Юго-Восточной Азии, больший удельный вес государственного сектора. В ряде случаев им удалось получить от приватизации значительные поступления в бюджет, особенно серьезные в начале и в конце 90-х гг. прошлого века (см. Табл. 5.7.).

Таблица 5.7. Дoxoды oт пpивaтизaции в cтpaнax Лaтинcкoй Aмepики,

1990-1998 гг. (млн. долл.)

Cтpaны	Гoды									Bceгo
	1990	1991	1992	1993	1994	1995	1996	1997	1998
Meксикa	3169	11289	6924	2131	766	167	1536	4496	999	31477
Apгeнтина	7532	2841	5741	4670	894	1208	642	4366	510	28404
Бpaзилия	44	1633	2401	2621	2104	992	5770	18737	32427	66729
Пepy	—	3	212	127	2840	1276	1751	1268	480	7957
Beнecyэлa	10	2278	140	36	8	39	2017	1387	112	6027
Чили	98	364	8	106	128	13	187	—	181	1085
Bceгo	10853	18408	15426	9691	6740	3695	11913	30254	34709	141679

Рассчитано по: Vidal G. Privatizaciones, fusions y adquisiciones: las grandes empresas en America Latina. Anthropos Editoreal. Mexico, 2001. P. 124.

Источник: Глобализация мирового хозяйства и национальные интересы России. Под ред. В.П. Колесова. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002, с. 140.

В Бразилии и в Мексике приватизации подверглись предприятия металлургической промышленности, энергетики, транспорта (авиационные компании и железные дороги). В тоже время Бразилия сохранила в государственной собственности крупные гидроэлектростанции и атомные энергетические станции.

Следует подчеркнуть, что тот довольно заметный доход от приватизации государственной собственности, который был получен рядом развивающихся стран, является временным доходом. Ресурсы его дальнейшего получения уже почти полностью исчерпаны. Поэтому и ослабление бюджетной напряженности оказывается временным. Однако экономические проблемы, стоящие перед этими странами, не стали менее острыми. А сокращение государственного сектора во многих случаях означало потерю сильных рычагов государственного регулирования структуры производства и внешнеэкономической деятельности. В условиях же глобализации потеря государством влияния на внешнеэкономические и внутренние структурные процессы чревата серьезными кризисными потрясениями и значительным ущербом для национальной экономики. Опыт приватизации и дерегулирования кредитно-финансовых институтов и торговли показал, что они, быстро включаясь в процессы глобализации и адаптируясь к требованиям мирового хозяйства, отрываются от гораздо медленнее модернизирующегося сектора материального производства¹⁰. Все эти потенциальные угрозы наиболее наглядно проявили себя в Аргентине, пришедшей, после периода финансовой стабилизации в 90-е гг., к тяжелейшему финансовому и общеэкономическому кризису в 2000-2001 гг.