27 Августа он подписал свою знаменитую ответную теле­грамму:

«Русские люди!

Великая родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, за­являю, что Временное правительство под давлением больше­вистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба... Тяжёлое сознание не­минуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей родины. Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, в храмы, — молите Господа Бога о явлении величайшего чуда, спа­сения родимой земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестья­нина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения великой России, и клянусь довести народ — путём победы над врагом — до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы».

Одновременно он приказал двинуть на Петроград Туземную (Дикую) дивизию и другие подразделения 3-го Конного корпуса

304

генерала А. Крымова. Это было уже открытое выступление против правительства. Но на действиях и Корнилова, и Крымова в это вре­мя лежал отпечаток неуверенности. «Если бы я был тем заговорщи­ком, каким рисовал меня Керенский, — говорил позднее Корни­лов, — если бы я составил заговор для низвержения правительст­ва... я не сомневаюсь, что вошёл бы в Петроград почти без боя. Но в действительности я не составлял заговора и ничего не подготовил. Я ещё мог бы начать действовать, наверстать упущенное время и исправить сделанные ошибки. Но я был болен, у меня был сильный приступ лихорадки и не было моей обычной энергии».

Неуверенность царила не только среди руководителей вы­ступления, но и среди солдат. Они не могли сочувствовать Кор­нилову, который вернул в армию смертную казнь. Солдаты от­кровенно говорили, что не знают, зачем их ведут на столицу. Это в конечном итоге и решило дело. Все посланные части остано­вились, отказавшись идти дальше. 31 августа генерал Крымов от­правился на встречу с Керенским. Их беседа прошла довольно бурно, и после неё А. Крымов застрелился. Он оказался единст­венным погибшим за всё время корниловского выступления.

Когда Корнилова в эти дни старались обнадёжить, он резко обрывал: «Бросьте, не надо». И всё же он пока не желал сдаваться. 31 августа генерал написал новые требования правительству. Лавр Георгиевич обещал быть лояльным, «если будет объявлено России, что создаётся сильное правительство, которое поведёт страну по пути спасения и порядка». Генерал ещё раз повторил, «что лично для себя он ничего не искал и не ищет, а добивается лишь установления в стране могучей власти, способной вывести Россию и армию из того позора, в который они ввергнуты ны­нешним правительством».

Генерал Михаил Алексеев, новый начальник штаба русской армии, убеждал Лавра Корнилова подчиниться правительству во имя блага родины. Наконец 1 сентября тот согласился доброволь­но сложить полномочия и пойти под арест.

ЛЕДЯНОЙ ПОХОД

После Октябрьского переворота в Петрограде Л. Корнилов поки­нул Быховскую тюрьму, где находился вместе со своими единомыш­ленниками с начала сентября. После долгих и опасных приключе­ний Лавр Георгиевич б декабря прибыл в Новочеркасск. Здесь вме­сте с генералом М. Алексеевым он руководил созданием Доброволь­ческой армии. Вступали в неё в основном офицеры.

25 декабря Л. Корнилова провозгласили командующим ар­мией. В январе 1918 г. он заявил, выступая перед офицерами: «Вы скоро будете посланы в бой. В этих боях вам придётся быть бес­пощадными. Мы не можем брать пленных, и я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот при­каз перед Богом и русским народом я беру на себя!».

В начале февраля Корнилов пришёл к выводу, что оста­ваться на Дону дольше невозможно. Донское казачество со-

неделю прошли более 400 км. Но но­вые власти выследили полк и в одном месте встретили его огнём из засады. В другой раз, когда полк переходил же­лезную дорогу, на него неожиданно обрушился пулемётный и орудийный огонь с бронепоезда. Под Корниловым смертельно ранило лошадь. После это­го среди текинцев начались разговоры, что выход у них один — сдаться боль­шевикам. Они восклицали: «Что мы можем делать, когда вся Россия — боль­шевик!». Корнилов остановил их слова­ми: «Если вы решите сдаваться, расстре­ляйте сначала меня!». Но в тот же день он решил расстаться с полком и про­должать путь в одиночку. Генерал пе­реоделся в крестьянскую одежду — полушубок и стоптанные валенки. По­сле этого продолжал путь по железной дороге. На станциях он читал развешан­ные афиши о побеге опасного мятеж­ника — генерала Корнилова.

Офицер-текинец, находившийся под стражей, 3 декабря столкнулся в тол­пе на станции Конотоп с каким-то хро­мым стариком в заношенной одежде. «Здорово, товарищ!» — окликнул его тот. «Здравия... здравствуйте!» — рас­терянно отвечал текинец. «Слушайте, да ведь это генерал Корнилов!» — вос­кликнул изумлённый охранник. Но ста­рик уже растворился в толпе...

Генерал Л. Корнилов.

305

СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛА

Во время осады Екатеринодара штаб генерала Лавра Корнилова разместил­ся в деревенском домике в открытом поле. Скоро противник заметил, что здесь расположен штаб, и начал при­стреливаться. Вокруг дома всё было пе­репахано снарядами, но Лавр Георгие­вич, как обычно, не обращал на это внимания.

Однако на четвёртый день осады го­рода, 31 марта (13 апреля) 1918 г., один из снарядов угодил прямо в дом. Он пробил стену и разорвался в ком­нате, где находился Корнилов. Гене­рал был смертельно ранен и через не­сколько минут, не приходя в сознание, скончался.

Вскоре добровольцы узнали о гибели своего вождя. «Впечатление потрясаю­щее, — вспоминал А. Деникин. — Люди плакали навзрыд...» Похоронили гене­рала Корнилова в степи, тайно. Моги­лу сровняли с землёй...