15. "Солнце" (пер. Эллиса)

Ты, Солнце, как поэт нисходишь в города,

Чтоб вещи низкие очистить навсегда.

Здесь мы видим функциональное сравнение.

В этом стихотворении заключается что-то вроде безмолвно оправдания поэта в его бесцельных странствованиях. Веселый луч блестит над грязным городом, автор выходит из дому и бродит по отвратительным переулкам, по улицам, в которых закрытые ставни скрывают, подчеркивая их, тайны сладострастия, по всему этому лабиринту мрачных, серых и грязных старых улиц с кривыми зараженными домами. Поэт, подобно солнцу, входит всюду - в больницу и во дворец, в притон и в церковь - всегда чистый, лучезарный, божественный.

16. "Приглашение к путешествию"

Считается, что в этом стихотворении отразился неосуществленный план поездки в Голландию. Во французской литературной традиции Голландия - символ покоя и довольствия.

Дитя, сестра моя,

Уедем в те края,

Где мы с тобой не разлучаться сможем,

Где для любви - века,

Где даже смерть легка...

В краю желанном,

На тебя похожем...

По отношению к некоторым реалиям понятие "сестра" выступает, как символ не прямой замены отдельной конкретной реалии, а как символическая замена отношения двух реалий: Разврата и Смерти ("Две сестрицы"), двух окаянных женщин ("Окаянные женщины"). В некоторых случаях статус Сестер или Сестры приближается к статусу "ключевого слова", так как, видимо, символической замены отношений нет, но есть предельное насыщение значения: значения лексемы того же семантического поля художественно включается в анализируемое слово. В этом стихотворении таким включаемым значением оказалось значение "дитя" ("Mon enfant, ma soeur" - "My child, my sister"). Родственная близость - так называется это семантическое поле (сестра, мать, дитя). Это несколько характерно для Бодлера. Ему была неприятна эта пошлость жизни. Возможно, это страшный порыв, призыв. "Приглашение к путешествию" - это приглашение в царство света, где нет боли, страданий.

Интересно, что приближение к "ключевому слову" и во французском оригинале и в русском и английском переводах оформлено в едином синтаксическом режиме - обособленном приложении. Обособленное приложение, контактное расположение в речи семантически близких элементов,  входящих в одно лексико-семантическое поле, самым непосредственным образом и эффективно способствует семантическому наведению и даже включению значения в другое.

17. "Гимн" (пер. Эллиса)

Ты жизнь обвеяла волною,

Как соли едкий аромат.

Здесь автор использовал функционально-вкусовое сравнение. Можно предположить, что при помощи этого сравнения поэт хотел показать эффект обманутого ожидания. Функциональный перенос здесь переходит в конкретную образность: вкусовой модус (конкретный режим мышления и восприятия).

Заключение

В ходе проведенной работы мы выявили особенности функционирования символов и метафор в поэзии Шарля Бодлера. Для данной работы мы использовали стихотворения из его поэтического цикла "Цветы Зла".

В результате исследований мы пришли следующим выводам:

1. В своем цикле "Цветы Зла" автор использовал различные по значению символы и метафоры, представленные разнообразными типами, контекстуальной средой и степенью эксплицитности.

2. Символ - более трудный объект для идентификации по сравнению с метафорой, его понятийный диапазон весьма широк. Выделению символов способствует частое использование определенного слова или словосочетания. Символы нельзя смешивать с "ключевыми словами".

3. Компаративные тропы подразделяются на метафоры отношения и метафоры качества. Относительные компаративные тропы, в свою очередь, делятся на а) функциональные; б) по внутреннему важному признаку существования; в) по пересечению валентностей двух слов. Качественные переносы допустимо подразделить на: а) визуальные; б) слуховые; в) тактильные; г) вкусовые; д) качественные комбинированные.

4. Повышенная символизация и метафоризация поэтических текстов Бодлера объясняется драматичностью его судьбы. Автор рассматривал внутренний мир человека как "волнение духа во зле" и уничтожил границу между красотой и уродством.

Полученные в ходе работы результаты, позволяют считать поставленные выше задачи решенными и цель исследования достигнутой.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Бодлер вошел в историю культуры как блестящий поэт, создатель сенсационной книги "Цветы зла". Но мало кто знает, что едва ли не все свои силы положил он на то, чтобы убежать от реальности и жить в мире своих фантазий.

Представим себе человека, сидящего у зеркала. Он прекрасно одет, правда, слегка вычурно, а волосы выкрашены в зеленый цвет — неслыханная дерзость для Франции середины XIX века. Вскоре он встанет и пойдет, как обычно, на прогулку по Елисейским полям. Взяв трость и набросив широкий черный камзол, Шарль Бодлер будет идти, гордо вскинув голову, переступая через лужи, более всего боясь запятнать изысканное свое одеяние. Автора нашумевших "Цветов зла" узнают на улице, но он выказывает показное пренебрежение к докучливым поклонникам.

Бодлер будет сидеть в городском кафе, будет читать со сцены стихи. Во время революции 1848 года он, возбужденный и восторженный, будет призывать к свержению власти. Его возлюбленными станут многие парижанки... Но, по существу, он никогда не выйдет из своей комнаты, где есть это зеркало, никогда не отведет взора от своего лица. Таков Бодлер — поэт, ненавидящий природу; художник, по выражению Сартра, "являющийся судорожным протестом против собственной природности", презирающий все спонтанное и естественное, стремящийся видеть лишь то, что подскажет каприз воображения; человек, весь свой талант положивший на то, чтобы вступать в отношения лишь с самим собой. Его отношения с женщинами, как это ни парадоксально, служили тому, чтобы выполнить его тайное желание — остаться в полном одиночестве.

