Модернизация — 1) усовершенствование, улучшение, обновление объекта, приведение его в соответствие с новыми требованиями и нормами, техническими условиями, показателями качества. Модернизируются в основном машины, оборудование, технологические процессы (например,модернизация компьютера).
С. Ю. Витте. Национальная экономия и Фридрих Лист. Рецензия
В последнее время в нашей журнальной литературе все чаще и чаще стали появляться статьи, направленные против покровительства национальной промышленности таможенными пошлинами и в защиту идеи свободной торговли (free trade). Снова заговаривают о "проведении в жизнь" этой идеи о крайнем заблуждении правителей и управляемых, упорствующих в отрицании истинных начал, незыблемо, будто бы, установленных классиками политико-экономической науки. Как в конце пятидесятых годов, так и теперь, наша оппозиционная печать витает в области космополитических отвлечений фритредеров и в защиту своего флага свободного международного обмена, не стесняемого никакими таможенными заставами, приводить односторонние и избитые доводы учебников, пользующихся непререкаемым авторитетом в ее глазах. Чтобы уяснить всю беспочвенность ее стремлений, достаточно послушать самих же "классиков". Кэнэ, наприм., так озаглавливает свой капитальный труд: Physiocratie ou du gouvernement le plus avantageux au genre humain, и пишет, в предположении, что купечество всех народов образует "торговую республику". Подобным же образом и Ж.-Б. Сэй определяет политическую экономию (в противоположность economie privee и economiу publique отдельных народов), как учете об интересах всех наций, т. е. человеческого общества, взятого в целом, а Сисмонди ставит задачею этой науки заботу о благосостоянии человеческого рода. Благодетельствовать человечеству совсем не то, что заботиться о благосостоянии своей страны, своего народа, а потому не в отвлеченных положениях космополитической школы экономистов, не в крайностях ее космополитизма, резко впадающего в Другую крайность — индивидуализма, эгоистических интересов частного лица, следует черпать мудрость экономического управления государством. Правительство каждой страны [329] необходимо должно сообразовать свою хозяйственную политику с конкретными явлениями, отправляться в своей деятельности от факта существования отдельных государств и стремиться к достижению блага исключительно управляемого им народа. Разумное правительство никогда не станет окрашивать свою деятельность в цвет какой бы то ни было теории, управлять по доктрине, а не по здравому смыслу и в строгом соответствии с действительными потребностями данного населения данной территории. Свободный обмен ценностей, необходимый внутри каждой страны и наивыгоднейший для "человечества", при действительном существовании торгово-промышленной республики, может привести и легко приводил, как свидетельствует история, отдельные наци к разорению, а затем и к экономическому порабощению их иностранными предпринимателями. Прежде чем возводить свободный обмен в безусловное практическое правило международных сношений, следовало бы уничтожить государственные границы, стереть с лица земли культурные типы народов, повсеместно уравнять общественные тягости001 и водворить на земном шаре не только вселенскую торгово-промышленную республику, чуждую всяких международных распрей, но и ничем и ни в каких размерах нестесняемое передвижение рабочих сил из одной страны в другую. Иначе не может быть достигнуто полное равновесие в условиях производства, а без этого равновесия падает самый принцип свободного обмена.
Не смотря на утвердившуюся у нас в последнее время покровительственную систему в торговой политике, отвлеченный теоремы экономистов-классиков для многих еще не утратили своего обаяния, ежедневно пускаемые в ход приверженцами космополитизма, сбивают с толку легковерную толпу [330] так называемой интеллигенции, неспособную к критическому мышлению. Пролить свет на действительное значение этих теорем — составляет задачу озаглавленной небольшой брошюры г. Витте, вышедшей недавно в Киеве и посвященной изложению учения Фридриха Листа о национальной экономии, как прикладной части политической экономии.