Однако, чтобы все эти положения стали ясны, обратимся к конкретным фактам биографии поэта. Шарль Бодлер родился 9 апреля 1828 года, когда его отцу было 62 года, а матери — 28 лет. В этой разнице в возрасте Бодлер впоследствии усмотрит нечто роковое, положившее начало его внутреннему разладу. Но детство Бодлера, по словам биографов, было "ослепительно счастливым". Шарля баловали, он был долгожданным и единственным сыном. Когда Бодлеру исполнилось пять лет, его отец умер, но не раннее сиротство, а то, что последовало за ним, стало для Шарля ошеломляющим ударом. Через год его мать, к которой с раннего детства он испытывал чувства, выходящие за рамки сыновней любви, выходит замуж. Шестилетний Бодлер чувствует настоящие муки ревности. Он всю жизнь, до самой своей смерти, называл замужество матери "предательством", добавляя, что она не имела права выходить замуж повторно, "имея такого сына, как я". Он, ощущавший себя сыном-мужем, при жизни ненавидимого им отчима генерала Опика назначал своей матери тайные свидания, устраивал сцены ревности, писал ей нежные письма. Не столь важно, вожделел ли он к своей матери, — существенны психологические последствия, к которым привела ее "измена". Тем более что в одиннадцать лет Шарля отлучают от матери, от родительского дома, отдают в Королевский колледж в Лионе. Тогда он, изгнанный из мира любви предательством матери, начал его последовательное уничтожение. Его дендизм, фетишизм, страсть к холодным женщинам и к укрощенной природе, к предметам, преображенным человеческим трудом, — все это способы мироотрицания.

И все же самыми существенными для понимания личности Бодлера являются его взаимоотношения с женщинами. Безумных влюбленностей в юности Бодлер не испытывал, однако был неутомимым посетителем борделей. В пятнадцать лет он едва ли не нарочно заразился сифилисом, выбирая, по его словам, наиболее "болезненных и грязных" проституток. Болезнь придала ему блеск постепенного увядания — то, что он всегда ценил: луна, исчезающая под лучами восходящего солнца, угасающее мерцание свечи, старые люди, на которых лежит отпечаток приближающегося конца. Тлеющая жизнь, с которой сводятся последние счеты, жизнь, на которой лежит отпечаток смерти, влечет Бодлера. Его возлюбленной на долгие годы стала проститутка Лушетта, нечистоплотная и уродливая. Соединяясь с телом Лушетты, он словно переносил на себя ее болезни и уродство. Можно предположить, что подобные любовные контакты служили его тайной потребности в медленном самоубийстве.

В течение двадцати лет он состоял в связи со статисткой одного из парижских театров Жанной Дюваль, изменявшей ему при каждом удобном случае. А когда ее разбил паралич, Бодлер привязался к ней еще нежнее. Имея двух любовниц, Лушетту и Дюваль, он влюблялся в женщин, которые, как он предполагал, не могли ответить ему взаимностью. И сразу терял интерес к своим избранницам, если те были через чур нежны. Он испытывал почти ужас при мысли о том, что та, которую он полюбил, окажется в его объятиях. Известно, чем закончился его роман с мадемуазель Дюпрэ, которую Бодлер осыпал любовными письмами. Едва они сблизились, поэт, как от чумы, бежал от ее страсти. Ему нужна была не страсть, а бесстрастие. В этом "патологическом платонизме" Бодлера нет ничего общего с идеализацией любимой женщины. Год от года крепнет в Бодлере мечта о холодной, фригидной женщине, позволяющей овладеть собой только из глубочайшего равнодушия. В своих прогулках по борделям, в объятиях Лушетты и Жанны Дюваль он вызывал в своем воображении такой образ: ледяная обнаженная женщина смотрит на его извивающееся в судорогах тело, ее взгляд бесстрастен и пуст, но направлен на Бодлера, ее тело великолепно, но нельзя даже представить, что к нему можно испытать вожделение (к этому образу мы еще вернемся).

Этот клубок стоит распутать. Основы столь экзотических отношений Бодлера с дамами, причины его патологической сексуальности лежат в той борьбе с реальностью, которую он развернул, едва почувствовав, что она его отторгает. С того момента, как мать, бывшая для него божеством, отвернулась от него, его терзает чувство заброшенности в чуждом ему мире. Все здесь обманчиво, все, к чему тянется его рука, ускользает. В одном из писем он говорит: "И нравственно, и физически я всегда ощущал близость бездны — не только бездны сна, но и бездны действия, мечты, воспоминаний, печали, раскаяния, красоты, множества". И далее: "Отныне я испытываю постоянное головокружение".

Бодлер, чувствовавший бездну в себе и вне себя, пытался разными способами остановить это головокружение, ощутить устойчивость и покой. Подлинная мука Бодлера в том, что он не верит ни одному своему любовному порыву, ни одному чувству. Он стремится зафиксировать хоть какое-то свое состояние, вырвать взглядом из своей вечно меняющейся души хоть какой-то устойчивый, ясный образ. А в результате начинает жить под собственным присмотром. С этого момента он абсолютно лишается непосредственности: недоверчиво вглядывается в каждое свое чувство, лишая его естественности, пытается застичь себя врасплох за спонтанным действием. Это внутреннее раздвоение на зрителя и актера заставило его создать театр для себя, которым он тяготился и гордился всю жизнь. Бодлер попал в ловушку, которую сам для себя и создал.

Женщины влекли Бодлера, но животность этого влечения отталкивали его, и он приложил немало усилий, чтобы приукрасить свое желание, добиться бесконтактного контакта, "вдыхать" женщину, а не обладать ею. Поскольку акт обладания связан с зачатием, с плодородием, с продолжением жизни в столь ненавистном нашему герою мире, желания самого Бодлера должны были стать стерильны, а его грех — бесплотен. И, ложась в постель с Лушеттой или Дюваль, он словно открывает занавес и начинает свой спектакль. Там, где другие испытывают полное расслабление, Бодлер напрягает все свои силы, пытаясь не быть собой: ведь он оказывается в невыносимой близости с другим человеком.

И тогда женщины, которых Бодлер презирал (в "Моем обнаженном сердце" он пишет: "Женщина — противоположность денди. Женщина испытывает голод — и хочет есть, испытывает жажду — и хочет пить... Великая заслуга! Женщина естественна, то есть омерзительна"), с трудом скрывая свой страх перед ними, не удостаиваются чести быть с самим Бодлером, они видят лишь актера, играющего Шарля Бодлера. Чем теснее Бодлер сближается с женщиной, тем сильнее его желание ускользнуть, оставив в ее объятиях некий мираж, сделать так, чтобы ее глаза видели кого-то другого, глядя на него. Бодлер, ни на секунду не отрывающий от себя взгляда, испытывал ужас при мысли, что на него смотрят, постигают, разгадывают, проникают до печенок... Его дендизм, эпатаж в поведении и одежде лишь способ скрыть себя, повести взгляды других людей по ложному пути, не дав им увидеть самого Шарля Бодлера. Чем ярче его одежда, чем крикливей его поведение, чем невероятнее слухи, которые он о себе распускает, тем более надежно он огражден. Бодлер распространял слухи о своем гомосексуализме, о том, что он тайный полицейский агент, и когда добивался общественного порицания, то хохотал над теми, кто боролся с им же созданным идолом. Таков Бодлер: порицание и осуждение были ему необходимы, поскольку он был не в ладах со своей совестью, но допустить, чтобы они попали точно в цель, он не хотел.

В его письмах мы обнаружим весьма знаменательную фразу: "Совокупляться — значит стремиться к проникновению в другого, а художник никогда не выходит за пределы самого себя". Знакомые подозревали Бодлера в импотенции, но, судя по его письмам и запискам, его мало интересовал сам процесс физического слияния. Бодлер предпочитал быть соглядатаем и фетишистом, поскольку, испытывая ужас перед всем природным и естественным, перевел процесс обладания в символическую сферу. Он садится подле занимающейся любовью пары, закутанный по самую шею, и пожирает глазами все, что видит. Тот, кто смотрит, сам ни в чем не участвует, но своим взглядом присваивает себе все. Его взгляд горит вожделением, он вбирает в себя женское тело, его нос втягивает ее запахи. И, вдыхая и разглядывая женщину, он сливается с ней, так ни разу и не прикоснувшись к ее телу.

Женщина для Бодлера — лишь повод к тому, чтобы грезить. Еще и поэтому он ходит к проституткам: они не могут окатить его ироничным взглядом, их тело словно нейтрализует их личность (о других причинах его пристрастия к продажным женщинам было написано выше. Но мотив, упомянутый здесь — едва ли не самый главный для Бодлера). Бодлер, стремящийся преодолеть природное, естественное, в живом теле проститутки видит лишь орудие, которое может приблизить его к его же мечтам и грезам. Ради этого момента сближения с самим собой, ради мига, в котором Бодлер сливается со своей мечтой о себе, ему необходимо тело женщины. И тут мы вновь сталкиваемся с грезой Бодлера, преследовавшей его всю жизнь: образ мраморной женщины с бесстрастным взором. И чем грязнее были наслаждения, тем необходимей ему было вызывать в своем воображении этот сверкающий образ. Что это — образ матери, которую он обвинял своими пороками? Или его просто одолевала жажда контрастов? Или ему был так необходим бестрепетный взгляд, который бы помогал ему, чувствующему в себе бездну, застыть в каком-то определенном состоянии, остановить "головокружение"? Или важно то, что глаза этой женщины смотрят, но не видят, тем самым удовлетворяя двойственное желание Бодлера быть постоянно на виду и в то же время скрытым от чужих взоров? Или взыскуемая Бодлером фригидность является одним из проявлений его тяги к смерти? (Как и стремление Бодлера к больной и уродливой проститутке Лушетте, о чем упоминалось выше). Или эта холодная женщина — Богоматерь, над которой он глумится, призывая ее в свидетели своих извращений?

Когда задумываешься об этом, по существу печальном жизненном пути, то поражаешься тому, что Бодлер вращался в кругу одних и тех же проблем и сюжетов. В этой жизни нет самопреодоления, развития, неожиданного поворота. Поэт не разрешил даже самые простые противоречия. Беспрестанно призывая к путешествиям, он по полгода решался на поездку в другой город; этот проповедник активности остался апатичен и бесстрастен; мизантроп, он боялся одиночества...