Лист вовсе не принадлежал к числу охранителей старых порядков и сторонников национальной исключительности. Его идеалом была политическая и промышленная Англия, развившая свое благосостояние и свое всемирное торговое могущество на твердых исторических устоях; в своем Вюртемберге, еще в 1820 г., он проповедовал гласность уголовного процесса и установление суда присяжных, преобразование общественной и государственной службы в чисто либеральном духе, отмену десятины и поземельной подати, уничтожение косвенных налогов (акцизов), продажу государственных имуществ, сокращение числа и жалованья чиновников, наконец, покрытие всех государственных расходов единственным прямым налогом — подоходным (Hausser, I, стр. 76 и сл.). Такая проповедь, и притом в резких выражениях, была найдена тогдашними вюртембергскими властями преступной; Лист не только был удален из ландтага, но и предан суду, который приговорил его к десятимесячному заключению в крепость. Г. Витте ошибается, говоря, что Листа приговорили к десятимесячной "каторжной работе" и что он избавился от этого наказания побегом во Францию. В действительности, Лист содержался в крепости по приговору суда, а его каторжная работа состояла в переписке бумаг комендантского управления, но еще до истечения срока наказания он получил свободу, дав обещание выселиться из отечества. Упомянем здесь же, чтобы не отвлекаться более в сторону от предмета изложения, еще о двух биографических неточностях в брошюре г. Витте. Исследование Листа, написанное на предложенную французской академией наук тему: чем должен озаботиться народ, переходящий к свободной торговле, чтобы по возможности согласить интересы производителей и потребителей, — это исследование не было премировано академией, а было объявлено ею заслуживающим особого внимания ("surtout remarquable"). Наконец, Лист не просто "умер" во время одного из своих деловых путешествий, а 30 ноября 1846 г., в Тироле, окончил жизнь самоубийством. Причиною его насильственной [331] смерти, уже в старческом возрасте (на 57 году от роду), по всей вероятности, было душевное расстройство, происшедшее от чрезмерности умственного напряжения. Лист не давал себе отдыха, постоянно не досыпал ночей и, увлекшись каким-нибудь предметом, по целым неделям работал почти без перерыва от 2 часов утра до 6 или 7 часов вечера, т. е. по 16 и 17 часов в сутки "geistig produciren konnte", как выражается его биограф002 .
С непоколебимою верою в великую будущность германского народа, Лист выступает в своих сочинениях, преимущественно в газетных статьях и специальных журналах, настоящим агитатором и сильным борцом за идею экономического и политического объединения Германии, постоянно указывая практические к тому пути и меры к подъему национальных производительных сил. Не даром его сочинения стали настольною книгою у князя Бисмарка.
Лист не считает протекционизм полезным для народов во всех стадиях их развитая. По его мнению, протекционизм является необходимым только тогда, когда "экономическое, интеллектуальное и политическое воспитание страны, под влиянием свободы торговли, достигло предела, при котором ввоз иностранной мануфактуры и недостаток рынков препятствуют дальнейшему развитию страны".
По поводу криков, что протекционизм увеличивает стоимость продуктов, ложится бременем на землевладельцев и устанавливает монополию для мануфактуристов, Лист говорит: "Если пошлины удорожают на некоторое время туземные мануфактуры, то зато, вследствие внутренней конкуренции, они обеспечивают уменьшение их стоимости в будущем; ибо промышленность, достигшая своего полного развития, может настолько понижать цены на свои произведения, во сколько обходится провоз вывозимого сырья и съестных припасов (потребляемых иностранными рабочими), обратный ввоз произведенных из вывезенного сырья изделий и прибыль, получаемая от этой торговли.
Во всяком случае потеря, причиняемая пошлинами, выражается ценностью (Werth); но зато страна приобретает силы (producirende Krafte), посредством которых она в состоянии будет всегда производить неисчислимые массы ценностей.
[332] Эта потеря в ценности должна рассматриваться как стоимость промышленного образования страны.