Для полноты образа надо сказать лишь несколько слов о дендизме Бодлера. Облачая себя в изысканную одежду, продумывая до мелочей ритуал поведения дома и на улице, в кафе и на сцене, Бодлер словно старается создать вокруг своей бесформенной, бездонной души изящную оправу продуманного, элегантного одеяния, экзотической прически, грациозных жестов. По собственному его горделивому признанию женское тело влечет его, лишь когда оно полуодето, приправлено благовониями, увлажнено маслами. Друзья Бодлера говорили о том, как он любил маринованные, пережженные специями продукты; как обед превращался для него в церемониал, не связанный с набиванием желудка пищей; как ненавидел он свободно текущие реки, не окаймленные гранитными берегами, не перерезанные тяжелыми мостами... Вычурная одежда, скрывающая естественные формы тела; маринованная, преображенная специями и потерявшая свою изначальную природу пища; вода, "взятая на поводок", заключенная в гранитную темницу; женское тело, замаскированное мехами, косметикой и духами, — все это различные проявления страха Бодлера перед живой, непредсказуемой, неукрощенной жизнью. В ее неоформленности и случайности он словно чувствует нечто родственное хаосу, шевелящемуся в нем, и пытается набросить на нее искусственное, им сотканное, покрывало.

Бодлер ни на минуту не изменит своим принципам: по Парижу будет бродить одинокий, стареющий денди. Он часами будет просиживать в кафе, презрительно поглядывая на прохожих. Умрет он 31 августа 1867 года. Похоронят его по иронии судьбы рядом с генералом Опиком, ненавистным отчимом, отнявшим у Бодлера мать и пустившим его в странствие по "чуждому, бессмысленному миру". 

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!1!1

Бодлер стремится поразить читателей откровенно жуткими картинами внутреннего мира человека для того, чтобы пробудить в нем желание противостоять злу, бороться с животным в себе, искать и стремиться к идеалу и красоте. “Только достигая глубочайших пропастей падения, воображение по закону противоположности зажигает светоч высочайших идеалов. Цветы добродетелей в воображении поэта не могут расцветать без цветов зла, ведь свет тем ярче, чем глубже тени”, - так объяснял свое творчество Ш. Бодлер. Само противопоставление и контраст (зло-добро, свет-тени, ад-рай, Бог-Сатана, пропасть-небо, сплин-идеал и т.п.) стали основанием художественного метода автора “Цветов зла”. В поэзии воплощалось противоречивое мировосприятие Шарля Бодлера, которое русский поэт-символист Александр Блок определил так: “Находясь в аду… он грезил белоснежными вершинами”. Жаль, что Блок жил в другое время и не мог выступить на защиту поэта и его книги во Дворце правосудия в Париже 20 августа 1857 года. Сегодня мы можем лишь догадываться, как все происходило. Адские мучения терпит поэт-”слепец”, невыразимо страдает от зла в себе, в людях, окружающем мире: * “Из глубины взываю, * Вымаливаю твое сожаление, моя любимая, * Из бездны темной, куда мой дух упал; * Здесь ночь вокруг, - сквозь тьму плывут, * Проклятия, стоны, хула непрестанная”. “Бездна темная” и стремление к “свету” - противоречивые жизненные полюса собственной жизни Ш. Бодлера. “Еще совсем ребенком я ощутил в своем сердце два противоположных чувства: ужас жизни и увлечение жизнью”. И в самом деле, часто кажется, что жизнь Бодлера - это ряд несчастий, разочарований и ударов судьбы. Давайте попробуем выяснить, из какой жизненной трагедии художника выросли его “Цветы зла”.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Его главное творение - знаменитый, легендарный, скандальный сборник «Цветы зла» (1857), который положил начало европейскому модернизму. Первое, что характерно для него абсолютный пессимизм, глобальное разочарование в мире в духе Байрона. Жизнь предстаёт в стихах Бодлера как нечто страшное, отвратительное, бессмысленное, настоящий Хаос, где царит смерть, разврат, зло, старость, нищета, болезни, голод, преступление. Так устроен мир, и надежды изменить его - нет. Неистребимое зло живёт в самом человеке, лирический герой Бодлера его чувствует в себе. Главный вопрос: как он к этому относится? По-разному. Есть стихи, яркие, сильные, более традиционные, в которых Бодлер осуждает зло в мире и в себе, страдает от зла внутреннего и внешнего. В эту страшную атмосферу всеобщего зла с головой погружает читателя первое же стихотворение сборника «Предисловие». Приблизительно тот же смысл имеют замечательные стихотворения «Искупление», «Исповедь», «Сплин», «Весёлый мертвец», «Плаванье». В других стихах он прославляет любовь и красоту как спасение и возрождение души, например, стихотворение «Живой факел». Но есть у Бодлера другие стихи, настоящие бодлеровские, бунтарские, нетрадиционные, где он по-другому относиться к злу - это стихи, где поэт находит позитивное в негативном, красоту в смерти, разложении, наслаждение в грехе и пороке, описывает всё это красиво, красочно. Бодлер находит в зле то, что влечёт к нему человека, отсюда и название сборника: цветы, то есть красота зла. Наслаждение, которое даёт зло и порок, странное, в нём перемешано много противоположных чувств - радость и ужас, наслаждение и отвращение. И всё же к этим ощущениям человек непреодолимо тянется. Одно из самых известных стихотворений Бодлера «Падаль» - о том, как, прогуливаясь прекрасным летним днём с подругой за городом, автор натыкается на разлагающийся труп лошади, и начинает его подробно, смачно описывать и видит в том, как копошатся черви, своеобразную красоту и гармонию. * Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи * Над мерзкой грудою вились, * И черви ползали и копошились в брюхе, * Как черная густая слизь. o + Все это двигалось, вздымалось и блестело, + Как будто, вдруг оживлено, + Росло и множилось чудовищное тело, + Дыханья смутного полно. * И этот мир струил таинственные звуки, * Как ветер, как бегущий вал, * Как будто сеятель, подъемля плавно руки, * Над нивой зерна развевал. o + То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий, + Как первый очерк, как пятно, + Где взор художника провидит стан богини, + Готовый лечь на полотно. * (перевод В. Левика) Яркое стихотворение «Гимн Красоте», где красота прославлена именно как красота зла, приводящая к преступлениям, к пороку, к смерти, но дающая небывалые ощущения. Но самое небывалое, самое чудовищное стихотворение Бодлера - «Мученица. Рисунок неизвестного мастера». В роскошном будуаре в интимной обстановке на постели залитой кровью в бесстыдной позе лежит безглавый труп прекрасной полуодетой женщины - голова стоит тут же на столе. В описании есть изрядная доля изощрённого эротизма. Здесь опоэтизированы и смерть, и ужас, и непристойная эротика. * Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек, * Картин, и статуй, и гравюр, * Дразнящих чувственность диванов и подушек * И на полу простертых шкур, o + В нагретой комнате, где воздух - как в теплице, + Где он опасен, прян и глух, + И где отжившие, в хрустальной их гробнице, + Букеты испускают дух, - * Безглавый женский труп струит на одеяло * Багровую живую кровь, * И белая постель ее уже впитала, * Как воду - жаждущая новь. o + Подобна призрачной, во тьме возникшей тени + (Как бледны кажутся слова!), + Под грузом черных кос и праздных украшений + Отрубленная голова * На столике лежит, как лютик небывалый, * И, в пустоту вперяя взгляд, * Как сумерки зимой, белесы, тусклы, вялы, * Глаза бессмысленно глядят. * o + На белой простыне, приманчиво и смело + Свою раскинув наготу, + Все обольщения выказывает тело, + Всю роковую красоту. * Подвязка на ноге глазком из аметиста, * Как бы дивясь, глядит на мир, * И розовый чулок с каймою золотистой * Остался, точно сувенир. o + Здесь, в одиночестве ее необычайном, + В портрете - как она сама + Влекущем прелестью и сладострастьем тайным, + Сводящем чувственность с ума, - * Все празднества греха, от преступлений сладких, * До ласк, убийственных, как яд, * Все то, за чем в ночи, таясь в портьерных складках, * С восторгом демоны следят. * (Перевод В. Левика) Стихи откровенно-эротического содержания: «Танцующая змея», «Песнь после полудня», «Украшения», «Проклятые женщины», описывающее лесбийскую любовь. Пишет Бодлер и явно антихристианские стихи: «Непокорный», «Отречение святого Петра», «Литания Сатане». Есть у Бодлера ряд просто красивых стихотворений, целиком в духе модернизме, описывающих странные, утончённые, сложные ощущения, переживания. «Тревожное небо», «Кот». Необычное мурлыканье кота пробуждает в человеке странные сладкие ощущения, извлекаемые из глубин души. Итак, Бодлер зафиксировал сложность устройства жизни, отношение его к злу неоднозначно. С одной стороны, он знает, что зло и порок ведут к гибели, страданиям, духовному опустошению. С другой стороны, зло непреодолимо, потому что даёт человеку наслаждение и другие необычные переживания, от которых человек отказаться не может.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!