"Пошлины на мануфактурные произведения не ложатся на земледелие страны. Вследствие развитая мануфактурной промышленности, — богатство, население, а потому и спрос на земледельческие продукты, рента и стоимость поземельной собственности чрезвычайно увеличиваются, тогда как ценность (меновая) мануфактурных произведений с течением времени уменьшается. Выигрыш превосходить в десять раз потерю, которую временное увеличение стоимости мануфактурных произведений причиняет земледельцам. Если земледельцы, которые составляют главных потребителей мануфактур, платят за фабричные изделия дороже, то они за это неудобство широко вознаграждаются усилением спроса на земледельческие продукты.
Когда школа (так называет Лист сторонников свободной торговли) проповедует, что покровительственные пошлины предоставляюсь туземным фабрикантам монополию в ущерб потребителям, то она занимается дурным ябедничеством; ибо всякий человек в стране свободен эксплуатировать внутренние рынки, обезличенные национальной промышленностью, значит — не может быть речи о частной монополии. Покровительственные пошлины устанавливают только привилегию для всех наших соотечественников сравнительно с иноземцами, привилегию тем более законную, что подобными же привилегиями пользуются иноземцы у себя дома, следовательно, покровительственные пошлины только ставят ваших соотечественников на одинаковую с ними доску. Покровительственные пошлины не устанавливают абсолютной привилегии ни в пользу производителей, ни в ущерб потребителям; ибо если производители запрашивают вначале преувеличенные цены, то это происходит потому, "что они должны уравновешивать значительный риск, потери и громадные жертвы, всегда имеющие место при организации производства. Но против чрезмерного увеличения барышей и их продолжительности потребители находят гарантию во внутренней конкуренции, которая затем проявляется и обыкновенно роняет цены значительно ниже тех размеров, которые имели бы место только при заграничной конкуренции".
Адам Смит построил против протекционизма следующее возражение, которое в той или другой форме повторяется и доныне всеми его последователями:
[333] "В действительности может случиться, что при помощи протекционизма страна приобретет ту или другую отрасль мануфактуры скорее, нежели бы она ее прибрела без протекционных мер, и что после некоторого времени эта отрасль будет производиться в стране так же дешево и даже дешевле, чем за границей. Но хотя это и может случиться, тем не менее из этого отнюдь не следует, чтобы общая сумма промышленности или доходов общества могла когда-либо от сказанных мер увеличиться. Промышленность общества может увеличиваться лишь в мере увеличения его капитала, а этот капитал может увеличиваться только в пропорции сбережений общества. А так как протекционные меры имеют ближайшим последствием уменьшение общественных сбережений, то несомненно, что то, что уменьшает сбережения общества, не может увеличить его капитала скорее, чем бы он увеличился сам по себе, если бы капитал и промышленность оставили следовать их естественному влечению".
Приведенное рассуждение Адама Смита, где он впадает в противоречие с им же установленным началом главенства труда в производстве, совершенно неправильно и основано на целом ряде погрешностей.
Не говоря уже о том, что протекционная система, обеспечивающая вначале крупные выгоды умелым предпринимателям, привлекает иностранные капиталы именно в создаваемые ею новые отрасли промышленности, неправильно измерять национальное богатство одним только запасом материальных ценностей. Возможность производить ценности, условия благоприятные для трудовой деятельности, порядок, личная безопасность, более или менее высокий уровень развитая умственных и физических сил народа — все это входить в состав национального богатства и гораздо более всяких сбережений содействует увеличению капиталов. Теория сбережений, годная для купца, привела бы нацию к нищете, к бессилию, к варварству, к разложению". Там, где всякий сберегает и лишает себя всего того, чего только может лишить, — нет никакого стимула к производству. Нация, составленная из Плюшкиных, наверное отказалась бы даже от самозащиты, потому что оборона страны требует имущественных жертв. Всякое обучение и воспитание требует материальных затрат. Но разве благоразумный человек предпочтет оставить своих детей в невежестве, вместо того, [334] чтобы дать им надлежащее образование в ущерб своим сбережениям?
Г. Витте лишь в общих и существенных чертах знакомит русского читателя с учением Листа, изложенным в довольно систематическом труде его: Das nationale System der politischen Oekonomie, не указывая на промахи германского публициста003 и оставляя без внимания ненависть его к России; но он приводить очень интересную выписку, свидетельствующую о том, что Лист колол глаза немцам нашей экономической политикой, вступившей в новый фазис с 1821 года, когда, по выражение циркулярной ноты графа Нессельроде, "Россия увидела себя вынужденной обстоятельствами прибегнуть к независимой коммерческой системе" и затем неуклонно следовала ей при министре финансов Канкрине (1823—1844). Благодетельные последствия восстановленного у нас протекционизма послужили для Листа наглядным доказательством неправильности принципов и уверений фритредеров. "Достаточно, — писал он в 1841 году, просмотреть последние отчеты русского департамента торговли, чтобы убедиться, что Россия, благодаря принятой ей системе, достигла благоденствия и что она гигантскими шагами подвигается как по пути богатства, так и могущества... Безрассудно со стороны Германии желать уменьшения этих успехов и расточать жалобы на ущерб, который система России нанесла северным германским провинциям. Нация, как и человек, не имеет более дорогих интересов, как свои собственные. На России не лежит обязанность хлопотать о благоденствии Германии. Пусть Германия занимается Германией, a Россия — Россией. Вместо того, чтобы жаловаться, вместо того, чтобы питаться надеждами и ждать Мессию будущей свободы торговли, было бы лучше бросить космополитическую систему в огонь и воспользоваться примером России".
Германия последовала совету Листа, мы же, напротив, увлекшись проповедями космополитической школы, ввели у себя, в 1857 году, таможенный тариф, продиктованный идеями свободы торговли, и стали устраивать народно-хозяйственную жизнь под влиянием той же школы.
[335] Заслуживаете внимания, что Фридрих Лист, происходя из среды ремесленников, отдавал должное дворянству, и не только германскому, но и русскому, тогда как наши "люди 40-x годов" изо всех сил старались затянуть петлю на этом сословии. Он прямо говорит (I, 176), что немецкое дворянство должно взять себе за образец дворянство английское, у нас же подобная мысль неизбежно подвергалась осмеянию и дружной травле со стороны "передовых" деятелей.
Сущность выводов, к которым пришел Лист в своем заключении исторического обзора экономического развития различных стран, ясно выставляет несостоятельность принципа laissez faire, laissez passer в применении к стране, не держащей еще в своих руках "скипетра мануфактур и торговли". Он говорит:
«Во все времена и во всех странах способность, нравственность и деятельность граждан регламентировались для благоденствия страны, и богатство увеличивалось или уменьшалось с этими качествами.
История учит, что ограничительные меры составляют естественное последствие различия интересов и усилий народов к достижению независимости и могущества, т. е. последствие национального соперничества и войны, а потому они должны устраниться только при согласовании всех национальных интересов или при общей ассоциации всех народов под режимом права.
Опыты некоторых стран, применявших у себя свободу внешней торговли в присутствии нации, их перевешивающей в промышленности, богатстве и могуществе или держащейся ограничительной коммерческой системы, нам показывают, что этим отдают в жертву будущность страны, без всякой вообще пользы для человечества п только к выгоде страны, держащей скипетр мануфактур и торговли.
Наконец, история нас учить, каким образом народы, обладающие от природы всеми средствами для достижения высшей степени богатства и могущества, могут и должны, чтобы не стать в противоречие сами с собою, менять свою коммерческую систему по мере того, как идут вперед. Сперва, действительно, посредством свободы торговли с народами, их опередившими, они выходят из варварства и улучшают свое земледелие; потом, посредством ограничений, они заставляют цвести их фабрики, рыболовство, флот и внешнюю торговлю; наконец, после достижения [336] высшей степени богатства и могущества, посредством постепенного перехода к принципам свободы торговли и свободной конкуренции на иностранных рынках, им принадлежащих, они охраняют от беспечности свое земледелие, мануфактуру и своих купцов, и держать их в бодрствовании, дабы сохранить верховенство, которого они достигли".