20 августа 1857 года во Дворце правосудия в Париже состоялся суд над французским поэтом Шарлем Бодлером и его сборником стихов “Цветы зла”. В судебном зале звучали обвинения в адрес поэта и его книги: “Временами сомневаешься в психическом состоянии господина Бодлера…”, “Его стихи - это большей частью монотонное и умышленное повторение одних и тех же самых мыслей”, “Гнусность здесь граничит с паскудностью, отвратительное смешанное со смрадом”, “Он обливает грязью все наше общество!”, “Этот негодяй поэтизирует зло!”. Дали слово подсудимому поэту Шарлю Бодлеру: “Нужно ли вам говорить, что в эту жестокую книгу я вложил все свое сердце, всю свою нежность, всю свою религию (вывернутую), всю свою ненависть?..”, “Ни одна из современных книг не наполнена таким ужасом перед злом, как моя”, “О книге нужно судить в ее целости, и тогда из нее вытекает жестокий моральный урок”. Приговор суда был опубликован на второй день. В нем отмечалось “губительное влияние” стихов Бодлера на читателей и “унизительный и досадный для общественной морали реализм”. Бодлеру присудили 300 франков штрафа, издатель тоже должен был заплатить 100 франков. Весь тираж книги был арестован, из нее вырезали те стихи, которые запретили, причем пострадали и те, которые были на обороте. Бодлер был в отчаянии: “Я несколько месяцев нахожусь в плену ужасной апатии, которая нарушила все… Одиночество без поддержки и работы - ужасная вещь “. Откуда такое одиночество? Неужели все отвернулись от Бодлера, не поняв его поэзии? Конечно, нет. Его поддержали те, кто видел действительную ценность осужденной книги. Среди них Виктор Гюго. Знаменитый писатель писал Бодлеру в знак поддержки: “Я кричу “браво”! Со всех моих сил браво вашему могущественному таланту. Вы получили одно из тех исключительных вознаграждений, которое способен дать существующий режим. То, что он называет правосудием, вынесло приговор всем во имя того, что он зовет своей моралью. Вы получили еще один венок. Жму вашу руку, поэт!”. Давайте попробуем почти через полтора столетия со дня суда над сборником провести собственное расследование: действительно ли сборник “Цветы зла” поэтизировал зло, имел “губительное влияние” и был справедливо осужден как аморальная, вредная для людей книга? Произведения Бодлера более всего поразили современников неведомой откровенностью. Их восприняли как исповедь поэта в собственных грехах и поспешили предъявить обвинение ему в поэтизации зла в самом себе, в людях и в мире. Осуждая книгу, судьи, очевидно, не очень внимательно прочитали стихи Бодлера. Они также оставили без внимания заявления поэта о “моральном уроке”, который вытекает из его книги. И вдобавок они, скорее всего, проигнорировали предисловие к сборнику, где поэт сформулировал основной пункт своей эстетичной программы как “добыча Красоты из Зла”. С этого пункта мы и начнем свое собственное расследование поэтического дела Шарля Бодлера. Запись темы урока: “Цветы зла” Ш. Бодлера - аморальная книга или “жестокий моральный урок” человечеству? В вступлении в “Цветы зла” Шарль Бодлер объясняет читателям, что поэт, подобно Данте, проходит сквозь “Лимбы” (первые верхние круги ада) и, проникая в сущность зла, старается противопоставить ему идеал, прекрасное, которое возможно лишь в том случае, если будут уничтожены все грехи мира и все его зло. Мотив путешествия, как и в “Божественной комедии” Данте, является основным в сборнике “Цветы зла”. Лирический герой - художник, который путешествует в мире людей и в трущобе собственного “я”, которые воспринимает как круги ада. Это путешествие - трудный путь блужданий, взлетов, веры, разочарований, прозрений, отчаяния, скитаний. Это путь поисков вечного Идеала, Красоты, Истины, Бога и - отдаление от заветной мечты. В первом стихе сборника “К читателю” Шарль Бодлер рисует ужасную картину греховного человеческого “я” и называет болезнь, которая, по мнению поэта, ведет человечество к духовной гибели. * Анализ стиха “К читателю” * Над плотью нашей и над нашими умами * Властвуют глупость, вранье, скупость, грех; * Мы дорожим укорами совести и живем ими, * Мы ими съедены, как нищие клещами. * Мы щедро платим за наше зазнайство, * Ярые в преступлении и подлые в раскаянии, * Мы возвращаемся на предательские пути, * Слезами отмыться планируя утром… * В руках дьявола все нити, * Что нами двигают и силу нам дают; * Каждый день строим себе в Ад путь * Сквозь тьму и огни сумасшедшие… * Миллионы Демонов подвижных, будто черви, * Взыскивают гульбища и ходят кувырком * В наших мозгах!… * …Если насилие, ужас, убийства ненавистные, * Пожары, происки, ножи, отравляющий газ * Не стали судьбами банальными для нас, * Так это потому, что мы - беда! - недостаточно мужественные. * И между пантерами, шакалами, волками, * Среди уродов, которые ползают, и рычат, * И жалят нас на смерть, словно холодная гадь, * В зверинце человеческих недостатков, которые владеют нами, * Есть самый страшный, злейший Страх! * Он ни ползать не умеет, ни реветь, * И, зевая, глотнул бы три мира, * Так как жить уже ему и самому надоело. * Это злой Сплин, * Хандра, которая видит плахи и смертные казни, * Покуривает кальян, не ведая сна; * Читатель, знаешь ли ты урода этого ужас; * О лицемерный мой, на меня похожий, брат! * (Перевод Д. Павлычко). Анализируя стихи Бодлера, литературоведы приходили к выводу, что Сплин - это болезненное душевное состояние, рожденной действительностью: зло, скука, равнодушие, уныние, разочарование, отсутствие цели земного существования, духовная низость и т.п. Так, художник взял на себя все боли и грехи человечества, прошел с ним всеми кругами земного ада. Тем не менее, от других художника отличает то, что он сознает трагизм существования человека, он страдает от греховности мира и своей собственной, старается противопоставить низости действительности недосягаемый идеал.