Таковы уроки истории и правила действия, предлагаемый ею всем желающим воспользоваться опытами прошлого. И горе тому, кто не хочет знать этих опытов, пренебрегает данными уроками! "Страна, которая посредством протекционной системы не сумеет обратиться в мануфактурную, обречена на материальную и политическую слабость. Опасность увеличивается, если соседние нации следуют другому пути, если они идут во всех отношениях вперед тогда, когда мы идем назад, если у этих наций мысль о лучшей будущности возбуждает бодрость и дух предприимчивости граждан, в то время, когда у нас недостаток надежды (скорее, уверенности в завтрашнем дне) все более и более уничтожает бодрость и способности".
В названном сочинении Листа есть страничка, которую полезно вытвердить наизусть тем ИЗ сетующих на покровительственную систему проповедников земледельческого "призвания" России, которые в обложении высокими пошлинами иностранных изделий видят главное препятствие к сбыту продуктов сельского хозяйства. Вот эта страничка:
"Нация, которая обменивает свои земледельческие продукты на заграничные мануфактурные изделия, представляет, собою человека без руки, который опирается на чужую руку. Эта опора полезна, но она не заменяет собою недостающей руки уже потому, что ее деятельность зависит от чужой воли. Имея мануфактурную промышленность, нация может производить столько (избытка) съестных припасов и сырья, сколько их будет потреблять собственная мануфактура; находясь же в зависимости от иностранной мануфактуры, она может производить только такой излишек, какой не могут произвести иностранцы и который поэтому они должны купить на стороне".
И далее:
"Нация чисто земледельческая не может развить до высокой степени свою внутреннюю и внешнюю торговлю, свои пути сообщения и свой торговый флот; она не может совершить значительных успехов в умственном, социальном [337] и политическом развитии; она не может приобрести соответствующего ее природному положению политического значения; она не в состоянии влиять на цивилизацию и прогресс отсталых народов и основывать колонии. Страна чисто земледельческая стоит неизмеримо ниже страны земледельческой и вместе с тем мануфактурной. Первая, в экономическом и политическом отношениях, всегда, в большей или меньшей степени, зависит от иноземцев, которые получают от нее земледельческие продукты в обмен на свои фабричные изделия. Она не может сама определить объем своего производства; она должна ожидать спроса заграничных покупателей. Покупатели же эти, т. е. мануфактурный и вместе с тем земледельческие нации, сами производят громадные массы сырья и съестных припасов, а потому и требуют от земледельческих народов только такое количество, которое необходимо для покрытая их дефицита. Следовательно, чисто земледельческие страны зависят относительно сбыта их произведений от большего или меньшего урожая в странах земледельческих и вместе с тем мануфактурных; они, кроме того, имеют конкурентов в прочих земледельческих странах; таким образом и без того ненадежные рынки сбыта, вследствие этой конкуренции, делаются еще менее надежными".
Рассеяние сомнений относительно выгод для земледелия покровительственной системы, создающей новые производства, и притом в такой стране, как Россия, где по климатическим условиям занятие земледелием невозможно в течение полугода и более, представляет для нас, русских, главный интерес экономического учения Листа, по достоинству оцененного государственными людьми и авторитетными учеными004 его отечества. В трудах основателя в Германии "национальной" экономии мы находим ответы на многие чисто русские вопросы, и нельзя поэтому не быть признательным г-ну Витте за распространение в нашем обществе сведений о здравых началах протекционизма, и в такое именно время, когда уверения космополитической школы экономистов, потерявшие кредит у практических деятелей на материке западной Европы, снова начинают входить в оборот у нас.