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Французского поэта Шарля Бодлера можно считать романтиком жизни. Тогдашняя Франция казалась ему скучным пустым царством буржуа. Это понятие означало для поэта не классовую, а духовную категорию. Бодлер стремится изменить мир. Сборник стихотворений «Цветы зла» - это духовные поиски современного человека. Мир возникает в образе моря. Изображая действительность как «море засоренных улиц городских», поэт сердцем вливается в другое море - «где сияния много». Не принимая прозаичности будничной жизни, он стремится возвратить тот утерянный рай (идеальный мир), в котором творец жил в детстве: * Мой рай зеленый, любовь детская * Цветы и поцелуи, забавы и песни, * И скрипка, которая в сумраке тоскует и плачет… А может, рай-идеал - где-то в далеких экзотических странах. А вот как в стихотворении «Путешествие» Бодлер изображает действительность. Это и тиран, и народ, «влюбленный в господствующий кнут», несколько религий, «все наркозное зелье», «что мира нашего подробный инвентарь». И поэт делает вывод: * Этот мир, затиснутый в муторные берега, * Представляет образ наш - сегодня, завтра, всегда. * Оазисы ужасов среди пустынь скуки. Итак, в своих стихах Бодлер противопоставляет действительность идеала, признает великую миссию поэта - спасти мир своим страданием и величием души. Но невозможность достичь идеала на земле вызывает у поэта разочарование, и он впадает в отчаяние. Отсюда также понимание ненужности поэзии как средства выращивания цветов (т.е. Прекрасного) из зла, а также его черная меланхолия и тотальный нигилизм. Поэт не только не обращался к Богу за помощью - он демонстративно пренебрегает им и склоняется перед Сатаной. Вместе с тем некоторые черты стиля Бодлера противоречат романтизму: тщательно взвешенная композиция и безупречная форма поэзии. Не воспринимает поэт и романтического понимания природы как источника обновления чувств или средства защиты от цивилизации. Природа возникает у Бодлера врагом человека. Он ищет вдохновение в «другой природе» - искусственной: в произведениях искусства и человеческого труда. С Шарля Бодлера начался французский символизм. Он (символизм) появился как ответ на общий кризис гуманитарной культуры, в частности тогдашнего реализма. Сам же символизм стал «наследником» французских романтиков на практике, а его теория связана с философией Шопенгауэра, Гартмана, Ницше. С этой короткой справки мы начнем анализ стихотворения «Альбатрос». Во-первых, тех моряков, которых охватывает тоска или хандра, не нужно понимать непосредственно. Т.е. перед нами не реалистическая зарисовка, а создание символа человечества, которое плывет на своем судне в беспредельности вселенной. Тем не менее, и эта попытка раскрыть смысл слова не является правильной: символ не аллегория. Он знак, который содержит в себе мир и мировоззрение, содержание и его оценку. Но удивление не мешает ставить себе вопрос. Почему противопоставлены именно матросы и альбатрос? Так как если небо является домом альбатроса, то люди не морские создания. И та хандра возникает именно потому, что моряк тоскует по суходолу. Может, имеется в виду, что сами люди оторвались от своей настоящей среды ради искусственных созданий техники, которые не сделали их властителями океана, а лишь успели разорвать связи с матерью-землей… Если альбатрос есть символ поэта, то почему он, который может озирать всю планету, так позорно подвергается на примитивные ухищрения нелетающих созданий? В чем же тогда его пророчество? * Вопрос, вопрос, вопрос… * Является ли поэт человеком? * Если есть, то почему его символ - птица? * Действительно ли он человек? Тогда слово для него есть то самое средство, то самое оружие, с помощью которого он может подвести обычного человека хоть на один уровень души выше… Люди его не понимают, и это их вина. Но почему он не скажет им понятным языком те великие секреты, которые открылись в небесах? И это уже его вина. И скорее поэт считает людей за низких существ, которым недоступны высокие истины небес… Напрасно я об этом. Известно же, что символисты считали за единое средство развития интуитивное познание мирового единства через скрытое в слове-символе соотношения нашего мира с тем нереальным, высшим, что существует - возможно, в мире, возможно - только в самом поэте. Т.е. поэзия иррациональная, она магическая по своей природе, а стих - это молитва чему-то неизвестному. Так же, как хромание - наследование неуклюжей походки властителя небесных пространств, человеческий язык является пародией на магию слова настоящего поэта. Тогда анализ это то, чего не хотят поэты-символисты. Необходимо лишь вслушаться в музыку стиха, в его ритмические узоры и ощутить «легкий холод вдохновения». Тогда взлетим. А пока что ковыляем, стараясь понять то, что нужно ощущать.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Бодлер собирает поздние цветы романтизма. Бунтарский дух свойствен не только его поэзии, Бодлера можно считать романтиком жизни. Тогдашняя Франция казалась ему нудным пустым царством буржуа. Это понятие означало для поэта не классовую, а духовную категорию. Поэт не принимает такой мир, он стремится обновить его. Именно это обусловило его активное участие в революции в 1848 г. Сборник его поэзии «Цветы зла» — это духовные поиски современного человека. Мир появляется в образе моря, с которым мы встречались в романтичной поэзии Байрона, Пушкина. Изображая современную ему действительность, как «море засоренных улиц городских», поэт сердцем несется к другому морю, «морю, где сияния много». Не принимая прозаичность будничной жизни, он стремится повернуть тот затерянный рай (идеальный мир), в котором творец жил в детстве: Мой раю зеленый, любовь детская, Цветки и поцелуи, забавы и песни, И скрипка, что в сумерках скорбит и плачет. А может рай-идеал — в далеких экзотичных странах («Moesta et errabunda»). В поэзии «Путешествие» действительность появляется На ступенях жизни, на всех саблях фатальных — Извечного греха зрелище нудное. Этот мир, зажатый в тоскливые берега, Представляет образ наш — сегодня, завтра, всегда. Оазисы ужасов среди пустынь скуки. Поэзия «Путешествие» — это своеобразное духовное путешествие человечества к бездне, от которой не может спасти «горсточка мудрецов. Но, «блуждая духом по месту суровому», поэт встречает лебедя («Лебедь»), «который убежал из клетки». Он ранен, это величественный «изгнанник-страдник», который мечтает «о чистой глади прудов». Это сам поэт, который хочет идеала. В поэзии «Альбатрос» он появляется в образе воздушного путешественника-альбатроса. Бодлер собирает поздние цветы романтизма, противопоставляя действительность идеала, признавая большую миссию поэта — спасти мир своим страданием и величием души. Но невозможность достичь идеала на земле вызывает в Бодлере острое разочарование, и он впадает в отчаяние. Отсюда также понимание назначения поэзии как средства выращивания цветов (то есть Прекрасного) из зла, а также его черная меланхолия и тотальный нигилизм. Не воспринимает поэт романтического понимания природы как источника обновления чувств или средства защиты от цивилизации. Природа появляется у Бодлера врагом человека. Он ищет вдохновения в «другой природе» — искусственной: в произведениях искусства и человеческого труда.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Его главное творение - знаменитый, легендарный, скандальный сборник «Цветы зла» (1857), который положил начало европейскому модернизму. Первое, что характерно для него абсолютный пессимизм, глобальное разочарование в мире в духе Байрона. Жизнь предстаёт в стихах Бодлера как нечто страшное, отвратительное, бессмысленное, настоящий Хаос, где царит смерть, разврат, зло, старость, нищета, болезни, голод, преступление. Так устроен мир, и надежды изменить его - нет. Неистребимое зло живёт в самом человеке, лирический герой Бодлера его чувствует в себе. Главный вопрос: как он к этому относится? По-разному. Есть стихи, яркие, сильные, более традиционные, в которых Бодлер осуждает зло в мире и в себе, страдает от зла внутреннего и внешнего. В эту страшную атмосферу всеобщего зла с головой погружает читателя первое же стихотворение сборника «Предисловие». Приблизительно тот же смысл имеют замечательные стихотворения «Искупление», «Исповедь», «Сплин», «Весёлый мертвец», «Плаванье». В других стихах он прославляет любовь и красоту как спасение и возрождение души, например, стихотворение «Живой факел». Но есть у Бодлера другие стихи, настоящие бодлеровские, бунтарские, нетрадиционные, где он по-другому относиться к злу - это стихи, где поэт находит позитивное в негативном, красоту в смерти, разложении, наслаждение в грехе и пороке, описывает всё это красиво, красочно. Бодлер находит в зле то, что влечёт к нему человека, отсюда и название сборника: цветы, то есть красота зла. Наслаждение, которое даёт зло и порок, странное, в нём перемешано много противоположных чувств - радость и ужас, наслаждение и отвращение. И всё же к этим ощущениям человек непреодолимо тянется. Одно из самых известных стихотворений Бодлера «Падаль» - о том, как, прогуливаясь прекрасным летним днём с подругой за городом, автор натыкается на разлагающийся труп лошади, и начинает его подробно, смачно описывать и видит в том, как копошатся черви, своеобразную красоту и гармонию. * Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи * Над мерзкой грудою вились, * И черви ползали и копошились в брюхе, * Как черная густая слизь. o + Все это двигалось, вздымалось и блестело, + Как будто, вдруг оживлено, + Росло и множилось чудовищное тело, + Дыханья смутного полно. * И этот мир струил таинственные звуки, * Как ветер, как бегущий вал, * Как будто сеятель, подъемля плавно руки, * Над нивой зерна развевал. o + То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий, + Как первый очерк, как пятно, + Где взор художника провидит стан богини, + Готовый лечь на полотно. * (перевод В. Левика) Яркое стихотворение «Гимн Красоте», где красота прославлена именно как красота зла, приводящая к преступлениям, к пороку, к смерти, но дающая небывалые ощущения. Но самое небывалое, самое чудовищное стихотворение Бодлера - «Мученица. Рисунок неизвестного мастера». В роскошном будуаре в интимной обстановке на постели залитой кровью в бесстыдной позе лежит безглавый труп прекрасной полуодетой женщины - голова стоит тут же на столе. В описании есть изрядная доля изощрённого эротизма. Здесь опоэтизированы и смерть, и ужас, и непристойная эротика. * Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек, * Картин, и статуй, и гравюр, * Дразнящих чувственность диванов и подушек * И на полу простертых шкур, o + В нагретой комнате, где воздух - как в теплице, + Где он опасен, прян и глух, + И где отжившие, в хрустальной их гробнице, + Букеты испускают дух, - * Безглавый женский труп струит на одеяло * Багровую живую кровь, * И белая постель ее уже впитала, * Как воду - жаждущая новь. o + Подобна призрачной, во тьме возникшей тени + (Как бледны кажутся слова!), + Под грузом черных кос и праздных украшений + Отрубленная голова * На столике лежит, как лютик небывалый, * И, в пустоту вперяя взгляд, * Как сумерки зимой, белесы, тусклы, вялы, * Глаза бессмысленно глядят. * o + На белой простыне, приманчиво и смело + Свою раскинув наготу, + Все обольщения выказывает тело, + Всю роковую красоту. * Подвязка на ноге глазком из аметиста, * Как бы дивясь, глядит на мир, * И розовый чулок с каймою золотистой * Остался, точно сувенир. o + Здесь, в одиночестве ее необычайном, + В портрете - как она сама + Влекущем прелестью и сладострастьем тайным, + Сводящем чувственность с ума, - * Все празднества греха, от преступлений сладких, * До ласк, убийственных, как яд, * Все то, за чем в ночи, таясь в портьерных складках, * С восторгом демоны следят. * (Перевод В. Левика) Стихи откровенно-эротического содержания: «Танцующая змея», «Песнь после полудня», «Украшения», «Проклятые женщины», описывающее лесбийскую любовь. Пишет Бодлер и явно антихристианские стихи: «Непокорный», «Отречение святого Петра», «Литания Сатане». Есть у Бодлера ряд просто красивых стихотворений, целиком в духе модернизме, описывающих странные, утончённые, сложные ощущения, переживания. «Тревожное небо», «Кот». Необычное мурлыканье кота пробуждает в человеке странные сладкие ощущения, извлекаемые из глубин души. Итак, Бодлер зафиксировал сложность устройства жизни, отношение его к злу неоднозначно. С одной стороны, он знает, что зло и порок ведут к гибели, страданиям, духовному опустошению. С другой стороны, зло непреодолимо, потому что даёт человеку наслаждение и другие необычные переживания, от которых человек отказаться не может.